Образ жизни: Депрессия

      Дни превратились в один смутно-серый непрерывный поток, в котором я утонула, уйдя с головой в "воды" обучения у одного из лучших садистов Италии.       Первые месяца два я даже потерялась в пространстве и времени, ибо все эти дни провела по большей части в тренировочном зале со стариком. Короткие перерывы на сон и еду зачастую проходили там же, причем за свою порцию мне приходилось ещё и побороться. М-да, кажется у всех учителей-мафиози одни принципы обучения. Бедный Тсуна, в меня Пелагатти хотя бы из хамелеона не шмаляет...       Зато мой личный мучитель имел свой излюбленный метод калечить подопечных - за два месяца мне раз шесть залечивали перелом плеча пламенем Солнца, пока старик не наловчился соизмерять силу. Теперь он бил ровно так, чтоб кости трещали, но не ломались, а вот с постоянными синяками и ушибами мне пришлось смириться. Не то, чтобы я могла проявить хотя бы какое-то сопротивление, да? Монстр в обличии старикашки стёр несколько недель из моей памяти не прилагая ни малейших усилий - ему, казалось, не нужны были сон, еда или время на личную жизнь.       Распорядок был адский, едва я падала с ног от усталости физической, учитель садился у моей головы с книгой и, пользуясь моей неспособностью даже уползти, несколько часов загружал мозги всем, в чём разбирался. А разбирался синьор Пелагатти, кажется, во всём. Даже математику, которую он ненавидел едва ли не больше чем я, он педантично вбивал в меня логарифм за логарифмом. Когда же перегруженный информацией мозг откидывался и я, наконец, пускала слюнку на воображаемую подушку(реальную садист не дал ни разу, а жесткий пол зала уже через пару деньков казался мягче перины) дедушка-Божий Одуванчик снова занимался пироманией* и своей палкой-копалкой, в быту именуемой тростью, тянул из меня пламя. Да-да, всё из того же многострадального плеча, притом с каким-то маниакальным упорством не переставал давить своей аурой. Постоянно, даже ночью.       Нормально в его обществе я ни разу не спала.       Зато по завершении этих ужасающих июня и июля Пелагатти даже милостиво отпустил меня на ужин с "семьей", объявив официальный выходной. Старик не договорил даже последние слова, когда я с ноги распахнула дверь тренировочного зала, с радостными сипами(сорвала горло, когда орала от страха - старик опять прокачивал моё пламя) вылетела в коридор и... со слезами влетела обратно, натыкаясь на полный издевательской насмешки взгляд. За неделю без выхода из помещения я успела забыть, что в коридорах огромные окна, в которые прямо сейчас светит солнце. В глаза словно хлорки залили, печёт, блять!       Зато с каким наслаждением я залезла в горячую, на грани перехода в пар водичку. Ммм, блаженство, не иначе! Душ в этом чёртовом зале ни в какое не идёт с горячей ванной. Кстати, зашедшую потереть спинку служанку я встретила испуганным кашлем и полубезумным взглядом. За всё проведённое со старикашкой время я и забыла, что вроде как из верхушки крупной мафиозной семьи. Ха, да будем откровенны! Я в принципе забыла, что есть другие люди, чёрт возьми!       Ужин с семейкой оказался знатно изгажен присутствием дражайшего учителя, сидящего напротив с ядовитой учтивой ухмылочкой. Пелагатти, надев свою излюбленную маску, суетливо и по-старчески кряхтя, докладывал о моих успехах увлеченно кивающему Антонио и безразличной Беатриче. Босс Буджардини(читай: мой дорогой "папаша") одобрительно улыбался в усы при описании моих достижений и просто пылал невиданным энтузиазмом при предложении увеличить нагрузки. Твою-то мать...       Странным показалось, что о прогрессе в овладении пламенем старик не обмолвился, говоря исключительно о науках. Обидно даже как-то, хотя я отчасти понимаю - для того, кто легко покроет своим Атрибутом площадь в несколько десятков метров, маленький огонёк в ладошке не кажется тем, чем можно хвалиться.       