ты, единственный для меня

POV Бакуго После того, как меня нашли герои, каким - то хером, я снова оказался фиг знает где. Еще один злодей перенес меня и всю свою шайку недоумков к себе, то есть в совершенно другое место. И Всемогущий ничего не смог сделать. Мной вертят как игрушкой, желая переманить на темную сторону. Но это никогда у них не выйдет. И даже не потому, что я с детства мечтаю стать героем номер один, а из-за того, что на той, светлой стороне, меня ждет человек, которого я по своей глупости и вспыльчивости чуть не потерял. Всемогущий снова пришел мне на помощь, но и он не может всех победить самостоятельно. Злодеи слишком сильны, а я ему очень мешаю своим присутствием. Мне нельзя здесь больше оставаться, чем дольше нахожусь с ними, тем больше погрязаю в этом отвратительном вонючем болоте. Ни за что не дам им утянуть меня за собой. Шото, помоги мне, вытяни же меня отсюда! Я не могу справиться в одиночку! Лед! Кристально голубой! Такую глыбу может создать только один человек. Мой единственный и неповторимый человек. А еще Киришима, Деку и Иида. Они все - таки пришли за мной! — Давай руку! Конечно! Из последних сил, я сделаю это! Даже если бы у меня был выбор, то все равно поступил бы так и не иначе! Еще было кое - что странное, я совершенно не чувствовал запаха Тодороки. Снова, и это пугает. Без него мне очень одиноко. Но, видимо, это была задумка моих спасателей, ведь злодеи тоже никого не почувствовали. Когда нам уже удалось сбежать, до меня дошла одна не очень приятная мысль. End POV — А где Тодороки? — Кацуки понимал, что омега не может пользоваться своей причудой с большого расстояния, а значит он был среди того месива вместе со всеми. Осознание этого заставило запаниковать. Что за дурной план!!! Шото, как ему то оттуда нужно выбраться? Это же нереально, и правило того, что принцесса может творить невозможное, тут совсем не к месту. — Где он? Изуку! Мидория был в шоке, никогда друг детства не называл его по имени, даже в том же самом детстве. Никогда у Кацчана не было такого напуганного вида. Никогда он не переживал за кого-то так сильно, даже за себя. И это точно не от того, что его силой удерживали злодеи. Нет! Все гораздо проще, или наоборот сложнее, не понятно. Но одно ясно как безоблачный день, только один человек может вызвать у блондина такие чувства. И сейчас он, возможно, в опасности. Но Шото сам на это подписался. Он сам расставил приоритеты. — Не знаю! Единственное, что нам остается, это ждать и надеяться на него и Яойрозу. Самое опасное в плане Мидории было то, что среди этой бойни остаются Шото и Яомомо, и, если они не смогут найти момент чтобы незаметно скрыться, им конец! — Да вы с ума тут все посходили? Если он там не один, это не значит, что все будет в порядке! — в голове альфы вертелись ужасные мысли, а самое главное, он думал, что все это похоже на какую - то замену или жертвоприношение. Он сюда, а Тодороки туда. Нет, так нельзя. — Ничего не знаю, я возвращаюсь! — Эй, Бакуго, притормози. Он там не один же ведь остался. — Киришима понял, что друг сейчас на адреналине и не может нормально рассуждать. — Если ты вернешься, то все, что мы сделали, будет напрасно. Понимаешь? План Тодороки пропадет. — Так это был его такой ебанутый замысел? — Кацуки понимал, что такое поведение очень даже в духе Тодороки. Если все окружающие считают его спокойным и рассудительным, то именно Бакуго знает, что это полнейший бред. Омега может стоять с каменным лицом, не проявляя ни одной эмоции, но внутри у него будет черная буря, сметающая все на своем пути. В таком состоянии Шото способен на все, даже на самые глупые поступки. Особенно если в беде дорогие ему люди. Он, не жалея себя, преодолеет все возможные пределы. Вот только сердце блондина сжимается от этих знаний. Если это и правда план Тодороки, то он точно не продумывал пути отступления для себя. Одно успокаивает, с ним Яомомо, не будет же он подвергать ее опасности? — Чей был план? Не молчите! Тут все трое спасателей замерли. Как поступить лучше? Сказать ему правду, или оставить все как есть? Ведь ложь не всегда вредит, иногда она помогает принять верные решения. Но Мидория все же решился на честный ответ, все равно хуже уже ничего не будет, тем более он сам очень переживал за Шото. Его тоже очень беспокоил тот пункт, в котором часть их команды остается на месте ведения активных боевых действий. — Тодороки организовал нас всех для твоего спасения, а уже сам план, то есть как это сделать, был придуман мной. — прошептал Изуку так, чтобы все его услышали, опустив взгляд вниз. — Это и правда очень рискованно, но в тот момент у нас не было достаточно времени на размышления. Да, мы не продумали всех деталей, и нам всем очень