Балерина в шкатулке

Чонгук завалился в свою новенькую киа сид второго поколения, тяжело вздохнув. Эта малышка была заработана тяжким трудом, который снова и снова убивал его. Физическое состояние Чона ухудщалось с каждым днем. Бессонные ночи стали частыми гостями в его жизни, огромное количество кофе вместо полноценных приемов пищи заставляло желудок вопить: «Потрачено!». Да и убитые нервные клетки давали о себе знать. Но, нет, Чонгук, несмотря на отвратительное состояние, обожал свою работу. Ведь нет ничего лучше, чем осознавать, сколько чьих-то жизней ты спасаешь, сажая за решетку все новых и новых преступников, ведь так? Так ведь?.. Не спавший уже как вторые сутки мозг снова и снова подкидывал мысли о том, чтобы остановиться, бросить это все. Уйти, в конце концов, на пенсию. И наплевать, что пришел он в этот участок всего лет пять назад. Просто похуй, он чувствовал себя хуже, чем самый старый человек мира. Так он думал, упираясь лбом в твердый прорезиненный руль его малышки. Движения сковывало черное кашемировое пальто, которое было достаточно плотным. Самое то для поздней осени, которая вступила в свои права всего несколько дней назад. Тэгу атаковал холодный ветер, пришедший со стороны океана, что никак не улучшало обстановку. Каждый день накрапывал мелкий дождь, и, если верить метеорологам, эта осень была одной из самых пасмурных за последние несколько лет. В такую погоду хотелось лишь укрыться пледом и завалиться с горячим какао в кровать, просматривая сериалы по купленной подписке на нетфликс. Вот только у Чонгука не было какао, подписки на нетфликс да и желания жить в последнее время, в общем-то, тоже не было. Неопределенно вздохнув, Чонгук достал из кармана зауженных серых брюк телефон, чтобы посмотреть время. Конец рабочего дня у всего отдела. Тихие и громкие голоса людей наполнили улицу возле входа на пост. Кто-то курил в специально отведенной зоне, кто-то тихо разговаривал и хлопал друг друга по плечам. Не было никого, кто улыбался или смеялся бы. Не тот день. Сколько успешных дел за спиной Чонгука? Сколько стоит за его охуенной репутацией? Может, дел сорок. А может даже и пятьдесят, если считать мелкие дела по типу воровства в некрупном размере. Так почему же сейчас он боится провалиться, и этот страх съедает его изнутри изо дня в день? Это дело он получил около года назад. Первое убийство было в одном из семи округов Тэгу — Пук-ку. Пожилой мужчина был найден в семь часов утра случайным прохожим в одной из подворотен. Тело пострадавшего было изрезано настолько сильно, что казалось, будто его кожа никогда не была изначально цельной оболочкой. Она как будто состояла из сотни лоскутов, между которыми проглядывались куски обнаженного мяса. Стоило заметить, что оно слегка подветрилось за время нахождения на улице. Чону до сих пор по ночам снилось, как он бродит по темным пустынным улицам. Бредет, плененный запахом тухлого мяса. Просыпался он каждый раз так и не найдя труп — что-то останавливало его, дергало за ворот футболки назад. Каждый раз он так и не доходил до того самого закоулка. Убийство было совершено примерно в два тридцать пять, как сообщил Чонгуку патологоанатом, изучающий тело убитого. Камеры, естественно, засекли маньяка, но это не дало ничего. Лицо было невозможно разглядеть. Телосложение вполне среднестатистическое, а черная кепка и маска на лице полностью убивали возможность распознать какие-либо приметы, важные для дела. Известно было лишь то, что убийца был среднего роста, может слегка ниже Чонгука. И у него были определенно светлые волосы, но это до сих пор было непонятно. Это мог быть парик, чтобы запутать следы. Чонгук вздрогнул, когда снаружи в окно постучались чьи-то острые костяшки пальцев. — Инспектор Чон? — Чонгук поднял лицо на Хосока, мгновенно приводя себя в относительный порядок. Не стоило падать лицом в грязь перед своими коллегами. Никому не стоило видеть, как ему тяжело давалось это дело. — Подкинешь до дома, Чонгук? — Хосок кинул окурок в лужу, где тот тут же еле слышно зашипел. Не