Помни о смерти

Её больше нет, Саш. Её больше нет… Я сидела на крыше многоэтажки, выкуривая очередную сигарету и наблюдая за небом. Шёл первый час ночи, и в моей голове не было ни одной мысли. Только одно желание. Желание, которым я жила последние 2 года. «Поскорее бы отсюда уехать». Я ненавидела место, в котором жила (точнее, существовала), но еще больше я ненавидела людей, обитающих здесь. Знаете, эти существа способны высасывать из тебя радость жизни, душить, разрушать всё в тебе, даже не прикасаясь. Одно слово. Один поступок. Или же одно бездействие. Всё это порождает ненависть. Ты пытаешься строить своё счастье, ты пытаешься расти как человек, как личность, ведь ты молодой и полон надежд, и только спустя множество падений понимаешь, что святая троица «вера, надежда, любовь», ох, добавим к этим сучкам о ж и д, а н и я, что всё это дерьмо порождает только одно — страдания. — Хей, — Чей-то голос из темноты резко вырывает меня из раздумий. Очень резко. — Ох, блять. Да? — Сигарета выскальзывает из рук, и мне понадобилась секунда, чтобы окончательно вернуться в реальность. — У меня есть лишний плед, ты не будешь против, если я присяду с тобой? — Человек выходит из тени так, что я могу различать черты его лица. Её лица, если быть точным. Её голос очень тёплый. Так вообще можно выразиться? Плевать. — Да, конечно. Если ты этого хочешь, — Мой голос немного дрожит, потому что на улице ночь и потому что я замёрзла. Август… Вроде, летний месяц, но ночи почему-то чертовски холодные, а дни — чертовски дождливые и серые. Я чувствую запах осени. Чёрт, поскорее бы. Я никогда… ладно, очень редко испытываю нехватку тепла и ярких красок в своей жизни. Потому что я — художник. Зачем мне ждать, когда природа сможет порадовать меня солнышком, если я могу сама создать на белом полотне тот пейзаж, который удовлетворит меня и который я, несомненно, прочувствую всем своим нутром? — Мне нравится эта песня, — сказала незнакомка с «лишним» пледом. Ах, да, я и не заметила, что у меня на повторе играет одна и та же песня. Eminem — Venom — Мне нравится Эминем. — А что еще тебе нравится? — Она спросила это с лёгкой улыбкой на лице. — Так. Слишком много вещей, о которых нельзя рассказать вкратце. Но я могу сказать одно, что мне не нравится. Неизвестность. Для начала… Как тебя зовут? — Поиграй со мной. — Что? — Это что, шутка? — Поиграй со мной, и я отвечу на твой вопрос, — Она выдержала небольшую паузу и издала короткий и милый (я правда сказала это слово?) смешок, — если ты, конечно, выиграешь. Делаю ставку на то, что она — маньяк под прикрытием. Потому что это странно. Но мне не страшно. Я в замешательстве. Не каждый день, знаете ли, незнакомцы предлагают мне поиграть с ними. На крыше. В час ночи, ага. — Хм. И во что ты хочешь поиграть? — Произнесла я без всякого интереса, хотя на самом деле мне было интересно. Да, я хочу казаться бесчувственной и холодной, и что? — В дурака, — она сказала это так непринуждённо, как будто она каждую ночь так делает. Вот же чёрт. Она включила фонарик на своём телефоне и положила его на своё колено. В её руках уже была колода карт. Азартные игры — это плохо, но я всё равно безумно азартный человек, поэтому… Чёрт, думаю, я бы сыграла в карты, даже если бы это предложил какой-нибудь убийца в чёрной маске и от этого бы зависела моя жизнь. Кажется, я слишком долго молчала, потому что эта чудачка уже пасовала карты. — Надеюсь, правила ты знаешь. — Обижаешь, — Я взяла свои карты, и именно с этой игры всё началось. В ту ночь мы сыграли не одну партию, не две, наверное, даже не меньше десяти. Первая партия была с позором проиграна мной, но