страшно от того, что они остались там. -он показал пальцем на большой экран, висящий на здании главной площади, куда они сбежали, мудро посчитав, что среди толпы их не найдут, если вдруг будет погоня. — Но мы не можем больше ничего сделать, даже вернуться к злодейской базе невозможно, там одна разруха! Единственное, что нам остается, это верить в них. Я знаю, они смогут. Ему самому сейчас было совсем не до друзей, он смотрел на экран, где транслировался бой Всемогущего с все за одного. Кацуки понимал, в голове Изуку далеко не Тодороки, и он не в состоянии придумать еще один гениальный план, теперь уже по спасению одноклассников, оставшихся на месте происшествия. Сам же Бакуго никак не мог отвлечься от своих мыслей, даже несмотря на то, что у первого героя сейчас один из самых ответственных боев за всю жизнь. Раньше он смотрел бы не моргая, подмечая каждую деталь. Но теперь все изменилось. К удивлению остальных, он не орал, не истерил и даже никого не пытался убить, просто замер на месте, смотря в одну точку беспокойным взглядом. Этим объектом внимания был экран, по ту сторону которого страшная бойня. И Шото может быть все еще там, в центре этой катастрофы. Почему мы осознаем, что нам что - то дорого, только когда теряем это? Новая волна паники накатывает слишком быстро, дышать становится тяжело, а тело дрожит. Мидория тоже дрожит, но Кацуки уверен, совсем по другому поводу. Он переживает за Всемогущего. Бакуго же о нем сейчас даже не думает, хоть и сожалеет о том, что все так вышло. Вот первый герой направляет всю силу в уцелевшую руку, чтобы нанести решающий удар. Вот Мидория осмеливается сделать последний шаг, разделяющий его и Кацуки. Вот Всемогущий производит последний в его жизни героя преем. Вот Мидория берет за руку Кацуки, уверенно глядя прямо в глаза. Всемогущий наконец то-победил. Мидория наконец-то признал: — Каччан, доверься Шото. Он никогда тебя не предавал. Он никогда тебе не лгал, чтобы ты про него не думал. — Изуку немного улыбнулся, печально осознавая, что проиграл. — Всегда верь ему! Тодороки не такой, как все. Он лучший для меня, но именно ты его пара. — Деку. Прошу, оставь принцессу! Он нужен мне, я люблю его гораздо больше, нежели ты. — тихо и спокойно, совсем не свойственно для Бакуго. Он уже очень устал от всего. Да, Шото никогда не принадлежал Мидории, против Кацана у него не было и шанса. Теперь он все понял. Это настоящая любовь! Только Бакуго может так обожать Тодороки. Только Тодороки может так восхищаться Бакуго. Пора оставить их в покое, ведь на чужом несчастье счастье не построишь. Изуку уже видел, что бывает, если их разделить. Оба страдают как дикие кошки вне воли, как свободные птицы в клетке. Это притяжение не сравнимо с законами физики, этот факт нельзя объяснить научными словами. Просто они как одно целое, расколешь и потеряна жизнь, сразу две. — Кацчан, ты не осознаешь главного. Шото уже давно твой, и все это время только ты для него существовал. Да, он не замечает очевидного, не замечает меня. Но теперь я вижу, ему это и не нужно. Только ты, Кацчан. -Мидория вздохнул, повышая голос. -Это не справедливо, ты всегда забирал у меня все самое дорогое, и я всегда это отпускал, прощая тебя. Но Тодороки не вещь! — Изуку, ты не понимаешь. Нас связывает гораздо большее, нежели можно представить. Мы с ним соединены нитью, которую не порвать. И я никогда… — Не отдашь его мне. Кацчан, дослушай пожалуйста. Я всегда отпускал, отпущу и сейчас. Если бы я не видел, что Шото нужен только ты, никогда бы так не поступил. — он задумался на три секунды, но уверенно выдал. — Запомни, настоящая любовь, это когда человек готов сделать тысячу шагов тебе на встречу, но ни одного вдогонку. Не заставляй Шото делать этого. Он отпустил его руку и отвернулся, признавая поражение. Все закончилось. Мидории на телефон неожиданно пришло сообщение, отвлекая от столь тяжелой атмосферы. Прочитав его, он лишь улыбнулся, что-то прошептав себе под нос. Никто его не услышал. Еще через пять секунд на плечо Кацуки кто — то положил руку, заставляя вздрогнуть всем телом и резко обернуться. Да, с самого начала все было понятно. Ложные надежды — главный признак флегматичного человека. Обычно они страдают гораздо больше остальных, ведь их мечтам не суждено сбыться. Постепенное осознание этого медленно убивает. А в том сообщении говорилось: « Мидория, мы вас нашли. Сейчас подойдем, стойте на месте. » Когда Кацуки развернулся, Шото убрал руку с его плеча, перемещая ее на щеку. На его лице была счастливая улыбка, а глаза немного слезились. Но это все неважно! Главное, что они наконец встретились. Кацуки накрыл его руку своей, убирая от лица и вместе с этим переплетая свои и Тодороки пальцы. Да, так и должно