Без права на взаимность

В своей жизни я редко получала то, что хотела. Игрушечную метлу, так мной желаемую, мне не давал сначала старший брат («Ты же девчонка, зачем тебе квиддич?»), затем младшая сестра, которой родители дарили всё, чего бы она только ни просила («Нашу младшенькую нужно баловать, всё лучшее для неё, а ты ступай играть с плюшевым драконом»). Когда я узнала о французской школе магии из восторженных рассказов дочери друзей родителей, обучающейся там благодаря родству с влиятельным французским волшебным родом, то загорелась идеей поступить туда. Однако мечта была разрушена одним словом матери, поставившей меня перед фактом, что я должна буду пойти по стопам своих предков и учиться в Хогвартсе, несмотря на то, что кое-кто из наших дальних родственников мог бы поспособствовать моему переезду во Францию для обучения в Магической Академии. Даже в Хогвартсе всё пошло не так, как следовало, когда я, потомок выпускников Рейвенкло в н-ном колене, попала не на сине-бронзовый факультет, а в Гриффиндор, на что отец лишь вздохнул: «Ну, хоть не Слизерин». Всегда посередине – ни туда ни сюда. Вследствие этого, на первый курс я пошла, будучи тихим, молчаливым, немного боязливым ребёнком. За год я не завела друзей, потому что не могла преодолеть чрезмерную застенчивость, чтобы сблизиться с кем-то, и опасалась, что меня будут считать обременительным приложением к учёбе, от которого придётся отмахиваться, словно от надоедливой мухи, жужжащей над ухом. Оставаясь с однокурсниками в неплохих отношениях на уровне «привет-какой-сейчас-урок-одолжишь-мне-эту-книгу-пока», я вместе с тем поддерживала с ними необходимый контакт, помогающий не чувствовать себя полностью изолированной от общества. Учёба давалась достаточно легко, поэтому и преподаватели относились ко мне хорошо. Мне хватало усидчивости, чтобы составлять карты звёздного неба и зарисовывать всевозможные волшебные растения. Благодаря вдумчивости и внимательности я успешно осваивала трансфигурацию и зельеварение, а способность концентрироваться помогала не уснуть на наискучнейших лекциях профессора Биннса. Такие же предметы, как заклинания и защита от тёмных искусств, были сами по себе захватывающими, потому я с огромным удовольствием выкладывалась на все сто процентов. Самым же любимым оказался полёт на мётлах. Ещё в детстве меня влекло небо и прилагающаяся к нему свобода от земных переживаний, но доступа к метле дома я не получила, поэтому с упоением взялась за освоение этого транспорта на уроках, надеясь попасть в сборную по квиддичу на следующий год. Трудно описать, что чувствуешь, паря в десятках метров от твёрдой поверхности земли. Пожалуй, только ощущая в руках полированное древко и подставляя лицо ветру, я становилась самой собой. Все тревоги и проблемы, терзавшие ежедневно, мгновенно выветривались из головы, заполняя меня лёгкой эйфорией и даря безмерную радость. Стеснение исчезало, и движения становились такими уверенными и плавными, что метла слушалась каждого наклона моего тела. В воздухе ситуацию контролировала только я: никто не указывал, что делать, куда идти, что говорить; перед глазами лежал простор небесной выси – бескрайний, дразнящий, манящий. В воздухе я всегда становилась первой. На отборочных в команду Гриффиндора меня трясло от страха: вдруг я из-за волнения упаду с метлы? Что, если рука дрогнет в самый неподходящий момент и квоффл не попадёт в кольцо? Может быть, меня не возьмут, потому что я девочка? Подобные мысли роем теснились в голове, и я сцепила руки в замок, чтобы хоть немного унять дрожь. В ожидании своей очереди, я ходила вдоль трибун, стараясь не замечать улюлюканье слизеринцев, которые пришли на стадион, чтобы не упустить возможность унизить факультет соперников. В какое-то мгновение мне на макушку приземлилась рогатка с примятыми крыльями, не способная больше взлетать, и я, подняв глаза, заметила хихикающего слизеринца. В тот же миг моё волнение превратилось в твёрдую решимость и некоторую злость, из-за чего я прицелилась и, не особо думая, со всей силы запустила рогатку в сторону её владельца на высокую трибуну. Тот явно не ожидал атаки с моей