***
— Эээ, Деку… — Урарака старалась не смотреть на него прямо, почёсывая затылок. По правде говоря, она была совсем не рада получить почётную миссию «разузнать, что произошло у парней» от девушек. Конечно, она общалась с Мидорией гораздо больше, чем все остальные, но… что-то подсказывало ей, что ни к чему хорошему этот разговор не приведёт. К тому же, её напрягало чувствовать на своей спине настойчивые взгляды Ашидо и Хагакуре, которые наблюдали за разговором из-за угла. Мидория вздохнул, в который раз коря себя за свой идиотизм: — Прости, но я не уверен, что могу тебе рассказать, — тяжело ответил он на ещё даже не заданный вопрос. Обиду, которая всего на секунду отразилась на лице Урараки, можно было спокойно назвать вселенской. Мидория поспешил исправиться: — Нет-нет, не в плане… Я доверяю тебе! Конечно, я доверяю тебе, любой свой секрет, но… Я думаю, что это может тебя расстроить, и… — То есть, это правда, что вы с Бакуго встречаетесь? — преодолев себя, выпалила Урарака. Вместе с тем, как она стремительно краснела до самых ушей, Мидория бледнел и зеленел. На секунду, невольно, автоматически, он представил это — себя, Бакуго, встречаться… Возможно, для всех остальных, ситуация по абсурдности была ничем не лучше этой, но Мидория бы предпочёл больше никогда об этом не думать. — Что… Нет, конечно! Откуда ты вообще это взяла… — Хагакуре подслушала разговор Каминари и Минеты, — авторитетно заявила Ашидо, высовываясь из-за угла. Вместе с ней высунулись и ботинки Хагакуре. — Они говорили про что-то такое. Выкладывай тогда, что на самом деле произошло, а не то девочки и продолжат так считать! Мидория устало прикрыл глаза. Он и подумать не мог, что этим всё кончится. Конечно, адреналин «узнают — не узнают» был с самого начала. Когда Мидория по ночам выскальзывал из своей комнаты, он прислушивался к каждому шороху, к каждому скрипу — не вышел ли кто ночью прогуляться, не проверяет ли Айзава на месте ли все его подопечные, но со временем эта настороженность сошла на нет. Он иногда всё ещё в шутку или полусерьёзно спрашивал: — Как ты думаешь, что будет, если все поймут? — но Тодороки отвечал совершенно спокойно, пожав плечами: — Я думаю, они поймут. Да, наверное, если бы они просто тихо и мирно объявили всем, что встречается, ребята бы поняли. Но первоначальный шок от самой ситуации заставил их забыть о всякой этичности и толерантности. Это была ночь на день рождения Тодороки, и, ничего удивительного, что Мидория, борясь со смущением и неуверенностью, пытался попробовать что-то новое. В конце концов, раньше они никогда не заходили дальше поцелуев, скромных объятей и недолгого держания за руки, да и никто из них не знал, что должно быть дальше — они же оставались подростками, не смотря на все свои геройства. Решали проблему методом проб и ошибок, когда целая орава парней завалилась в комнату Тодороки поздравлять его с днём рождения. Да, Мидория сидел у него на бёдрах. Да, у Мидории были взъерошены волосы, зацелованны губы, а на Тодороки не было футболки — но, в конце-то концов, ничем преступным они не занимались… Но одноклассники так просто это зрелище переварить не смогли. Отойдя от двери на мужской совет, пока Тодороки натягивал футболку, а Мидория пытался справиться с нахлынувшим стыдом, они оперативно решили, что об этом не должны узнать: а) девочки; б) Бакуго. Всё было просто — они берегли девичьи сердца, неизменно заинтересованные в Тодороки — не то, чтобы влюбленные, но достаточно заинтересованные, чтобы подобные новости из разочаровали. К тому же, Урарака уже нешуточно симпатизировала Мидории — и кто знает, что было бы более жестоким: узнать об этом по слухам или из его уст? С Бакуго всё было… сложнее. Как ожесточенно обсуждали парни, наверное, ему бы было тяжело принять, что два главных его соперника, на самом деле, между собой не соперничают. И даже не собираются. И находят гораздо более интересные способы занять себя, чем тренировки. Да, было бы правильно