Dark atmosphere

Он ежедневно слышал сладостные ноты Предсмертных воплей и последний стук сердец И наблюдал с неугасаемой охотой, Как просят девушки: «Убей же наконец…» Слуга жестокости, что томно стынет в жилах, Дарил в Аду мученья грешным тет-а-тет, А грешных тел толпа нелепый страх таила, В тиши внезапно слышав имя «Бафомет». Его рассудок с равнодушием холодным Не разрывался с демоническим клише С тягучим треском на куски. И лишь сегодня Тоска и грусть царят в проснувшейся душе. Дарить в Геенне глупым грешникам страданья У Бафомета вдруг не оказалось сил, И он забыл своё давнишнее призванье, Внезапно вспомнив: «А однажды я любил…» Тогда влюблён он был безмерно в человека: Пленила дева красотой своих манер. Он клялся верным быть ей до скончанья века, Ведь сердце демона не знало полумер. Пропали тьма, жестокость — воцарила вера. Не в силах демон отказаться от оков Любви. Но вдруг вмешались силы Люцифера, Чтоб Бафомет забыл понятие «любовь». Решил он выжечь демоническое сердце Огнём Геенны, главной дьявольской печи. К нулю стремятся сокращений килогерцы — Последний стук. И сердце больше не стучит. Сосуды пламя жгло, не зная слова «жалость», Сгорела напрочь, пеплом став, аорты нить. А сердце, пусть и не стучавшее, осталось В глубинах Тартара среди скелетов гнить. Сегодня демон, вдруг охваченный тоскою, Пришел сюда на странный непонятный зов. Присел на камень у кровавого прибоя И думал: «Нет, я не жесток! Я не таков!» В груди то самое ещё пылало пламя, Но он не тот уже. Не прежний Бафомет. Вдруг сердце чьё-то промелькнуло пред глазами… Оно. То самое. Его. Сомнений нет. И демон взял его в свои ладони нежно, Смотрел сквозь слёзы, что блестели на глазах. А сердце билось. Так неспешно, безмятежно, Пусть не в груди, а в демонических руках.