Минута за минуту

Ламбо и его неугомонность, известная всему Намимори, никогда не доводила ни до чего хорошего: маленький мальчик всегда попадал в неприятности и никак не мог избавиться от этого необычного умения. В этот раз, когда за ним пытался угнаться Тсуна, он умудрился навлечь на себя праведный гнев Хибари — сорвал его повязку в ходе грандиозного побега — и Мукуро — трижды обозвал его тупоголовым ананасом. Подобное отношение никто из них к себе стерпеть не смог, так что оба решили временно забыть о своей непримиримой вражде и отыграться на Тсуне: детей, даже таких вредных и несносных как Ламбо, бить — сущее кощунство. — Глупый Тсуна, ты ни за что меня не поймаешь! — Ламбо! Остановись же, ну! Тсуна пока не понимал, что ему стоит шевелить ножками быстрее, если он не хочет заполучить быстрый «я забью тебя до смерти» и «я заполучу твоё тело» в одном флаконе. Он не чувствовал угрозы, и даже его великолепная интуиция тихо посапывала в стороне: зачем ей срабатывать на совершенно обычных вещах. — Травоядное! — Савада Тсунаёши! Голоса позади, раздражённые, злые, заставили Тсуну, не оборачиваясь, скорее рвануть вперёд: не даром проходили тренировки Реборна, ой не даром. Бегать Тсуна стал гораздо быстрее и мог бы посоревноваться с атлетами их школы. Удивительно, — думал Тсуна, петляя между низкими домиками родного городка, — как сближает ярость по отношению к третьему лицу. Если бы он не был целью для избиения из-за выходок Ламбо, то он улыбнулся бы. Хибари и Рокудо дуэтом представляли собой могущественную композицию, способную перевернуть мир с ног на голову, вот только на благо они вместе никогда не работали. За это Реборн Тсуну шпынял сильнее обычного — Нео-Примо и не может построить дисциплину в рядах своих «подчинённых». Тсуна поймал Ламбо набегу и скрылся за очередным поворотом. Он перемахнул через травяную изгородь, запнулся и, сгруппировавшись, чтобы ребенок не пострадал, носом пропахал чистый ухоженный газон соседки. Ламбо тут же выскочил и громко разревелся. Тсуна изо всех сил попытался успокоить его отчаянный рёв, зажимая рот ладонью, но было слишком поздно: над его покрытым ссадинами лицом возвысились две разъярённые фигуры. — Хибари-сан! Мукуро! — Тсуна замахал руками, судорожно отползая назад и врезаясь спиной в низкий забор. Ламбо плакал всё сильнее, его голос прерывался криками и громкими натужными всхлипами. Мальчик полез в хаотичную шевелюру. Мукуро и Хибари занесли свои орудия смерти — извечные тонфа и трезубец — для красивого синхронного удара, но вскрик «Ламбо» заставил их на мгновение замереть. Именно в этот миг светло-лиловая, до боли знакомая всем базука, опустилась на Тсунаёши, оглушая округу выстрелом и сиреневым дымом. Хибари и Мукуро откашлялись. За считанные секунды дым развеялся, и на газоне сидел повзрослевший на десять лет Савада Тсунаёши: в руках он держал ручку и какие-то бумаги, вид у него был измученный и уставший, словно он несколько часов слушал чужие препирательства. Он зажмурился от яркого дневного света, а когда понял где очутился, заулыбался и встал, отряхивая костюм. — Ах, не думал, что когда-нибудь попаду сюда, — произнёс он, растягивая уголки губ всё шире и шире. Его взгляд опустился на застывшие, недовольные, но заинтересованные лица, оценивающие его по всевозможным параметрам. — Кёя, Мукуро. Да уж, не привычно видеть вас на десять лет младше и на десять сантиметров ниже. — Зверёк, — угрожающе прорычал Хибари, но Мукуро его остановил, преградив путь трезубцем. — Оя-оя, неужели это Савада Тсунаёши из десятилетнего будущего? Как странно, я был уверен, что обязательно захвачу твоё тело, — Мукуро вальяжно склонился в наигранном поклоне. Хибари фыркнул. — Не мешай мне, — Хибари со звоном и нескрываемым удовольствием прошелся тонфа по трезубцем. — Когда вернусь назад, скажу вашим старшим копиям, что десять лет их ничему не научили, — рассмеялся мужчина, вновь привлекая к себе внимание. — И нет, Мукуро, ты так и не получил моё тело. Во всяком случае, не в том понимании, в котором ты говоришь сейчас и не в том понимании, в котором требуешь в моём времени. — Оя? — Мукуро вскинул брови, отталкивая от себя Хибари на небольшое расстояние. — Что ты имеешь в виду? — Кёя, к тебе тоже это относится, — Тсуна потёр подбородок. — Знаешь, как я настрадался от твоих тяжелых рук, пока ты пытался приручить меня называть тебя по имени без суффиксов? Мукуро