дожидаясь ответа, Чон запрыгнул в машину к Чонгуку, сразу же пристегиваясь. — Адрес знаешь. Можно было бы сказать, что Хосок был его единственным стоящим другом во всем этом отделе. Еще с того момента, как этот неугомонный парень перешагнул порог их тихого угодья, Чонгук почувствовал, будто их сранный серый отдел солнце решило озарить всеми лучами разом. Всегда веселый, может поддержать… Но только не сегодня. Ведь весь округ снова в ужасе. С самого утра все валилось из рук, и Чонгук поспешил принять прохладный душ и удариться в тренировки, чтобы прогнать кровь по венам и взбодриться. Спорт — как привычка, оставшаяся с ним еще с армии, которую он благополучно прошел. Отжимания сегодня давались излишне тяжело, как впрочем и подтягивание на специально купленном для этого турнике. Как же долго он договаривался с хозяйкой квартиры ради этой железки. Она была ему необходима как воздух. Приседания, бег на месте. Выглянув в окно, Чон понял лишь одно: утреннюю пробежку сегодня лучше отменить. Стоило отметить, что хозяйка этой небольшой квартирки, которая превратилась за пять лет в истинное убежище холостяка, была крайне недовольна Чоном. Ну, а кому понравится видеть каждый раз, посещая жильца, одну и ту же картину? Комнаты заполнены еле заметным дымом и терпким запахом табака, который уже в стены впитался. На одной из которых, кстати, расположилось огромное количество газетных вырезков, приклеенных прямо на дорогие обои. Некоторые из них были связаны каким-то образом — это можно было проследить по разноцветным нитям, которые тянулись от одного края стены к другому. Чон был не самым чистоплотным мужчиной в мире, но старался хотя бы создавать вид «порядка». Для этого он решил выкинуть большую часть мебели, заплатив за неё, конечно же, оставив только самое необходимое. Залить внутрь кофе, запрыгнуть в машину, доехать до участка. На прошлой неделе он закрыл новое дело, отчего настроение было слегка приподнятым, не считая того самого дела, которое висело на Тэгу уже как год. Сеульская полиция уже несколько раз грозила перевести данное преступление в столицу и снизить рейтинг их округа, но они просто ничего не могли сделать. Мертвяк. Пять трупов висят на шее Чонгука, как главного следователя, а следов убийцы до сих пор нет. Только лишь его темный силуэт на камерах видеонаблюдения и характерные черты на трупах говорили о том, что эти дела взаимосвязаны. Каждый вечер Чонгук пытался выжать из себя хоть какие-то мысли, относительно маньяка, но его мозг просто умирал. Другие следователи, находящиеся под подчинением Чонгука, были вообще бесполезны. Им была нужна новая кровь, но Сеул никого не отправит к ним, пока висит такой серьезный глухарь, заставляющий население с опаской ходить по улицам в темное время суток. В очередной раз, просматривая списки всех убийств за последние лет пять, Чонгук просидел целую ночь без сна, совершенно забыв про то, что ему необходимо утром уже быть на работе. Свет от экрана монитора, изрядно воняющая пепельница и энергетики — вот как проводит ночи господин Чон, главный следователь города Тэгу округа Пук-ку. Вылезти из машины, сплюнуть на влажный асфальт и пройти в отдел, пожимая случайные сухие руки. — Чонгук, у нас плохие новости. Новое убийство ночью. Тот самый хер снова объявился, — Юнги накинул на себя куртку от формы, торопя взглядом Хосока, который выглядел крайне обеспокоенным. — Выезжаем прямо сейчас, так что не раздевайся. Чонгук чуть не выронил стаканчик с горячим кофе прямо себе на колени. Напарник Хосока — Юнги — был хладнокровным по отношению к убийствам, и все привыкли к его случайным шуткам по поводу того или иного дела. Но каждый новый труп маньяка отдел воспринимал чуть ли не как собственную смерть. — Понял, выезжайте, я прямо за вами, — Чонгук вышел из отдела, останавливаясь возле самого выхода. Нагло прикурив, он присел на корточки, упершись лбом в собственные колени. Крепкие мальборо щекотали нос терпким запахом никотина, заставляя непривычно морщиться. Обычно он курил что-то попроще, но