Christopher

Я любил рисовать на песке твоё имя, когда ты улыбался яркому солнцу (ты был безусловно ярче). И в твои ямочки я бы поместил целую Вселенную (хотя моя Вселенная сидела прямо передо мной, сверкая галактиками в своих глазах). Ты каждый раз шутил, что твоей самой заветной мечтой была захватить мир, а я мечтал о твоей любви, кажется, всю сознательную часть жизни. Я бы попросил её у Санты Клауса (того пузатого старика в красном костюме и с длинной белоснежной бородой, в которого я никогда не верил) на Рождество. Но её мог подарить мне только ты сам. Твои шрамы на предплечьях… Я бы поцеловал их сейчас, но ты помнишь, что сказал мне тогда? Когда мы лежали ночью на пропитавшихся твоим запахом простынях. Ты говорил, что хочешь улететь обратно в Австралию. Ты заведёшь там семью и детей, и собаку, и ты вроде ещё что-то забыл. Мечтая о лучшей жизни, ты ронял слёзы на мои губы, опухшие после очередных поцелуев. Ещё ты ненавидел, когда тебя называли Кристофер, ограничиваясь простым «Чан». Знаешь, я так любил произносить его вслух, пробуя на языке (каждый раз был первым), растягивая, словно тягучую карамель. И даже в постели, смешивая со стонами, нарушая ритмы твоего сердца. Наше ночное небо в кармане твоей кожаной куртки, пересохшие в волнении губы и пьяные глаза ( я был опьянён своей любовью, а ты, наверное, вином). В твоих ладонях я был готов утонуть без остатка, чтобы снова жить в твоей памяти лишь старыми записями в тетради на полях, твоими ненужными стихами(я знаю их все наизусть), любимой кружкой в шкафу среди посуды и яркими поцелуями на твоих губах. Слова твои, что пели в тишине, я запомнил. Ты говорил, что я повёрнут. Так и есть. Забывая ключи от дома, я продолжал помнить твоё имя и наши объятия в метро, когда руки соскальзывают с жёлтых поручней, и дыхание возвращается эхом тоннелей. Я искал тебя по запаху чёрного чая между прокуренных высоток. И всё не мог найти ту дверь в твою же комнату, в то время, как холодные стены согревали меня не хуже твоих тёплых рук с температурой под сорок и дольками ароматных апельсинов. Я часто любил называть тебя маленьким Принцем. Твои золотистые волосы, любимые (но до ужаса колючие) длинные шарфы и размышления посреди глубокой ночи, когда мои губы на твоей шее и глаза в потолке - всё это делало тебя похожим на главного героя книги Экзюпери. Ты говорил, что тебе не хватает чего-то каждый раз, когда мы ложились спать после утомительного дня. И я правда старался заполнить эти пустоты в твоём сердце, но моей слепой любви было недостаточно, думаю. А теперь где-то в сердце доктор обнаружил поломку. И дело, может быть, не в том, что скоро меня уже не будет на свете. Когда я умирал, ты шептал лишь наши имена, что падали мне на голову с ужасным грохотом.

Кажется, я начинал их ненавидеть.

Кристофер. Вдох. Уджин. Выдох. Поцелуй. Вдох. Кристофер. Выдох. Уджин . Вдох. Поцелуй.

***

Прости. Там, куда я ухожу - Весна. Ты обязательно найдешь меня. Когда-нибудь, когда твои внуки нетерпеливо за руки потянут. Ты расскажешь им про меня, через раз умалчивая о чём-то чересчур неправильном и сокровенном, до боли стискивая зубы, я уверен. Ищи меня между строк твоей любимой книги, которую ты перечитываешь каждый вечер и плачешь; в отражении зеркала, в которое ты смотришь уже с ненавистью. Обещаю, что не буду тебе сниться по ночам, ты только перестать читать меня, оставь в покое фотокарточки с нашими смазанными(счастливыми) лицами. Я же просил тебя их выкинуть.

Ты слышишь меня? Прости.