стороны и не успел среагировать, когда волшебная вещица прилетела ему в лоб, оглушив его на время не хуже заклинания Остолбеней. – Отличный бросок, – услышала я голос позади и, обернувшись, увидела улыбающегося Оливера Вуда, капитана сборной, и близнецов Уизли, одобряюще кивающих за его спиной. – Если ты ещё и на метле держишься отменно, то считай, что ты уже в команде. Я, к собственному удивлению, покраснела. Стоит ли говорить, что в тот день я летала как никогда прекрасно и потому стала новым гриффиндорским охотником? Команда по квиддичу стала моей семьёй в Хогвартсе и заменила друзей, которых у меня не было на первом курсе. Гарри оказался милым и скромным мальчиком, с которым всегда можно поболтать о всяких приятных мелочах, но при этом на поле он становился целеустремлённым и решительным. Анджелина и Кэти с радостью приняли меня в компанию и помогли адаптироваться на позиции охотника, давая советы с высоты своего опыта. Фред и Джордж Уизли были душой команды, потому что благодаря превосходному чувству юмора и острому чутью в любой ситуации им удавалось и разрядить обстановку, и заставить нас почувствовать себя комфортно даже после неловких происшествий, и просто доставить удовольствие перекидыванием шутливыми фразами. Оливер же – это отдельный случай. Для меня. До нашего знакомства он производил на меня впечатление человека, зацикленного только на квиддиче. После первой же недели совместной работы мой «диагноз» подтвердился: этот парень был совершенно повёрнутым на спортивной игре. Тренировки он проводил при любой погоде и при любом самочувствии игроков, сгонял с нас семь потов, забивал головы многочисленными схемами передвижения по площадке, строго следил за исполнением указаний и даже контролировал, чем мы питаемся, чтобы никто не набирал лишний вес или, наоборот, не забывал поесть перед матчем. В свободное от учёбы и тренировок время он постоянно составлял новые тактики и хитрости, зарисовывая их прямо на обратной стороне пергамента с домашним заданием (да-да, я сама это не раз наблюдала). Отголоски его разговоров с друзьями, которые мне удавалось услышать, доказывали то же самое. В чём проблема, спросите вы? А в том, что я влюбилась в капитана. Как ты умудрилась, продолжите удивляться вы? Очень просто. В какой-то момент мне показалось, что он стал оказывать мне особое внимание. Поправляет капюшон моей спортивной мантии перед выходом на поле. Треплет меня по голове в знак приветствия во время завтрака в Большом зале. Подмигивает ни с того ни с сего, заметив меня в толпе посетителей «Трёх мётел». Делится учебником и помогает с сочинением для Локхарта, хотя сам опаздывает на отработку у Снейпа. Сердце тринадцатилетней девчонки затрепетало, стоило приметить изменения в поведении симпатичного парня. Страшно представить, но мне казалось, что я смогла потеснить квиддич с первого места в личном рейтинге Вуда и заинтересовала его, как потенциальная возлюбленная. По прошествии многих лет я могу с уверенностью объяснить, почему такие мысли появились в моей юной головке. Средний ребёнок в семье, на которого у родителей не хватило любви, потому что они всю потратили на самого старшего и самого младшего; прилежная, но не блещущая талантами ученица, которая теряется на фоне других, более ярких и активных студентов; одиночка, не смеющая рта раскрыть в присутствии незнакомых людей и предпочитающая провести вечер с захватывающей книгой, нежели с шумной компанией. Посредственность. Если бы не общение с членами сборной по квиддичу, не уверена, что смогла бы сама социализироваться в Хогвартсе. Каждый из ребят по-своему показывал мне поддержку, а Оливер как старший коллега и капитан, чувствуя ответственность за своих подопечных и понимая, что я нуждаюсь в дополнительном поощрении, проявил исключительную доброту, подбадривая меня без причины. Я приняла чистую бескорыстную доброту за романтический интерес. Обделённая теплотой и вниманием, я с головой бросилась в омут, обилующий иллюзиями, которые я сама для себя построила. Смелости признаться я, конечно же, не нашла. Да и как могла я, тихая третьекурсница, даже мечтать о том, чтобы подойти к