Экономьте воду правильно

Арсенал проиграл. Опять. Уже прошла не первая игра и пора бы приходить в норму и играть. Нормально играть. Финальный свисток. Игроки Ростова радуются победе, обнимаются друг с другом, аплодируют болельщикам за поддержку. «Блядь!» — подумал Альварес, держась за голову руками. Его пальцы проникли сквозь густую кучерявую шевелюру и слегка оттянули волосы вперёд. «Ну как так можно?» — начал уже загоняться испанец, как его внимание переключилось на кричащего сокомадника. — Сука! — заорал Горан, со злостью пнув мяч, который остался у него в ногах после финального свистка. — Горан, спокойнее, — сказал ему Кирилл, положив руку ему на плечо. Тот скинул её со злостью и поспешил удалиться с поля. Виктор смотрит вслед уходящему Горану. На двадцатый номер, который украшал его спину. Когда он видит эту цифру, то на душе становится тепло. Виктор идёт как под гипнозом и смотрит на спину серба. Вот все уже в раздевалке. Грустные лица напарников добивают и без того херовое настроение. Но Альваресу легче, ему почему-то всё равно на всех. Он как в бреду видит перед собой лишь цифру двадцать. Слегка помассировав свои глаза, в которых всё расплывалось, Виктор посмотрел перед собой. «Горан… Опять Горан! Да что ж такое! Будто кроме него здесь никого нет! И чем же он меня так зацепил?» — думал испанец, смотря как тот развязывает свои бутсы. Чтобы никто не заподозрил о его слежке он начал делать то, что и серб. Горану жарко, ему хочется побыстрее освободиться от одежды. Хочется похвастаться своим телом перед всеми. Перед Виктором… «Виктор» — прозвучало в голове у Чаушича, от чего тот немного замедлился, стягивая с себя гетры. Он поднял голову и увидел перед собой Альвареса. «Господи, какой же он ахуенный!» — думал Горан, не отводя взгляда от испанца. Виктор задрожал, смотря в пронзающие до костей глаза серба. Он повторял каждое его движение. А Горан в наглую любовался, как тот медленно и чертовски сексуально снимал гетры. Он любовался всем: его руками, которые он хотел видеть на себе, его пиздатыми ногами, которые хотелось бесконечно трогать, гладить, целовать. Альварес запаниковал, он сильно смущался из-за столь сильного внимания и отвёл взгляд в сторону, снимая футболку, развернувшись к стене. «Боже, какая же задница!» — подумал Горан, не отводя взгляда. «Так бы и трахнул!» — завёлся серб, снимая с себя шорты. Альварес сняв с себя почти всю одежду, медленно развернулся. «Чёрт!» — подумал он, закусив губу. Горан слишком уж развратно снимал с себя футболку, лаская своё тело и шею. Виктор сглотнул и ещё сильнее прикусил губу. «Сволочь!» — подумал испанец, вновь смотря в его игривые глаза. «Какой же пиздатое тело — думал Альварес — какой пресс, какие руки!» И всё, Виктор вновь поплыл. В чувства его привели лишь крики Ткачёва и Горбатенко. — Душ свободен! — крикнули они в один голос, вытирая свои мокрые волосы. Виктор решил быстро покончить с этим и поспешил в душ. Он так спешил, что забыл взять с собой гель и решил, пока не поздно вернуться за ним. Но тут он увидел Горана и быстро спрятался в кабинке. От злости он ударил кулаком по двери. — Всё хорошо? — вдруг послышалось из соседней кабинки. — Не совсем — кое-как промямлил Виктор. — Что не так? — поинтересовался Чаушич. — Я.