Грехи за семью печатями

POV Стайлс       Петляя по неохватной территории Инганнамортэ, что тесно сдавливала со всех сторон мою новенькую жилплощадь, я, верно, уходил от преследования. На хвост нам сразу же, у самых дверей гаража, сел черный Range Rover итальяшек. Автоматная очередь поганцев пыталась сдержать какие-либо наши попытки выбраться из западни, но отвага и самоуверенность сыграли в нашу пользу. Ничего не оставалось кроме как идти напролом. Протаранив внедорожник, мы смогли выбить фору в несколько секунд, что еще, несомненно, сыграет нам на руку.       Через пару поворотов и несколько улиц начнутся владения моего горячо любимого отчима. Сюда-то они никогда не сунутся, если, конечно, преследуют нас именно Инганнамортэ.       Ведь, даже, когда речь заходит о жизни наследницы криминального престола, равновесие в нашем бизнесе имеет больший приоритет. Имея четкую иерархию и свод законов, нарушать которые запрещалось под страхом смерти, наши семьи процветали, а значит, и вся Италия с нами.       Срезая путь через тесные переулки и пешеходные мостики, серый BMW ворвался в знакомую местность. Девчонка тем временем переставала подавать какие-либо признаки жизни, что чертовски меня пугало. Ее тело безвольно бултыхалось по сидению, повязка едва сдерживала кровотечение.       Опасаясь не довести девушку до помощи живой, я прибавил газу и, буквально через минуту, наш автомобиль скрылся на подземной парковке бизнес центра моего давнего товарища по оружию.       Каждая шавка в этом городе и несколько за его пределами прекрасно знала мое авто. Поэтому, не раздумывая, я набрал своего спасителя и сейчас мы с наследницей пересядем в его тонированный Chevrolet Corvette. — Очнись, — похлопал я по щекам девушку, реакции же не последовало, — Осталось совсем немного. Скоро тебя подлатают. — перепачканные кровью волосы перемазали бледное лицо.       Я пристегнул пассажирку ремнем и быстро запрыгнул на водительское место. Времени перекинуться с другом хотя бы парой слов, как всегда не было.       По нашей договоренности я поеду первым, через некоторое время с парковки вырулит мое авто и отправится в противоположную нам сторону. Вот только за рулем буду совсем не я. Амато с легкостью обведет вокруг пальца самого Копперфильда, конечно, если за это ему отвалят кругленькую сумму. Но мне достаточно быть лучшим другом этого засранца.       Не теряя времени даром, я с силой вдавил педаль газа в пол, и стрелка спидометра с немыслимой скоростью поползла вверх. Спорткар стремительно увлекал нас все дальше за город.       Это место — наше временное пристанище. Здесь мы останемся до тех пор, пока я не поставлю окончательную точку в истории Маурицио Фераньи.       Клубы дорожной пыли плотной пеленой стелились позади нашего автомобиля. Исхоженные животными и иссушенные солнцем некогда зеленые пастбища изредка разменивались на одинокие деревца и кустарники. Редкий покосившийся забор вдоль трассы обещал скорое появление брошенных сливовых садов. — Еще немного и мы будем на месте. — прошептал я в пустоту, будто успокаивая кого-то.       Безжизненное тело удерживал лишь ремень безопасности. Кровью были испачканы сидение и коврик под ногами пассажирки. Со смуглого лица сошел всякий румянец, а кончики пальцев приобрели мертвецкую синюшность.       В моей голове никак не могло уложиться одно. Кому вдруг могло понадобиться убивать меня? Инганнмортэ едва пошел бы на такой риск…       Но больше того меня терзало гнусное чувство неоплаченного долга. Ведь Камиль, как она просила себя называть, без сомнения бросилась под пулю. Неужели по ее мнению я тот, кто действительно достоин жизни? Неужели ее жизнь это имена та цена, которую она готова заплатить, чтобы спасти меня от верной смерти? Или же спасение других — ее жизненное кредо? Я никак не мог позволить себе думать иначе, поэтому вынужденно склонялся к последнему.       Проносясь мимо заброшенной фермы, я чуть сбавил газ, дабы не пропустить нужный поворот.       Трехэтажное здание с облупившейся белой штукатуркой теснилось меж пышных дубов. С первого взгляда заметить жизнь в этом месте практически невозможно. Не так давно это здание пустовало и привлекало под свою крышу лишь мелких криминальных личностей и безобидных бездомных.       В старом амбаре стояла машина скорой помощи. На этом настоял я лично. Ведь Мими в любую минуту могло стать хуже. Ее состояние до сих пор нестабильно и оставляет желать лучшего. Женщина много лет подвергалась своего рода насилию со стороны Маурицио. Этот подонок успел испортить не одну жизнь за свои сорок с хвостиком.       Навстречу спорткару из трехэтажного здания выбежала женщина в белом халате. С Мими всегда находилась сиделка и дежурила скорая. Первое время ее состояние было совсем уж плохим. В любой момент мы могли потерять женщину. Сейчас же все стало немного лучше, но на всякий случай в машине скорой имелся дефибриллятор и другие реанимационные средства.       