Day 12 — dreams. Горящая звезда мечты

Мечты. Такие милые. Такие невинные. Такие сладкие. Единственной мечтой Курта, которую он бережно хранил в сердце, было когда-нибудь рассказать Питеру о своих чувствах и взять его за руку. Изголодавшийся по прикосновениям Вагнер заливался краской каждый раз, когда представлял, как нежно переплетаются их пальцы. А еще Курт, позволяя себе окунуться в самые смелые фантазии, дергая от смущения хвостом и уткнувшись побагровевшим лицом в подушку, воображал их с Максимофф поцелуи… Ну, хотя бы в щеку. Что удивительно, Питер мечтал о похожем. Он горел желанием шептать Курту комплименты, дарить подарки, обнимать на виду у всех и говорить о Ночном Змее при любой возможности — но для этого нужно было признаться в любви. Ртуть хоть и безбашенный парень, но он не был готов пойти на такое. Их мечты друг о друге были ярко горящей звездой, к которой они оба тянулись, но слишком боялись обжечься. Каждый день риск выдать себя через случайное прикосновение, слово или взгляд, рос. Чувства, словно тяжелые капли воды, наполняли сосуд, называемый «сердце» и он опасно трещал, угрожая взорваться в любой момент и раскрыть всю правду. Курт не мог сконцентрироваться на учебе, когда Питер был рядом. Он тихо стучал хвостом по полу в ритм своему бьющемуся сердцу и отчаянно отворачивался, стараясь не смотреть на серебристые локоны и шоколадно-карие глаза, которые не давали ему покоя. Питер, будем честны, никогда на учебу не обращал особого внимания, но присутствие Вагнера все усугубляло. Ему казалось, что все ученики могут слышать его учащенное биение сердца, словно у колибри какого-то. И он бы мог убежать с урока, но (господи, он, кажется мазохист!) ему так нравилось кусать губы и бросать на парнишку беглые взгляды, незаметно придвигаясь ближе. Эта игра, эта ходьба по канату, приносила ему удовольствие, отражающееся в покрасневших щеках и вставших дыбом волоскам на руках. Но они продолжали молчать. В какой-то момент Курту надоело просто мечтать. Он с неожиданной для себя решительностью и уверенностью поставил неотложную задачу — признаться Питеру в симпатии тем же днем. Оказалось, что Люди Икс улетали на миссию, но не брали с собой Ночного Змея. Объяснив это тем, что способности Вагнера им не понадобятся, команда направилась к космолету. Курт схватил Питера за предплечье, перед тем как тот успел залезть внутрь. — Питер, есть разговор, — прокартавил он. — Поговорим после миссии, хорошо, Курт? — сказал Питер, желая, чтобы рука Курта перебежала ниже, в ладонь. Парень пулей залетел в космолет, на свое кресло и помахал Ночному Змею. Курт слабо махнул рукой в ответ, мысленно обещая себе, что как только Ртуть прилетит, он во всем признается. Питеру уже давно надоели одни грезы. Так хотелось ощущать Вагнера рядом, чувствовать его дыхание и стук сердца, а не просто пялиться в потолок, давая волю воображению. Максимофф решил, что расскажет Курту все прямо после миссии — как раз-таки признание во время празднования очередного успеха Людей Икс ему казалось лучшим вариантом. Прошел час. Затем другой. Курт страдал в тягучем, точно резинка, ожидании. Он даже телепортировался на крышу, чтобы высмотреть, не приближается ли мутантский корабль — но безуспешно. Акварельный закат захватывал небо, и Курт начал волноваться. Обычно команда возвращалась быстрее. Если бы Вагнер знал, где они, он бы немедленно пришел, но ему приходилось томиться в неведении и навязчивых переживаниях. Еще через пару невероятно долгих часов чуткие уши Ночного Змея уловили знакомый свист и жужжание космолета. Он отправился встретить их, оставляя за собой клубы синего дыма и запах серы. Когда члены Людей Икс начали покидать космолет, Вагнер отметил, что лица у них были мрачные. Скотт и Джин держались за руку, направив взгляд в пол, а Хэнк и Ороро несли чье-то тело на носилках. И на Курта нахлынула волна осознания. Питер. — Нет, нет, нет, — прошептал он, приближаясь к телу. — Питер! Лицо бегуна было покрыто кровью и многочисленными порезами — любой другой его не узнал бы. Но Курт так долго изучал лицо любимого, что понял сразу, и его желтые глаза наполнились слезами. — Он еще жив, — сказала Шторм, с грустью глядя на панику и отчаяние Вагнера. — Но его серьезно ранили… Хэнк сделает все возможное, чтобы он выжил. Зверь кивнул и покинул помещение вместе с Питером на носилках. Ороро подбадривающе похлопала Ночного Змея по плечу и ушла. — Я знаю, — вдруг прозвучал голос Джин в его голове, — как ты его любил. И я знаю, как тебе тяжело. Курт обернулся, но Грей уже давно ушла вместе с Саммерсом. Вагнер быстро вытер слезы и телепортировался прочь. Мечты разбились вдребезги. *** Утро встретило Питера адской, жгучей болью и нежными лучами солнца, что старались ее утихомирить. Максимофф разлепил веки и различил знакомое окно — он был в своей комнате. — Питер! Ты жив! — Ночной Змей внезапно кинулся ему в объятия, но отстранился, услышав громкое ойканье бегуна. — Я так переживал, что ты не проснешься! — Я тоже переживал, что я не проснусь, ведь… — Мне надо кое-что сказать! — протараторил телепорт. — И мне, — прокашлялся Питер. — Ты мне очень нравишься, — сказали они одновременно. — Нет, я даже люблю тебя. Два парня уставились друг на друга. В глазах Питера, хоть те и заплыли синяками, отчетливо видны были озорные искры радости, пришедшие на смену мимолетному шоку. Смущенный, но гордый собой Курт взял Питера за руку, и тот сжал ее в ответ. Они прикоснулись к звезде вместе, и поняли, что она совсем не обжигает руки до ожогов — она дарила тепло и счастье от мечты, которая наконец исполнилась. — Давай поцелуемся? — предложил бегун, чем вызвал румянец на щеках Змея. — По классике жанра. — Прямо сейчас? — увидев, как Питер кивнул, Курт покраснел еще больше. — Mein Gott… Вагнер медленно наклонился к губам Питера, что закрыл глаза и, видимо, притворился Спящей Красавицей. Птички снаружи запели как раз вовремя, и Курт был все ближе и ближе… — Так держать, парни! — зазвучал радостный голос Джин. — Ой.