Гештальт-терапия. Методика Саске

Саске старается смотреть в будущее. Честно. Но это не так просто, когда на протяжении всей сознательной жизни прошлое камнем тянуло вниз, на самое темное дно. Не так просто, когда каждой клеточкой тела ощущаешь сколько боли причинил… кому? Саске смотрит на шагающую рядом Сакуру и не может понять. Напарнице? Подруге? Девушке? Совершенно пустые слова, не отражающие истинных чувств. Сакура замечает его взгляд. — Я слишком медленно иду? — неверно трактует она. — Прости, постараюсь быстрее. Почувствовав укол вины, Саске быстро отворачивается и качает головой. Он догадывается: Сакура выкладывается на сто двадцать процентов и стремится быть полезной во всем, лишь бы не стать балластом. Глупости, Саске не собирается жалеть о том, что взял ее с собой в путешествие! Почему все так сложно? И все было бы ничего, если бы они не поторопились с близостью. В итоге оба были слишком напряжены и смущены, толком не получили удовольствия от процесса. Саске уже неделю сдерживает свои желания и порывы ночью. Не может отделаться от ощущения, что Сакура согласилась на секс только ради него. Преследует иррациональный страх: вдруг она решит, что он взял ее с собой только для удовлетворения сексуальных желаний?.. — Я… — Саске набирает воздух в грудь, — сходил к психологу. Наруто бы обязательно напомнил: «А надо было к психиатру!» Сакура запинается на ровном месте. Выдается возможность прикоснуться к ней — подхватить, хоть обстоятельства того и не требуют: она бы удержалась на ногах и без его поддержки. Но Саске не спешит возвращать дистанцию, продолжая идти с ней под руку. — И как? — выдавливает Сакура, очевидно озадаченная проявлением неожиданной заботы и темой разговора. В горле пересыхает, слюна едва набирается, чтобы сглотнуть. Саске старательно контролирует каждую мышцу лица, стараясь не выдать собственного волнения. Проявления чувств, черт возьми, должны происходить естественно! Почему вечно получается так топорно, будто его заставляют?.. — Пока никак. Был всего один сеанс. — И неизвестно, когда случится следующий, ведь психолог остался в деревне Скрытого Листа. — Но он подал мне одну идею. Ты слышала что-то про Гештальт-терапию? Сакура качает головой, кончики губ подрагивают — скрывает улыбку? Грудь Саске сжимается от смеси непривычных чувств: смущения, надежды и трепета. В эту минуту он крайне уязвим, и ему это не нравится. — Ты готова попробовать? Строить гораздо сложнее, чем ломать. Доверие до сих пор трещит по швам, и от Саске не может скрыться тот факт, что Сакура ждет подвоха — ожидаемо после всего, что он наговорил и сделал. Но им придется это все обсудить. Нельзя строить будущее на фундаменте из обломков обид и предательств. — Без гендзюцу? — опасливо интересуется она. — Без. Саске отводит взгляд, сердце ноет. Интересно, когда-нибудь он перестанет себя ненавидеть за то, что натворил? — Но… Саске… Пожалуйста, не надо себя ненавидеть. Мне больно это слышать. Саске с ужасом осознает, что озвучил мысли вслух, и сжимает челюсти. Теплое прикосновение ее ладоней к лицу дарит крупицу спокойствия. Сакура, поддавшись порыву, прижимается лбом к его. Саске позволяет себе закрыть глаза и немного расслабиться, только сейчас осознавая, насколько был напряжен. — Моей любви, конечно, хватит на двоих, но, боюсь, что мы не сможем двигаться дальше, пока ты себя не простишь. Саске хочет выпалить: «Я тебя люблю», — но слова не идут. Когда он вообще в последний раз говорил нечто подобное? В раннем детстве, не иначе. Нежность ощущается инородно, будто кость в горле. Вместо этого он предлагает: — Давай проведем сегодня сеанс Гештальт-терапии?