Оливеру, популярному симпатичному шестикурснику, пусть даже мы и знакомы, и заявить, что он мне нравится? В то время платоническая влюблённость меня абсолютно устраивала, скорее всего, по той причине, что в глубине души я понимала безнадёжность попытки и невзаимность чувств. Поэтому мне оставалось только любоваться задумчивым выражением лица капитана, когда он обдумывал очередную стратегию, ловить каждое слово, предназначенное мне, с упоением слушать его низкий смех и покрываться мурашками из-за прикосновений. В этой одержимости я провела два года, пока не осознала, что через две недели Вуд выпустится из Хогвартса и я вряд ли увижу его снова. Холодная волна паники накатила на меня, заставив встрепенуться и задуматься: как быть? Ответ нашёлся быстро: действовать. Никогда не забуду жаркий июньский день, когда я догнала Оливера, прогуливающегося вдоль Чёрного озера, и выпалила на одном дыхании: – Знаешь, а я думаю, что ты мне нравишься. Он не сразу понял смысл сказанного, но медленно пришло осознание, и его лицо приняло извиняющееся выражение, которого я так боялась. Сердце упало в пятки, кровь прилила к щекам, и я мысленно уже ругала себя за то, что не смогла сохранить свой маленький секрет. Старательно избегая встречаться взглядом с парнем, я разглядывала странные движения щупальца в воде и молилась, чтобы всё поскорее закончилось. Когда на плечо легла уверенная рука, я не могла не посмотреть ему в глаза. Не знаю, что он прочитал в моих (наверное, испуг, разочарование и бесконечную нежность), но его излучали успокаивающее тепло. – Мне нравится общаться с тобой, но большего я не чувствую. Ты только не расстраивайся, ладно? Ты отличная девушка, правда, и очень красивая. У тебя всё впереди. «Я редко получаю то, что хочу». Так накануне пятнадцатилетия мне досталось разбитое сердце, которое пришлось залечивать. Не знаю, как пережила бы этот период, если бы не общалась с близнецами Уизли. Естественно, о неудавшемся признании им я не рассказала, но шестым чувством они, похоже, уловили, что мне нужно отвлечься от каких-то неприятных мыслей, потому что сначала засыпали меня бессмысленными, но милыми письмами, потом ни на шаг не отходили на Чемпионате мира по квиддичу, а в школе смешили тем, что постоянно придумывали, как бы обойти запрет для несовершеннолетних, чтобы участвовать в Турнире Трёх Волшебников. Подготовка к С.О.В. добавляла забот, поэтому образ Оливера и его сочувствующего взгляда потихоньку мерк, становясь отдалённым воспоминанием. Проведение Святочного бала перепугало меня не на шутку. Ну кто в своём уме додумается пригласить меня? У меня же вряд ли хватит мужества кого-то пригласить первой, но ведь и одной идти неловко. Эта дилемма стояла передо мной ровно три дня, пока ко мне не подошёл хаффлпаффец-одногодка и, запинаясь, не спросил, пойду ли я с ним на бал. Сама идея, что я могу быть кому-то интересна, что кто-то хочет провести со мной время и, возможно, потом стать больше, чем другом, не укладывалась в голове. Перспектива романтического общения с противоположным полом показалась ужасающей, и я стала энергично махать руками, отказываясь от предложения, а затем пулей побежала в свою гостиную, надеясь найти там убежище. Но, видимо, в тот день я была особенно популярна у парней, потому что по пути к портрету Полной Дамы меня остановил шестикурсник с Рейвенкло и задал тот же самый пугающий вопрос. Чересчур громко воскликнув: «Нет!», я оставила бедного ошалевшего парня позади и через минуту сидела возле камина на продавленном диване, пытаясь привести мысли и дыхание в порядок. – Что за чушь эти танцы, бал… – бормотала я под нос, когда по обе стороны от меня сели широко улыбающиеся Фред и Джордж. – В чём проблема, детка? – спросил Фред. – Сидишь одна и разговариваешь сама с собой, как наша тётка Мюриэль, – подхватил Джордж. – Хотя, должен признать, ты немного симпатичней, чем она. Я закатила глаза и ткнула старшего брата в бок локтём, и мы втроём рассмеялись. – Это из-за Святочного бала. – У-у-у, нашу малышку никто не приглашает? – Фред сделал наигранно жалостливое выражение лица. – Нет, наоборот отбоя от кавалеров нет, поэтому прячусь