The ЧИП. СКОРЛУПА. КНИГА 1

Кап- кап. Снова эти отвратительные звуки. Боже, как я устала их слышать. Опять этот сон. Странно, а противных писклявых жуков еще нет. Было страшно открыть глаза, но я все же решилась на это. Сначала я ничего не могла понять. В глазах будто стояла пелена, туман, хотелось протереть их, но я почувствовала, что не могу это сделать. Постепенно я стала видеть и немного соображать. Открывшаяся взору картина не представлялась мне привычной. Это не моя квартира. Где мои чистые белые стены, большие зеркала, элитная мебель и дуновение ветерка сквозь шелковые шторки? Ничего из этого не было. Зато здесь было все совершенно по оригинальному. Стены. Приглядевшись, я решила, что они похожи на глиняные. Я видела подобное на фотографиях. Комнатка квадрат шириной пять на шесть метров, с красно-бурыми осыпающимися стенами, и кажется, без единого окошка. Я почувствовала приступ клаустрофобии. Было тихо, но где-то вдали были слышны грохот, крики и пальба. Я сидела на грязном полу, на коврике. Чуть поодаль от меня сидел и мирно посапывал мощный бритоголовый мужчина, весь в черном, на поясе у него было оружие. Рядом стоял автомат. Похоже, парень сидит здесь давно, и ему уже нет дела до меня. Захотелось встать, но мое обычно гибкое легкое тело было невероятно тяжелым. Взглянув на себя, ужаснулась. Вся в песке, пыли, одежда порвана в нескольких местах. И мои руки… Я едва не закричала от отчаяния. Мои руки не были свободны. Я закована в наручники, нет, это даже кандалы, только из легкого металла, и от них идут длинные цепи, теряясь в закоулках этой маленькой комнаты. Кап-кап. Звук шел от тонкой трубы в углу, из которой медленно капала вода прямо в жестяную миску. Нет, мне не снился кошмар. Я оказалась в реальном кошмаре. Еще раз посмотрев на свои руки, я не обнаружила браслета. И моего рюкзака нигде не видно. На мне нет браслета. Куда он подевался? Что это значило для меня? В моей голове работал чип, но без браслета я не могу его контролировать. Только браслет подавал сигналы чипу и тот регулировал работу моего мозга. Всегда и все было под контролем. А теперь… Что недавно говорил мне Троекуров, в номере? «Не теряйте браслета, мисс Белова, это ваша жизнь». Как он, оказывается, был близок к истине. Я уставилась в потолок, и впервые на меня нахлынули странные, пугающие чувства. Чувство безнадежности, страха, полного провала. Был бы сейчас со мной браслет, я могла просто нажать на кнопку, и успокоилась бы. Я бы смогла собраться с духом и принять верное решение, разыграть план. Но браслета со мной нет. Я слаба. Впервые за время, что себя помнила, захотелось заплакать. Отчаянно и навзрыд. Но слезы не шли, глаза были сухими, мои боль и чувства остались невыраженными. Что же теперь делать. Я вздрогнула, потому дверь комнаты резко распахнулась, подняв в воздух легкие клубы песка и пыли. Остается одно, то, что всегда мне помогало. Импровизируй, Мишель. Под резкий звук открывшейся двери охранник, что мирно дремал до этого, засопел и очнулся как от взорвавшейся бомбы. Потому что, грохоты за окном напоминали мне именно это. Я не хотела смотреть на дверь и увидеть вошедшего, потому что знала: ничего хорошего уже не будет. В каморку вошло несколько человек. Они были примерно одинакового роста, телосложения, и с одинаковыми выражениями лица. Но одно лицо среди них все же выделялось. Его я узнаю, наверное, уже среди тысячи лиц. Герберт Вернер стоял впереди группы мужчин и стал осматриваться, потирая подбородок. На нем была его неизменная противная ухмылочка, которая стала еще отвратительней, когда он заметил меня. Я приготовилась к нападению – это было моей обычной реакцией на такие раздражители. Но увы, сейчас не тот случай. Поэтому я просто вжалась в стену изо всех сил. Мне показалось, что стены здесь такие хрупкие, что можно запросто сделать в них дыру. - Все было тихо? – осведомился Вернер у слегка испуганного охранника. - Так точно, командир. Затем холодные, пронизывающие глаза посмотрели прямо на меня. Я невольно поежилась от этого взгляда. Черт, Белова, не смей быть жертвой! Не дай им запугать себя. Это не твоя роль, и никогда твоей не будет. Но вся моя внезапная уверенность тут же погасла, от звука леденящего голоса. - Так-так-так, что у нас здесь есть… Точнее, кто здесь притаился, как самая опасная из зараз, что разъедает тебя изнутри, пока ты ничего не подозреваешь… Вероятно, тебе изменила судьба, маленькая пронырливая крыска? Вернер стал расхаживать мелкими шагами по комнате, почти не сводя с меня глаз. Остальные терпеливо ждали, переминаясь с ноги на ногу. - Я привык все держать