быть. Сейчас его судьба стоит прямо напротив него с таким счастливым лицом. Тысячу шагов на встречу, но сейчас хватит и одного! Бакуго тянет омегу на себя, обнимая за талию и крепко - крепко прижимая к себе. Теперь никогда не отпустит! Вместе навсегда! Они смотрят друг другу в глаза, и все переживания вмиг уходят, не оставляя после себя и следа. И тот, и другой, они оба целы, только маленькие царапинки, ничего серьезного. Вот теперь можно. Настал момент для самого нежного из всех, когда-либо случившихся, поцелуя. Альфа пальцем проводит по искусанным от нервов губам омеги, перед которыми никогда не мог устоять, еле - еле касаясь, и смотрит прямо на них. Сердце начинает переходить с очень быстрого темпа на бешеный. Только Тодороки может заставить его задыхаться лишь одним своим присутствием, ничего при этом не делая. Затем Кацуки снова перевел взгляд на глаза Шото, тем самым спрашивая разрешение, хотя оно ему не нужно, да и Тодороки никогда бы не отказал. Сначала он поцеловал его в кончик носа, тоже мягко улыбнувшись, а потом трепетно коснулся столь желанных и манящих губ. Такое незначительное касание, но сколько в нем смысла! — Эй, чуваки! Я, конечно, понимаю, что у вас тут хэппи энд, но, во - первых, мы по среди улицы, переполненной людьми, а во - вторых, тебе, Кацуки, нужно срочно в полицию. — возмутился Киришима, скрещивая руки на груди. — Дерьмоволосый, ты опять за старое!? — прорычал блондин, отрываясь от Шото, который лишь засмеялся и на мгновение еще раз прижался к альфе, заключая того в столь нежные и теплые объятия, но затем сразу отстраняясь и включая свой любимый режим приколиста. — Не опять, а снова! И Эйджиро прав, нам нужно сообщить, что с тобой все хорошо. -потом он осмотрел всех, остановив свой взгляд на Мидории. — Изуку, если не хочешь, можешь не провожать нас. В принципе тут мы вдвоем с Киришимой справимся. — затем снова обратил свое внимание на красноволосого. — Ты же не против? Красный бунтарь резко подорвался с места, обнимая парочку, которая не отходила друг от друга больше чем на шаг. — Дерьмоволосый, отвали от меня. От нас! — Бакуго пытался вырваться из его хватки, но ничего не получалось, эмоции друга били через край. — Бакуго, Тодороки! Я так за вас переживал. — он одновременно и плакал, и смеялся. Как человек вообще так может? — А вы целы. Я так рад, мне вас не хватало! Мидория, глядя на это, лишь улыбнулся, разворачиваясь и скрываясь в толпе. Он здесь больше не нужен. — Все хорошо? — на последок спросила у него Яомомо. — Теперь да! — последнее и единственное, что он сказал прежде, чем раствориться среди множества других людей, исчезая из виду. В жизни есть одно очень жестокое правило: когда один что-то обретает, другой это что-то теряет. Этот день был полон потерь для Мидории. Сразу две. Нет больше лучшего героя, нет больше любви. Но нельзя опускать руки. Время найти собственный путь, свое место. Ведь остался любимый наставник-лучший учитель, пусть теперь уже и без звания героя. Ведь остался хороший человек-лучший друг, пусть теперь уже и без надежды на взаимность. Ведь гораздо хуже быть рядом с кем-то и понимать, что он никогда не будет твоим! Что ни делается, то к лучшему. Когда-нибудь и у героя Деку настанет светлая полоса! Теперь ему предстоит найти свое счастье в этой жизни, а не пытаться украсть чужое. Все равно из этого ничего хорошего не вышло бы. Бакуго и Тодороки никогда не разлучить! — Помнишь, о чем мы договаривались? Пока не пойдешь снова в школу, находишься под домашним арестом. — подъезжая к дому Бакуго сообщил полицейский, который сопровождал юного героя к месту жительства. — Да - да, я запомнил еще с первого раза. — возмущению не было предела. Почему с ним обращаются как с младшеклассником, по десять раз повторяя? Ему еще в том далеком возрасте все говорили единожды, а тут носятся как с ребенком. — Вот и хорошо. — на последок сказал господин полицейский, после того, как выполнил свою миссию, и уехал восвояси, доверяя на его взгляд совсем детенку дойти последние двадцать метров до двери самостоятельно. — Принцесса? Шото сидел возле калитки дома Бакуго на скамейке и что - то смотрел в телефоне, но после того, как его позвали, сразу вскочил, чуть ли не роняя из рук такое важное средство связи. Ему и правда нравилось, когда блондин так называл его. Это звучало как - то по - особенному, тем более из его уст. Поэтому Тодороки всегда молниеносно реагировал на это слово. — Кацуки, тебя уже отпустили? — в его голосе звучало беспокойство и безграничная забота. — Уже? Ты издеваешься? Меня четыре часа в этом клоповнике продержали. То показания, то допрос, то работа с психологом. Как будто у меня трагедия какая-то случилась. Всего лишь злодеи спиздили, ничего