в гостиной, – объяснила я, заламывая руки. – Слышал, Джорджи, крошка выросла и теперь купается в лучах любви, скоро нас обгонит по количеству разбитых сердец. – Не хочу я этого! – вспылила я. – Ничего мне не надо, не хочу никаких свиданий, не для меня это. – С кем же ты тогда пойдёшь на Святочный бал? – удивился Джордж. – Ни с кем. Точнее, просто не пойду. – Э, нет, так нельзя! – Фред так возмутился, что подпрыгнул на диване, чем испугал кота Гермионы, дремавшего до этого на коврике возле камина и зашипевшего на нарушителя спокойствия. – Мы найдём тебе достойного кандидата! – Даже не пытайся, – отрезала я. – Всё, что требует знакомства с новыми людьми, мне не подходит. – Тогда выберем того, кого ты уже знаешь, – потёр руки рыжий хитрец. – Я бы с удовольствием составил тебе компанию, но я уже пригласил Анджелину. Ты же знаешь, что она будет капитаном по квиддичу в следующем году, так что портить с ней отношения точно не стоит, если я хочу остаться в команде и иметь при себе все части тела, – точно заметил старший. – Поэтому предлагаю тебе мою замену: братца Джорджа. Мы с Джорджем уставились друг на друга, не зная, шутит ли Фред. – Он, конечно, не так красив, как я, да ещё и младше, из чего следует, что достоинств в нём не так много, но для пользования на один вечер сойдёт. Внезапно Джордж мягко улыбнулся и кивнул: – Вообще я не против. Хорошо проведём время. Ты как, согласна? От его улыбки в районе диафрагмы что-то приятно сжалось, и кроме приглушённого «да» я не смогла выдавить ни слова. Святочный бал действительно превзошёл все мои ожидания. Праздничный ужин имел королевские масштабы: можно было попросить любое блюдо из волшебного меню, и оно тут же появлялось перед тобой, чем непременно воспользовались все собравшиеся, чтобы наесться до отвала любимыми деликатесами. Близнецы же решили пойти ещё дальше и пронесли с собой несколько бутылок огневиски, чтобы сделать вечер ещё интереснее. В итоге к началу танцев мы были навеселе и отжигали под «Ведуний» так, что лишь чуть-чуть уступали Дамблдору с мадам Максим и Филчу с миссис Норрис. Я чувствовала себя комфортно и расслабленно с Джорджем, который, кажется, тоже отпустил себя и был немного спокойнее, чем обычно в паре с братом, но всё таким же игривым. Мы оказались одной из последних пар, дождавшихся официального окончания бала, после чего, находясь уже хорошо подшофе, кое-как направились в гостиную своего факультета. Мозг, затуманенный горячительными напитками, отказывался работать в нормальном режиме, поэтому наш путь вышел раза в два длиннее, чем должен был быть. Когда мы наконец-то очутились за портретом Полной Дамы, гриффиндорцы, должно быть, видели десятый сон, потому как никого не было видно. Джордж, как истинный джентльмен, настоял на том, чтобы проводить меня до двери, но он не знал о магии, охраняющей спальни девочек, и смачно шлёпнулся у подножья лестницы, превратившейся в покатую горку. Я покатилась со смеху, наблюдая за тщетными попытками Джорджа подняться на ноги, но в конце концов сжалилась над ним и протянула руку, наклонившись, чтобы помочь ему встать. Парень схватил мою ладонь, но запутался в мантии и вместо того, чтобы встать, потянул меня вниз. Теперь уже мы оба лежали на полу, смеясь, как ненормальные. Удивительно, что мы не разбудили полфакультета. Мне было как никогда хорошо и уютно в тот вечер. – Нам нельзя оставаться здесь спать, – шутливо стукнула я Джорджа по колену. – Завтра Фред с утра пораньше побежит за водичкой из-за похмелья, споткнётся о наши полумёртвые тела и явно не доброе утро нам пожелает. – Давай вставать, – согласился он, но не сдвинулся с места ни на миллиметр. – Ты первый. – Нет, ты. – Ты. – Ты. Открыв было рот, чтобы в очередной раз возразить, я замерла: Джордж находился так близко, что дыхание захватывало. Было ли это из-за алкоголя, замутнившего разум, или на подсознательном уровне я просто весь вечер хотела сделать это, но я, отказываясь думать дальше, приподнялась на локтях и прижалась губами к губам Джорджа. Время замерло на несколько долгих мгновений, и весь мир сконцентрировался на месте нашего соприкосновения. Никаких фейерверков в