Скажи мне, что меня обожают

Шикарный тронный зал украшенные множеством картин, фресок и мозаик уже настолько приелся глазу короля, что было не всегда приятно находиться в данном помещении. Воздух пропах запахом воска и, увы, на данный момент свечи были единственным способом освещения. В огромном зале царил полумрак и королю Мефисто Фелю ничего не осталось, как слушать пение своего верного, но не самого любимого мажордома. Строки, которые вылетали изо рта не блещали жизнерадостность, а наоборот — заставляли погрузиться в лёгкую грусть, задумываясь о том, что гложет уж долго. Заставляли вспомнить непростое детство и более непростой путь к трону. В прочем, такие грустные песни были вполне объяснимы и никто из горожан или верноподданных вряд ли, даже выпив немного алкоголя, стали бы петь что-нибудь повеселее. В королевстве царил мрак. Многие голодали, включая людей при дворе. И никто, кроме правителя, не мог с этим справиться. Мефисто был умён, хитёр и эгоистичен. Заполучив желанный с детва трон, его глаза на многое закрылись. Он не мог терпеть упрёков в свою сторону, даже если они были по делу. Кому что не нравилось — в темницу на двое суток. Никто не смел ему перечить. Только самые храбрые и бесцеремонные. Даже будучи слабым физически, у монарха было другое оружие — его ум и коварство. Все, кто вставал у него на пути ранее — были мертвы. И всех, кто станет у него на пути сейчас — не минует гибели. Но, несмотря на всё это, своими руками он убил только одного человека — бывшего обладателя трона и по совместительству собственного брата. При этом план был настолько гениальным, что об этом до сих пор никто не ведает. Король оглянулся на свою жизнь, на годы своего правления и печаль окутала его новой волной. С самого детства всё пошло как-то не так. Его старший брат был наследником, по сему отец проводил с ним всё своё свободное время, лишь изредка говоря с Мефисто, но чаще поучая его. Фель никогда не чувствовал должного внимания от отца и это, наверное, стало отправной точкой ненависти. А ведь он мог бы стать более лучшим королём, нежели его брат. Но разве кто-то слушал? Другие дети при дворе не хотели с ним играть из-за того, что он слаб. Как они сами выражались: «С ним не побегаешь, не сможешь побороться. Просто тюфяк.» И какого ребенка эти слова не заденут? Сколько он себя помнил, всегда он был одинок, если не считать мать, которая поддерживала Мефисто и была на его стороне в любой ситуации. Только она его любила и, как казалось, больше никто. А ведь именно любви и хотелось. Хотелось, чтобы его любили. Обожали. Восхищались. Брали пример. Но оставалось лишь дольше скрываться в тени брата, за которой его никто не замечал. Годы шли, убеждения не менялись. Книги заканчивались, сменяясь новыми. Так же приходили и уходили новые учителя. Знания принца росли, а вместе с ними росла ненависть, коварство и злоба, загружая его разум сладкими мыслями о мести. Каждый день он размышлял о плане, пока не построил идеальную стратегию. Стратегию, которая возвела его к власти. Но что он от этого получил? Корону, власть, силу в виде подданных и кучу недовольств. А ведь хотел получить банальной любви. Мысли об этом загрузили его разум и Фель, устало потерев переносицу, не удержался от вопроса: — Эрнест, почему меня не любят? Эрнест Фредерик Эгин — мажордом, лишь остановил своё пение, вопросительно глянув на монарха. Уже не молодой мужчина не понимал, о чём конкретно идёт речь. — Я — та редкая и потрясающая вещь, — встав с трона, Мефисто ровной походкой и держа поистине королевскую осанку, зашагал по залу, размышляя вслух и смотря на портреты предков, — Я на каждую клеточку своего тела король. Но всё же я чувствую остроту сомнения… — О чём вы, ваше величество? — не удержался от вопроса мужчина, пытаясь понять мысли правителя. Но отвечать на его вопрос никто не желал. — Когда моё имя слетает с уст горожан или подданных, — проигнорировав мажордома, Мефисто продолжил рассуждать, внимательно осматривая портрет своего отца, — Это разговор о любви или ненависти? Сделав небольшую паузу, король продолжил, более суровым, но в тоже время умоляющим тоном: — Скажи мне, что меня обожают, — казалось, что он говорит с портретом своего отца и Эрнесту даже ненадолго показалось, что у правителя помутился рассудок, — Пожалуйста, скажи, что меня обожают. Слышится громкий стук и в зал заходят трое подмеченных. — Ваше величество, мы хотим пожаловаться, — говорил парень с синими волосами и такими же синими глазами, — Осталось мало еды, — говорил Рин Окумура — повар, пристально наблюдая за реакцией Мефисто, — И так же мало воды. Фель неохотно перевёл взгляд на троих, незаинтересованно кивнув. — Вот именно! — воскликнул всегда сердитый Сугуро Рюджи — главарь охотничьего отряда, — Может возникнуть угроза голода. Третий парень просто стоял и молчал, но именно на него пал очередной взгляд короля, после чего переместился на двоих «недовольных». — Мне всё равно, на ваш скулёж, — зло кинул Мефисто, медленно перемещаясь