***
За месяц до Угол Солвей и Мелвилл-стрит, район Делрей. Автомастерская «Макдэниэлс и Гордон» — свидетельские показания привели их туда. Угон автотранспорта в этом районе Детройта случается регулярно, но кто-то поставил это дело на поток. Версия, что тачки перебирали в «Макдэниэлс и Гордон» была одной из главных. Это было их третье с напарником дело, первые два они успешно раскрыли, не без советов Старика, конечно же, но тем не менее. У Уилла крылья тогда выросли за спиной — из патрульного за каких-то пять лет дослужился до детектива. Мама гордилась, отец бы гордился, если бы жив был, а Джун… Только Джун всё отдалялась. Её раздражала его работа, дежурства, вечерние посиделки в баре с коллегами, дни рождения, на которых ей тоже нужно было присутствовать. С каждым прожитым годом она словно бы отрезала себя от него по кусочку, и Уильям подумал, что, возможно, дети их спасут. — Что у тебя с женой? — напарник притормозил на углу возле искомой автомастерской. — Подала на развод. После второго выкидыша она сама не своя, — Уилл скомкал салфетку и сунул её в пустой стаканчик из-под американо. Вспомнил незадавшееся утро. Как Джун кричала, тыча ему в лицо какой-то бумажкой. Как он ни черта не понимал, что произошло и что она вообще от него хочет. — Я сказал ей: «Джун, мне всё равно, будут у нас дети или нет», а она восприняла это так, будто я детей вообще не хочу. Говорит, это из-за тебя они у меня в животе не задерживаются, представляешь? — Да уж, дела… — Винсент покачал головой сочувственно. Да только вот легче от этого сочувствия не становилось. Ощущение будто две ночи не спал, голова тяжёлая, и на душе камень повис. С Джун они были ещё со школы знакомы, но недаром говорят: стоит женщине надеть кольцо на палец, всё меняется. Странно, но лишь в браке он понял что такое настоящее одиночество. Не одиночество — отчуждение. А ведь раньше они с Джун были, как нитка с иголкой — везде вместе, всегда вместе, одни цели, одни мысли… — У нас и до этого всё было уже как-то… Как-то не так. — Поэтому я и не женюсь. Ну его, этот головняк, — хмыкнул напарник. Уильям мыслями блуждал где-то в прошлом, там, где им с женой когда-то было хорошо. Нужно было что-то делать, но Уилл отчаянно не знал, что именно. Ждать, что всё рассосётся само, было глупо. И Джун всё решила за них обоих. Автомастерская была закрыта, хозяйский дом тоже, казалось бы, пуст. Винс несколько раз надавил на звонок, и, сложив ладони лодочкой, попытался заглянуть в окна. Уилл стукнул по двери кулаком. Дверь открылась. Первое, что он увидел — глаза. Большие, раскосые, необыкновенно светлые, радужка почти сливались по цвету с белком, если бы не отделяющий её тёмный ободок. Под ними густо размазалась тушь, и от этого они казались ещё больше. Второе — веснушки, рассыпанные по смуглой коже от лба до кончика носа. И губы: странные — верхняя губа больше нижней, печально опущенные вниз уголки. Уилл привык запоминать и сортировать лица, но это лицо не вписывалось ни в одну из категорий. С таким лицом не затеряешься в толпе — слишком оно запоминающееся, слишком заметное. Оно походило на лица коренных народов из учебников истории — такое же дикое, хищное, волевое. — Что вам нужно? — сощурившись, она посмотрела на значки, побледнела, тяжело проглотила слюну, но быстро взяла себя в руки. — Мистер Джеймс Макдэниэлс и мистер Дермот Гордон. Они живут здесь? — первым вступил напарник. — Это мои отец и дядя. Они уехали два дня назад, я не знаю, куда. — А вы? — Кора Макдэниэлс. — Позволите задать вам несколько вопросов? — Уилл посмотрел ей в глаза, чуть опустив голову, чтобы приблизиться к уровню её роста. Вызвать доверие. Кора коротко кивнула и шагнула назад, в темноту. Она пустила их в дом. Говорил Винс, Уилл лишь следил, как закрывается и открывается её рот, как