Bloom

Раз — два — три, шаг, поворот, пять — шесть — семь — восемь, еще шаг, раз — два. Горячее дыхание пронизывало густой воздух, по тонкой шее стекали капли пота, исчезая под белоснежной футболкой. Три — четыре, батман, —юноша с легкостью поднимает изящную ногу, слегка прогибаясь в спине. Пять — шесть, спина прямая, ноги опущены, выход в прыжок из плие и баланс. Семь — восемь, Том на две секунды замирает, приоткрыв глаза, веки на которых до этого были опущены. Перед ним предстает широкая фигура, укрытая за стеклянной стеной танцевального зала. Роберт смотрел, как он разминался, не выдавая себя, бесшумно подкравшись. Видимо спустился из тренажёрки в поисках уединения, а тут оказалась главная причина его головной боли. Между ними уже давно искрило, с самой первой встречи, когда ещё мальчишкой Том увидел знаменитого актера на пробах. Касания, как бы невзначай, разговоры почти лицом к лицу на глазах у всех, пересекающиеся взгляды. Практически осязаемое сексуальное напряжение. Они смотрели друг на друга голодными, покрытыми пеленой, возбужденными глазами. Их химия была настоящей, а не экранной. Годы шли, Холланд взрослел и становился честней с самим собой. К концу съемок Войны Бесконечности он точно знал, что хочет, нет, страстно желает Дауни. До гнетуще-приятного чувства внизу живота, мурашек прямо под кожей. И с каждым днем он становился смелее, откровенней отыгрывая роль в их с Робертом совместном спектакле, где все это, якобы, фансервис. Дауни смотрел прямо на Тома и проклинал себя за страхи и предрассудки. Ему хотелось разбить это чертово стекло, а вместе с ним и мысли о разнице в возрасте, репутации, жене, которую Роберт уже давно не любил. Мужчину тянуло к Холланду так, как никогда и ни к кому. Безудержно хотелось сделать его своим. «Ну же, иди ко мне», — пронизывал воздух немой шепот. Но Роберт не шевелился, а жадно, стоя вплотную к стене, смотрел на Тома. Лишь его дыхание отпечатывалось тенью на стекле. И когда мужчина опустил взгляд, собираясь развернуться и сбежать прочь, прочь от этого наваждения, Холланд рванул к нему, стукнул кулаком по преграде и прорычал: — Не смей отворачиваться! Стой! Стой и смотри, — и юноша, следя за тем, чтобы Дауни не ускользнул, попятился обратно к станку. Оставаясь лицом к мужчине, он включил музыку и начал двигаться. Shrines shill my youth These things I've waited for I'm bound to you You breathe my feather all. Все тело Холланда словно пропустило сквозь себя электрический разряд, потому что юноша сначала резко, а затем плавно изогнулся волной, разводя по сторонам тонкие изящные руки, пропуская разряды до самых кончиков пальцев, и становясь для них проводником. Bloom We Bloom Feathers Bloom For You You. Его руки оказались высоко над головой, когда он стал медленно и поочередно опускать каждую из них, касаясь сначала своего лица, как будто очерчивая контур скул, затем вдоль талии, и снова взмахивая вверх, словно у него были крылья, вот-вот готовые поднять его в небо. Now so high my wax waning I feel Eos heave To the ground I go. On shattered roots Том глубоко наклонился назад, разводя еще мальчишеские плечи, открывая взор на свои остро выпирающие ключицы и сильно отводя ногу в сторону. Его свободно болтающаяся футболка едва пропиталась потом и облепила жилистый живот, по которому актер скользнул пальцами, слегка забираясь под ткань. On shattered roots I lay down listless The house will fall with me For all your paper ghosts Юноша, казалось, состоял из жидкости, переливающейся по комнате между зеркалами. Когда он плавно сполз на колени, было ощущение, что он растечется по полу, но нет. Холланд извивался не пошло, не вызывающе, а настолько завораживающе и пленительно, что даже при большом желании невозможно было отвести взгляд. I breathe feathers. Bloom We Bloom Feathers Bloom Ритм нарастал, музыка становилась ярче и беспощадней, и Том резко, прямо с колен, поднялся и ушел в фуэте. Он зафиксировал свой взгляд на лице мужчины и двигался неумолимо, безжалостно, показывая Роберту, каким он стал. Сильным. Страстным. У Холланда был внутренний стержень, а у Дауни — железный панцирь. И парень намеревался его сорвать. А мужчина так хотел от него избавиться. Когда зазвучали последние аккорды, Том отвел взгляд от широкой фигуры и слегка пошатнулся, потому что такие па всегда давались ему нелегко. Потеряв равновесие, он стал падать и очутился в крепких мужских руках, а перед собой увидел горящие диким пламенем глаза. Роберт сам не понял, как он с такой скоростью сумел проскочить через дверной проем и оказаться рядом в нужное время. Он сильно прижал мальчишку, практически висящего у него на шее, к своей груди, где так заполошно билось сердце, и сказал: — Слышишь? Это все ты. Сумасшедший, просто сумасшедший, — Дауни вцепился в тонкие плечи оцепеневшего от его напора Холланда. Мужчина никогда таким не был, он всегда держал дистанцию, а сейчас зверем рычал, стискивая его в объятиях. Хотелось умолять его о большей близости, большем соприкосновении, а не только обвиваться руками вокруг его шеи. Том потянулся губами к мочке уха, и, обжигая своим дыханием, прошептал: — Возьми же меня, — его губы тут же оказались требовательно смяты другими губами, так властно и глубоко. И так правильно. Их первый поцелуй.