Пожалуй, я б так и не смогла нормально поесть в тот день, если бы моё внимание не привлёк Хаято. Мальчишка и так был аномально тихий, насколько я могла припомнить. Но сейчас братец дрожал и даже жался в мою сторону, отчего иногда задевал меня локтём. Не то, чтобы это сильно мешало, но он с поразительной точностью попадал именно в самые болезненные синяки, отчего моя и так невеликая любовь к мелким-детям-вредителям горела в пламени моих раздражения и боли. Вот до чего не люблю спиногрызов - бывали моменты когда на улице от них даже шугалась по сторонам - но вот это вот лохматое несчастье по соседству даже злость не вызывает. Надо же, неужели сестринская любоффь? Щас всплакну, ага.       Но с мелким, компот мне в рот, надо было что-то делать. До канонного взрывного пиздюка ему было как до Китая раком, без передышек и наколенников(памятка: не ляпнуть при старике, сочтет за тренировку). И хотя канона я стремаюсь, как учителя в плохом настроении намеренного провести тренировку, но ситуация в семейке явно пахнет керосином. А мелкий единственный, кому я в этом мире хоть отчасти симпатизирую. Поэтому предложения пойти поиграть с любимым братишкой я ждала как манны небесной, и едва Антонио дал отмашку, за руку потянула побледневшего мальчика на выход. Нам даже охранника не впарили, удивительно даже.       - Сестра... Медленнее... - полузадушеный хрип за спиной заставил меня притормозить. Ух ты, я и не заметила, как разогналась и потянула за собой эту соплю. Хе, а недели мучений таки дали свои результаты. Летел за мной, как пушинка, а я даже не запыхалась!       - Потерпи чуть-чуть, Хаято, - удивительно, пусть шкет цветом лица и слился с рубашкой и закатил глаза, но на ногах устоял и даже продолжил тащиться следом. - Сейчас придём.       Ссадив почти безвольное тело на диван в первой открытой комнате, я облегченно плюхнулась рядом, чувствуя, как болит всё, что только может болеть. Ну ёрш твою медь, мне б сейчас мазь лечебную с пламенем Солнышка и баиньки часов, эдак, на пятнадцать, а не вот это вот всё. Только - взгляд на опущенную серую макушку - вот это нельзя пускать на самотёк. Ладно я, взрослая по-сути девка, справлюсь и с садизмом обманчиво-трухлявого репетитора, и с новым миром, а интерес к жизни и вовсе появился едва ли не сразу по первому извлечении из меня огонька (всё что угодно, лишь бы без боли! А тут подыхать придётся долго и мучительно, так что нет, спасибо! Здесь и жить-то проблемно). А вот с мелким...       - Так что случилось, Хаято? Можешь всё рассказать мне.       ...надо что-то решать.       - Й... Я э-это... Ничего не случилось, сестра, - будущий Хранитель Урагана Вонголы невнятно промямлил нечто маловразумительное и сжался, обняв руками живот. М-да, как всё сразу понятно стало... Зато оно говорит, уже достижение. Походу, подзабылось моё угощеньице, хе.       - Братик, - я постаралась смягчить интонацию до ласковой, но непроизвольно прорвавшуюся угрозу в голосе не услышал бы только слепо-глухо-тупой. Мелкий таким не был. - Хаято... - вторая попытка оказалась чуть более удачной, и хотя вместо задуманной нежности между строк читалась ленивая томность (Господь, и это в восемь-то лет?! Как мне вообще с людьми дальше общаться?!), нужного результата я всё же достигла - печальные зелёные глазки воззрились на меня взглядом побитой собаки. - Расскажи мне, что тебя тревожит? Можешь довериться мне.       Хаято снова отвернулся и нахмурился. Повисла тишина, а мои нервы начали сдавать. По комнате раздался раздраженный стук моих пальцев по подлокотнику. Ребёнок мялся, нервно кусал губу, искоса поглядывал на меня и теребил в пальцах штанину, иногда открывая рот, чтобы... через мгновение его захлопнуть и далее по кругу. Нет, это уже начинает надоедать. И какого хера я ввязалась в это дерьмо?       - Я б-боюсь, - ребёнок наконец разродился невнятным задушенным писком, и я превратилась в один гигантский орган слуха. Малявка говорил так тихо, что пришлось приобнять его, чтобы услышать. - От-тец такой страшный стал в последнее время... - ага, похоже не я одна тут от чужого пламени страдаю. - А мама не хочет с-со мной говорить. Почему она злится на меня?... - Потому что ты не её сын, мелкий. Но тебе ещё рано узнавать об этом. Хе-хе-хе, что ж всё так грустно... Зато теперь всё понятно, честное слово, мне его даже жаль. - А сестрёнка злая! - резкий вскрик выбил меня из мыслей и заставил удивленно уставиться в слезящиеся большие глазки. Вот щас не поняла прикола? Пардон, ты охренел, спиногрыз?! - Постоянно кормишь меня отравой и мне потом плохо! А теперь вообще не приходишь! Бросила меня!!! - децибелов с каждым криком становилось всё больше, маленькие кулачки сжались и стукнули меня по коленке, а на последних словах ребёнок и вовсе зашёлся в диком рёве. Уй, блять, опять в синяк попал, мелкий снайпер херов. Ещё и разрыдался. Что вообще делать с плачущими детьми?!       Чиби-Ураганчик захлебывался слезами, что грозило перерасти в полноценную истерику, что, соответственно, грозило мне проблемами. Ну нет, ну нахер, надо срочно что-то делать. Так, думай, голова, думай! Мозги, работайте, блять!       Выход нашёлся неожиданно - братец сам проявил инициативу и сомкнул руки вокруг моего пояса, с размаху уткнувшись носом в свежий ушиб на животе. М-мать... Да он издевается! Он, часом, со стариком не сговорился?! Ух, сейчас бы вздохнуть, а то для пятилетнего хватка у него чисто крокодилья, ага, и глаз как у орла. Но блондинистое недоразумение продолжало завывать мне куда-то в пупок и содрогаться от слёз, так что выбора мелкий мне совсем не оставил.       Я повторюсь, я не люблю детей. Я их боюсь, они мне противны, и своими закидонами бесят просто до трясучки, но... Но бывают и исключения. Такие, как Хаято. Я без понятия, какими путями бродят импульсы по моим нейронам, но глядя на это чудо(вище) я не могу злиться, а руки в этот самый момент не отталкивают, а обнимают и поглаживают вихрастую голову, прижимая к себе. Губы сами шепчут что-то успокаивающее, а потом я, вроде как, даже напеваю, пусть и этим дебильным томным голосом. Мальчишка в моих руках трясётся и настойчиво давит на растяжение в предплечье, даже не подозревая об этом, а мне - поразительно даже - не хочется стукнуть его посильнее и свалить отсюда.       - Тише, братец, тише, - я говорила уже шепотом, и Хаято, чтобы слышать меня, пришлось заткнуться. Теперь по комнате разлетались только редкие всхлипы, а лапки мелкого перекочевали ко мне на шею. Мокрая дорожка от живота до плеча неприятно холодила, и я истово молилась, чтобы это были только слёзы, а не сопли или слюни. - Я не бросала тебя, и не собираюсь бросать. Просто я сейчас тренируюсь, чтобы стать сильной и защитить нашу семью, когда мы вырастем. Я всё ещё люблю тебя и буду всегда любить. - Слова были через чур громкими, учитывая, что видела я мелкого от силы раз пятый, но слишком легко они срывались с языка, чтоб их можно было сдержать.       Пожалуй, я... устала, просто слишком устала быть одной. Там я никогда не была одна, рядом всегда были близкие, а в этом мире я и виделась-то только с этой безумной семейкой Аддамс и учителем. Причём, даже с последним отношения сложились более теплые и открытые, чем с так называемыми "родителями". Пелагатти хоть и был последним извергом, но меру знал. То ли в силу старого воспитания, то ли в непонятной мне издевке, учитель ни разу не оскорбил меня словесно, всегда обращался уважительно и, пусть и подшучивал и не давал передыху, но заботился. По-своему, как может только старый закоренелый мафиози, никогда не имевший семью в гражданском её понятии.       Поэтому этот ребёнок, ищущий во мне поддержку и опору, найдёт её. А я найду её же в нём, этом маленьком, пока что зашуганном и беззащитном щеночке. Я клянусь, клянусь сама себе же, что дам ему самому решать свою судьбу. И если он решит направить свой поезд жизни по рельсам канона, я не стану лезть, в конце концов, я же твердо решила избегать всего того треша, что творился в аниме. К тому времени я твердо буду стоять на ногах, как и этот мелкий чертёнок, я надеюсь. Но пока мы станем опорой друг другу, потому что мы всё же, хех, брат и сестра.       - Сестричка, - внимательный взгляд снизу вверх, - я люблю тебя.       - Я тебя тоже, братик.