гхм, — слегка запнулся испанец, дрожа, — гель забыл. — Дать свой? — через некоторое молчание спросил Горан. — Не-не-не, — хотел возразить Виктор. — Всё, харе, сейчас, — перебил его серб. Тут появляется Горан, во всей своей красе, в чём мамка родила. «Только не смотреть на него, только не смотреть» — думал Виктор, закрывая глаза ладонью. — Виктор, ты чего? Стесняешься меня что-ли? — усмехнулся Горан — На гель. Виктор с закрытыми глазами попытался взять его, но безуспешно. — Вить, ну что за детский сад? Открой глаза и возьми нормально! Долго мне тут стоять? Там вообще то очередь — начал злиться серб. Но Виктор не открывал глаза. «Блядь, я выгляжу как идиот» — думал он. Горан, недовольно цокнув языком взял Альвареса за подбородок и подтянул его лицо к себе. От неожиданности испанец распахнул глаза и крепко вцепился в чужое запястье. И всё. Виктора понесло. Он утонул окончательно в этих почему-то таких родных глазах. Виктор оцепенел и не мог шевелиться. А у Горана будто время остановилось; он любовался Виктором, его слегка кучерявыми волосами, его пиздатыми плечами которые хотелось ласкать вечно, и весь этот момент дополняли слегка обжигающие струи воды стекавшие по телам мужчин. С каждой секундой становилось всё жарче и жарче от подступающего возбуждения. Горан в нирване, ему слишком хуёво, но в то же время хорошо. Он больше не может себя сдерживать, слишком уж долго он это делал. Всё его тело выворачивалось наизнанку из-за желания. — Я люблю тебя, Виктор — сказал Горан и тут же потянулся к чужим губам, заставив Альвареса ахуеть. Их губы сомкнулись. Сердце испанца бешено заколотилось, а глаза мгновенно закрылись от блаженства. Наконец он почувствовал те, столь давно желанные губы. Мозг Виктора словно отключился, он до конца не мог понять сон ли это? Горан сначала еле-касался нежных губ испанца, пытаясь почувствовать каждую клеточку возлюбленного. Альваресу сначала нравилась нежность серба, но он захотел его чувствовать всё больше и больше. Испанец начал прикусывать нижнюю губу Горана, прося новых ощущений. Серб понял намёки любимого и немедля впустил в бой язык, одновременно прижимая Виктора к стене, держа запястья испанца над его головой. Виктору нравилось чувствовать Горана; его главенство над его телом; его напор, страсть и небольшую игривость; его губы — словно мёд — сладкие, их хочется целовать вечно; его руки, от которых всё горело, к чему он прикасался; его тело… — слишком пиздатое тело, слишком пиздатая грудь, чертовски сексуальный пресс. Виктор выгибается, как кошка, соприкасается своим животом с Гораном, чувствует внушительный стояк серба и тяжело дышит. Горан отлипает от губ испанца, смотрит в его глаза. Сука, столько похоти сейчас в его взгляде, хочется нагнуть и войти в этого сексуального испанца, но вдруг он против? А насиловать сокомадника как-то не хочется. — Горан, я…хочу тебя! — не выдерживает и говорит Виктор, слегка хрипловатым от возбуждения голосом, запрокидывая голову назад и прикусывая губы. Всё, Горан сорвался с цепи, после этих слов его нельзя будет остановить. Он оставляет кисти испанца в покое и начинает целовать шею, грубо, жадно, пока руки исследуют желанное тело. — Горан, потише, никто не должен увидеть засосы на шее — говорит Альварес, пытаясь отстраниться от серба. Горан вновь смотрит в глаза Виктору, берёт того за подбородок, оставляет лёгкий поцелуй и с похотливой улыбкой спускается к груди… к соскам… . Когда его шаловливый язык их коснулся, Виктор не выдержал и застонал. — Тише, сладкий, ты же не хочешь чтобы нас услышали, — похотливо спросил Горан. — Нет, — еле-сдерживаясь чтобы вновь не застонать, Виктор прикусывает свой большой палец. Горан продолжает мучать Виктора. Он кусал, лизал и сосал его соски, пока тот крутился, ёрзал и мычал. После, Горан, оставив пару мокрых поцелуев сказал: — Развернись. Виктор медленно развернулся. Горан прижался к нему всем телом и не начал нежно целовать его шею, водя своим пальцем вокруг его