Тянет

- Сука, прекращай так делать！ Паша был явно на взводе. И его злость была направлена на вполне определенного человека. Этим человеком был Юра, который, привалившись плечом к стене гримерки, хитро улыбался. - Что, Пашенька, хуй встает, когда тебя за волосы тягают？ Реакция Личадеева была не однозначна: он беззвучно, словно задыхаясь или пытаясь что-то сказать, открывал и закрывал рот, пыхтел, безбожно краснел. Единственное, что он смог из себя выдавить под пристальным взглядом Юрца: - Да... да... да пошел ты нахуй！ Музыченко задумчиво потер усы. - Мда. Ну, собирайся, Кикир уже коньяк греет. Казахский. ***       Под “подогретым” Кикиром коньяком, Паша бесстыдно быстро остыл, и на Юру уже не обижался. Да и смысл обижаться？На правду, хоть и стремную？Глупо. Но все равно неприятно как-то. К тому же, случайно выяснив эту весьма щекотливую информацию, Музыченко пользовался ею как только мог. А стоило всего лишь во время очередного концерта несдержанно застонать. Хоть не в микрофон, и то ладно. Просто Юра как-то так удачно сжал его волосы и так правильно потянул... Сдержаться было сложно. А этот долбаеб, не будь дураком, тут же схватил его за промежность. Сложить два и два было не сложно - задачка без звездочки. Рука, сжимающая волосы-стон-стояк. Итог - Паша немного озабоченный, Юра сильно гандон.       Да и ладно бы просто поржали и забыли, так нет. Это ж Юра. Юра Музыченко, блять. Он будет не он, если просто отпустит эту ситуацию. После этого он при каждом более-менее удачном случае пользовался полученной информацией. Только делал теперь это как-то... со вкусом, что ли. Если раньше его полупровокационные действия были небрежны, то теперь это было продуманно и... эротично？ Горячо. Во всяком случае, в Пашиных штанах точно, благо они были идеально скроены, чтобы никто ничего лишнего не увидел. И ладно бы просто дернул за челку, просто по-мужски сухо поцеловал. Так нет. Теперь он еще жарко дышал в шею, хрипел песни прямо в губы бедного Паши, сжимал волосы в кулаке прямо у корней, отчего у Личадеева закатывались глаза и срывался еле слышный стон. А уж когда сильные пальцы оказывались на горле... Уф.       Личадеев не был извращенцем. Во всяком случае, он себя таковым не считал. Просто этот ебаный Юра... Личадеев мог понять баб, которые страдали по скрипачу. Красивый, сука. Сложно оценить сексуальность усатого мужика, но от его взгляда во время выступлений хотелось упасть на колени. Что Паша иногда и делал. И этого хватало для абсолютно бредовых, жарких снов.       Паша не считал себя геем. Но почему от Юры у него стоял колом, объяснить не мог. *** - Юр, тебя самого эта пидоросня не заебала？ Взрослые мужики, при женах, - пьяный Мустаев вдруг решил затронуть злободневную тему. И его вопрос был чисто провокационным, это понимали все, так как он сам частенько участвовал в этой самой “пидоросне”, не особо страдая. - Нет, не заебала. Когда рядом такой сексуальный аккордеонист, об этом не думаешь. Музыченко подмигнул сидевшему рядом Паше, и тот довольно заулыбался. Приятно все-таки. Сжал плечо Юры, в качестве благодарности, неожиданно получил сухой поцелуй в костяшки пальцев, и заулыбался уже смущенно. - У Пашеньки вообще “комплекс сексуальности”, вы не знали？Он стесняется своей сексапильности, - подал голос Вадим. - Без ножа меня режешь, засранец, - улыбаясь ответил Паша, а Юра, смеясь, притянул его к себе и поцеловал в висок.       Пьянка текла своим ходом. Кикир с директором чуть не подрались, но перевернули стол. Впрочем, это не помешало всем продолжить бухать, только уже сидя на полу. В какой момент в конфликт Кикира и Дани втянулся Личадеев, Юра упустил. Тормозить Пашу обычно было тяжело, и если тот заводился, то пока не получит по морде не остановится. Поэтому Музыченко, поняв, что тот уже на грани, быстро подхватил его под локоть и вывел вяло сопротивляющегося аккордеониста на улицу - подышать воздухом. - Блять, Юра, пиздец, там такие претензии, - Личадеев все не мог угомониться, хотя уже с трудом стоял на ногах, привалившись к стене. - Да просто ты какой-то охуевший стал, - Юра оперся рукой о стену рядом с головой Паши. В глазах плясали черти. - В смысле？- Личадеев, чуть растерянно, медленно моргнул. - Охуел ты, Пашенька. Ходишь такой весь из себя горячий, жопой вертишь, глазами своими осоловелыми смотришь. Думаешь, это все смешно что ли？