***

      Следующие полгода слились для меня в, опять же, непрерывную череду учёбы событий. Как и было обещано дражайшему папаше, синьор Пелагатти усилил нагрузки, и продолжал их увеличивать, едва видел, что я начинаю к ним приспосабливаться. Беру назад свои слова о заботе, этот изувер просто не умеет сострадать!       Зато в кратчайшие сроки я, под чутким руководством личного Дьявола, освоила этикет высшего общества, культуру и историю и получила обширные познания в области боевых искусств и оружия. И пусть последнее было больше теоретически, в силу моего возраста, Пелагатти постарался утрамбовать в моей голове как можно больше информации. Я, даже будучи существом весьма ленивым по натуре и сущности своей, не могла сопротивляться - аргумент в виде удушливого пламени Облака работал на ура, вызывая дикий ужас и не менее дикий энтузиазм в учёбе. Всё что угодно, лишь бы подальше от этого источника боли и кошмаров.       Хотя садистские методы старика дали плоды быстро, - я уже могла не просто сама вызвать пламя, но и поганить еду именно так, как надо мне - в широком диапазоне от слабительного, до смертельной отравы. Кстати, об этой моей особенности учитель узнал не так давно, в прошлый раз ему ничего не рассказали, а сама Бьянки была слишком маленькой, чтобы обучать её манипуляциям с пламенем. От такой особенности моего дефектного Урагана старикан пришёл в восторг, что выразил широкой улыбкой, не размыкающей губ, и многообещающим похлопыванием тростью по ладони.       - О-о-о, маленькая синьора, да вы не огранённый, эхе-хе-хе, алмаз, - Пелагатти жмурился, скрывая жесткий и довольный блеск глаз за морщинистыми веками. - Казалось бы, всего-то какой-то изъян в пламени, а такие колоссальные изменения в структуре и действии. Необходимо ответственно подойти к этому, хе-хе, подарку судьбы. Вы, несомненно, станете лучшей моей ученицей... если продержитесь до конца обучения. В связи с открывшимися обстоятельствами, нам необходимо внести новый пункт в расписание. Тебе придется постараться, ученица, я, хе-хе, не намерен тебя щадить.       И он не щадил. Сон длиной в пять часов? О да, уже можно считать подарком. Непрерывное давление пламенем и постоянные физические истязания? В таком амёбном состоянии проходит даже почти незаметно. Горы испорченных продуктов и испытания получившейся отравы на милых кроликах, которые старик заставлял проводить собственноручно? Мерзко, гадко, жалко, но себя жальче больше. И вон то-о-о пирожное с легким запахом миндаля* я б с большим удовольствием скормила Беатриче, а не маленькому пушистику.       Перерывы в обучении стали регулярными, ровно один день в неделю синьор Пелагатти отводил мне на отходняк и общение с кем-то, помимо себя любимого. В остальное же время я вновь была замурована в блядском тренировочном зале, наедине с милым седым дедком с жестокостью Гитлера и силой Халка.       Незаметно пролетели Дни Рождения, сначала у шкета (Хаято исполнилось шесть, и на приёме в эту честь меня опять заставили накормить его собственной выпечкой), потом у меня. Отношения с мелким складывались доверительные и покровительственные. Я уделяла ему всё своё свободное время и, как могла, старалась не привязаться к блондинистому недоразумению. Он постепенно становился мне всё дороже, но, учитывая его будущее, мне вовсе не нужны переживания за эту задницу. Свою бы спасти. Только не привязываться не получалось, чёрт его дери!       Брат после памятного разговора прилип ко мне, постоянно стремясь то облапить в болезненных объятиях (до сих пор поражаюсь, как он находит наиболее травмированные части моего тела!), то заболтать до потери пульса. Налицо было нехватка общения и я, по мере своих сил, старалась её компенсировать. Хотя иногда активность мелкого упырёныша переливалась через края моей чаши терпения, например, как в тот раз, когда Хаято залез ко мне в ванну, намереваясь не отходить от меня даже во время водных процедур. Помнится, я тогда впервые на него всерьез разозлилась и выпнула из комнаты, за что на меня показательно дулись ещё неделю. Немного легче стало, когда Антонио задумался об обучении и младшего своего ребёнка и всучил гиперактивного нахалёнка одному из подручных.       