под контролем. Ничто не выведет меня из колеи. Но если кто-то пытается нарушить мои тщательно продуманные планы, я очень злюсь. Я просто свирепею. Эти слова звучали, как хорошо заученная лекция. Было ощущение, что он хочет, чтобы каждое медленно произнесенное им слово отпечаталось в моей голове и потом болело, будто от испорченной пластинки. - И вот, все шло четко по моим планам, как откуда ни возьмись, появляешься ты. Но, как я уже говорил, я всегда все держу под контролем, поэтому сейчас ты находишься здесь, в этом замечательном и «уютном» месте. Затем он подошел ко мне вплотную и наклонился, смотря прямо в глаза. - А теперь главный вопрос. Кто ты такая и кто тебя нанял? Нельзя опускать глаз. Смотри прямо на него. Он не дождется правды. - Знаешь, Герберт Вернер, я просто решила развлечься. Мне попросить извинения, что жертвами моей игры стали именно вы? На его губах – снова препротивная ухмылка. - Мило, очень мило. Наша маленькая крыса очень смела, очень отважна. Но я знаю, как заставить крысу задыхаться в клетке. Это было слишком резко. Мощный удар его рукой мне по лицу. Я не сразу поняла, что меня ударили изо всех сил. Все вокруг закружилось, меня накрыла темнота, искры из глаз полетели во все стороны. Из носа хлынула кровь. Я загремела тяжелыми цепями, чтобы поднять руку и приостановить поток крови. Чья-то рука резко, но мягко взяла меня за подбородок. - Мне не придется это продолжать, если ты признаешься. Я отпрянула, потому что это была рука Герберта. Мое равновесие было потеряно, но я присела ровно, и зло посмотрела на его равнодушное лицо. - Ты можешь делать все что угодно, но я и дальше буду нарушать ваши планы, и в следующий раз я действительно сделаю это до конца, - прошипела я, как озлобленная кошка. Еще один удар. Еще сильнее, чем первый. Я повалилась на землю, как пустой мешок; все вокруг кружилось и звенело, глаза не видели ничего, и только кончиками пальцев я ощущала песок, на котором лежу, и что-то мокрое. Это моя кровь, что еще сильнее хлещет из носа, изо рта. Наверно, сейчас мое лицо превратилось в сплошное кровавое месиво. Руки ослабели, и я не могла дотронуться до себя. Просто лежала, дергаясь в судорогах, сгребая пальцами влажный от крови песок. Чье-то горячее, обжигающее дыхание почувствовалось около уха; мне стало жарко, хотелось пить, я как будто была в огне. - Очень жаль, что пришлось испортить твою милую мордашку, крыса, - шептал голос, - Но ты действительно не представляешь, куда попала. Забудь все, что было до этого момента. Теперь у тебя ничего нет. Ты можешь еще долго хранить молчание, но поверь, тебе предстоят такие пытки, какие не приснятся даже в самых страшных снах. Ты будешь молить о пощаде, кричать, а мы не будем останавливаться… Это настоящий ад, детка. Ты теперь полностью в моей власти. Голос шептал, рука касалась моих волос за ухом, и мне казалось, что все смешалось: я проваливаюсь куда-то. - Желаю тебе удачи, она тебе понадобится, если еще хочешь жить. Я лежала, затаив дыхание, ничего не видя и не понимая; но чувствовала, как горячее дыхание, от которого мне казалось, что я в огне, отдаляется. - Не давать ей ни воды, ни еды сутки. И, Том, не дремать на посту! Ты должен следить за ней в оба глаза. Завтра будет большой день, совсем скоро наши планы начнут исполняться… Затем послышались шаги и звук резко захлопнувшейся двери. Я поняла, что они ушли. Скрипя зубами, и стараясь не чувствовать боли, не обращать внимание на кровь, я привстала на руках. Незнаю, что выдавал мой общий вид, но я попыталась сделать жалобные глаза и посмотрела на охранника. - Прошу…пить… Слова вырвались так, будто кто-то сжимал мне горло. Охранник был в легком недоумении. - Приказано не поить тебя. Еще усилие; ноги подкашиваются, но я встаю во весь рост – вся в песке и крови. Цепи гремят, сейчас они кажутся почти неподъемными. - Пить, - снова выдыхаю я. Охранник равнодушно машет рукой в сторону ржавой трубы, откуда капают капли воды в еще более отвратную ржавую миску. Все это ужасно: раньше я всегда пила только чистую, отфильтрованную воду из фарфоровых кружек, но сейчас.