тут такого нет. Со всеми бывает. На эти слова Тодороки лишь улыбнулся. Вот он, его родной и любимый Кацуки. Живой и здоровый стоит прямо перед ним. Даже характер все еще тот же. — Нет, не со всеми бывает. Со мной никогда такого не случалось. — И не случится, я не допущу! — Бакуго еще раз посмотрел на Шото и дерьмовое настроение вмиг испарилось. Ну почему рядом с ним всегда так? — Только не говори мне, что все это время ты ждал меня здесь. — Нет, если ты не заметил, то я успел переодеться и сказать сестре, чтоб не искала меня до вечера, нам же есть что обсудить. Так что где - то три часа точно здесь сидел, но они быстро пролетели. Омега снова сделал шаг на встречу блондину, только тот понял, что хочет Шото, поэтому не стоял столбом и тоже шагнул ближе, заключая Тодороки в крепкие объятия, ведь с последней близости прошло целых пять часов, а сколько до нее и посчитать страшно. — Слишком мало времени отвоевал, надо было еще и на ночь отпрашиваться, потому что я тебя точно сегодня не отпущу домой. — слишком неоднозначно прошептал Кацуки прямо в ухо Шото. Это вроде бы невинное действие так заводило. — Ты приглашаешь меня в гости с ночевкой? Прямо как лучшего друга? — у Тодороки было слишком игривое настроение, почему - то рядом с его альфой оно почти всегда такое, за исключением тех разов, когда они ругались. Но с кем не бывают семейные ссоры? — Сначала начнем с чая и разговора по душам, а потом я покажу тебе, в качестве какого друга ты будешь у меня ночевать. Шото на это лишь хитро улыбнулся и Кацуки прям здесь захотелось его разложить. Но сейчас нельзя. Чуть позже он сделает это и не один раз. Ведь уже пообещал себе компенсировать все бессонные ночи с льдинкой в главной роли. Так что сегодня он его ну вот никак не сможет отпустить. Интересно, на удовлетворение всех сексуальных потребностей альфы хватит трех полных дней? — Дай угадаю, ты будешь зеленый чай пить? Почему всегда именно его? — Бакуго и правда было интересно узнать побольше о Тодороки. — Он успокаивает, а в данный момент мне это очень нужно. — и смешно и печально одновременно. Они и правда успели вымотать друг другу немало нервов. В отличие от омеги, альфа предпочитает крепкий кофе. Тем более сегодня ему понадобится много сил, спать нельзя. Примирение обещает быть бурным. — Теперь давай о грустном. То, что на твоей шее… Шото лишь усмехнулся, прекрасно понимая, о чем сейчас пойдет речь. — Подожди - подожди. Я даже знаю о чем ты мне сейчас будешь говорить, но все равно для вида удивлюсь. Даже к зеркалу отойду убедиться, не будешь ли ты мне врать? Тодороки подошел к отражающей поверхности в коридоре, что находился возле кухни, и встал так, чтобы Кацуки его видел. Он поднял рукой несколько прядей волос, оголяя свою шею и выставляя на показ укус. Альфа заметно напрягся, но омегу это не остановило, наоборот, только раззадорило. Он столько натерпелся, можно же хоть так отомстить своему обидчику? -Ммм, что это? Ну кто ж меня так укусил то? Вряд ли комар, ты так не думаешь? Шото и правда было смешно, такая глупость смогла их настолько сильно рассорить. — Тодороки, а если серьезно. — Бакуго казалось, что из него впрямую сейчас делают дурака. Хотя так оно и было. — А если серьезно, то Каччан, поздравляю, ты придурок! Теперь поработай мозгами, милый. Ну не может же Шото к такой серьезной теме так легкомысленно относиться просто так, от нечего делать. Сто процентов что-то не в порядке. Да еще и Кацуки очень хорошо знает свою омегу. На такое его поведение точно есть веская причина. — Это моя метка? У Бакуго был такой вид, будто его мир перевернулся только что с ног на голову. Это же просто невозможно. Так не бывает! — Вау, ты, как всегда, на высоте. — омега вернулся на кухню и сел напротив собеседника. — Здорово. Значит сам в наш первый раз вцепился в меня своими клычищами, ставя главный укус, а теперь еще и в чем-то обвиняешь? — Шото… — Мне не нужна течка, укус истинного в загривок и так вечен. — То есть это и правда… — Это твоя метка, ненормальный! Точно - точно. Еще с того самого раза, когда у кого - то зубы чесаться начали. — сейчас очень тяжело было понять чувства Тодороки. -Знаешь, мне и смешно и одновременно грустно осознавать то, из-за чего мы все это время страдали. Верность — это такая редкость и ценность. Это не врожденное чувство, а решение. Мое решение! — Принцесса, иди ко мне. Кацуки потянул Шото на себя за руки, сажая его на свои колени и разворачивая спиной к себе. Тодороки начал догадываться, что собирается сделать блондин, но не успел вовремя среагировать, альфа, как он и говорил, гораздо быстрее. Он обнажил клыки, вновь вгрызаясь в уже помеченный загривок, туда же, точь - в - точь, куда и раньше, повторяя уже намеченный узор