голове или бабочек в животе, только вкус огневиски и быстро бьющееся сердце – вот она, реальность. Я первая разорвала поцелуй и, не дожидаясь реакции Джорджа, с неожиданной для моего состояния скоростью рванула по лестнице в спальню. Лишь забравшись под одеяло и уткнувшись носом в подушку, я осознала, что натворила. «Я сошла с ума. Что теперь делать?» Было ли это сожаление о содеянном? Едва ли. Потому что, засыпая, я цеплялась остатками сознания за вкус первого поцелуя, оставшийся на губах. Стыд на следующее утро не позволил мне спуститься в Большой зал, чтобы позавтракать со всеми, и я лежала в своей кровати за задёрнутым пологом, погрузившись в глубокие раздумья. Почему я сделала это? На тот момент я не могла дать на вопрос конкретный ответ, потому что слишком запуталась в чувствах. И немудрено: совсем недавно я обливалась слезами из-за неразделённой любви, а теперь лезла к другому парню с поцелуями. Было бесполезно отрицать, что без Фреда и Джорджа перенести отказ Оливера оказалось бы намного сложнее, ведь они не давали думать о плохом и были моими личными солнышками, освещавшими серые безрадостные будни и помогавшими залечить моё раненое сердце, пусть даже они и не подозревали об этом. Неужели я опять купилась на доброту, проявленную ко мне? Как и в ситуации с Вудом, который подбадривал меня в сложное время, здесь мне на помощь пришли другие рыцари в сияющих доспехах, готовые не дать мне повесить нос и окружить меня добродушной атмосферой. А что я? Я, как побитый котёнок, бежала к каждому, кто выражал мне хоть немного ласки, и ждала от них чего-то большего. И всё-таки было что-то особенное в братьях. В их дуэте Фред был, несомненно, инициатором проделок и душой компании, он почти всегда был в приподнятом настроении, шутил направо и налево и наслаждался всеобщим вниманием и любовью. Вместе с тем именно он был единственным человеком, который никогда не отводил глаза во время визуального контакта. Был у меня маленький пунктик – смотреть в глаза собеседнику, но не для того, чтобы смутить или разозлить его, а чтобы создать неуловимый контакт с ним, чтобы «прочитать» то, что человек хочет мне рассказать. Вероятно, это была привычка, вызванная моей пониженной социализацией: если не получается поговорить словами, то хотя бы так что-то узнаю. Обычно люди начинали волноваться под моим пристальным взглядом и отводить глаза, а вот Фред принимал правила гляделок и отвечал таким же внимательным взором. И как раз Фреда я не всегда могла «прочитать», как будто он тщательно прятал свои мысли Окклюменцией и не давал узнать, о чём же он на самом деле думает, но при этом я была уверена, что он на сто процентов знает, что чувствую я, и это казалось немного несправедливым. Со стороны мы, должно быть, смотрелись очень странно, когда отключались от внешнего мира и в течение какого-то времени всматривались друг в друга в попытках объять необъятное, но в итоге кто-то из нас двоих первый прерывал зрительный контакт, не в силах больше сдерживать смех, и всё обычно переходило в шутку. У Джорджа же была более спокойная аура. Он был больше склонен сначала думать, прежде чем действовать или говорить, и потому выглядел более молчаливым и задумчивым по сравнению с братом. Он говорил мягче, и голос Джорджа был чуть ниже, чем у Фреда. Прятать настроение он не умел, поэтому временами можно было увидеть его не в духе или услышать, как он высказывает недовольство по какому-то поводу. На мой трюк с визуальным контактом Джордж не попадался, но сам мог зорко наблюдать за кем-то, пока думал, что его не видят. Я иногда чувствовала спиной или замечала боковым зрением, что он внимательно следит за мной, но не подавала виду и старалась вести себя естественно, чтобы не смущать его. Мы с ним в принципе вели себя сдержанно по отношению друг к другу, но всё же что-то неустанно влекло меня к нему. Это не как с Фредом, который мог отпустить пошлую шутку, над которой мы бы с ним вдвоём посмеялись и забыли. Мы с Джорджем осознанно держали определённую дистанцию между нами, не пересекали незримую черту, за которой хорошим приятельским отношениям пришёл бы конец, потому что, я