… Если сейчас я не сделаю глоток, я окончательно потеряю способность говорить. Здесь очень сухой воздух, смешанный с пылью и песком… Почти что ползу к этой миске. Она почти полная. Какое счастье! Я жадно делаю первый глоток, и едва ли не выплевываю его. Вода совершенно ржавая на вкус, с запахом старого металла, запахом прожженной травы и мутная на вид. Горло жжет; но я пытаюсь проглотить эту воду, какая бы она не была, она смочит горло и я не буду уже такой беспомощной. Вода настолько противная, что я могу выпить только пару глотков. Остальное оставлю на потом. Становится немного лучше; боковым зрением озираясь на «сторожевого пса», я увидела, как он сжимает автомат. Неужели он наконец-то посчитал меня опасной, весело подумала я. Подхожу к маленькому проему в стене, похожему на окошко. Пейзаж ничего не дал мне понять: какие-то развалины, грузовые машины, немногочисленные люди. Это небольшой двор. А что же за пределами этого двора? Издалека еще раз доносятся странные грохоты и звуки. Мне здесь не нравится. Нужно выбираться. Любой ценой. Я резко поворачиваюсь к охране, который опять медленно погружался в сон. - Где я? Парень явно не хотел со мной разговаривать, все крепче сжимая оружие. - Дамаск, - неуверенно и не сразу ответил он. Я ожидала чего угодно, но не этого. Дамаск, одна из колыбелей человечества, место совершенно разный религий, столица Сирии. Я никогда не задумывалась, хотела ли я здесь побывать. Но в свете последних лет… Это совершенно адское место. Последние годы в арабских странах бушуют кровопролитные войны, и Сирия стала одной из самых жертвенных стран, кто принял на себя первые удары… Помню кадры по телевизору: ранее цветущие города теперь превратились в руины, почти всех жителей истребили, брали в плен, или насильно призывали. Все это было ужасно, но я не придавала этому большого значения. Зачем мне было переживать за тех, кого я не знаю, ведь сама я жила прекрасно… Если мне удастся выбраться из этой комнатушки, я знаю, что увижу выжженную землю, разруху и горы трупов… Но одно я решила для себя совершенно точно: я выберусь отсюда любой ценой. И для начала мне нужно найти свои потерянные инструменты… Я стала расхаживать по комнате, придумывая план бегства, но заметив, что мое хождение взад-вперед стало раздражать сторожевого пса, я остановилась и присела на корточки прямо напротив него. Кровь перестала идти, но лицо жутко болело и отекло. Чтобы привести немного себя в порядок, я подошла к трубе, зачерпнула немного воды и ополоснула лицо. Кожу стала жутко щипать и жечь, я громко выругалась, но делать нечего, придется потерпеть эту боль. Стоит изучить комнатку. Не знаю, было ли это специально сделано, но она была практически пустой. Голые осыпающиеся стены, ржавая труба и миска, которая была слишком легкой, чтобы ее можно было применить как оружие. Даже стула мне не предоставили, мрази… Зато цепи на мне были достаточно массивны и тяжелы. Настоящие кандалы настоящей пленницы. Затем я посмотрела на охранника. Он не был таким грозным на вид, как Вернер с его мерзким пронизывающим до костей взглядом. Но зато он был вдвое больше меня в длину и ширину, и его мощный автомат не предвещал ничего хорошего. Ну думай же Мишель, думай, у тебя может и не быть следующей возможности. Я была не в лучшей форме, но вспомнив занятия в центре по боевым искусствам, я напрягла все свои силы, помогая себе духовно. - Хочу в туалет, - жалостливо пискнула я. Автомат в руке охранника не был обычным. На нем были какие-то кнопочки. Конечно, если мне не повезет, будет очень плохо. Но утешала самонадеянная уверенность, что они не собираются меня убивать. Охранник посмотрел на меня лениво, поморщился, но все же встал. И откуда-то сзади, словно по волшебству, достал обычные полицейские наручники. Тем не менее, и на них были кнопки. Мне это не нравится. - Только попытайся что-либо сделать, я добавлю красок твоему лицу. И будет еще больнее, чем есть. Я наигранно всхлипнула. Вот он, мой момент. Сейчас, или уже никогда. Он начнет снимать мои кандалы, и мне придется применить все мое мастерство. Я закрыла на секунду глаза, чтобы сконцентрироваться, прежде чем он подошел ко мне. Как только охранник нагнулся ко мне, я со всех сил толкнула его к стене; затем за секунду прижала его, сцепив его шею своими цепями. Весьма массивные, они впились в его кожу. Было сложно его держать, он вырывался и пытался навалиться на меня всем своим весом. Но моим преимуществом были удушающие цепи на его шее – уже через полминуты он покраснел и стал задыхаться. Чип внутри меня улавливал адреналин и усиливал его, понимая, что я в опасности. Инстинкты самосохранения работают безукоризненно. - А теперь давай сделаем все по-быстрому. Где ключ от кандалов? Мужчина зашипел, дернулся, но цепи слишком сильно его сжимали, он ничего не мог поделать. У меня был страх, что он задохнется раньше времени, но ослабить хватку я не могла, иначе он увернется и повалит меня на землю. - С…ка, - выругался он, на что я сжала цепи сильнее. – Ключи в кармане, - выдохнул он. - Как управлять автоматом? – снова задала я вопрос. Мужик стал кашлять