ничего ему не говорить, если бы Бакуго, не вышедший на шум, не стоял в метре от них и не слышал бы весь разговор. Дослушав до конца, Ашидо с Хагакуре взорвались хохотом. Ошеломленная Урарака лишь хлопала глазами. От повинной легче не стало — Мидория всё ещё решительно не понимал, что делать дальше. Казалось бы, он только наладил хоть какой-то контакт с Бакуго — но теперь к нему даже подойти было сложно. Внимание всего класса было приковано к ним с Тодороки, который, кстати говоря, вообще не показывал, что переживает (а Мидория знал, что он переживает). Чем дольше это длилось, тем в больший театр абсурда превращалось. Отсмеявшись вдоволь, Ашидо хлопнула себя по коленям: — Ну и ну, парни! Ещё решили всё от нас скрыть… Нужен словно кому-то этот ваш Тодороки! Нас занятые не интересуют! Мидория с неловким смешком запустил руку в волосы: — Я думаю, если бы у вас что-то похожее случилось, вы бы поступили так же, разве нет? — Ага, — она сверкнула глазами. — За небольшим исключением: у нас бы и правда мальчики ничего никогда не узнали. Ашидо повернулась на подошве: — Впрочем, больше тут ничего интересного: жаль, что это неправда про Бакуго. Пойдём, Хакагуре, Урарака. Мидория тоже развернулся и собирался уйти к себе в комнату — в очередной раз обдумывать свой позор, накрыв голову подушкой, — но Урарака цепко схватила его за рукав. На его удивление, в её взгляде не было ни капли расстройства или недовольства, наоборот — она даже улыбалась краешками губ: — В конце концов, это просто уморительно, верно? — Хех, если ты так считаешь, — неуверенно ответил ей Мидория, не зная куда девать себя. Перед ней он чувствовал больше всего неловкости — о чувствах Урараки догадывались все, и он в том числе. Он как друг, в первую очередь, повёл себя некрасиво, когда не сказал ей сразу, а тянул до момента, когда его отношения стали достоянием общественности… Друзья же так не поступают. — Ну, ты знаешь, что я в любом случае очень за тебя рада? — будничным тоном поинтересовалась Урарака, заглядывая ему в лицо. — Я не уверен, что… — Моя жизнь не кончается на тебе, Деку, — она просто пожала плечами, улыбнувшись шире. — И, конечно, мне приятно знать, что ты счастлив с кем-то. И я очень рада за Тодороки! Он же такой отчужденый… Думаю, ему пойдёт на пользу общение с тобой. — И ты не обижаешься, что я не сказал тебе раньше? — недоверчиво спросил он — его поведение и вправду было неприемлемым. — Обижаюсь, конечно! Но это не так уж страшно. Главное, что сказал сейчас. У тебя есть проблемы и посложнее, — они оба вспомнили откинутый стол, запах гари и то детское обманутое выражение лица, что на секунду показал Бакуго во время того злополучного ужина. — И то верно, — нервно хихикнул Мидория. Чёрт возьми, Бакуго…***
— Я понятия не имею, что мне делать, — расстроено протянул Мидория, уткнувшись в подушку. Тодороки поднял глаза от книги. Теперь было сложно отделаться от впечатления, что их кто-то поджидает по ту сторону двери, но, наверное, им пора было привыкнуть к подобным реалиям — хоть Тодороки был уверен, что у всех (кроме, наверное, Минеты) хватит такта больше об этом не упоминать. — С Бакуго? Не думаю, что можно надеяться, что он просто так остынет. Мидория правда слишком сильно переживал. По большему счёту, ему было абсолютно всё равно, что о нём подумают другие, но Бакуго был не из этого числа. Бакуго был особенным, и теперь Мидория действительно по-особенному загонялся из-за него. — Вот именно! Но он и слушать не станет. Особенно меня. Особенно сейчас, — Мидория перевернулся с живота на спину и безнадёжно уставился в потолок. — Тебе так кажется, — резонно заметил Тодороки, откинув прядь волос с лица Мидории. Тот, кажется, даже не заметил. — Сначала он закроется, но в любом случае, он ждёт, чтобы ты сам объяснился с ним. Это весьма свойственно Бакуго. — Как же сложно с этими друзьями детства… — растерянно пробурчал Мидория, цепляясь за руку Тодороки. Его ладонь привычно легла на лоб. — Подумаешь об этом потом. Завтра тест, и учитель Айзава не будет делать никаких скидок. Тебе нужно выспаться. — А ты? — А я ещё немного тут посижу, — отрешённо ответил Тодороки, перелистывая страницу. Мидория так и заснул — глядя, как тот спокойно сидит, прислонившись к стене, и читает в свете от ночника. Не смотря на это стрёмное количество плакатов и фигурок Всемогущего, у Мидории было очень уютно.***