и упиваясь кровью омеги как самый настоящий вампир. Шото громко вскрикнул, обреченно впиваясь руками в край стола. Очень больно, когда прокусывают кожу, пытаясь влезть как можно глубже. Если тогда, во время самого процесса, эта боль, оттеняемая удовольствием, приносила еще больше необычных ощущений, заставляющих стонать еще громче, то теперь, на свежемыслящую голову, все чувства очень даже отчетливы. Дикая боль, неудивительно, что главный укус ставится именно во время течки. Сама природа позаботилась об омегах и их удовлетворении. Но у Шото с Кацуки все не как у остальных, они особенные. Кровь текла за шиворот, пачкая майку. Но Тодороки всегда с благодарностью принимал все, что ему давал Бакуго. — Недоверчивый козел! — глотая слезы, прошипел омега. Альфа лишь усмехнулся на такое заявление. — Ты не в том положении, чтобы показывать свои клычки. У меня они все равно длиннее. Омега глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь успокоиться и ни в коем случае не применить причуду. — Ну что, убедился, что твое? — отдышавшись и не обращая внимание на жгучую боль, прошептал Шото, пытаясь подняться с колен альфы. Вот только кто его отпустит. Бакуго продолжил водить носом по шее омеги, удерживая его на месте. Ему сейчас нужно было любое прикосновение к Тодороки, главное чувствовать его. — Ты прав, мое. Следы идеально сошлись, как будто метка только что была поставлена. — внутренняя сущность ликовала, эта омега только его, навсегда. — Это точно мои отметины. Он снова вгрызся в шею, только не так сильно, как раньше и в другое место. Шото жалостно заскулил, понимая, что сегодня его не отпустят так просто, как бы он ни сопротивлялся. После десятого укуса омега не выдержал и решил подать голос. — Кацуки, сколько можно? Мне больно. Моя шея, я ее уже не чувствую. — он повернул голову в сторону альфы, смотря прямо в глаза, тем самым пытаясь убедить отпустить его. Но не тут - то было. Бакуго как безвольную куклу развернул Тодороки к себе передом, утыкаясь лицом ему в грудь и заключая в самые крепкие в мире объятия. Видя, что блондин и правда сейчас мучается, осознавая всю сложившуюся ситуацию, Шото не может не успоить его. — Запомни, я готов раздвинуть ноги только перед тобой. Мне никто больше не нужен. — омега обнял альфу в ответ. — Кацуки, ты мой, а я твой! Так было, есть и будет всегда. Я люблю тебя, очень сильно! После таких слов Бакуго уже не может сдерживаться. Он лишь тихо прошептал в ответ: «Я тоже» и поднял Тодороки на руки, резко кладя его на обеденный стол, попутно начиная раздевать. Ну как раздевать, он снова, не заморачиваясь, просто сорвал с омеги майку, с яростью цепляясь пальцами за неподдающуюся ширинку джинс. — Черт, сука! Никак не расстегивается. — срывая собачку молнии шипит Бакуго. Омега перемещает свою руку на его, мягко сжимая в ответ и убирая подальше от своих штанов, иначе рискует не снять их совсем. Для него такой порыв был совершенно неожиданным. Он не хочет так, как дикие животные, хоть и понимает чувства своего альфы, ведь сам истосковался по нему. — Кацуки, только не здесь. — мягко произнес Шото, поднося руку любимого к своему рту и легко целуя ее. — Почему? Господи, да ты хоть представляешь, сколько раз я уже взял тебя в своих снах. Во всех позах и на различных поверхностях. И в поле, и в лесу, и в том же чертовом бассейне! — альфа недовольным взглядом пилил омегу, заставляя подчиниться. — После такого долгого воздержания ты не имеешь права мне отказывать. — Я не отказываю. Просто у меня теперь плохие ассоциации со столами. — Шото снова вспомнил тот класс, ту пощечину, а самое главное, тот дикий взгляд. Кажется, что это было так давно, на самом деле же прошло только две недели. — То была парта. — Кацуки не понимал, из-за чего омега так комплексует. Конечно, он сильно тогда его обидел, до сих пор себя за это ненавидит. Рубить с горяча, так на него похоже! — Да какая разница? Тем более, если мы сделаем это здесь, после такого я больше не смогу посмотреть в глаза твоей маме. — Даже так. Если ты этого хочешь, то желание моей принцессы — закон! — прошептал Кацуки на ухо Шото и понес его в свою спальню, на ту же кровать, куда три недели назад вжимал его, безжалостно вбиваясь в юное тело. Он кинул Тодороки на это теперь уже символическое место, нависая сверху и нежно улыбаясь, прокручивая в голове свою задумку. Но мудро рассудив, признал, что омега заслужил. — Принцесса, ты победил. Давай, говори свое желание. — мягко проговорил альфа, заботливо зачесывая назад пряди волос, которые лезли в глаза Тодороки. — Что? — Шото удивился не на шутку, что сейчас имеет ввиду Бакуго? — Почему? — Ты помнишь, мы договаривались, если ты хоть в чем - нибудь когда - нибудь меня превзойдешь, я