А в конце декабря на бесконечную тренировку с учителем завалилась Беатриче, к неудовольствию как меня, так и старика. За немногочисленные минуты общения с этой женщиной я поняла только то, что эта рыжая стерва не любит никого, кроме себя, и заботит её разве что общественное мнение. Больше всего эта сука стремилась быть идеальной в глазах окружающих, но не семьи.       - Синьор Пелагатти, прошу простить мне мою дерзость! - Бархатный голос и притворная улыбка были такими слащавыми, что я с трудом сдержала рвотный позыв. Бесит. Одно хорошо - насколько я заметила, учитель тоже не в восторге от представления и сдержал брезгливую гримасу исключительно силой вежливости. - Мне придётся забрать Бьянки на пару дней, Дон Вонгола устраивает приём, и ей, как Наследнице, необходимо там присутствовать. Вы же понимаете, моя доченька уже в таком возрасте, что надо налаживать контакты с союзными семьями... Не сочтите за грубость, но мы пойдём. - Наманикюренная клешня сцепилась на вновь поврежденном плече с не сходящим и уже не залечивающимся шрамом. Больно, блять! Пусти, курица!       - Не так быстро, синьора, хе-хе, - учитель с учтивой улыбкой и льдом в глазах перехватил мою уродственницу за запястье и, судя по невнятному писку, силу он после последней атаки ещё не снизил. Зато моё плечо свободно, учите-е-ель, я тебя почти люблю! - Я всё понимаю и не имею намерений помешать Вашим далеко идущим планам, но мы с ученицей ещё не закончили. Тренировка завершиться тогда, когда я, эхе-хе-хе, это решу. Бьянки придет к Вам в течении часа, - Пелагатти легонько подтолкнул мамашку, и та отлетела к двери, с трудом затормозив у самой стенки, дико озираясь и поджимая губы. - Всего доброго, синьора, - жуть какая! Старик выдал такую мерзкую лыбу, что я на секунду задумалась о его родстве с Бьякураном. Растудыть твою налево, надеюсь это мои глюки...       - Как с-скажете, синьор Пелагатти, - Беатриче даже запнулась и поежилась, ха! Так-то, сами мне учителя подобрали, хлебните теперь, какого мне! - Бьянки, - от льдинок в голосе у меня побежали мурашки, эта женщина быстро пришла в себя. Чёрт, аж обидно, - ни минуты задержки. Буду ждать тебя в твоей спальне. - Эффектный разворот на каблуках и виляющие бедра, мда. И перед кем, спрашивается, красуется?! Старик если и был видным мужчиной, то только если лет шестьдесят назад. И то, минутой ранее она с его подачи курицей раненой до двери летала. Хе!       - А теперь внимательно слушай меня, маленькая синьора, - стоило двери захлопнуться, мне на плечи легли твердые холодные ладони, заставившие поёжится. Страшно, словно булочке в хлеборезке. Учитель говорил тихо и весомо, без старческого кряхтения и идиотского хе-хеканья. Чёрт, чувствую, не понравится мне то, что я услышу! - Ты слишком мала, чтобы сама понять, а твои родители - беспринципные твари. - Шок! Впервые слышу настолько прямые оскорбления от старика! - Никого в девять лет не везут на мафиозные посиделки просто так. И чушь про Наследницу - ерунда, сказанная лишь чтобы запудрить тебе мозги. Пока у сопляка Антонио есть твой брат - ты разменная монета и выгодное вложение, а рыжая шлюшка повезёт тебя не на праздник, а на аукцион, где тебе придётся выбрать "женишка" по вкусу. Тихо! - Я дернулась, но стальные пальцы сжались капканом, удерживая на месте. Что он несёт?! Нет-нет-нет, не может же всё быть так плохо! Почему об этом в манге не было ни слова?! - Ты думаешь, я забыл рассказать о твоём Ураганчике из-за старческого склероза, хе-хе? Я вовсе не должен был учить тебя владеть пламенем.       Что он сказал?! Я обернулась через плечо, сталкиваясь с непроницаемым взглядом мутных глаз. Учитель одним движением заставил меня сесть и, обошёв по кругу, приземлился напротив. А я... И что дальше? Я не помню ничего подобного в оригинале. Этого не может быть просто потому, что не может быть. И звучит как какое-то Средневековье! Пиздарики белке. И... что говорил старик? Он не должен был?...       - ...Почему? - Блин, глаза слезятся, ч-чёрт! Не плакать, не время! Я с трудом уловила мелькнувшую на морщинистом лице слабую улыбку. - Зачем, учитель?       - Я уже старый мафиози, маленькая синьорина, - Пелагатти усмехнулся, по-доброму и весело, потрепав меня по волосам рукой, которой неоднократно вбивал в пол. - Я старая развалина, существующая только за счёт заканчивающегося пламени, а семьи, в любом понимании этого слова, так и не нажил. Ещё в первую нашу встречу ты испугалась меня до мокрых, хе-хе, штанишек, - Господь, я надеялась, что память Бьянки мне врёт! Стыдно-то как! - но вот, что странно, единственная из тех, кого я обучал, ты действительно мне нравишься. Ты, ученица, можешь ненавидеть меня, бояться и жалеть о моменте, когда я повстречался на твоём пути, но тебе интересно быть моей подопечной. - Старик улыбнулся, как мальчишка, и наклонился ближе, светлые выцветшие глаза безумно поблескивали. - Ты привязана ко мне сильнее, чем к недоумку Тони и его подстилке, чем к кому бы то ни было, ты - моя наследница. И это моя забота - обеспечить тебе будущее.       Я сидела и не моргала, словно завороженная, даже когда старик схватил меня объятой пламенем рукой за плечо. Что? То есть... Учитель реально безумен, да? Я давно заметила эти странные перепады, но мне не верилось. И я впервые слышу от него мат и пренебрежение. Только вот... Плевать на то, что он поехал, кажется, он чертовски прав. Даже поставь сейчас рядом с ним Хаято и прикажи мне выбрать одного, я не уверенна в своём ответе. Старый садист слишком много мне дал, чтобы его бросить, и слишком опасен и безумен, чтобы попытаться от него избавиться. Я доверяю ему, как никому, и отношусь... Странно будет звучать, если я скажу, что была бы не против обзавестись таким дедушкой?!       - По твоему личику сложно что-то понять, маленькая синьорина, - Пелагатти будто вновь пришел в себя и снова сидел напротив, покручивая в руках трость, - но я научился. Думаю, наши ощущения совпадают в достаточной мере. А теперь, ученица, слушай и внимай: ты должна намертво прилипнуть к тому, кто будет тебя больше всех бесить на этих посиделках. Для любви ещё рано, но ты неплохая актриса, как-никак, хе-хе-хе, я сам тебя учил, так что сымитировать детскую увлеченность сможешь. И помни, тот, на кого ты обратишь внимание - не жилец. В вашей чудной семейке есть одна интересная традиция, - учитель лениво прокрутил трость между пальцами, второй рукой упершись в пол сзади, - наблюдаю за ней ещё с времен детства твоего деда, да, Джино был славным малым... - Пелагатти прищурился, словно вспоминая, и тут же острые бритвы зрачков вновь впились в моё лицо. - Выбирать пару предоставляют ребёнку, и если по статусу кандидат/ка устраивают старшее поколение, то немедленно заключается брачный договор. Не такой плохой вариант для тебя, будь ты мальчиком, но ты девочка, и тогда твое обучение автоматически прекращается и теряет всякий смысл. Зато если же избранник оказывается никчёмным отбросом, хе-хе-хе, маленькому Буджардини придётся собственноручно лишить его жизни в более взрослом возрасте под давлением семьи. Ваши предки считали, что так закаляется характер. Я бы предпочел, чтобы ты выбрала ничтожество, за убийство которого ничего не будет и по которому ты не будешь после убиваться. - Старик поморщился и насмешливо глянул на оторопевшую меня. Это что вообще такое?! Я про такие маразм и жестокость даже в исторических справочниках не слышала! - Я научу убивать тебя не только с помощью ядов, маленькая синьорина, если ты захочешь, парень не будет страдать. А я успею научить тебя ещё многому до тех пор, пока моё Облако затухнет.       - ... - я подавленно молчала, уткнувшись взглядом в пол. Я, конечно, не самый жизнерадостный и любящий людей человек, но убийство... Хотя, ха, этой ж мафия. Что, Бьянки, упустила из виду, что ты УЖЕ в дерьме по уши, и хрен оттуда выберешься? Привыкай. - Хорошо, учитель. Я сделаю так, как Вы сказали.       - Умница, маленькая синьорина, - Пелагатти прижмурился и жестом указал на дверь. - Беги быстрее, не то твоя мамочка будет волноваться. И помни, я горжусь тобой, моя ученица.       Идя по коридору, я никак не могла отделаться от мысли, что всё летит по пизде.