в этот раз в ларьке возле дома не было ничего больше, кроме как их. Тяжело вздохнув, Чонгук произнес: — Ебанный в рот блять, когда это все прекратится? Прикрывая глаза от боли, стучащей в затылок наглой дробью, Чонгук поймал ускользающую мысль за юркий хвост. «Позвонить маме.» Он слегка улыбнулся, вспоминая о самом дорогом человеке в его жизни. Гудки еще, наверное, никогда не казались Чонгуку такими длинными. Особенно сейчас, когда он был весь на нервах. — Привет, сынок, как ты? Хорошо питаешься? Как спишь? — мама сразу начала заваливать вопросами, согревая вмиг заледеневшее от новой информации сердце. Как же ему хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь об этом деле, высказать свои мысли. Но он просто не имеет права, потому что если он ошибается в своих выводах… А матери сообщать что-либо просто нельзя. Гражданские не должны узнавать информацию подобным образом. — Да, мам. Я даже несколько килограмм набрал, — похвастался Чонгук. Как жаль, что это была ложь. Потерял. Он довольно сильно похудел за последнее время, полное бессонницы и стресса. — Сплю тоже просто прекрасно. Сегодня даже на работу чуть не опоздал, представляешь? А ты как? Продолжать разговор с матерью ему предстояло уже в машине, потому что вышедший из отдела нахмуренный Хосок показал Чону пальцем на машину. Следователь поднялся. Затушенный об асфальт окурок был выкинут в мусорку, а усталые ноги уже несли тело Чонгука прямо к машине. Слушая тихий голос матери, которая никогда не жаловалась на болячки, он улыбается. Она рассказывала о том, как младший брат Чонгука выиграл очередной конкурс в художественном классе. Он был огромным молодцом. Не то, что его старший тупой брат. Отключившись, Чонгук несколько раз злобно ударил по рулю, прикусывая нижнюю губу почти до крови. Следователь был отличным психологом, профессионалом своего дела. Он видел по линиям ран на каждом новом теле то, чего бы он никогда не хотел видеть в данном деле. Он видел чужое наслаждение, упивание чужой болью. Маньяк убивал сразу, чаще всего перерезая тонким лезвием сонную артерию на шее противника. Конечно, убийца не обладал отличным телосложением, и в случае чего не хотел ввязываться в более серьезную драку. Но он смотрел в глаза, когда новая жертва умирала. Он возил лезвием по телу медленно, почти расчленяя еще теплого человека. Ему нравилось наблюдать за тем, как расходится под его пальцами чужая плоть, кожа. Сухожилия и мышцы. Как горячая кровь заливает нежную кожу рук. Каждый раз, когда Чонгук думал об этом, он почти физически ощущал на себе эту грязь. Это сумасшествие. Ему казалось, что пальцы, которые сейчас так крепко сжимают руль, все в крови. Они слипаются между собой, с них капают густые капли прямо на колени Чонгука, пачкая его одежду и салон малышки. Чон нервно оглядывается, стараясь отвлечь свои мысли, но с ужасом понимает, что у него не получается. Он сходит с ума? Надо больше спать. — Блядь, — Чонгук резко затормозил на светофоре, потянувшись к бардачку. Успокоительные, седативные, что угодно, главное — быстро. Закинув в себя пару таблеток, он снова ударил по газам, догоняя уехавшую вперед машину. — Следователь Чон, мы на месте, — раздался голос Юнги по рации, которую Чонгук так предприимчиво поместил в собственную машину. Легкая дрожь прошлась по телу, когда пришло время вылезать наружу. Накрапывал мелкий дождь, а все небо затянуло серой вуалью. Все это предвещало лишь то, что погода будет не радовать своим видом до самой ночи. Чонгук поднял голову вверх, чувствуя, как маленькие холодные иголки небесной воды жалят кожу его лица. Это хоть немного заставило его взять себя в руки. — Инспектор Мин, допросите понятых, дежурных. Выпытывайте все детали до мелочей, расскажите мне потом все дословно, — Чонгук уже натягивал белые резиновые перчатки, направляясь ко входу в дом, территория которого была перекрыта стандартной желтой лентой. — Узнаю нашего Гуки, — усмехнулся Юнги, подхватывая под руку залипшего Хосока и направляясь к толпе свидетелей, столпившихся неподалеку.