исполню твое желание. Сейчас я проиграл, поэтому жду. — он чмокнул омегу в лоб, покорно ожидая озвучивания его хотелок. Вину надо хоть как - то загладить. — Тогда, получается, у меня их два. — Тодороки повис на шее своего альфы, завлекая в глубокий поцелуй, не первый и точно не последний. — С какого это перепугу? — офигел Кацуки, оторвавшись от губ Шото. — Помнишь, я набрал гораздо больше предложений для стажировки, нежели ты. По - моему, все честно получается. — Тодороки очень даже устраивал такой расклад событий. Его любимый Кацуки сам предлагает ему такие условия, что ж, для примирения очень даже неплохо. — Аргх, я сегодня добрый. Говори, чего хочешь. — альфа отвернул голову от омеги в сторону, пытаясь смириться со своей участью. — Хочу, чтобы ты всегда слушал меня, прежде чем снова учудить какую - нибудь глупость. А еще, чтобы ты больше никогда меня не бросал! — Шото взял Кацуки за подбородок своей рукой, снова разворачивая его голову на себя. Ему нужно, чтобы тот смотрел прямо в его глаза. Ведь они такие прекрасные. Ярко красные, опасный цвет, цвет крови. Бакуго и правда в крови у Тодороки, он забрался так глубоко под кожу, что его уже невозможно вывести. Никто и ничто этого не сможет. — Принято. С удовольствием буду твоим джином. — Тогда получается у меня осталось еще одно. Он же три желания всегда исполняет. — Шото неожиданно с любовью схватил Кацуки за нос, водя рукой из одной стороны в другую. — Не борзей! — Бакуго вырывается из этой хватки. — Чтобы загадать еще что-то, тебе придется снова меня уделать. — Теперь это будет моей целью. Тодороки резко и неожиданно подорвался с места, меняя их положение. Борьба уже началась, а их соревнование работает теперь только в одну сторону. Только в пользу Шото. Он снимает с альфы сначала майку, затем и штаны, осторожно, ничего не разрывая. Хотелось бы еще и аккуратно сложить все эти вещи в стопочку и убрать в шкафчик, когда-нибудь в будущем омега так и сделает, вот только сейчас совершенно не до этого. Они так дальше катались по кровати, ведя увлекательную борьбу кто кого, но в итоге оказались на самом краю, а Тодороки вообще на полу. Он присел возле альфы и развел его ноги в стороны, пытаясь снять нижнее белье Кацуки. — Как же так, Шото, разве тут не работает правило ассоциаций, как со столами? -Бакуго и правда смешно. Его омега такой милый, просто невозможно устоять. — Точно, спасибо что напомнил. Не буду этого делать. Тодороки отстранился от Кацуки, пытаясь отползти в другую часть комнаты как можно быстрее, ведь понимал, что его так просто не отпустят. Вот только реакция Бакуго как всегда на высоте, не успел Шото отойти и на метр, блондин резко схватил его за ногу, удерживая на месте. Затем соскочил с возвышенности и придавил омегу к полу. — Будешь! Или затискаю до смерти. К слову, Шото был еще в штанах, поэтому альфа вновь вернулся к этой уже потрепанной вещи и снова стал дергать, но джинсы по-прежнему не поддавались. — Хаха, ну супер, они не снимаются. Правильно говорят, поспешишь людей насмешишь! — Шото уже не мог сдержать смеха, он просто лежал на спине на полу, с раскинутыми в стороны руками, и с широкой улыбкой на лице наблюдал за неудачными попытками блондина его полностью раздеть. — Теперь ты точно со мной ничего не сделаешь. Неудачник Кацуки! В следующий раз буду покупать одежду на размер больше. Больно смотреть на то, как простые джинсы расстегнуть для тебя проблема вселенского масштаба. Эти слова так выбесили блондина, что он со всей силы просто вырвал молнию с корнем, хищно улыбаясь. Теперь он точно доберется до самого сокровенного места своей омеги. Это напугало Тодороки не на шутку. Все ехидство вмиг сошло с его лица, осознание того, что сейчас ему будет не сладко, ведь он и правда вывел своего альфу из себя, красным светом и звуком тревоги било в голову. Инстинкт самосохранения вмиг среагировал на приближающуюся опасность, но сопротивляться бесполезно и это факт, неоспоримая истина! Единственное, что он сделал, так это облокотился на локти, чтобы видеть все действия блондина. Ведь неизвестность пугает больше всего. А Бакуго тем временем с неподдельным весельем стягивал джинсы с омеги и самое приятное, теперь у него это получалось очень даже хорошо, а главное быстро. Избавив омегу от всей одежды, он вдавил его в пол, разводя любимые ноги в стороны. Тодороки совсем не сопротивлялся, даже признаков жизни никаких не подавал, так проще. Ведь продолжи Шото раздражать Кацуки и дальше, не известно, что блондин бы выкинул, чтобы усмирить его. — Принцесса, что - то ты притих. Неужели понял, кто здесь главный? — альфа насмешливо смотрел прямо в глаза омеги, давя его морально. — Ты сам виноват, что довел меня, я не буду мягок с тобой. Когда