и задыхаться. - Нажми кнопку пуск и высветится дисплей! - Молодчина, и последний вопрос: где мои вещи? Он снова стал дергаться, не желая просто сдаваться, но его силы иссякали, а мои, наоборот, росли под внутренним вдохновением. - Ты…не сможешь найти… тебя сразу поймают и убьют, - шипел мужчина. - Неверный ответ. Еще раз, или я прикончу тебя прямо здесь и сейчас! – громко шепнула я ему, сильнее прижимая его к стене. - По коридору, выйдешь в зал, и повернешь налево; дальше будет еще коридор, третья дверь справа, пароль 509631…. Это все, что мне было нужно. Может он и соврал, но сейчас пора заканчивать с этим. Вспомнив главный и решающий сейчас трюк, я нащупала нужную точку на его шее, и с силой надавила на нее. Мгновение, и мужик повалился на пол, даже не успев ничего сказать. Нет, я не убила его, хотя стоило бы. Просто я на время «отключила» его, нажав на одну из особых точек его тела. На самом деле, он был мне даже симпатичен! Надеюсь, не единственный нормальный здесь человек. Но если он обманул меня и дал неверную информацию… Ему не жить долго. Я схватила его, повернула лицом; нащупала ключ в кармане брюк, не без труда открыла кандалы, отбросила их в сторону с ненавистью. Запястья стали красные, но теперь наконец-то ощущалась долгожданная легкость. Затем надела кандалы на руки охранника, и прислонила его к стене у окна. Чтобы он не успел донести о моем побеге прежде, чем я сумею выбраться отсюда. На всякий случай взяла наручники. Автомат на вес был очень тяжел. Как и было сказано, я нажала на нем нужную кнопку, высветился дисплей, и несколько различных команд: «Бесшумный режим» «Режим огня» «Комбо-режим» Далее были те слова, значения которых мне были совсем непонятны. На всякий случай, я выбрала бесшумный режим, и взвалила тяжелое оружие на плечи. Еще раз убедившись, что все чисто, я рискнула, и подошла к двери, которая была первой дверью на пути к моей свободе. Мне хотелось выбросить тяжеленный, и в принципе бесполезный автомат, но если я оставлю это оружие, оно может выстрелить в меня, прежде чем я успею уйти далеко. Придется тащить его до места икс. За дверью был совершенно узкий коридор, не больше двух метров в ширину. Я осмотрелась, и никого не увидела. Впереди были деревянные ворота, нужно добраться до них без приключений в этом бесконечном коридоре. Иногда встречались другие двери, но они были закрыты, и я от всей души молилась, что никто из этих дверей не услышал моих шагов. Когда я приоткрыла ворота, я ужаснулась. Черт. Зал, про который сказал Том, был огромен и светел. И необычайно красив. Стены были покрыты разрисованной плиткой и мозаикой, большие окна, из которых лился солнечный свет, были украшены витражом; в центре зала стоял большой фонтан, вода в нем журчала и пела, и две большие лестницы уходили куда-то на верхние этажи. Внутри никого не наблюдалось, и если это так, мне придется поторопиться, чтобы ни с кем не столкнуться в этом роскошном зале. А вон и еще одни ворота прямо напротив, до них – то мне и нужно добраться. Озираясь по всем сторонам, я побежала к воротам, игнорируя роскошь и красоту этого места. Как только я достигла цели, двери неожиданно распахнулись перед самым моим носом. Передо мной предстала женщина с пустым подносом в руке. Она так же была удивлена меня увидеть, как и я ее. Я просто стояла как вкопанная, не зная, что делать. Первой мыслью было схватиться за автомат, но так я могла напугать ее, и она бы закричала. Женщина была очень симпатичной, и видимо, местного происхождения. У нее были восточные черты лица, густые черные волосы, большие карие глаза и полноватая фигура, которая скрадывалась в длинной одежде. На поясе был повязан платок. Наверно, она мусульманка, решила я. Увидев меня, она широко распахнула глаза от испуга. Но похоже она боялась не саму меня, а этой возникшей ситуации. Я показала на ворота, и приставила палец к губам, что означало «тихо», и угрожающе показала на автомат. Женщина едва заметно кивнула, сохраняя почти каменную позу, только ее глаза говорили о многом. Она отошла в сторону и вытянула руку вперед. Она пропускала меня. Я коротко поклонилась ей, и побежала в коридор, не забыв крепко закрыть двери. Сердце бешено стучало, и бегущие мысли выдавали два варианта: либо сейчас женщина закричит, и все сбегутся хватать беглянку, либо… Женщина вступила со мной в тайный сговор, дав возможность сбежать отсюда. Если это так, то она точно знала, что мне здесь не место. О боже, еще один длинный коридор. Если женщина вышла отсюда с пустым подносом, она наверняка кому-то приносила еды. И поэтому, сейчас мне нужно быть особенно