— Ты — дурочка, а если нас застукают, как Мидорию с Тодороки? — бессильно выдохнула Момо, когда Джиро взяла её лицо в ладони для ещё одного поцелуя. — Не думаю, мы и вполовину не такие интересные, как эти ребята, — объективно заметила она, закончив фразу поцелуем. — Токсичная максулинность, все дела, поэтому парням было так сложно принять этот факт. — «Факт»? — рука Момо очень аккуратно и обходительно скользнула под незаправленную блузку и легла на талию. — Ещё скажи, что ты догадывалась. Они зажимались по углам, как полнейшие подростки. На кровати Джиро постоянно валялась электрогитара с усилителем, и было немного неудобно, а идти до комнаты Яойорозу им было откровенно лень. Вот и целовались так, по очереди прижимая друг друга к стене, вклинив колено между бёдер, положив руку на шею. — Мне кажется, это мог не заметить только слепой, — хмыкнула Джиро. — Словно ты никогда не видела этот слепо-восхищенный взгляд Мидории и мягкий Тодороки. Да они же как полные идиоты вели себя в последнее время. — Ты, главное, смотри, чтобы о нас так не говорили, — нежно шепнула ей на ухо Момо, утыкаясь носом в её волосы. Они у неё были невероятно мягкие и пахли яблоком. И именно в этот момент в коридоре женского корпуса резко загорелся свет. Ашидо, Хакагуре и Асуй застыли. Рука Ашидо всё ещё была на выключателе.***
Следующим утром молчали все. И девочки, и мальчики. И особенно Яойорозу Момо. Слава богу, всем хватило вчерашних потрясений, и никто не пытался докапываться.***
— Эй, Каччан, мы можем поговорить? — Мидория решился к концу занятий, догнав после них Бакуго, который весьма угрюмо брёл в одиночестве. Он несколько раз прокручивал все возможные варианты разговора, но так и не пришел ни к чему. Оставалось лишь просто заговорить. — Нет, — отрезал Бакуго, даже не останавливаясь. — Мне жаль, что я не сказал тебе раньше… — Мы не друзья, чтобы ты мне что-то говорил. Да, как и обычно с Бакуго. — Я просто хотел сказать, что это, ну, ничего не меняет. — Мне абсолютно всё равно, Деку. Отвянь. — Но я же вижу… — Нихера ты не видишь! — внезапно взорвался Бакуго, развернувшись к нему. — Нет никакой проблемы в том, что ты с кем-то там… ну… Ты понял! — А в чём тогда проблема?! — уже и Мидория начал закипать, чувствуя, что это кончится, как обычно у них — дракой, травмой, медпунктом, выговором, наказанием. — В том, что я не понимаю, как ты это сделал! — злость Бакуго перешла предел и резко пошла на спад: — Ну… Признался этому… Мидория застыл: — Каччан, тебе кто-то нравится? — Нет! Заткнись! Это точно было так. Бакуго кто-то нравился — и при том, очень серьёзно. — Ну, если говорить честно, я не признавался, — обезоруживающе улыбнулся Мидория. — Тодороки как-то сам понял. Оно так и было. Они просто дольше говорили, дольше смотрели друг на друга, дольше оставались наедине. В битве Мидория не мог перестать оглядываться на Тодороки и постоянно чувствовал на себе его встревоженный взгляд. Они случайно касались друг друга и старались не смотреть друг на друга в душе — в какой-то момент, это дошло до абсурда. Они оставались вместе делать домашку и вместе тренировались. Они говорили о Лиге Злодеев и об уходе Всемогущего. Они говорили о Старателе и о том, что думает дальше делать Тодороки. — Гм, — хмыкнул Бакуго и ответил со всей своей язвительностью: — Невероятно помог! — А что мне нужно было тебе ответить?! — Что-то дельное, по крайней мере! — Для тебя всё будет бесполезным! — Умолкни! — Каччан, а кто это?.. — Деку, серьёзно, заткнись. — Киришима? — Я тебя урою! — Что, правда?.. — Прикрой-ка!