Кацуки начал облизывать два своих пальца, Тодороки понял, что сейчас самое время максимально расслабиться. И правильно, ведь через три секунды Бакуго резко вставил их сразу на всю длину, заставляя омегу подавиться воздухом. Не то, что стона, даже полноценного крика из-за шока не вышло. Ну да, между ними же давно ничего не было. Неудивительно, что Шото отвык от такой близости. — Кацуки, прошу… Аах, нежнее. — собрав все свои последние силы в кулак, омега смог кое - как выдавить из себя только эти слова. На это Бакуго лишь усмехнулся, но сбавил темп, нащупывая внутри Тодороки комок нервов, заставляющих омегу метаться под ним от наслаждения. Да, Кацуки еще с первого раза выучил местоположение этой точки. Все эти три недели он снова мечтал услышать эти заветные стоны, сводящие с ума. Снова прикоснуться к Шото, сводящего его с ума. Снова слиться с омегой, и наконец сойти с ума. Когда Шото немного привыкает и расслабляется, Кацуки вставляет третий палец, с облегчением отмечая, что этот последний. Хоть он и поторопился вначале, Тодороки выносливый, он всегда терпит, когда ему больно. Также и сейчас, ведь он знает, что будет потом, а еще понимает, что сам добивался такой реакции на свои слова. Он прекрасно осознавал, что альфа его так легко точно не отпустит, да и сам не хотел этого. Просто своеобразное проявление любви. Бакуго опускается к Тодороки, и кусает его в шею, от которой и так немногим ранее практически ничего не осталось, но блондину мало. Шото должен быть полностью его, чтоб всякие Деку за километр обходили, поэтому продолжает втыкать свои клыки в столь мягкую и нежную кожу, не ограничиваясь одной частью тела. Все, время пришло. Ни Кацуки, ни Шото больше не могут держаться на таком расстоянии друг от друга. Острая потребность в немедленной близости зашкаливает. Бакуго достает пальцы из омеги, одновременно заламывая его руки ему за голову, как будто Тодороки собирается уйти. При всем желании не сможет. Больше никогда. — Кацуки, подожди. Неужели прямо на полу? Кровать же совсем не далеко. — Это по твоему не далеко? Я же ни с места не смогу сдвинуться, пока не отделаю тебя по полной, хотя, по замыслу Старателя, это ты должен был сделать. Омега на это лишь рассмеялся, прекрасно понимая, что такое невозможно. С Бакуго то уж точно. Одним резким толчком блондин вошел полностью в столь желанное тело, наконец ощущая эту узость. Омега громко простонал и Кацуки с наслаждением слушал, понимая, что он первый и последний человек, который слышит этот голос таким. Кацуки, замерев на пару секунд, с наслаждением смотрел на лицо омеги, понимая, что он первый и последний человек, который видит его таким. Этот румянец на щеках, мелкие слезы в уголках глаз, блестящие разноцветные глаза, приоткрытый ротик, из которого доносятся самые прекрасные звуки. За этим можно наблюдать вечно, но на это еще будет время, ведь омега теперь точно его. Только его! Бакуго делает второй толчок и чувствует, чувствует эту эйфорию столь долгожданного ожидания, когда наконец взял то, что по праву принадлежит тебе. Хочется еще, еще и еще. — Кацуки, отпусти мои руки, я никуда не убегу. Обещаю! Но альфа не отпускает, он лишь вновь переплетает пальцы и перемещает их на уровень головы Шото, чтобы ему было удобнее, тем самым показывая, что тот при всем желании не сможет уйти. Конечно, с самой первой встречи, Тодороки уже было не скрыться от чужих глаз. Именно тогда решилось, с кем ему придется идти бок о бок всю жизнь. Что ж, хороший выбор, он не против. В отличие от Кацуки, омега никогда не пытался плыть против течения, изначально зная, как будет правильно, а как нет. Что в этом мире правда, а что нет. Их с Кацуки любовь — чистейшая истина, по-другому никак. Нить, связывающая их, с каждым днем становится все короче и короче, все крепче и крепче. Альфа нашел свою омегу. Омега был найден своим альфой. Такова правда. Бакуго делает третий, четвертый, пятый толчок, дальше вести счет не имеет смысла, ведь их всех не перечесть единицами, и даже десятков мало. Кацуки толкает Шото с высокого моста в океан удовольствия и сам прыгает туда же вслед за ним. Шото тонет, тонет в этой кристально прозрачной воде, но за руку его держит Кацуки, поэтому весь страх уходит на поверхность, так и не дотянувшись до них. Бакуго вбивается с сумасшедшей скоростью в омегу, заставляя Тодороки с громких стонов срываться на крики. Такие возбуждающие крики, можно слушать их вечно. Ничто не может сравниться с ними, даже самая любимая композиция меркнет на их фоне. Тодороки смотрит прямо в затуманенные глаза альфы, такие родные и умиротворенные, что нельзя описать словами, какое это удовольствие тонуть в их красноте. Такой чистый цвет. В них отражается лишь бесконечное