* * * * *

Саске предлагает остановиться в отеле, чтобы провести какой-то сеанс. Сакура не совсем понимает, что будет происходить, но малость возмущена: они даже ради их первого раза не останавливались в отеле! Оказавшись в скромно обставленном помещении, выбранном в качестве ночлега, Саске решительно оборачивается. — Ты готова? — Э… — Сакура теряется от напора. — Я могу сначала принять душ? — Конечно. Она долго стоит под душем, готовясь к долгому тяжелому разговору: вряд ли психотерапия подразумевает что-то приятное. Конечно, радует, что Саске сходил к специалисту, но она не понимает, зачем и ей принимать участие?.. К тому же сегодня он слишком напряжен — очевидно, чем-то обеспокоен. Не самая лучшая идея проводить какие-то сеансы в таком состоянии. Сакура не находит ничего умнее, кроме как выйти из душа в одном полотенце, чтобы ненавязчиво напомнить Саске, что они могут заняться куда более интересными делами. Она едва сдерживает вскрик, не сразу заметив какого-то мальчика в другом конце комнаты из-за приглушенного света лампы. — Сакура… Сердце запинается, а затем бешено ускоряется. Она узнает ребенка. — Саске?! Что?.. Да, точно. Совсем маленький, не старше пяти-семи лет, когда она впервые увидела его и по-детски влюбилась. Самый красивый мальчик, к тому же из влиятельного клана, — трудно было устоять. Значит, так он представляет себе Гештальт-терапию? Ей не приходило в голову использовать дзюцу перевоплощения с такой целью. — Я должен признаться, что тоже мельком посматривал на тебя. Сакура не может сдержать улыбку. Раньше они никогда не говорили с Саске об этом, она и предположить не могла, что он знал о ее существовании в том возрасте. — Правда? И что ты обо мне думал? — Ну… ты была милой. — Саске краснеет — тогда он еще умел краснеть! — Громче всех болела за меня на тренировках в академии. Но я практически уверен, что ты не знала настоящего меня. Только внешность. Сакура чувствует укол совести, но быстро находится: — Конечно, мы ведь были незнакомы. — И что ты думаешь обо мне теперь, когда знаешь получше? Сакура открывает рот, но тут же закрывает. Что ему важно услышать? Она смотрит на него и впервые за долгое время легко читает эмоции на лице: смущение и волнение. Становится очевидно: для него это не игра. Он воспринимает все слишком серьезно и, возможно, чувствует себя немного глупо. Сакуру переполняет безграничное тепло, сердце щемит от нежности. Приходится с трудом сдержать порыв и не обнять потерянного ребенка. — Ты честный, верный, отдающий любимым людям и делу себя полностью. — Он замирает, видимо, не зная, что сказать. — Ты ожидал услышать что-то другое? Наваждение спадает, Саске уверенно качает головой и тут же перевоплощается в себя постарше. Примерно в этом возрасте сформировалась команда номер семь. — Я думал о тебе чаще, чем следовало. Это злило и раздражало. — Сакура напрягается, улыбка сходит с лица. — А еще завидовал Наруто каждый раз, когда ты уделяла ему больше внимания. Бесился, когда он защищал тебя лучше, чем я сам. Это все раздражало в первую очередь потому, что не должно было никак волновать. Слышишь, Сакура? Меня раздражала не ты. Сакура отрешенно кивает. Наруто? Причем здесь Наруто?.. Саске хочет сказать, что ревновал? Он сокращает дистанцию, теперь их разделяет всего пара шагов и лунный свет окна. — Я был дураком, когда отталкивал тебя. Надеюсь, ты понимаешь почему. — Сакура отрицательно качает головой. Он тяжело вздыхает. — Я бы не смог уйти из деревни, если бы пустил тебя в свое сердце. Тогда я видел мир иначе и считал, что у меня только один путь. — Саске… — Но я в любом случае не должен был говорить тебе неприятных вещей. Ты этого не заслуживаешь. Это действительно важно было услышать. Саске касается ее щеки, стирая слезу. Сакура только сейчас замечает, что не сдержалась. Шмыгнув носом, она уверенно вытирает насухо оставшиеся. Саске соединяет знаки руками, и в следующее мгновение предстает перед ней подростком. Точнее, привлекательным горячим парнем с голым торсом. Сакура уже и забыла, какой эффект производила на нее рубашка нараспашку. — Я тебя ненавидел. — Ударяет не хуже пощечины. Зачем он это говорит?! Хмурясь, Сакура делает шаг назад, и Саске долго не решается продолжить, видимо, подбирает слова. В глазах читается боль. — Ненавидел, потому что не мог ни забыть, ни отпустить. Собирал крупицы информации о тебе, хоть и пытался отрезать все пути назад. Я применял жестокие меры, чтобы ты сама никогда не приблизилась ко мне больше. Конечно, это ни капли меня не оправдывает. Просто хочу, чтобы ты лучше понимала мотивы моих поступков. Сакура чувствует облегчение. Потом они обязательно вернутся к этой теме, обсудят подробнее. А сейчас ей достаточно знать, что Саске был жесток не из-за того, что она была способна вызвать в нем только раздражение. — А я ревновала тебя к Карин. Ее ты взял с собой, жил вместе. — Сакуре ужасно неловко, но важно узнать: — У вас когда-нибудь что-то было? Саске выглядит опешившим. Даже уточняет на всякий случай: — С Карин? Нет. Никогда. — И порывисто добавляет: — Мне снилась только ты. Когда дело доходит до откровенности, трудно остановиться. Сакуре нравится слышать это именно от того Саске, которым он был несколько лет назад и с которым провела так мало времени. — Ты мне тоже снился, — признается она. — Мои сны редко бывали целомудренны. — Расскажешь? — Сакура игриво подмигивает. Стоп. Это что, флирт? Такой переход ей и самой кажется слишком резким. Она хочет извиниться, что портит серьезный разговор глупостями, но замечает желание во взгляде. Сакура неожиданно вспоминает в каком виде к нему вышла: с сырыми волосами, в одном полотенце. — Лучше покажу, — охрипшим голосом обещает Саске, быстро сокращая дистанцию. Когда рука проникает под полотенце, Сакура рвано выдыхает. Шершавые мозолистые пальцы, медленно поглаживающие чувствительную кожу бедра, вызывают мурашки. Она что-то нечленораздельно мычит о том, что Саске сейчас несовершеннолетний, когда он прокладывает дорожку поцелуев от ключицы до уха. — Меня тоже это заводит, — понимающе хмыкает Саске. Щеки Сакуры вспыхивают. — Пожалуй, с Гештальт-терапией на сегодня все. — Ты ведь понимаешь, что от нее осталось одно название? — смеется она. Саске отстраняется, и Сакура уже успевает испугаться, что обидела его. Но он тут же возвращается, убедившись, что дверь закрыта. — Не удивительно: где я и где психология. Ты слышала что-нибудь про секс-терапию?