Корейский дозор

Вот это я вчера напился… Пью я, кстати, немного, но вчера вечером позволил себе лишнего. Отчего утром голова как в тумане, и к тому же совершенно чугунная. Моя двухкомнатная холостяцкая квартира, наверно, посочувствовала бы мне, если умела. Похмелье мешало доползти до будильника, чтобы выключить его. Он противно пищал, заставляя мой мозг сдавливаться в судорогах и трястись словно желе. Я шипел и морщился, шарясь рукой где-то по тумбочке. - Замолкни, пух и перья! – прорычал я, прижимая подушку к уху. Словно по волшебству тут же образовалась тишина. Сначала подумалось, что это - магия, на самом деле я и не такое могу, но, услышав знакомый голос моего напарника, испуганно убрал подушку с лица, разглядывая внезапного гостя. - Хен, чего ты валяешься, вставай! – наверное, он пришел ко мне домой рано утром, зная, что я вчера пил. Сейчас напарник был сердит и недоволен. Он не любил, когда я увлекался выпивкой, и так выражал свой протест против моего образа жизни. А по мне - он милый, когда злился. Я ухмыльнулся своим ностальгическим мыслям. - Не могу, я просто в зефирку, – простонал я как можно жалостливее. Мы не употребляли ругательных слов из принципа и использовали несколько синонимов в качестве заменителей. Например, "зефирка" была зашифрованной "какашкой". Напарник кинул на меня недовольный презрительный взгляд, суживая свои глаза до маленьких щелочек. Подозревал видимо в неискренности слов, что у меня даже волосы на мошонке зашевелились от страха. А мне, правда, хреново было. Это я и попытался передать всеми прелестями моей мимики, сжавшись лимоном, как после приступа диареи. Поверил напарник с трудом, и то не сразу, но его доброе сердце дрогнуло, присаживаясь ко мне на край кровати. - Сейчас легче будет, расслабься, - сказал он доверительно, но я уже забеспокоился к тому моменту - что же этот парень придумал на сей раз?! Напарник ловко проскользнул рукой под мое одеяло. Как я мог про это забыть? Утренний стояк еще одна деталь моего неразумного прожигания жизни. Когда надо – не с кем, когда не надо – то с кем попало. Он грубо схватил мой член, сдавливая. Я зашипел от возмущения и приоткрыл одеяло, непонимающе переводя взгляд с моих трусов на него. Нафига делать мне больно, раз ты хочешь сделать хорошо? Он начал медленно двигать вверх-вниз рукой вдоль плоти, молча наслаждаясь выражением моего лица и при этом загадочно, по-мазохистки ангельски улыбаясь. В тот момент я начал скучать по недавнему презрению в свой адрес. - Прекрати, зачем так… - я не успел закончить фразу, рука напарника ускорилась, и комок в моем горле подпрыгнул вверх, перекрывая мне воздух. Да он издевается! Каждое последующее мое слово напарник сопровождал изменением ритма движения руки или какой-то грубостью в отношении моего члена. Как дрессированная собака, я понял - лучше лежать и молчать. Движения становились совсем отрывистыми, а голове было тяжело. Я в тот момент не очень понимал, где я и кто такой. Мастурбация в тумане во время утреннего похмелья отличается от мастурбации на свежую голову. Ощущения притуплены и как-то отдалены от меня самого. Будто приятно делали кому-то другому, а не мне, но наслаждение все же перепадает. Я издал томительный вдох, перевернувшись на бок, и сжался от импульсов адреналина, размеренно, но уверенно бьющих мне в мозг. Наконец становилось кайфово. Тяжело дыша и двигая ногами, я чувствовал, как кровь бурлит по сосудам, гоняя вчерашний алкоголь туда-обратно, симметрично его дергающийся руке на моем члене. Я трезвел и начинал осознавать все происходящее. Внезапный пронзительный стон - я все-таки кончил. Напарник тщательно вымыл руки и вытер их полотенцем, найденным на кухне. Он был по-прежнему серьезен и молчалив. Порылся в моем шкафу, нашел чистую футболку и кинул ее мне на кровать. - Одевайся. Я, как последняя зефирка, еще не отдышавшись от всего этого, послушно надел ее. Пора бы представиться. Меня зовут Чхве Сынхен, и я светлый иной. Сейчас в моей квартире заваривает чай той рукой, что дрочил мне, Кан Дэсон, мой напарник. Предупрежу сразу, у Дэсона есть жена, он ее любит. Но... иногда... и это нормально. Я медленно оделся и пополз до ванны. Лицо обжигали холодные капли воды, пух и перья, сто раз пожалел о вчерашней бессмысленной попойке. Жил я один, но мой "друг", не побоюсь этого слова, часто тусовался со мной дома, он искренне верил в то, что я слишком беспомощный и не способный позаботиться о себе самостоятельно. Сегодня ели мы молча. Дэсон - хозяйственный малый, и завтрак соорудил, и посуду мне всю помыл. Кажется, в прошлый раз посуду тоже мыл он. Шумно хлебая из кружки чай, я искоса глянул на напарника. Кан продолжал дуться, поэтому решение сменить тему было самым рациональным. - Так что, вызывают? – будничным тоном начал я. Он кивнул. - Зачем? - Там узнаешь, – сказал напарник равнодушно. И добавить было нечего, я только недовольно фыркнул. Ладно, после некоторого времени, сам отойдет. Пока