желание и безграничная любовь. Можно вечно смотреть на это. Но следующий толчок заставляет тело выгнуться дугой, вырывая из глотки новый стон, за ним еще один, а потом еще. И все повторяется. Шото обвивает ногами талию Кацуки, переплетая их за его спиной. В голове лишь одна мысль и омеге кажется, что сейчас самое время ее озвучить. Он прислоняет ладонь к щеке альфы, такое нежное действие давно вошло уже в любимую привычку, и шепчет тихо, одними лишь губами: — Я скучал.. Но Кацуки понимает, читает по губам, и точно также, совсем неслышно отвечает: — Я тоже. Взаимно. У них всегда все взаимно. Тодороки без проблем понимает его, хоть и читать по губам не умеет. Сотый толчок. Блондин чувствует, что это предел. Предел всему. Он тянется за поцелуем, таким чистым и невинным, легким и нежным, прямо как сама его любовь к Шото. По нему не скажешь. Правда? Рядом с Тодороки он меняется. Одинокий странник наконец нашел свою дорогу. Персонаж игры отыскал бутыль восстановления в волшебном лесу. Моряк поддался песне сирены и утонул. Но Кацуки счастлив как никогда. Вот оно, его место в жизни. Его судьба сейчас кричит и стонет под ним от наслаждения. У его судьбы разноцветные волосы, гетерохромные глаза, идеальный голос. Его судьба прекрасна, всех достоинств нельзя перечесть, с каждым разом на ум будет приходить что-то новое. Кацуки проникает языком все глубже и глубже, но заглушить громкие стоны Тодороки совсем не получается. Это и не нужно. Сколько раз они целовались? Может и не очень много, но каждый поцелуй особенный, как в первый раз. Каждый несет в себе скрытый смысл. Высшая форма общения! Кацуки ведет языком дальше, снова опускаясь к шее и в какой уже раз за вечер вгрызаясь в нее. Но Тодороки все время откидывает голову назад, доверительно подставляя ее на растерзание. Если Бакуго это надо, Шото сделает так, как он захочет. Высшая форма доверия! Последние толчки и альфа с громким выдохом кончает прямо внутрь омеги, тем самым заставляя Шото тоже излиться, только себе и Кацуки на живот. Между ними совсем нет расстояния. Бакуго садится на ковер, на который от такого неаккуратного действия попадаем немного спермы, но всем сейчас на это пофиг, и смотрит на омегу, пытающегося отдышаться после сногсшибательного оргазма. В глазах все плывет, но блондин вспоминает свой последний вопрос, на который так и не получил ответ. — Что значит, Старатель поэкспериментировал на тебе? Шото тут же переводит взгляд на альфу, удивленными глазами глядя на него. Надо же, он еще помнит. Тодороки тоже садится на ковер и заползает на колени к Кацуки, вплотную прижимаясь всем телом, нашептывая прямо в ухо: — Ничего страшного. Всего лишь противозачаточный имплант. Ему два года осталось, так что времени ни о чем не волноваться у нас вагон. И смотрит так прямо и честно, что блондин задумывается, как он только мог раньше сомневаться в своей омеге. Это же самое искреннее создание на земле, особенно рядом с ним. Берет его за руки, холодные ладони Тодороки наконец то стали теплыми, и подносит к своим губам, начиная облизывать и целовать. Так противно, но в тоже время приятно. Однако последние два слова, шепотом произнесенные альфой перед этим действием, ввели Шото в ступор. «Прости меня», разве хоть когда-то перед кем-то Бакуго извинялся? Конечно было пару раз. Но сейчас он сделал это от чистого сердца, поэтому омега ответил только один союз и два слова, значащих ровно тоже самое « и ты меня ». Кацуки заботливо на руках поднимает омегу с пола и относит на кровать, укладывая. Тодороки клонит в сон, но это не входит в планы Бакуго на ближайшую ночь. — Шото, эй! Не засыпай. Это еще не все! — блондин трясет его за плечо, тем самым возвращая обратно в реальность из мира грез. — Мне мало. Мы возместим все дни нашей разлуки. По разу на каждый. Вот теперь считай, сколько ты должен заставить меня кончить. Ни как не укладывается в голове, без одного двадцать раз. Целых двадцать раз. В этот момент Тодороки снова забыл, как надо дышать. — Принцесса, не делай такое испуганное лицо, я даже позволю тебе оседлать меня. -говорит Бакуго и тянется к своему Тодороки. Теперь уже точно только к своему! Их ожидает веселая ночь, и далеко не единственная. Кацуки полностью состоит из противоречий, это человек, который может одной фразой в дребезги разбить всю романтику, вот прямо как сейчас, но при этом он самый нежный и заботливый, Шото говорил это уже, но еще не раз повторит. Но чтобы кто ни подумал, они идеальная пара. Ведь Тодороки, также как и Бакуго, постоянно противоречит себе же. С одной стороны он кайфует от жестокости блондина во время секса, но с другой, ему нравится по долгу обниматься, трясь носом о щеку любимого альфы. Его альфы. Раз и навсегда.