уверена, случись что – наше общение уже не было бы прежним. И я, глупая девчонка, сделала этот чёртов шаг, нарушила существовавший баланс, так трепетно мной хранимый. Джордж рассказал брату о поцелуе, в этом почти не было сомнений, а Фред наверняка примет сторону брата и будет сторониться меня, чтобы не усугублять ситуацию. Я очень боялась последствий случившегося. Боялась осуждающих взглядов близнецов, боялась холодности с их стороны. Боялась потерять их как друзей. Я редко получала то, что хотела, но дружба с этими парнями стала даром небес, которого я не хотела лишиться. Стоя перед дверью спальни, я топталась на месте в нерешительности, не находя смелости выйти за порог, туда, где встреча с Уизли была неизбежна. Когда продолжать прятаться стало совсем невыносимо, я тихо выскользнула из комнаты, пересекла безлюдную гостиную и первым делом направилась в Главный двор подышать свежим морозным воздухом. За ночь снега стало ещё больше, поэтому радостные ученики проводили время на улице, сооружая снежные замки и катаясь на санках. Меня же на полпути к скамейке догнал снежок, попавший прямо в затылок. Я развернулась к обидчику, готовая обрушить на него град обвинений и парочку Непростительных в придачу, и увидела две хихикающие мордашки, выглядывающие из-за ближайшего снеговика. – Эй, соня, проснись и пой! Ты завтрак пропустила, – пропел Фред, уворачиваясь от моего снежного кома. – Да она наверняка с утра огневиски хлебнула вместо тыквенного сока, ты посмотри на её медленную реакцию, – шутливо добавил Джордж и в доказательство своих слов бросил снежок, успешно прилетевший мне в плечо. – Ну, берегитесь, негодяи! – и с воинственным криком я бросилась догонять близнецов, которые притворно закричали о помиловании. Ситуация была по крайней мере временно исчерпана, и я оказалась в подвешенном состоянии, вновь посередине: мне не раскрыли чувства, но и не отказали. Спустя пару недель я начала встречаться с хаффлпаффцем, первым пригласившим меня на Святочный бал. На совместной лекции я подсела к нему, чтобы извиниться за грубое поведение, мы разговорились, прогулялись вместе, а потом незаметно перешли на следующий уровень. Причина, по которой я так легко позволила этому случиться, проста: я стремилась заполнить время и пустоту чем-то, что будет держать близнецов от меня подальше. Но сложилось так, что именно в этот период мы с ними стали пересекаться чаще, а наше общение стало только ближе, несмотря на ту нелепую ситуацию. Каждый день я смотрела в лицо своему парню, который оживлённо рассказывал весёлые истории с уроков сумасшедшего преподавателя по защите от тёмных искусств, и понимала, какой же он хороший. Слишком хороший для меня. Он терпел мои упрямства, когда я не хотела лишний раз выйти прогуляться вдоль Чёрного озера, помогал с прорицаниями, которые я не понимала и потому терпеть не могла, закрывал глаза на странное поведение и желание побыть одной, не ревновал к Уизли, постоянно крутившимся возле меня, и просто был рядом, несмотря ни на что. А я… Я на сто процентов убедилась, что влюбилась в Джорджа. Бесповоротно, отчаянно, всем сердцем. При всей своей любви к самобичеванию и самообвинению, я не смогла долго позволять бедному хаффлпаффцу любить меня и при этом не отвечать ему тем же, поэтому перед третьим заданием Турнира Трёх Волшебников я честно призналась ему, что нам стоит прекратить отношения, чтобы никому не было больно в конце. Он как всегда стойко выдержал мой очередной (но в этот раз последний) удар в его сторону и согласился с решением. До сих пор я не в силах понять, почему же я вообще начала эти отношения, с самого начала зная, что ни к чему хорошему они не приведут, зачем пользовалась им и его искренностью по отношению ко мне, зачем так долго мучила его. Наверное, поначалу я и правда хотела полюбить его, потому что впервые ко мне открыто проявили интерес, но потом, когда я разобралась в чувствах к Джорджу, решила просто насладиться новым ощущением – ощущением, что ты любима. После двух неудачных попыток обрести счастье это был глоток свежего воздуха, временная отдушина, благодаря которой я поняла, что на мне рано ставить крест и что