Я резко удрали по тормозам, клубы дыма заставили женщину прикрыть глаза и рот. Закашлявшись, сиделка подбежала к автомобилю, распахнула пассажирскую дверь и удивленно ахнула. Здесь наверняка не обошлось без Амато. Паршивец успел предупредить. — Миленькая моя, — запричитала женщина, — Ты ж едва жива! — из глаз сиделки брызнули слезы, — Ее скорее нужно нести в машину. Там доктора, они и помогут! Бог ты мой! — сиделка сорвалась с места и устремилась к ангару, — Скорее же! Неси ее сюда!       Я отстегнул девчонку, выпрыгнул из машины и, обогнув ее, принялся вытаскивать чуть живое тело наружу. Водрузив Инганнамортэ на руки, я побежал вслед за сиделкой. Прижав руку над грудью, я едва мог различить стук ее сердца. Я мог слышать, лишь как билось мое собственное, и это убивало меня. Сам не сознавая почему, я боялся потерять ее.       Это начинало меня злить.       Я злился на нее, на отчима, на себя. Единственное, что всегда делало меня слабым — люди вокруг меня. Мои близкие — мое слабое место. И Маурицио как никому другому это было известно. Я тешил себя лишь тем, что с Инганнмаортэ все иначе. Я должен спасти ее жизнь в долг своей. Это долг и всего-то.       Двери амбара распахнулись, а вслед за ними и двери машины скорой помощи. Двое мужчин в синих костюмах медицинских работников подхватили девичье тело с моих рук и распластали его на кушетке.       Два врача, я и сиделка окружили тело.       Один из медиков принялся разрезать ножницами одежду Инганнамортэ, пока второй готовил капельницу и инструменты. На глаза мне попался скальпель и, чтобы ускорить процесс, я принялся резать другой рукав. Вся одежда пропиталась кровью. — Какая у нее группа? — выпалил один из докторов. — Я не знаю, мы так близко не знакомы! — пропыхтел я, снимая кровавые тряпки с женского тела.       Я старался делать все как можно аккуратнее, чтобы не причинить боль.       Тот, что возился с инструментами, с профессиональной ловкостью поставил в правую руку девушки катетер, и по трубке потекла прозрачная жидкость. — Переверни ее на здоровый бок и придерживай, нужно вынуть пулю и зашить рану, — ровным громким голосом произнес другой.       Сиделка вышла из авто и стояла неподалеку. Женщину знобило от ужаса, на лбу выступила испарина, с лица сошла краска.       Аккуратно ухватившись за талию, я наклонил податливое тело на себя, и врачи приступили к работе. — Повезло, что кость не задело. Могло раздробить к чертям. — они переговаривались друг с другом. — Нужно кровь на группу проверить, пока обойдемся раствором, но лучше бы переливание.       Взглянув на девушку, я немного успокоился. Выглядела она чуть лучше, чем парой минут назад. На отмытых от крови плечах я разглядел крупные уродливые рубцы, они же местами виднелись на руках и груди. — Нужно перевернуть ее на живот, — один из них протянул капельницу на другую сторону, чтобы та не вырвалась из вены, — На счет три! — предупредил мужчина, — Три! — скомандовал врач, и мы дружно перевернули девчонку.       У меня пропал дар речи от увиденного…       Вся ее спина изображала подобие ада. Еще никогда искусство не вселяло в меня столько страха отвращения и восхищения одновременно.       На смуглой коже. На всю спину. Она носила «Карту ада».       Я знал эту картину и мог с уверенностью заявить, что это именно она. Неумело вытатуирована, изрытая рубцами и исполосованная множествами шрамов, но это именно она. Знаменитая «Карта ада» Боттичелли. Эта работа художника, изображает спуск, совершенный Вергилием и Данте через то, что последний назвал «бездонной долиной боли». Данте описывал ад как некую бездну, ведущую к самому центру Земли. Он описал все девять кругов ада, каждый из которых представлял свою бесконечную грешную тропу. Эта «бездонная долина боли» и спускалась от самых плеч вниз к копчику девушки, где и был «центр Земли». Что могло сподвигнуть молодую девчушку сделать такое страшное тату. К тому же это единственное тату, (что было доступно глазу). Весьма странный выбор. Но больше того пугали лишь шрамы, что были нанесены на кожу после того, как картина запечатлелась на девичьей спине.       Едва приоткрытая книга, она снова захлопнулась на моих глазах, оставляя за собой множество неразгаданных тайн. *** — Детки, сейчас по одному выходим из машины! — знакомый голос звучал еще громче от того, что глаза были завязаны плотной тканью. Они не хотели, чтобы мы знали, куда нас везут. Мне не нравится эта поездка, и голос этот не нравится. Ногой я нащупала, что подошла к краю фургона. — Ну же, ангел мой, ступай вперед. Протяни ручку, ангелочек. — приторный голос вытеснил из головы все мысли. *** — Лежи смирно! Перестань дергаться! — удар. Лицо горит огнем, горло разрывает от крика. Тело ломит от боли, словно тысячи камней ударили меня разом. Будто разъяренная толпа на площади закидывает грешницу камнями. *** — Грешницей родилась, ею и сдохнешь! Всю свою жизнь и после будешь ходить по петле! — кричит старый грубый голос. *** POV Эрминия — Хей, ангел, ты слышишь меня?       Едва разлепив веки, я пыталась найти источник звука. Большая теплая ладонь прошлась по лбу. Мои веки коснулось нечто мягкое теплое и влажное. В горле сухость. Не могу говорить. Не могу…