он произносит звуки. Она говорила мало и чётко, умело пользуясь своим правом не свидетельствовать против близких. Кора Макдэниэлс выглядела сонной и взволнованной, в доме не было света, скорее всего, она была чем-то занята этой ночью. — Я преподаю в балетной школе. У нас вчера было выступление. Это Уилл не удержался от вопроса. Он представил её танцующей. Да, ей — такой неземной и хрупкой — определённо шло это занятие. Он потёр лоб, с хрустом размял шею, отгоняя ненужные, совершенно непрофессиональные мысли. Всему виной проблемы с женой. И, пялясь на другую девчонку, тем более, на потенциального свидетеля преступления, их не решить. — У нас есть балетная школа? — удивлённо хмыкнул Винс. — Конечно. Здесь ведь всё ещё живут люди, — она вскинула бровь и невозмутимо пожала плечами. Их взгляды пересеклись. За этой нарочитой колкостью Уилл разглядел искру ответного интереса. — Странно, что вы об этом не знаете. Бледел промолчал о том, что в их обязанности не входит знать каждую захудалую студию в городе, особенно, если из неё ни разу не поступал вызов. А то, что она именно захудалая, он не сомневался. Власти давно сулили городу возрождение, но процесс этот если и шёл, то шёл крайне медленно. С разгребанием пустующих и аварийных зданий гораздо эффективнее справлялись чёрные банды путем поджогов и подрывов. Гораздо эффективнее справлялись с запустением ушлые коммерсанты, скупая за бесценок бездействующие театры, церкви, музеи и делая из них паркинги. — Если они вдруг объявятся, позвоните, — Уилл протянул ей визитку, ни на что не надеясь. Она не позвонит. Имеет полное право. Дело застопорилось за неимением улик и подозреваемых — хозяева автомастерской в городе так и не объявились, другие версии оказались не состоятельны. Их перебросили на другое дело. Уилл ощутил, как крылья за спиной начали складываться. Неумолимо надвигалась чёрная полоса. — Стопроцентное раскрытие дел, такого не бывает, сынок, — подбадривал его старик Вудс, но Уильям никак не мог отпустить это досадное поражение. Каждый день он вспоминал Кору Макдэниэлс и корил систему правосудия за то, что не имел права её дожать. Спустя несколько недель автомастерская «Макдэниэлс и Гордон» снова всплыла в полицейских сводках и дело возобновили. Бледел не мог упустить этот шанс. За ордером на обыск автомастерской последовал ордер на арест — в подвале обнаружился двигатель от угнанной три месяца назад «Шевроле». Самих Гордона и Макдэниэлса найти не удавалось, Кора упорно молчала, только смотрела своими огромными, прозрачными глазами. Смотрела прямо в душу. — Чем бы они ни занимались, я не имею к этому никакого отношения, детектив. У меня своя жизнь. Я не близка ни с отцом, ни с дядей. Они здесь почти не живут. Бледел вывел её на откровенность в одно из последующих своих посещений, в которых уже не было никакого смысла. Она уже дважды дала показания — в участке и здесь, у себя дома, но Уилл отчего-то вцепился в неё, как в последний шанс раскрыть дело, в упор не замечая других возможностей. Его тянуло к этому дому. Тянуло снова взглянуть в эти лисьи глаза, в это необыкновенное лицо. — Да забудь ты про неё. Она не в счёт. Танцует она в своей школе, какое ей дело до угонов? У неё даже прав водительских нет, — убеждал его напарник, но Уилл не соглашался. Внутреннее чутьё не позволяло. Или что-то другое. Если они перестанут раскручивать эту версию, он больше её не увидит. Странно, но ему хотелось, адски хотелось её увидеть снова. Бледел убедил капитана установить за ней слежку. Вызвался следить сам. Он ехал за ней в балетную школу, ехал домой, ехал в школу снова, он следил за ней даже в свой выходной. Наблюдал, как она стояла у станка, как мягко плыли её руки, как стучал по полу носок ступни, как отливали на свету медью казалось бы совсем чёрные