однажды повезёт и мне. К шестнадцати годам я расцвела и похорошела, познала безответную и одностороннюю любовь, побывала одиночкой и возлюбленной, обрела друзей и по-настоящему полюбила. С неожиданной лёгкостью у меня получилось сохранить стабильно дружеские отношения с близнецами. Хотя я не была на все сто процентов уверена, рассказал ли Джордж Фреду о моей выходке (а он скорее всего рассказал), время от времени я ловила на себе внимательный взгляд старшего, который словно пытался «прочитать» меня без моего разрешения. Неловкости не было, но я нутром чуяла, что в нашу дружбу была добавлена капелька настороженности. Тем не менее мы точно так же продолжали подкалывать друг друга, искренне смеяться и придумывать новые развлечения. В свой последний год в Хогвартсе Уизли превзошли самих себя и положили начало делу будущего: они разрабатывали всевозможные волшебные приколы и продавали их школьникам, не желающим учиться или стремящимся выразить недовольство новому преподавателю защиты от тёмных искусств. Хотя многая продукция была ещё недоработанной, она шла на ура и приносила парням неплохой доход и всё большую известность в стенах школы. Сколько бы я ни просила, братья наотрез отказывались давать мне пробовать новые товары. Лишь однажды мне перепала кровопролитная конфетка, после употребления которой я, сидя во внутреннем дворе с довольной улыбкой на лице, беспрестанно вытирала идущую носом кровь, Фред смотрел на меня с видом гордого брата, позволившего маленькой сестрёнке поиграть с его волшебной палочкой, а Джордж, обречённо вздыхая и бросая на меня взволнованные взгляды, пытался определить, конфета какого цвета должна остановить кровотечение. Занятия созданного Гарри Отряда Дамблдора скрашивали безрадостные учебные будни, наполненные тотальным контролем Амбридж. После вылета Поттера и близнецов из сборной факультета по квиддичу дело нашей сборной пошло под откос, пропал дух команды, и у меня испарился почти весь интерес к идее снова выиграть Кубок. Уроки по защите от тёмных искусств, ранее одни из самых интересных для меня, навевали скуку и отвращение к пыльным книгам, содержание которых приходилось конспектировать до боли в руке и двоения в глазах. Всё новые и новые декреты с запретами и предписаниями раздражали. Единственным способом выпустить пар и получить ценные навыки оказался этот кружок по разучиванию заклинаний. Не знаю, зачем на собрания ходили близнецы, ибо они уже тогда творили невообразимо сложную магию, но для меня эти занятия оказались полезными. Я научилась слушать себя и свою палочку в бою, улучшила собранность и скорость реакции, выучила пару нужных заклинаний, да и в конце концов познакомилась с замечательными людьми. Всё это не без помощи Уизли, подбадривающих меня то словом, то делом. Я, например, была готова вечность стоять в Выручай-комнате, лишь бы Джордж продолжал сжимать мою руку с волшебной палочкой, приобняв меня со спины, чтобы продемонстрировать правильное движение кистью для наведения чар Помех. Помимо всего этого по вечерам мы с Фредом и Джорджем иногда отправлялись на вылазки с целью подбросить Амбридж, Филчу или кому-либо из Инспекционной дружины сюрприз в виде фальшивых волшебных палочек-надувалочек или обморочных орешков. Хотя близнецы знали Хогвартс как свои пять пальцев даже без карты Мародёров, и поэтому в большинстве случаев мы совершали шалости и удирали незамеченными по тайным ходам, всё же пару раз нас чуть не поймали. Так, однажды мы натолкнулись на Воющие чары возле кабинета генерального инспектора школы и были вынуждены удирать, однако далеко убежать не получилось, потому что раздалось шарканье ногами по каменному полу и возбуждённое бормотание Филча, готового поймать нарушителей правил. Тогда мы нырнули за статую Григория Льстивого, чтобы воспользоваться проходом, но он оказался перекрытым. Стараясь не дышать и не производить лишних звуков, наша троица, зажатая в узком коридорчике, застыла на месте. Затаив дыхание, я посмотрела снизу вверх на Джорджа, к которому была вплотную прижата ввиду отсутствия свободного места. Он подмигнул мне и опёрся руками о стенку по обе стороны от