Без тебя

Я привык тебе подчиняться… Со времён Гидры прошло не так уж и много, гораздо меньше, чем я был в ней, под твоим началом. Я был либо в состоянии анабиоза, либо рядом с тобой. Как служебная собака… Твой голос будил меня по утрам, чётким и резким «подъём, солдат», заставляя открыть глаза, зная, что если ослушаюсь — мне не поздоровится. Пинок по рёбрам тяжёлым сапогом, удар под дых и разбитые в кровь губы. А вечером, после отбоя ты приходишь ко мне снова. Твою тяжёлую поступь я не спутаю ни с чем. С порога приказываешь: «на колени», и я слушаюсь, опускаясь на пол у твоих ног. Вплетаешь свои пальцы в мои волосы и накручиваешь их на кулак, заставляя поднять голову, смотреть на тебя снизу вверх. Подушечкой большого пальца другой руки касаешься нижней губы, нажимая грубо, от чего раны ещё не зажившие с утра снова начинают кровоточить. Ухмыляешься довольно и убираешь руки, складывая их на своей груди. Без слов. Я сам знаю, что делать дальше. Расстёгиваю ширинку на твоих армейских штанах. Затем ремень. Вытаскиваю его из петель и протягиваю тебе. Ты оборачиваешь его вокруг моей шеи, затягивая петлю, придушивая слегка. Но это пока… Дальше всё по стандартной схеме: я отсасываю тебе, пытаясь обойтись без помощи рук. Давно понял — коснусь тебя бионикой — ты заведёшься сильнее. И тогда одним минетом я не обойдусь. Чёртов фетишист. Знаю, тебе нравится ощущение металла на своей коже. Так же как и мне нравится, когда уходя под утро, ты оставляешь на мне свой запах. Ты специально не даёшь мне спать по пол ночи. Выматывая. От чего я потом не желаю вставать и снова получаю пару-тройку ударов. С тобой я стал мазохистом. Этого мне не хватает со Стивом. Понял я это не сразу. Наверное, только тогда, когда он сказал про твою смерть. Только тогда я понял, что больше никогда тебя не коснусь. Не почувствую твой запах, что сейчас как мираж остро врезался в ноздри. Галлюцинация. Или помешательство. Или последствия препаратов и манипуляций с моим сознанием. Не любовь. Стив говорит о тебе равнодушно, обнимая меня при этом так, словно с твоей смертью мне должно стать легче. Для них ты был моим куратором — человеком, ответственным за мои мучения. Но никто из них не знает, что именно ты и заботился обо мне. По-своему конечно. Лишний глоток воды, когда мы на миссии и делим одну фляжку на всех. Лишний день на реабилитацию — тоже ты выбил для меня у начальства. Ты приходил ко мне и спрашивал о самочувствии, хоть медперсонал Гидры составлял самые подробные отчёты. Хотя за непослушание, в моменты, когда начинала возвращаться память — наказывал меня тоже ты. Так почему мне не легче от твоей смерти? Почему сейчас, когда Стив, человек которого я люблю с детства, так нежно целует меня, занимаясь со мной любовью, а не трахая, как это было с тобой, я думаю о тебе? Он двигается во мне осторожно. Постоянно спрашивая, не больно ли, хорошо ли и целует бесконечное количество раз. Приятно. Тепло. Но в памяти всплывает секс с тобой: удары, укусы, грубые и редкие поцелуи. Жёсткий трах на такой же жёсткой койке в казарме. Слюна вместо смазки. Кожа солёная от пота и запах пороха от твоей шеи. Грудь затянутая в армейскую майку, обвитая перевязью. Ремни, пряжки, шрамы и грубые мозолистые руки, щетина на подбородке и хриплое «заткнись, щенок»… Ты даже не удосуживался раздеться полностью. Иногда лишь приспуская штаны. Не давая рассмотреть тебя и запомнить. Зато часто разрывал одежду на мне. Оставляя ещё более беззащитным. Впивался зубами в загривок, когда трахал раком, заставляя скулить от боли, сжимать в себе твой член сильнее, выгибаясь в спине дугой, царапая штукатурку на стене ногтями… Мне хорошо со Стивом. С ним я снова стал собой. Снова начал улыбаться. Снова чувствую себя человеком, а не цепным псом. Но ты мне снишься. Почти каждую ночь. И твой голос я слышу, когда рядом разрывается очередная граната или около уха свистит пуля. «Осторожней, солдат!» Я ищу тебя взглядом. Подсознательно конечно. Ведь знаю, что тебя нет. Выкидываю из головы все мысли и воспоминания. Теперь всё хорошо. И сегодня, в постели с любимым, прижимаясь к нему всем телом, сплетая наши пальцы в замок, забываясь в ощущениях и прикрыв глаза, я в оргазме стону: — Рамлоу…!