дырочки, иногда надавливая на неё. — Ты точно этого хочешь? — уточнил Чаушич. — Угу, — замотал головой Виктор. — Тогда расслабься, Вить. Альварес развернул голову к сербу, прося поцелуй. Горан не жадный и сразу дал своему мальчику, чего он хотел. Пока испанец отвлёкся на губы, Горан начал медленно вводить в него один палец. Виктор ёрзал, постанывал, ведь все эти ощущения для него впервые, он никогда раньше не имел дело с мужчинами в плане отношений и уж тем более секса. Горан — первый. — Тише, малыш, расслабься и тебе понравится, — сладко замурчал Горан на ухо Виктору. По телу испанца пробежали мурашки и прикусив губу он прижался лбом к стене и закрыл глаза. Горан начал медленно водить пальцем туда-сюда, чтобы Виктор привык, и только когда тот начал сам насаживаться на палец, серб ввёл второй. Виктор выгибался, выкручивался как змея, он впервые чувствовал себя таким заполненным, он чертовски хотел Горана, хотел чувствовать его в себе, как его большой и горячий член входит в его маленькую, узкую дырочку. Два пальца Горана уже спокойно растягивали испанца для третьего. Внизу живота горело от возбуждения, Виктор уже изнывал от желания, и Горан это видел. Ему чертовски нравилось как Альварес скулит, ворочается из стороны в сторону под ним, сам на пальцы насаживается-это сильно заводило Горана, который уже вставил третий палец. Виктор издаёт протяжное мычание и бьёт по стене душевой. Горан видит, что испанец уже готов и вытащив пальцы, нежно целует лопатки, слегка касается головкой заветной дырочки. Виктор немного дёрнулся. После Горан начал медленно тереться своим членом, иногда вводя свою головку внутрь. Виктор бесится, он больше не может ждать. «Сука, я уже готов, входи уже!» — думал испанец, но на деле сказал: — Горан, я хочу тебя! — пошло простонал испанец, выгибаясь что есть силы, пытаясь самостоятельно сесть на член. И всё, Горан больше не контролирует себя, входит в Виктора, резко и жёстко от чего тот начинает кричать, но серб закрывает его рот ладонью, ещё глубже входя и прижимая к стене. Виктор задыхался, он не мог вдохнуть ни капли воздуха, а дырочку просто разрывало от боли. Мало того, что у Горана большой, так он ещё резко вошёл, от чего в глазах помутнело, а ноги затряслись. Горан жёстко втрахивает Виктора в стену, сильно сжимая горло и душа испанца. Душно, узко, больно, горячие струи душа обжигали спину Горана, от чего он ещё грубее трахал Виктора. Испанец начал привыкать к такому темпу, но вдруг Горан задел простату, и Виктор застонал. Серб начал уменьшать темп и двигался в том направлении на которое намекнул испанец. Виктору нравилось это. Он стонал, закусывая губы до металлического привкуса, пошло улыбаясь. Он чувствовал как в него медленно входят и потом выходят, касаясь заветной точки. Оргазм наступал у обоих. — Горан, я сейчас кончу! — предупредил испанец. Горан вновь ускорил темп, одновременно надрачивая испанцу. Тот царапал стену, выгибался, кусал из без того измученные губы. Спустя некоторое время испанец резко выгибается и шумно выдыхает. Горячая сперма растеклась в ладонях серба. Горан делает ещё пару глубоких толчков и кончает в Виктора, от чего тот чувствует полное удовлетворение и заполненность. — Я люблю тебя, Виктор, — нежным шёпотом говорит Чаушич, прижимая Виктора к груди и целуя в макушку. — И я тебя, — хриплым голосом отвечает испанец, сильно прижимаясь к горячему телу любимого, оглаживая плечи. Всё бы ничего, но они достаточно долго были в душе, а за ними была большая очередь; и им придётся придумывать что-то про захлопнувшиеся кабинки или неисправность крана, но главное то, что они сейчас вместе…