меня, осторожно выглядывая из-за статуи, и я поняла, что громогласный стук моего сердца совершенно точно выдаст наше местоположение завхозу. Предельная близость затуманила мой мозг, и я из последних сил держалась за остатки сознания, чтобы не рухнуть без чувств прямо там. Спустя пару мгновений я ощутила на себе взгляд и, чуть повернув голову, встретилась глазами с Фредом, придавленным к забитым доскам и заинтересованно наблюдавшим за нами. Я была настолько смущена и испугана, что не выдержала и пяти секунд нашей молчаливой беседы, отвернувшись в другую сторону и спрятавшись за упавшими на лицо волосами. Шаги Филча уже минуту, как затихли на винтовой лестнице. Не буду скрывать, что глубоко в душе я надеялась, что однажды Джордж признается мне в симпатии. Как и в случае с Оливером, отдельные мелочи позволяли мне думать, что мои чувства не безответны: то, как Уизли беспокоился, когда я неудачно падала с метлы на тренировке и получала ссадины и синяки, его стремление порадовать меня любимыми сладостями после очередного поражения, мягкость и забота, которые слышались в его голосе во время разговора со мной, частый тактильный контакт. Однако именно это сходство с предыдущим неудачным опытом останавливало мои порывы обратиться к Джорджу напрямую и выяснить его отношение ко мне. Боязнь повторного отказа висела надо мной, как дамоклов меч, и мне оставалось только молча наблюдать за объектом любви и довольствоваться уже устоявшимся общением с ним. Да что уж там, я давным-давно привыкла, что не могу получить то, чего безумно желаю. И потому морально готовила себя к расставанию с близнецами – особенно с одним из них – по окончании этого учебного года. Было невыносимо думать о том, как я буду учиться на последнем курсе без ставшего привычным сопровождения; как вечерами буду бродить по пустынным коридорам Хогвартса в одиночку и, вздрагивая из-за малейшего шума, не смогу вцепиться в руку одного из братьев; как сильно мне будет не хватать беззаботных разговоров о том о сём на диване перед камином в гостиной Гриффиндора. Как я буду скучать по Джорджу. Каковы шансы, что мы и дальше будем поддерживать контакт? Хотелось бы верить, что вероятность велика, но жизнь – непредсказуемая штука, поэтому нужно было приучить себя к мысли, что после выпуска братья могут совсем забыть о моём существовании. Но сколько бы я ни готовилась, реальность оказалась ошеломительнее, чем можно было себе представить. Фред намекнул мне за день до осуществления задуманного, что они планируют кое-что грандиозное, и посоветовал появиться в коридоре небезызвестного мне Григория Льстивого около пяти часов вечера. Эффектное шоу, устроенное близнецами Уизли, поставило на уши всю школу. Сначала шум навело портативное болото, раскинувшееся на шестом этаже, затем восторженные аплодисменты учеников вызвал незабываемый яркий фейерверк, начавшийся в коридоре и охвативший все этажи вплоть до Большого зала. С замиранием сердца я наблюдала за разворачивающимся перед глазами зрелищем. «Теперь точно конец. Они бросают учёбу и улетают. Мерлинова борода, я абсолютно не готова отпустить их. Чёртова эгоистка. Что мне делать? Неужели они даже не попрощаются со мной?» Погружённая в размышления, я инстинктивно шла за толпой студентов, преследующих самый большой элемент фейерверка – дракона, изрыгающего разноцветное пламя, и остановилась как вкопанная, только когда передо мной, словно услышав мои мысли, появился Джордж, плавно спикировав на метле. Он завис в воздухе и широко, но немного застенчиво улыбнулся. Я почувствовала прилив всепоглощающей нежности к нему и только силой воли удержала себя от того, чтобы не броситься к нему в объятия. Время словно застыло вокруг нас. – Косой переулок, 93, – рука Джорджа слегка дрожала, когда он протягивал мне карточку с адресом. – Обязательно приходи в наш с Фредом магазин, когда вернёшься в Лондон, ладно? Я буду ждать. Изловчившись, парень поцеловал меня в щёку и стрелой полетел вслед за старшим братом, бросив мне на прощание сияющий взгляд. Я прижала волшебную визитку к груди, ощущая, как горячее тепло разливается по всему телу, и прошептала: – Я приду, Джордж, обещаю.