и Хибари нервно переглянулись, не совсем узнавая в человеке, представшего перед ними, их Саваду Тсунаёши — паренька-неудачника, но отзывчивого и доброго. Перед ними стоял взрослый и серьёзный мужчина, смотрящий на них как на маленьких детей, которых он в состоянии запросто отшлёпать за паршивое поведение. — Савада, ты случайно головой не ударялся последние десять лет? — поумерив свой пыл, спросил Хибари, бросая на Мукуро взгляды, полные замешательства. Мукуро отвечал ему тем же. — Этот вопрос я хотел бы задать вам, — Тсуна подошел к ним приобнял обоих за плечи, выводя их с соседского газона на асфальт. Мукуро и Хибари переглянулись в очередной раз, удивлённые и слегка ошалевшие от подобной наглости. — Жаль. — А? — в один голос издали парни, поднимая голову на Тсунаёши, внезапно опечалившегося чему-то. — Жаль, что так весело больше не будет, когда мы вырастем. Десять лет… — он замолчал и отпустил их. — Десять лет в мире мафии ничего хорошего не принесут. Дело не в силе, иллюзиях или пламени посмертной воли. Это гораздо страшнее, противники реальнее, а жизнь опаснее. В прочем, Мукуро знает об этом не понаслышке, да? А вот Кёе придётся тяжело, — он прикрыл глаза и опустил руки, смотря на них усталым взглядом. Хибари сделал шаг вперед, но и в этот раз Мукуро ему помешал. Он выглядел необычайно серьёзным и напряженным, это не могло остаться без внимания Кёи. Он встал рядом, постепенно осознавая, о чём именно говорит им Тсунаёши из десятилетнего будущего. — У нас всё по другому, — невозмутимо и уверенно сказал он, — Зверёк отказался от титула «босса». А малыш нашел повод остаться с ним, решив сделать из него… — Из мафии выходят только вперёд ногами, Хибари Кёя, — перебил его Мукуро. — Глупо полагать, что отказ единственно верного наследника королевской семьи так просто решает все нюансы. Тсунаёши согласно кивнул словам Мукуро и подтёр щеки. Кажется, он пытался украдкой стереть слёзы. Они притворялись дурачками. Многие из Хранителей. Гокудера и Рокудо не могли позволить себе такой роскоши, а вот Ямамото, Хибари и Сасагава, не связанные с мафией никак, кроме как звена Савады Тсунаёши, делали вид, что все сражения и битвы на смерть — не более, чем приключение в жанре сёнен, внезапно свалившееся на их головы. Никто из них до конца не хотел верить, что они вляпались в самую настоящую кровопролитную резню, и что с момента появления в их жизнях Реборна — их имена написаны кровью на надгробиях заранее. Но никто не хотел из них бросать никчёмного ребенка одного наедине с этим наступающим ужасом. По разным причинам. Из желания найти сильного соперника, из желания воспользоваться авторитетом семьи для свершения мести, из-за банального чувства крепкой дружбы, пропитанной потом и болью. Из уважения, из желания защитить. Всем им пришлось пропустить через себя и принять реальность происходящего. На церемонии наследования, пусть и не состоявшейся в силу объективных причин, они были морально к этому готовы. Настолько готовы, насколько им мог позволить их ещё не до конца повзрослевший мозг. — Минута за минуту, — тихо сказал Тсунаёши, прощально улыбаясь. — Я счастлив, что в моём времени вы ни капли не изменились. И изо всех сил пытаетесь держаться, как бы ни было порой тяжело. Пообещайте мне две вещи: вы никогда не станете подвергать свою жизнь опасности ради меня и вы до последнего… Раздался хлопок, и всё заволокло фиолетовым дымом. Тсунаёши — уже их — испуганно смотрел на Мукуро и Хибари, но это был не совсем привычный страх быть избитым или получить очередной нагоняй. В его взгляде сквозило что-то такое, от чего мурашки пробежались по хребтам обоих парней. Странные мурашки вместе с необычным чувством в животах, заставляющим содрогнуться. — Вы…! Вы! — почти гневно воскликнул пылающий красным цветом и странно помятый Тсуна, пошатываясь и уходя назад. — Извращенцы! — выпалил он, бешено утирая губы, подхватывая жующего сопли Ламбо и со всей дури исчезая в стороне своего дома. Хибари повертел головой, силясь понять, не привиделась ему загадочная картина, но, судя по вытянувшемуся лицу Мукуро, он видел тоже самое. — Как думаешь, что те версии нас с ним сделали? — задал волнующий их обоих вопрос Мукуро, заглатывая тугой комок в горле. — …Не хочу это признавать, но, кажется, нам этого лучше не знать, — со вздохом ответил Хибари, и развернулся, чтобы скрыться. Настроение драться как-то резко пропало.