Дэсон домывал посуду после нашего завтрака, я собирался, одевая любимую кожаную куртку и очки. Куртка мне нравилась, на спине были различные рисунки, обрисованые прямо на натуральной коже, это круто, все время представляю, какого бы мне было, ощущать на своей коже подобные узоры. Непередаваемое, наверно ощущение. До главного управления Ночного дозора, чьими сотрудниками мы являлись, полчаса езды на метро. Хорошо, это не самый час пик, нашлись даже свободные сидячие места, и мы поехали с комфортом. Обычно иные стараются не оценивать прохожих людей, тех кто вокруг нас, но некоторые вещи видно невооруженным глазом - темная аура от плохого настроения, потенциал иного, темный коллега с другого дозора или чистая незапятнанная аура ребенка. С измученным выражением лица я коснулся лбом поручня, чувствуя, как холодный металл остужал мою кожу офигенное чувство. Мне не хотелось думать, какими местами трогали эту штуку до меня, хотя вру, я уже подумал. Дэсон листал обиженно газету, я понимал, надо вытаскивать его быстрее из этой обиды. Оттопырив нижнюю губу, я начал строить ему жалостливые рожицы, сначала он меня игнорировал, но спустя пару остановок метрополитена смягчился, улыбаясь. - Дурак ты, – проворчал он. Я воодушевленно кивнул, на правду не обижаются, а что я дурак, знаем мы оба. Наконец, к моему напарнику вернулось хорошее настроение, и я облегченно вздохнул. Приближались к рабочему офису. Корейский дозор, как американский и даже русский, имел свое местоположение, своих управляющих и сотрудников. Мы с Дэсоном были санитарами улиц. Нет, мы обычно не подметали асфальт, мы специальные агенты, которые решают конфликты в тяжелых ситуациях, без причинения тяжелых телесных повреждений. Кан являлся целителем - ведуном. Мог формировать энергию, не отбирая ее у людей, тем самым излечивая раненых иных. В штабе его прозвали светлым ангелом. А я - инкуб. Мог воздействовать на других усилием воли – ментально, внушая то, чего нет. Мог заставить делать жертву, что мне хочется, или организовывать зрительный обман, убеждая в чем-то. Чаще меня использовали, чтобы кого-то соблазнить или задобрить. Внешность у меня соответствующая, торговая. Хотя, если честно, не люблю чувствовать себя секс-брелоком у начальства, когда нужно - поиграют, а когда не надо - кинут в дальний угол. Про инкубов ходит много легенд, например, что мы - "демоны соблазнения", и размер члена у нас огромный. Что добавить, если у меня спрашивают подобное, всегда закатываю устало глаза и отвечаю "42". А там уже их проблемы, верить мне или нет. Поэтому мы нужны были в основном в щепетильных ситуациях, там, где настоящие оперативники не справлялись. Но лично мне всегда хотелось большего. Адреналина, работы на поле боя. Светлые инкубы, я вам скажу, редкое явление, в Южной Корее нас всего трое. С моим семилетним стажем я только на четвертом уровне, говорят, это очень хорошо, но я недоволен. Дэсон ведь на третьем! Светлые с трудом могут жить с подобными способностями. Ведь надо воздействовать на людей и каждый раз сокрушаться о моральности, а правильно ли ты поступаешь, а не сделаешь ли ты ему больно. Не сломаешь ли ты ему жизнь своим влиянием. Я знал светлых инкубов, которые сами убили себя из-за этого, ушли в сумрак и больше не вернулись. На пятом уровне сам чуть не сделал это. Но в моей жизни появился Дэсон, и именно он теперь приглядывает за мной, действительно ангел. Касательно меня, я пересмотрел свое отношение к внушению. Все, что я делаю, четко и логично. Если я светлый, значит, все воздействия - это во благо света. Сразу стало меньше проблем. Конечно, я не использую свои способности себе во благо. Ну, несколько раз у меня был секс с внушением против воли оппонента. Самое важное - жертва потом не помнит, что ее просили сделать, отсюда ко мне огромное недоверие даже у напарника. А вдруг я сорвусь и начну творить то, что мне захочется? Мы добрались до офиса Ночного дозора и внутри, проходя по коридорам, почтительно со всеми здоровались. В Корее очень чтят традиции, поэтому кланяться надо вежливо и как можно ниже. У нас большой штат, пятнадцатиэтажное здание, расположенное в центре Сеула, под прикрытием торговой компании Самсунг Гэлекси. Каждый отдел расположен на своем этаже, и у каждого отдела свой цвет. Светлые иные - приветливые люди, мы как большая семья. Я ни разу не пожалел, что выбрал светлую сторону, хоть многие говорили, что мое место в дневном дозоре. - Снова думаешь про темных? – послышался голос в моей голове. Любят начальники говорить с нами телепатически, хвалятся большими возможностями. - Если скажу, нет, поверите, господин Ян? – подумал я про себя и улыбнулся. В голове послышался заливистый смех. Мой босс веселый человек, и смех его часто бывает заразительным. Мы с Дэсоном поднялись на самый последний этаж и наконец, очутились в кабинете Ян Хенсока. Почтительно поклонившись, присели, ожидая задания, из-за которого нас в срочном порядке вызвали.