Да у меня член скоро синий будет от стояка хронического. Паша изумленно замер. Пьяная голова не выдала ни одного варианта, как выйти из сложившейся ситуации. Не сразу понял, что его собственная рука потянулась к чужой ширинке, медленно оглаживая. Юре словно сказали “фас”. Он резко толкает Личадеева к стене, впиваясь поцелуем, сразу проникая языком в доверчиво подставленный рот. Он целовал его долго, мокро, так, что у Паши едва получалось отвечать. Сознание отключалось. Прижавшись к Личадееву всем телом, Юра, наконец, прервал поцелуй, позволяя сделать глоток воздуха. - Юра, блять, - он бесконтрольно стал потираться о милосердно подставленное бедро. Связь между мозгом и языком прервалась, - Ты меня когда на колени толкаешь, я только и могу думать, как бы тебе отсосать. Юра прижался лбом ко лбу Личадеева и хрипло выдохнул, возбужденно раздувая ноздри. - Сука.... Я когда вижу твой открытый рот... Хочу загнать по самые гланды. Как-то сорванно простонав, Паша плавно, но стремительно опустился на колени. Ловкие пальцы сразу принялись за ширинку Музыченко. Юра оперся рукой о стену, зажмурился, пытаясь немного прийти в себя. Как удар током для него оказалось сухое горячее прикосновение к члену. - Юрочка. Музыченко опустил взгляд. Сжал зубы от возбуждения. Личадеев на коленях с приоткрытым влажным ртом - картина привычная. Но когда перед его лицом Юрин член... Картина становится библейской, блять. Музыченко берет свой член у основания и медленно касается им губ Паши. Тот жадно пытается взять в рот, но Юра не позволяет - только едва касается возбужденного рта. - Да Юра, блять, - аккордеонист теряет терпение, и, когда силой пытается притянуть Юру за бедра ближе, тот отталкивает его коленом. - Нет, братан, так не надо. Встань, - неожиданно почти трезвым голосом, проговорил Юра. - Да что не так-то, сука！ - чуть ли не орет Паша, но Музыченко зажимает ему рот и вздергивает на ноги. Продолжить возмущаться Личадеев не смог. В его штаны слишком быстро и стремительно проникает наглая рука, начиная надрачивать болезненно возбужденный член. Ноги едва держат, дышать из-за прижимающейся ко рту ладони тяжело, голова кружится. - Повернись. - Юр, в жопу не дам, - словно извиняясь, пробормотал Личадеев. Музыченко только раздраженно дергается: - Да повернись, блять. И Паша просто поддается направляющей руке. Прижимается лбом к шершавой поверхности. Ладонь Юры снова возвращается на член. Сзади, несмотря на два слоя одежды, Паша чувствует прижимающийся Юрин член. Большой, горячий, он толкается в ритм движениям собственной руки. И Личадеев на каждую фрикцию подается назад. Юра возбужденно рычит, свободной рукой сжимает волосы Паши, заставляя запрокинуть голову, и прижимается ртом к горячей, потной шее, неосмотрительно оставляя яркий засос. Кончает быстро, сильно вжимаясь в обтянутый брюками зад. Почувствовав, что рука Юры на его члене замерла, слегка подрагивая, Паша перехватывает инициативу и додрачивает себя сам, чувствуя горячее дыхание на затылке и спазмы отпускающего оргазма, пробегающие по телу Музыченко. Едва отдышавшись, Юра снова поворачивает Личадеева лицом к себе и расслабленно целует, лаская пальцами его лицо и шею. Паша, все еще чувствуя посторгазменную расслабленность, вяло отвечает, вытирая руку о собственные брюки. - Пиздец, - прерывая поцелуй, хрипит Музыченко, - Аж в глазах потемнело. - Бывает, - чуть пожимая плечами, просто отвечает Паша, и отталкивает от себя скрипача, - Пошли сядем. Он кивает за угол, где прямо под фонарем стоит одинокая, заплеванная местной гопотой, лавочка. Они устраиваются рядом, Юра сразу закуривает чуть дрожащими руками. Недовольно оттягивает брюки в районе ширинки. - Сука, все штаны обкончал. У Паши вырывается короткий, но довольный смешок - все-таки не у него одного брюки пострадали. Некоторое время они молча курят, задумчиво передавая сигарету друг другу. Тишину нарушает Музыченко. - Паш, слушай... У тебя с мужиками было？ Это странно после того, чем они только что занимались, но Личадеев смутился. Даже кончики ушей покраснели. - Нет конечно. Не рассказывать же, как в школе сосался со старшеклассником, заперевшись в своей комнате, под предлогом помощи в уроках. Тем более, ничего больше не было. Да у них с Юрой на концертах больше “секса” бывает, чем с тем пацаном. К тому же, ничем хорошим это не закончилось. - А у тебя？ - не удержался от вопроса Личадеев. - Не-а. Я ж не пидор. Личадеев снова коротко засмеялся. Потом еще раз. А потом начал хохотать, как умалишенный, никак не мог остановиться. Юра просто молча наблюдал за ним, раскуривая вторую сигарету. Замолчал Паша резко, как будто звук выключили. Музыченко, выдыхая струю дыма в сторону, проговорил: - Весело тебе？ - Да пиздец, - как-то грустно, ответил тот, заерзав. В голове, так не кстати, возникла картина, как он на коленях перед Музыченко, пытается ртом поймать его член. - А мне не особо что-то, - Юра устало откинулся на спинку холодной лавки, - Тянет меня к тебе, Пашенька. Прям не по-детски. В такие моменты говорят, что жизнь заиграла новыми красками. Лично для Паши - голубыми. - И что ты предлагаешь？- Личадеев сосредоточенно разглядывал свои ботинки. - Да хуй знает, - еще горевший бычок яркой искрой на секунду разбил темноту и, так и не долетев до урны, потух, - Блять. Ладно, пошли уже. Холодно, пиздец.