Один и тот же человек

      Париж. Лиловый, сверкающий, ароматный. Удивительный, романтичный, необъятный — невероятно красивый. Утром, днём и вечером каждого дня. Незыблемо. Неизменно. Беспрерывно утопающий в сочных ароматах свежей выпечки на прилавках многочисленных буланжерий*, элитного парфюма из приуличных бутиков, благоуханий чудесных ярких цветных садов льётся под шепот Сены и Луары. Песни парковых фонтанов под щелчки туристских фотоаппаратов аккомпанируют уличным музыкантам и бродягам с ловко соорудированными из дерева дудочками. Из года в год в мае распускается прекрасный Парижский бутон, приглашая весь мир воззреть и ощутить свою уникальность и исключительность.       Такой Париж был хорошо знаком и Маринетт, и Адриану. Но еще лучше его знали ЛедиБаг и Кот Нуар. Во время битв и вечерних патрулей на протяжении каждого божьего дня в течение двух лет героям открывались все новые улицы, углы и закоулки родного города. И всякий раз ни один из них не мог, проигнорировав, лишний раз не подчеркнуть особенную атмосферу новоизведанных территорий. В особенности не воздерживался Кот от желания выкинуть парочку колких ушам Пятнистой Леди фраз о том, как прекрасно иметь возможность исследовать местность в ее наиприятнейшей компании, и по сему поводу осыпать девушку каламбурами.       — Париж почти так же мррекрасен, как ты, Миледи, — мурлыкал Адриан, перепрыгивая парапеты один за другим.       Сама же Божья Коровка, стараясь не обращать никакого внимания на кошачьи серенады, предпочитала созерцать красоты французской столицы в изредка ласкающей слух тишине. Лучи угасающего солнца аккуратно и трепетно, словно боясь доставить малейший дискомфорт, окутывали девушку лаской легких прикосновений. Она падала в нежные объятия теплого ветерка, закрывала сапфировые глаза от удовольствия и без остатка отдавала себя благодатной неге горящими розовым золотом закатами. Такие моменты в их жизнях можно было пересчитать по пальцам одной руки, пока Бражник все еще не одолен. Тем они и ценнее прочих. Моменты, когда стражники Парижа оставались наедине с собой, друг с другом, с городской мелодией — колыбельной, под которую стало так привычно засыпать.       Маринетт явно наслаждалась своей вылазкой, что на самом деле же нечасто представлялось заметить. ЛедиБаг давала ей возможность восхищаться всем тем, чего она никак не могла увидеть раньше, до появления Тикки. И девушка ежедневно благодарила судьбу и фортуну за эту возможность. Но лишняя в ее жизни шумиха, поднятая вокруг героини, доставляла множество проблем в виде непрошенного внимания со стороны всевозможных СМИ и редко приносила пользу, не говоря о радости. Поэтому еще больше она любила быть просто Маринетт Дюпэн-Чен. И статус дочери лучших парижских пекарей совершенно не мешал вести нормальную жизнь абсолютно обычного подростка. Но жизни и без костюма она себе уже не представляла. Дни такие, как сегодняшний, наполняли героиню лёгкостью, спокойствием, умиротворением. А пасмурными и дождливыми вечерами, бывало, девушку посещали мысли о том, как хорошо было до супергеройства, до акум и Бражника и, быть может, до встречи с Котом и Адрианом, в некоторой степени. Все, что связано с ЛедиБаг, Коту Нуару казалось идеальным, совершенным, невинным. Ввиду подростковой наивности он не видел в девушке ни одного недостатка. И в своей манере, как думал, истинно джентельменской, подчеркивал достоинства героини всеми словами восхищения, которые вычитывал в книгах или когда-либо слышал в романтических фильмах, пусть даже и не придавал значения двусмысленности некоторых комплиментов. «Мои губы созданы, чтобы целовать твои… — медлив, хитростно изъяснялся Кот до тех пор, пока не ловил на себе недовольный взгляд девушки, — мысли, Букашечка». Или «Если бы меня поставили перед выбором: смотреть только на звезды или только на тебя, Моя Леди, я определился бы без всяких колебаний, ведь твои глаза — это вся Вселенная для меня», — часто слышала Маринетт, одновременно чувствуя почти невесомый поцелуй в ручку, адресуемый ей стоящим на одном колене горе-рыцарем в чёрном спандексе, с накладными любопытными ушами и вечно надоедливо вертящимся кожаным хвостом.       Адриану мечталось, как однажды судьба подарит ему возможность сорвать эти тошнотворные и такие ненужные маски с него и его Леди. Добровольно, конечно. Он давно сделал бы это без единого намека на чье-либо разрешение — настолько Коту не терпелось узнать ее настоящую. Однако юноша уважал любое решение напарницы и посему нарушать данное героине обещание не собирался. Слово ЛедиБаг для Нуара с первой встречи стало беспрекословным законом. Однако его готовность подчиняться ей во всем без исключения заканчивалась на фразе «Не лезь на рожон, береги себя и будь осторожен». Слепо доверяясь человеку под пятнистой маской, Агрест пожертвовал бы всем ради безопасности Леди. Даже собственной жизнью. О чем, безусловно, во имя крепкого сна, ей знать не стоило. Кот, занимая отнюдь не последнее место в жизни Чудесной героини, надеялся, что красная в чёрную крапинку удача, за которой он хвостиком следовал всюду, одарит его любящее сердце. Нуар желал, чтобы и сердце ЛедиБаг забилось в унисон с его, исполняя оду взаимной любви двух простых людей. Не героев в масках.       Этим вечером, на удивление Маринетт, напарник оказался довольно молчаливым. По обыкновению случая, она уже давно вовсю отбивалась бы от крепких когтистых рук, надоедливых каламбуров и метких комплиментов — золотой Нуаровский стандарт. Однако сегодня Адриану словно кошка язык откусила. Хватило его всего лишь на пожелание Леди доброго вечера и краткого положительного ответа на любопытство напарницы о его состоянии. Маринетт не могла не придать значения весьма не свойственному для Нуара поведению, но расспрашивать, надеясь выпытать из юноши этому причину, не рискнула. Хотя и очень хотелось. Ну и пусть. Может, так будет лучше.       Но не ему. Мысли Кота в этот момент находились далеко от места патруля. В душе бушевала целая буря желаний и противоречий. Желание высказаться обо всем, наболевшем до кровоточащих язв, желание выть от холодной пустоты и вечно голодного бессилия, желание наплевать на запреты любого характера и происхождения. Здравый смысл боролся со сладкими, словно нектар для пчелы, манящими соблазнами. Глядя со стороны, нельзя было судить, что сейчас, прямо в эту секунду, Нуар испытывал целый спектр эмоций. И непрерывный, сводящий с ума шум подступающей к голове кипящей крови мешал определить, насколько его еще хватит.