волосы. Нет, Винс всё-таки прав, она не могла иметь отношения к криминалу. Она слишком… не такая. Уилл уже не знал, чего хочет: раскрыть дело или доказать самому себе, что она чиста. Когда он вернулся домой после почти двух суток отсутствия, то обнаружил пустые полки в шкафу. Джун съехала. «Документы о разводе пришлют по почте». Она оставила ему записку. Поставила точку. Уилл упал на диван и просидел так до самого утра, не помня, как вырубился. Спина нещадно ныла, когда он снова садился за руль, чтобы в очередной раз проделать один и тот же маршрут. В это утро он впервые был один: Джун не толкалась с ним возле раковины, не варила гадкий кофе, ко вкусу которого он привык за пять лет брака, не скакала в одной туфле по коридору, потому что забыла, куда забросила вторую. В это утро что-то внутри надломилось без возможности восстановления. Что-то внутри дало трещину, давая ход всему самому тёмному, что там было. Он понял это, когда Кора Макдэниэлс постучала в окно его машины. — Пойдёмте выпьем чаю, — сказала она, когда Уилл опустил стекло. В салон ворвался ветер и холодный дождь — погода стояла отвратительная. — Я заметила вас ещё вчера. Она стояла под огромным чёрным зонтом, и тень от него прятала её инопланетные глаза. Уилл ощутил злость и стыд — он облажался и здесь, но вопреки здравому смыслу вышел из машины и юркнул к ней под зонт.***
— Как много ты успел ей рассказать, сынок? — Вудс участливо заглянул ему в глаза, но Бледел ответить на взгляд не посмел. Его затошнило. От себя самого. «Расскажи мне, что вообще происходит?» Кора водила по его груди своими тонкими длинными пальцами, а глаза её были так близко. Уилл захлебывался в них, тонул, тонул в ней, в этой необыкновеннейшей из всех женщин, оказавшейся такой земной, горячей, живой, отзывчивой. Такой, какой уже давно не была Джун. Ей было страшно, пристальное внимание полиции не давало ей спокойно жить, и Уилл рассказал. Всё, что знал и предполагал. Она плакала у него на груди, потому что ей было жаль своего отца и дядю. Потому что он она не верила, что они способны на преступление. И Уильям утешал её, забив этим новым, будоражащим чувством пустые полки в шкафу своей квартиры. — Сотрудничай со мной, Уилл. Не молчи. Тебя обвинят в соучастии и сокрытии преступников плюсом к нанесению вреда здоровью. — Я хочу курить. Старик тяжело вздохнул и покачал головой. Уильям не шёл на контакт. Нанесение вреда — не убийство, значит, Винсент жив. Хвала Иисусу. Уильям Бледел меньше всего сейчас хотел спасать себя. Он не хотел ничего, кроме сигареты. За два дня до — В общем Старик велел подстраховать тебя. Она мою тачку ещё не приметила так что… — Винсент поймал его в переулке, когда Уилл выходил за сигаретами через задний двор её дома. Он снова закурил. — Быстро она тебя просекла или ты вообще не прятался? Уилл, я понимаю, это всё из-за проблем с женой, но так нельзя… Старик собирается предложить тебе недельку отпуска. — Меня отстраняют? — Пока нет, но… Ты сам понимаешь, девчонка по делу проходит, — Винсент не дурак, он в курсе, что внешнее наблюдение за субъектом переместилось в спальню субъекта, и это — повод для отстранения. Вудс просто сжалился, Бледел в этом почти не сомневался. — Ты в курсе, где она была вчера? Вчера Уилл писал отчёты в Управлении, он не был в курсе. — После студии она двинула на барахолку ниже по улице. Встретилась там с одним человеком. На Гордона похож. Я пошёл за ним, но он скрылся от меня на пустыре. Как сквозь землю. Я на открытый участок не сунулся, мало ли. Короче, надо с ней побеседовать. — Я сам. — Как знаешь, — он мотнул головой, а после вздохнул, собираясь с мыслями. — Слушай, Джун переехала ко мне. Вы разводитесь, ты с этой балериной… Всё ведь нормально, да? Вопрос, как давно это у них, застрял на языке. Уилл не хотел знать