Видеосвязь

      Для Чонгука самое ужасное — командировки своего любимого человека. Он, папочка, властный человек, может уехать на неделю или на месяц, что жутко раздражает малыша Чонгук-и. «Малыш Чонгук-и»       Так ласково зовёт его Тэхён, когда он возвращается с работы, видя перед собой своего малыша, что извёлся один без него. В их отношениях есть такие же главные, возбуждающие вещи, помимо любви, например, их разница в возрасте, и тем, чем они занимаются: Чонгук — школьник ещё, названный малышом, а Тэхён — такой же важный дядя, как и другие, о которых, честно, Чон мало что знать хочет; мужчина именуем коротким «Папочка» и все мысли о Ким Тэхёне.       И ещё одно. Видеосвязь. Во время командировок, где Тэхёна заваливают какой-то рутиной, всегда получает от малыша кучу звонков, и, конечно, видео-звонков; где они не только общаются и льют ведрами свои ласковые, теплые фразочки, но и занимаются кое-чем получше, чем просто слова.       И каждый раз малыш удовлетворяет не только себя, но и своего папочку, что изголодался не хуже волчары в лесу.       Тусклый фонарь погас за окном, а тёмная комната теперь освещена лишь настольной лампой и экраном ноутбука. Парень был в ожидании долгожданного звонка, однако время переваливало за двенадцать — никто ни звонил, ни писал, даже не отвечал на глупые сообщения «Где ты?». Не то, чтобы он и обижался на мужчину, понимал всю тяжесть их серьёзных отношений, просто Чонгук попался не из терпеливых.        Он цокает и уходит к постели, чтобы подготовиться ко сну, где быстро переодевается на родную, широкую и длинную футболку, пропахшую знакомым одеколоном, и меняет брюки на спортивные штаны, служившие ему в качестве пижамных. Идёт к ноутбуку, желая отключить и лечь в постель, правда, с грустной мыслью.

«daddy-hyung. принять звонок.»