острожной и тихой. Этот коридор был лучше освещен, чем первый; стены были покрыты плиткой, а двери – высокие и железные. Вот и третья дверь. Экран, высветившийся, запросил пароль. Я перевела дух: слава богу, здесь молчаливая система безопасности. Набрала цифры, дверь щелкнула, и я тихонько прошла внутрь, все еще ожидая подвоха. Комната внутри оказалась чуть больше той, где меня держали. Было светло от яркой лампы на потолке, и я могла разглядеть все находящееся здесь великолепие. Сплошь – оружие. И такое, какое не встретишь в обычной военной жизни. Автоматы, самых различных видов и размеров, пистолеты, арбалеты. Я с наслаждением опустила автомат в ряд с такими же, затем выбрала легкий, и как мне показалось, эффективный пистолет с дисплеем. Среди его функций были обычный, глушитель, с лазерным прицелом, электрический шок… Отличная вещь, надо взять. Еще мне понравилась миниатюрная пневматическая винтовка. Добавлю и ее в свою коллекцию. По иронии судьбы, мои драгоценные инструменты лежали на самом видном и почетном месте, - наверно, их посчитали самыми опасными среди здешнего великолепия. И были правы. Мой коммуникатор, кейс с ампулами и пистолет-шокер лежали на столе, аккуратно разложенные. Все вроде бы цело. Пыльный рюкзак лежал неподалеку, я решила его заменить на удобную и небольшую сумку через плечо. Где же мой браслет? А вот и он, счастливо вспыхнула я, обнаружив его в кейсе. Родной мой, я тебя нашла. Неужели я снова беру свою жизнь под контроль? Я знаю, что рано радоваться, но ради такого момента мне захотелось закружиться в танце. Но вместо этого, по привычке, я достала шприц, отрыла ампулу, и с наслаждением ввела его. Наверное, сейчас я похожа на наркоманку. В чем я могу себя обвинять? Только в том, что страсть к этой безумной жизни и правда – мой наркотик. Нажала кнопку на браслете, пошла мгновенная реакция. Я почувствовала, как чип защелкал в моей голове. Вот, теперь я – снова я. Та, которую не сломать обычными людскими драмами. Та, которая профессионал. Та, которая доведет начатое дело до конца, во что бы то ни стало. Я собрала все свои вещи в сумку, закинула ее на плечо, собралась выходить, как меня словно стукнуло по голове. Какая же я дура! Ну и почему я забыла спросить у Тома, где в этом аду есть выход? Где теперь мне его искать, не подвергая себя опасности? Молодец, Мишель, ты снова ищешь себе трудности и лишние приключения. Делать нечего, придется импровизировать. Я аккуратно закрыла дверь, она щелкнула. Я стала подходить к каждой двери, и прислушиваться. Рискнув, я слегка открыла одну из них, решив, что там уж точно никого нет. В комнате, на мое счастье, было пусто. Только стол с многочисленными кипами бумаг, пустая тарелка, недопитый напиток в чашке, - кто-то вышел отсюда недавно. И скоро вернется. Я бегло просмотрела бумаги, и поняла, что это всего лишь инструкции к стандартному оружию, список каких-то имен, которые ни о чем мне не говорили. Наверно с этим стоит разобраться, но позже. Я нажала кнопку на браслете, чтобы увиденная моими глазами информация отложилась в памяти, как файл. Окно! За ним находился все тот же двор, что я видела из места своего заточения. Окно было открыто – мне везет с этим! Кажется, снаружи никого нет, хотя иногда слышны чьи-то голоса, самое время действовать. Я вывалилась из окна прямо на колючий кустарник. Послышался хруст, и я едва не взвыла от боли, но вместо этого прикусила губы. Отлично, теперь все мое тело в колючках. Сидя в кустах, израненная вспоминая все известные мне ругательства, и борясь с желанием крикнуть и послать весь мир, я разведывала обстановку. Вокруг – большая каменная стена, кое-где я заметила камеры, неподалеку стоят автомобили, и один, похожий на танк, хотя я не была уверена, что это. Людей в поле моего зрения немного – двое у открытых ворот, с автоматами, и несколько человек ходят вдалеке у машин. Из здания – то я вырвалась, а как же выбраться со двора! Видимо, он жестко охраняем. С моего места не видно никаких лазеек. Стараясь не издавать лишних звуков, я держу оружие с эффектом электрического шока наготове, и иду вдоль стены. Заворачиваю за угол, там и вовсе никого нет, но стоят камеры. Что ж, их мне не избежать. Стою, жду, ищу лазейку. Все вокруг – сплошная каменная стена, через которую незаметно не прокрасться. Вижу – откуда-то выходит человек, похожий на бедуина – в длинной закрывающей все тело одежде, тюрбане, на верблюде. Делать нечего – я стреляю прямо в него, тот корчится в судорогах; я тяну его в сторону, в кусты, нажимаю на секретную точку на шее, чтобы он отключился на некоторое время. Снимаю с него одежду, надеваю ее на себя. Приходится кутаться, скрывая все. Я еще не видела себя в зеркале, но скорее всего я сейчас не похожа ни на нормальную девушку, ни на мужчину.