на него ответ. Какой теперь смысл? — Головняк, говоришь, — Уилл усмехнулся, вспоминая их недавний разговор в машине. — Спасибо за честность, Винс. Спасибо за враньё. У Винсента не было ни капли чувства вины, а Уилл ощущал, что его дважды предали. Нет, трижды. Уилл так ничего и не спросил у Коры, так и не нашёл подходящий момент. Не рискнул нарушить ту близость, которая между ними установилась, не рискнул разрушить свои иллюзии. Она что-то делала у него за спиной. Ей могли угрожать, она могла бояться довериться. Бледел чувствовал себя беспомощным. В ту ночь он рассказал ей о своей жене, и Кора поклялась, что никогда не поступила бы так с ним. В ту ночь она была бледна и рассеянна. Бледел домой не поехал — завыло сиреной внутреннее чутьё. Коротко попрощавшись, он выскользнул из её горячих объятий, чтобы через двадцать минут, отогнав машину в соседний квадрат, снова проникнуть в дом. Она была не одна. —… я пыталась выяснить, что у них на вас есть. — Переспав с копом? Глупая ты, Кора, я же говорил, просто наберись терпения. Ты вещи собрала? — Я не поеду… — Из-за него?! Их разделяла хлипкая фанерная перегородка, и в отражении зеркала шкафа Уилл ясно видел её отца. Стандартные «стоять, руки за спину» вырвалось само, со стороны разыскиваемого раздался предупреждающий выстрел. Кора показалась первой, подняв руки над головой. Она рыдала. Она смотрела на него умоляюще. Её отец заговорил первым. — Парень, ты в курсе, что у неё мать умерла? Что она ничего, кроме балета, вообще не может? У неё дислексия, кто её на работу возьмёт нормальную, она даже бабки за кассой посчитать не может. Я хороший механик, мог бы найти работу поприличнее, уехал бы, да только на что? Этот дом чёртов даже за сотку баксов не возьмут, а за него ещё кредит не выплачен. Где деньги брать, а? Ты же чистенький, подскажи, а? В его звенящем голосе слышались страх, ярость, отчаяние. Всё то, что Уильям видел и слышал каждый раз при очередном задержании. Не все совершали преступления из злого умысла. У кого-то не было иного выхода. Но ведь закон есть закон? Уилл взглянул на неё. «Прости меня, прости», — шевелились её губы. Он не замечал за ней ничего такого, думал, это просто рассеянность, забывчивость. Девчонка с нарушением внимания не могла распознать тачку копа. Не мог же он настолько облажаться. Её предупредили. Она в сговоре. Она всё время всё знала. — Я люблю тебя, люблю, люблю… Уилл, ты мне веришь? Что я могу сделать, они же моя семья! — снова шевельнулись её губы. Нет, она не могла лгать. Ведь не могла она так лгать?! — Отпусти их. Отпусти, пожалуйста… — Оружие на землю. Голос Винсента. Друга и напарника, который всегда прикрывал ему спину, всегда подстраховывал, который и сейчас явился на помощь. Который пригрел и спас от одиночества его Джун. — Я бы никогда так не поступила с тобой, — шепнула Кора. Бледел не знал, кому верить. Он нажал на спуск. — Никогда не поступлю. Мир сузился до одной маленькой точки, Уилл прикрыл глаза, и всё вокруг погрузилось во тьму. Он помнил лишь проблески маячков и вой сирены, помнил, как Винса грузили на носилки, а его самого — в полицейский «Форд». Чертовски хотелось курить. Макдэниэлсы успели уйти. И Кора тоже. Пусть их судит Бог, а не суд присяжных. За два года, что Уильям провёл в тюрьме, Джун успела выйти замуж за Винсента, они ждали первенца со дня на день. В полиции его больше никто не ждал, он не имел понятия куда податься. Он завис где-то на середине — не там и не здесь, уже не преступник, но уже и не слуга закона. Уилл пытался собрать свой мир заново, понимая что прежним он уже не станет. Открытку с координатами, написанными от руки, бросили ему в ящик вечером. На обороте — черноволосая балерина, застывшая у балетного станка. Координаты указывали на юг страны. Осталось только собрать вещи.