к портрету брата, — Вы не знаете, что такое настоящий голод, — заметно переменившись в лице, с неким величественным тоном отозвался мужчина, — День за днём он гложет меня. Это словно зуд в лёгких и глубоко внутри, который терзает неотступно… Сильно — Может это глисты? — наконец подал голос Шима Рензо — шут, — Когда станет совсем худо нужно… Присесть и потужиться. Хотя лучше лекаря. — Спасибо за совет, неблагодарный, — тем же недобрым голос ответил Фель, полностью понимая, что лекарь тут не поможет и дело совсем не в паразитах, — Скажите спасибо, что я не приказал излупить вас, придурков, за такие остроты. Мажордом, которому порядком надоело это наблюдать, подошёл к троице и вывел их за дверь, дабы избежать плохих последствий. Было понятно, что король не в настроении, так чего ж испытывать судьбу? Грустно-меланхоличное настроение монарха по-прежнему заставляло смотреть на изображение брата, в то время как Эрнест также глянул на прошлого правителя. — Как я скучаю по Люциферу, –немного отойдя прошептал он, но и тихий шёпот не способен ускользнуть от чуткого слуха Мефисто. Обернувшись, с неким оскалом и строгим взглядом, Фель начал подходить к мажордому. — Люциферу? Люциферу? — чуть-ли не криком переспрашивал он, — Как ты смеешь? Сколько раз я говорил не упоминать его имени? — Простите, — изображая виноватый вид, промолвил Эрнест, — Никогда больше не упомяну кхм-кхм-кхм, — кашлем заменяя имя предыдущего монарха. Фелес вновь уселся на своё законное место. Успокоившись, он меланхолично заулыбался, глядя на мозаику с ангелами, которая красовалась над потолком. –Даже после смерти его тень преследует меня, — было невозможно передать, что сейчас чувствовал Мефисто, но, в меру его эгоистичности можно было сказать — такое настроение у короля было очень редким. Он ведь лучше, своего брата. Его уважают! Его ненавидят! Его обожествляют! Его презирают! Он спокоен! Он вне себя! Фель говорит себе, что в порядке, параллельно думая, что это не так. В его в голове борются «да» и «нет» и это становится всё более невыносимо. Какой-то голос в его голове приказ ему придти в себя и мгновенно, будто по щелчку пальцев, мысли немного прояснились. — Эрнест? — произнес имя подданного, чем и заставил обратить на себя внимание, — Меня никто никогда не любил, даже когда я был ребёнком… Что такого было у моего брата, чего нет у меня? — Вам полный список или сокращённый? — не удержавшись съязвил мужчина, полагаясь на то, что Фель это пропустит мимо ушей. — Какой угодно. Король недовольно уставился на мажордома, в ожидании ответа. Он был уверен, что когда-нибудь сможет выбраться из тени брата. — Что ж, у него были те, кого он любил, — начал Эрнест, загибая пальцы, — Любящая семья. Преданная королева… Не успел мужчина договорить, как его перебил Мефисто: — Точно! Мне нужна королева, — говорил он заинтересованным голосом, будто ребёнок, увидевший в магазине новую игрушку, — Королева, Эрнест, королева! — с каждым новым словом подданный всё больше ему поражался и это было видно на его лице, — Без королевы — где я? В тупике, без продолжения рода, без наследников, без будущего. С королевой у меня будут дети. Я продлю себя в вечности! Фель говорил, быстро и с долей некого величества. Его взор глядел куда-то в потолок и он, думая об этой идеи, снова встал с трона. — Мефисто! В зал вошла молодая девушка, которая моментально привлекла внимание правителя. Обладала красивым телом и волосом. Храбра по характеру и мила на лицо. Что ещё нужно? — Ах, Шура, — Фель оценивающе оглядел девушку, потихоньку подходя к ней, — Раньше я не замечал твоей красоты. — Мефисто, мы излишне много охотимся. Скоро в лесу просто не останется животных, — говорила она, совершенно не подозревая, что её не слушают. — Она такая женственная, — говорил Фель сам себе, вновь возвышая взор до небес, — Благородство в каждой черте. Она должна стать моей королевой. — Ты разрушишь королевство, если не остановишься, разве не ты видишь? — девушка пыталась открыть ему глаза на происходящее, но мужчина по прежнему пропускал всё мимо ушей. — Иди ко мне, милая Шура, — Фель подошёл к ней, хватая за руку, — Это нам написано на звёздах. Киригакурэ непонимающе спросила: «Что ты делаешь?». Но правитель лишь продолжал говорить о своём. — Родишь мне отряд маленьких Фелей, — прищурившись, он внимательно смотрел на все ещё ничего не понимающую девушку. — О чём ты говоришь? — на этом вопросе Мефисто прижал её к стене, заглядывая в красивые глаза девушки. — Скажи мне, что меня обожают, — приказным тоном промолвил монарх, наклоняясь над Шурой, — Скажи мне, что меня обожают… Получив сильный удар пощёчины, Мефисто отстранился. Действия девушки вызвали в нём ещё больший азарт. — О, Шура, ты же знаешь, как я ненавижу насилие, — произнес он, натягивая на лицо странную улыбку, — Так или иначе, ты будешь моей! — Никогда, Мефисто. Никогда! Эта фраза разозлила правителя и он, явно переменившись в лице, зло и громко выкрикнул: «Ты принадлежишь мне! Вы все принадлежите мне!»