… Поэтому я крепко завязываю платок, чтобы были видны только глаза, надеваю тюрбан, и сажусь на верблюда. Забавное животное, а главное, весьма упрямое. Как им управлять? Мысленно прошу прощения у бедного мужчины, который на его беду попался мне, такой отчаянной сейчас, что готовой на все, чтобы выбраться. Осторожно тяну за поводья, верблюд неохотно, но трогается с места. Подхожу к воротам, сердце бешено стучит, будто готовое вырваться. Солдаты смотрят на меня, я стараюсь не смотреть на них. Не сбавляя темпа, продолжаю движение как ни в чем не бывало. Да. Они пропустили меня. Мне повезло. Подъезжают какие-то машины, солдаты подходят к ним, начинается возня, голоса, они что-то выгружают. Я пользуюсь моментом и сворачиваю с главного пути. Черт бы побрал этого ленивого верблюда! Как же долго он передвигается! Но нужно дойти, не сходить с животного, пока я не исчезну с территории. Впереди – узкие разрушенные улочки. Никого из людей. Иссушенная местность, разрушенные дома, брошенные торговые палатки. Все пусто. Небо – голубое, без единого облачка. И очень-очень душно, будто в огне. Снова захотелось пить. Затерявшись в уличных лабиринтах, я слезла с верблюда, отправила его на волю, сняла одежду. Достала коммуникатор. Черт, связи нет. Но должна же быть здесь где-нибудь телерадиовышка? Она может находится абсолютно где угодно. Я поняла, что это тупик. Не зная города, я просто потеряюсь в нем. От безысходности я стала бродить в переулках. Это сплошные лабиринты. От коммуникатора никакого толка, пока я не найду связь. Я поняла, что нахожусь на краю земли, где ни черта нет. Путешествуя между стен и палаток, между странных развалин, домов, откуда не веет жизнью, я почти потеряла надежду, я отчаялась. Все шло так хорошо, удача за удачей. А сейчас, когда я практически свободна, она покинула меня. Почему? Чем я ее обидела? Что сделала не так? Я устало присела прямо на землю возле палатки и груды мусора. Было очень тихо, как-то пугающе, можно было услышать, как пролетает муха. Иногда я слышала звуки мычания от верблюда. Он был где-то неподалеку, видимо, он не захотел оставаться один. Еще один звук. Может он зовет меня? Прислушавшись, я поняла, что это не верблюд. Звук другой. Похож на человеческий. Еще какой-то шум. Он доносился, кажется, из заброшенного дома напротив. Неуверенно, что делаю правильно, я шагнула туда, дверь, которая практически висела на петлях, была открыта. Внутри было очень темно, пахло пылью и пеплом. Голые черные стены. Будто здесь был взрыв или пожар. - Кто-нибудь здесь есть? Я иду на звуки, похожие на всхлипы плачущего человека, и захожу в комнату. Она завалена всяким хламом, горелыми досками, и только тонкий луч света из окна освещает ее. В самом углу, возле окна, сидит маленькая смуглая девочка. На вид ей не больше 9 лет. Она поджала коленки под себя, и смотрит в пол. - Эй, - выговариваю я, единственное, что приходит на ум. Скидываю сумку на пол, чтобы она не боялась меня. Девочка поднимает голову и смотрит на меня совершенно пустыми влажными глазами. Сразу возникает ассоциация: маленький брошенный котенок. Я никогда не умела обращаться с детьми, и если честно, всегда их считала вредными капризными существами. Минуту я думаю, с чего начать разговор. - Как ты здесь оказалась? – Сажусь на корточки рядом с ней. Девочка долго смотрит на меня, изучает. Она худая и грязная, большие глаза как у маленького голодного зверька. - Я долго шла, шла, и потерялась. Я здесь уже второй день. Ужасаюсь услышанному, смутно понимаю, что ребенок, наверное, ничего не ел уже два дня. - Вот не задача, а я тоже потерялась… Куда ты шла? - Никуда… не знаю… Ее ответ меня совсем огорчил. - Слушай, я ищу радио башню. Мне нужно позвонить моим друзьям, чтобы они нашли меня. Может, ты знаешь, где это находится. Лицо девочки неожиданно засияло, она даже улыбнулась. - Да, я знаю, где это. Там работал мой папа… - Работал?.. Девочка снова погрустнела. - Да… Больше его нет. Никого нет. Башня находится в трех кварталах отсюда, примерно час ходьбы. Целый час… За это час может случится что угодно. Я улыбнулась девочке. - Меня ждет верблюд снаружи. Ты можешь пойти со мной, и показать дорогу. Мы попробуем где-нибудь поесть, ты же наверно голодная? А когда я позвоню друзьям, и они приедут, мы можем забрать и тебя, если хочешь. Мы поедем туда, где много добрых людей, много зелени, цветов, и можно есть мороженное. Эти слова ободрили девочку. Она