      И у Чонгука перехватывает дыхание; он смазано нажимает на принятие вызова и видит уставшее лицо хёна. Он выглядел по-домашнему, словно папочка тут, рядом со своим малышом. Его растрепанные, выкрашенные в персиковый цвет волосы, спадающие очки и растянутая черная футболка, — выглядело по родному, но вид портили бумаги и ручка, как и всегда находившаяся в левой руке.       Тэхён отрывается от каких-то документов и смотрит на младшего, замечая то, как зевает Чонгук.       — Малыш, ты почему не спишь? — хмурится, поправляя очки, что сползли с переносицы.       — Я не хочу, — улыбается ярко Чонгук, пододвигаясь ближе к монитору. Честно, хотелось уже и целоваться скорее.       Чон вглядывается в лицо хёна: всё та же родинка, все те же аккуратные губы, которые старший покусывает, когда переводит свои карие глаза в текст перед собой. Чонгук непроизвольно представляет, как Тэ целует его шею, не спеша переходя на ключицы, где сейчас бы уже светились отметины, которыми так увлекался мужчина.       От одних представлений по коже прошлись мурашки и он, проводя ладонью от шеи к ключице, замечает, что под пальцами чужие касания, будто и правда Ким уже оставил там свои следы.       Чонгук вздрагивает, когда его окликают по ту сторону экрана.       — Малыш, ты снова в моей футболке?       — Я…       — Снимай.       Коротко и ясно, сразу к делу. Ким не хочет слушать лишние слова — он их знает наизусть. Чонгук любит надевать его одежду, особенно перетаскивать из его шкафа в свой, (пару раз был свидетелем воровства) уже, честно, ждёт, что однажды вернувшись в дом — его гардероб настолько обновиться, что придётся ходить голышом.       Чонгук сглатывает и, чувствуя внимательный взгляд любимого, всё-таки избавляется от ткани, улавливая сдержанный вздох. Тэхён по-блядски губы кусает, поглаживая указательным пальцем уголок губ, скрещивая ноги. Он смотрит на выразительные ключицы и медленно ведёт глазами по груди, заостряя внимание на сосках. Мужчине хотелось обладать этим телом сейчас; желалось кусать ласкать и целовать его соски и слушать отклик: долгожданное прерывистое дыхание, скулёж и стоны.       — Малыш, — томно тянет Ким. — Приступай-ка.       И Чонгук улавливает. Он касается своих сосков и трепещет, потому что знает: папочка любит это. Крутит тягуче, гладит и сжимает, прикусывая язык, чтобы не застонать раньше времени. Подросток смотрит на хёна, который кусал колпачок от ручки, при этом, опустив вторую руку вниз, и мальчишка уверен: папочка сжимает член через ткань своих брюк (или что на нём?). От этого он возбуждается похлеще мужчины и стонет в голос; ноги подгибает и поджимает губы.       У Тэхёна в ушах звенит, как и в сердце, что стучит сильно, — ещё жарче обычного, хотя кондиционер работает. Он выдыхает и сжимает ладонью ширинку, продолжая водить рукой, ощущая, как твердеет плоть и уже виден заметный бугорок. Виновник невинно улыбается и это дразнит нехило, сглатывает вязкую слюну и просит младшего спустить штаны с трусами, и после опустить камеру. Ему нужно видеть. Хотя бы увидеть.       — Помнишь о моём подарке?       Слышит в ответ лишь тихое: «угу». Редко, когда подросток капризничал, пока его мужчина далеко, поэтому для их отношений это было возможностью, которой Тэхён пользовался из раза в раз.       Чонгук склоняется к полу, поднимая пакет, который был оставлен после отъезда хёна. И, к слову, младший не смотрел содержимое — хотел оставить реакцию для папочки; шарит рукой и вытаскивает.       — Это…       — Вибратор, малыш. В твоей сексуальной практике не было игрушек, я знаю, зато мы заодно разнообразим нашу жизнь, — произносит Тэхён, облизываясь. Его это завёло сильнее. — Да, и ты жаловался, мол, пальцев мало, поэтому сегодня ты попробуешь нечто новое. Расстояние ведь неприятно давит на член, так?       Чонгук всхлипывает, соглашаясь. Возбудился так, что готовый уже засунуть эту штуковину поглубже? Чёрт, да! и плевать бы на свою нерешимость к секс-игрушкам и прочим примочкам, в виде неуверенных отсосов и зажимов в публичном месте.       Тэхён призывно кивает на предмет и мальчик выполняет, жалея, что не разделся раньше, и вообще зачем эти дурацкие пижамные штаны, которые не могут нормально слезть с его задницы? Ожидание томило и мужчину, который всё время только кусал губы и изредка отвлекался на бумаги.        Гук поглядывает на хёна, по которому он не мог точно понять — рука на штанах, или уже давно в трусах? У мужчины вид невозмутимый такой, но всё желаемое остаётся за кадром.       Облизывая губы, достаёт смазку и немного капает на руку, размазывая по вибратору. Черноволосый меняет положение так, чтобы было удобнее: приподнимается со стула, и уже не смотрит на Тэхёна, а последний сам же извёлся мыслью о том, что его малыш сейчас засунет игрушку в себя, будет стонать под действием вибрации и получит удовольствие.       Вибратор касается ануса, — со временем проникает в младшего, заставляя вдохнуть резко и прерывисто выдохнуть. Ещё немного, когда игрушка проникает наполовину, приходится остановиться и подождать, как бы ни так, но подросток довольно узок и из-за этого полноценно ему не насладиться игрушкой, если стенки выдавливают предмет, не принимая.       Мужчина с упоением втягивает воздух. Ему нравится видеть на сосредоточенного, растрепанного и возбужденного мальчика, который сейчас старательно насаживается на вибратор. Вновь стон пронизывает душу — вибратор полностью в нём.       Чон не слышит голос старшего, он слушает лишь своё тело, которое обдало огнём, словно на него положили раскаленные угли. Юноша дышал тяжело и дрожал всем телом, понимая, что в нём сейчас этот подарок от своего папочки, который умотал в другой город и сейчас с ухмылкой наблюдает за ним через экран.       — Малыш, — вырывает голос Кима из-под толщи воды. — Там пульт есть, на первую мощность. Давай же.       Чонгук, хныча, находит пульт и вскрикивает: вибрация отдаётся по всему телу. Это непривычное дрожание отдаётся от стенок ануса до кончиков пальцев. Мальчик постанывает и хватается за член, начиная надрачивать, однако, услышав рык, перестаёт, испуганно поглядывая на мужчину.       — Только попробуй кончить — секса месяц не будет, — возмущенно требует Ким, наблюдая за расстроенными и, чёрт, такими будоражащими глазами.       Чонгук кивает еле и охает, потому что вибратор зажигает все те потухшие огонёчки, после уезда. Время для Чонгука задерживается, потому что перед глазами мутнеет и плывёт, а уши закладывает. Пока младший получал колоссальное удовольствие от вибрации, — Тэхён и сам придаётся утехам. Надрачивает себе, слушая стоны малыша Чонгук-и, и представляет, как же этот подросток извивается на белоснежных пушистых простынях, и умоляет засадить поглубже. От этих мыслей мужчина хрипло выдыхает, мотая головой, и слышит голос Чонгука: просит разрешения на то, чтобы кончить.       — Вторую нажми.       Подросток вздрагивает от скорости, откидываясь на спинку стула. Тэхён слушает малыша и продолжает водить своей широкой ладонью по члену, иногда нажимая на покрасневшую головку, которая давно сочилась смазкой. И старший тоже чувствует подступающий оргазм — картина пред глазами выбивала его из ровного состояния, где мужчина сдержано требует не просить мальчика о том, чтобы он давал разрешения. Знал, что расколоться сейчас, но ему, Тэхёну, хотелось запечатлеть этот момент надолго, потому что переживал не увидеть его вновь. Подросток ждёт, продолжая дрочить себе и чувствуя приятную вибрацию. Он ёрзает на стуле, грозясь упасть, но всё никак не слышит положительный ответ. Проходит ещё немного, но старший непреклонен, хотя сам уже до апогея наслаждения доходит.       — Прошу, папочка… Мгх-а.       И в ответ кивок. И Чонгук кончает, пачкая живот, стул и пол собственной спермой, прикрывая глаза. Ноги потряхивало, как и тело в принципе. Во тьме лишь искры и блики, а в ушах стон старшего. Приходит в себя младший не сразу, но, как только это происходит, достаёт салфетки и, вытирая себя, слыша Тэхёна.       — Чонгук-и, как мне отчитываться перед начальством?       Ким ловит непонимающий взгляд.       — Мои отчёт не доделаны, а уже завтра отдавать их.       — Прости, Тэхён-хён, — шепчет и придвигается ближе к монитору, всё также голый.       — Извинишься завтра.       — Ты… возвращаешься?! Почему ты не сказал об этом раньше!       — Ты бы ни за чтобы не согласился попробовать игрушки. — хихикает Тэхён. — Всё, Чонгук-и, спать. Завтра у тебя тяжелый день будет: я прикупил кое-что для своего малыша.       А в ответ лишь густые щеки.