протянула руку, чтобы я помогла ей встать. И я протянула руку, и коснулась ее, совсем забыв о том, что недавно я приняла порцию эликсира. Я совсем не была готова к тому, что из ее памяти в меня ворвется серия флешбеков. Дом, светлый и большой дом. Мама сегодня чем-то обеспокоена: она постоянно ходит взад-вперед, наводит круги, забывает пригласить семью на обед. Папа должен скоро вернуться. Салим вернулся с улицы, сказал, что на улицах беспорядок, куча солдат в танках, творится настоящий ужас. Мне становится страшно. За окном начинают раздаваться грохоты, мама подбегает к окну, улыбается. Я подбегаю следом, вижу, что идет папа. Выбегаю во двор ему навстречу. Папа видит меня, улыбается и машет рукой. Я почти подошла к нему, как подъезжает танк, раздается резкий звук – что-то пролетело мимо нас. Я оборачиваюсь: мгновение – и наш дом взрывается. Я не верю своим глазам – дом разлетается на сотни мелких щепок, его пожирает огонь, все в огне. Бегу к дому, и кажется, кричу. Папа хватает меня за руку: беги! Солдаты выбегают из танка, стреляют, папа заливается кровью и падает на землю. Сижу возле него, пытаюсь заговорить с ним, он дергается и не может говорить. Солдат подходит ко мне; папа выдыхает «беги», я слушаюсь его и бегу что есть силы по двору остатков от дома. За мной погоня, все взрывается, горит, крики – все сливается в огромный ужасающий гул;ничего не слыша и не понимая, бегу куда глаза глядят, скрываюсь в кустарниках, забегаю в торговые палатки, прячусь там. Дрожу от страха, закрываю уши, чтобы не слышать грохота и криков. Качаюсь, как заведенная, хочу вернуться обратно, к дому, где остались мама и Салим, к папе, что лежит на земле в крови…Задыхаюсь, плачу и кричу от боли. Я громко выдохнула, и пошатнувшись, отпустила руку девочки. С трудом понимая, где реальность, и что здесь происходит, встряхнула головой. Боже мой. Девочка смотрела на меня изумленными глазами. Только сейчас я увидела в них настоящую боль. Ту, что прячется глубоко и лежит на поверхности. Эту боль не скрыть, она отпечаталась в ее лице. Она скрывается уже несколько дней, загнанная в страхе за свою жизнь, в которой уже нет тех, кого она любила, и тех, кто любил и оберегал ее. Ее дом – это руины, в которых похоронены ее родители, ее брат, ее счастливая жизнь… Глаза сами собой наполнились влагой. Я смотрела на девочку, и понимала, что уже ничего не исправить, не вернуть. Она одна, прячется здесь. Наверно я первая, кого она увидела за долгие время бегства от реальности. Не в силах сдерживать чувства, я подошла и обняла девочку, забившись вместе с ней в угол. Неожиданно, она обняла меня в ответ. Я чувствовала ее дрожь всем телом, и она эхом отозвалась во мне; я обнимала ее, полностью впитывая ее боль, я желала впитать все, чем она дышала, чего боялась, что любила. Теперь ее чувства – это мои чувства, и чем сильнее я сжимала девочку в объятиях, тем сильнее становилась уязвимой… Но прямо сейчас, наплевав на все, что было до этого, я хотела так. Стать уязвимой и принять хоть чуточку ее страданий. Содрогаясь от рыданий, я что-то бормотала, кажется, «все будет хорошо» ,целовала лоб девочки, пыталась ее отогреть и защитить. Не помню, случалось ли когда-нибудь такое раньше. Несколько минут мы сидели, обнявшись, и кажется, стали родными. Я ни за что не смогу ее оставить. Только не в этом аду. Чип практически идеален, но и у него есть недостатки. Он притупляет чувства и эмоции носителя, чтобы проникающая в его разум информация была четкой и явной, как пережитая реальность. Каждый раз это было, как маленький катарсис; в такие моменты носитель чипа терял связь с происходящим, его накрывало лавиной чужих чувств. Страсть, любовь, боль, ненависть - все усиливалось многократно. В Центре говорили, что это будущая нейросеть, которая заменит нам телепатию. - Нам нужно идти, - мягко сказала я, гладя ее по волосам. - Не хочу! - Нам нужно это сделать. Ты больше не можешь здесь оставаться. Не сразу, но она согласилась. Мы спешно пошли к тому месту, где стоял верблюд. Он все-таки ждал нас. Я помогла девочке забраться на него, затем села сзади. Из сумки я выкинула все громоздкое оружие, кроме легких пистолетов. Из-за обуреваемых болезненных чувств я потеряла контроль и внимательность, а надо бы еще найти свою украденную одежду... - Держи сумку крепко, - сказала я, и она спрятала ее под платьем. – Кстати, как тебя зовут? - Ясмин. Мы пошли по большой дороге; с помощью советов Ясмин, верблюд стал двигаться быстрее. Мне бы хотелось закрыть глаза и не наблюдать окружающего пейзажа, но глаза должны быть открыты. Вместо зданий, домов – одни руины, щепки, вместо цветов – высушенные кустарники. Фонтаны высохли, палатки пусты, машины стоят, ржавые и покореженные. Вскоре мы вышли на новую улицу, здесь было много высоких домов, точнее, их останков. - Мой дом! – неожиданно выкрикивает Ясмин и дергается в седле. Я опускаю ее, не желая смотреть туда, куда она идет. Воспоминания из ее разума еще ярки и живы во мне, и я просто стою, опустив глаза на землю. Думаю о чем-то, озираюсь вокруг, но все пусто. Слышу чьи-то шаги, поднимаю глаза, девочка ходит вокруг забора, но не заходит внутрь. - Ясмин? Она поворачивается на звук моего голоса, и заметив что-то кричит. К нам спешно подходит человек в черной форме, в руке у него рация, он передает сообщение. Через мгновение откуда ни возьмись, подъезжает джип, из него выходят несколько человек, так же с рациями и оружием. Я беспомощно хватаюсь за воздух, пытаюсь рассчитать силы, но это не тот случай. Их слишком много, а автомат я выкинула. Сумка с пистолетом – у Ясмин, но она стоит в нескольких метрах от меня. - Это она, которая сбежала, - сказал один из мужчин по рации. Я бегу вперед, хватаю на ходу какую-то массивную доску с торчащим гвоздем, пытаюсь напасть на противника. Странно, но они не стреляют в меня, а проходят мимо, никак не отреагировав на мой приступ ярости. В удивлении, я поворачиваюсь и вижу, что один из солдат подошел прямо к Ясмин, держит ее за руку, приставив к ней дуло мощного автомата. - Не трогайте ее! Ясмин стоит с каменным лицом, словно уже готовая к смерти. - Мы не убьем ее, если ты пойдешь с нами. И тут же солдат достает наручники, одевает их мне на руки. - Это не простые наручники. Если попытаешься их расстегнуть, сработает реакция, и ты просто взорвешься на кусочки, прямо на глазах у своей маленькой подружки. От отчаяния я падаю на землю, с мольбой смотрю на Ясмин, и мысленно говорю ей: «не сдавайся!». Ее ведут к машине, она покорно идет, сохраняя то ужасное каменное лицо. Боже, все что угодно, но не это. Ясмин не посмеет сдаться. Я слишком верю ей… Все садятся в машину, и едут. Ясмин где-то сзади, я слышу, как она щелкает пальцами. Я же просто прислоняюсь к окну джипа, воображение рисует мне мягкие морские волны и безмятежность; Ясмин рисует на песке, строит песочный замок, и Лили помогает ей, подливая воды и смеясь… Как же я скучаю по Лили. Ищет ли она меня, ищут ли все они, моя семья из центра… И даже Троекуров, неужели он еще не поднял тревоги? Ведь в последнюю встречу мы будто бы стали ближе, я почувствовала между нами связь...которую мне пока не понять. Снова эти ворота, охрана, и нас ведут, как под конвоем, по красивому коридору прямо в тот зал. Журчание фонтана меня немного успокаивает, но я то и дело смотрю назад, проверяю, все ли в порядке с Ясмин. Вспомнив о браслете, я порадовалась, что его не видно за рукавом, и осторожно, чтобы никто не заметил, нажимаю кнопку «пассивные импульсы». Надеюсь, эта функция еще действует. Я просто хочу ничего не чувствовать. Это всегда мне помогало… В зале несколько человек. Все вооружены до зубов. Меня ставят в центр, Ясмин чуть поодаль смотрит на меня неотрывно. Я ощущаю, что она безмолвно поддерживает меня. И молю небеса, что бы девочка не выронила сумку. Спустя минуту по лестнице спускается сам Вернер. Дьявол, снова он. Я даже не успела по нему соскучиться. - Неужели! Неужели это закончилось? Ее все-таки поймали! Было видно, что он не в настроении, и наверняка злостно отыграется на всех присутствующих. Он ходил, описывая круги, и остановился напротив меня в паре метров. Снова это холодный,пронизывающий, как все ветра Антарктиды, взгляд. - Рад тебя видеть. Жаль, не знаю твоего имени, потому что теперь, несмотря на все твои проделки, я тебя даже зауважал. Это ж надо всех нас так провести, - нервно рассмеялся он, озираясь на всех. – Тома я отстраняю от должности. Бедняга не ожидал, с чем ему пришлось столкнуться. На этот раз все будет по - другому. Ты оказалась слишком хитра и хороша, чтобы быть простой заложницей. Теперь для тебя уготована другая судьба. Но тебе придется поплатиться за те ущербы, что ты нам нанесла. К тебе будет приставлен другой человек. Он и будет следить за тобой. Желаю приятного знакомства. Он откланялся и отвернулся от меня. Двери зала открылись, и я увидела вошедшего мужчину. Я испытала приступ дежавю, и пошатнулась. Человек, кажется единственный одетый в простые брюки и рубашку, а не в странные черные костюмы с бесчисленными карманами и молниями. Мужчина с лилиями, именно так я его запомнила. Мирза Сейфуллах, один из моих объектов, вошел в зал, и через мгновение я поймала его взгляд на себе.