она всё равно сказала мне своё имя, потому что я умею давить на жалость, и вы мне ничего не сможете сделать. Валерия. Так её зовут. Мы провели ночь играя в карты, громко смеясь из-за глупых (и не очень) шуток, слушая на фоне Эминема. Это было лучшее моё времяпрепровождение за последнее время. Лера оказалась в ту ночь на крыше, потому что прочитала какую-то сопливую книгу (я уже и названия не помню), где главная героиня каждый раз, когда ей было грустно, ходила на крышу, любуясь звёздами и слушая музыку в наушниках. Зачем так банально, боже. И Лере просто…захотелось. Она просто надела тёплый синий свитер, взяла два пледа, три персика и пакет конфет, колоду карт (з, а ч е м?), заряженный телефон и хорошее настроение. Подождите, разве не должна она была пойти сюда, когда была бы расстроена? Ох, да плевать. Возможно, я была рада, что она пришла ко мне (ну, не совсем (совсем) не ко мне) в ту ночь. Почему она рассказала мне причину? Потому что я хороший игрок в карты, ага, да. Несмотря на это, она всё же попыталась тоже надавить на жалость и узнать причину, по которой я оказалась на крыше тёмной ночью холодного августа. Ну, она пыталась. И, чтобы отвлечь её от этой темы, мне пришлось достать скетчбук со своими работами. К тому времени уже светало. — Ух. Даже так? — Она начала медленно (очень медленно) листать страницы, и я пристально наблюдала за тем, как меняется ее выражение лица на каждом листе. В моей жизни, к сожалению, больше плохих моментов, поэтому в моих работах преобладают холодные цвета. Мне даже как-то не по себе стало, потому что Лера такая… тёплая и какая-то… солнечная. С ней… тепло. Нет, ну, а какое слово можно еще подобрать, чтобы описать это? Именно тепло. Вот. Меня успокоило, что она не задаёт вопросы и не спрашивает смысл каждого рисунка, хотя вся её сущность показывает, что она сгорает от любопытства. — Это моя собака, — про собаку можно и рассказать, — её зовут Нэсси. Чудесное создание. Она часто служит моим вдохновением. Я просто восхищаюсь ей. — Твои рисунки очень… проникновенные и чувственные. В них слишком много боли, Саш, слишком. Давай ты сейчас нарисуешь что-нибудь такое… О. Рассвет! Саша, смотри! — Она взяла меня за запястье и восхищенно смотрела на восход солнца. Это было потрясающее зрелище, и я нарисовала для неё этот чёртов рассвет в теплых оттенках. Увидев это, она была так рада (хотя это был скорее набросок, чем полноценный рисунок), как обычно радуются дети подаркам на Рождество. А мне было чертовски приятно, что мои рисунки могут вызывать такие сильные светлые эмоции. Не хочу, чтобы эта девушка чувствовала боль. Не хочу. На часах уже было почти 6 утра, а значит, настало время расходиться. Меня жутко клонило в сон, а Лера выглядела как самый бодрый человек на свете. Что ж, ладно. — Саш, — улыбаясь, произнесла Лера. Её улыбка завораживала. Действительно, завораживала. Эта девушка… ох. — Да? — Спасибо. — Мне? Ты шутишь? Меня абсолютно не за что благодарить, — Это ведь ты солнечным светом ворвалась в эту ночь и согрела моё сердце, спасибо, ты удивительная, — Не за что… — Саш. — Да? — Можно твой номер телефона? — Ох, да, конечно. Я записала ей свой номер телефона без всякой надежды на то, что она позвонит или хотя бы напишет, потому что я… это же я, блять. — Может, тебя проводить? — чисто из вежливости я задала этот вопрос. А может, и нет. Может, я правда хотела проводить её до дома. — Ой, да ты чего, я живу в соседнем подъезде, — мы уже спускались по лестнице, когда она произнесла эти слова. И снова заулыбалась. Я не знаю, сходила ли улыбка с моего лица, потому что у меня уже болели щеки. — Ты сейчас будешь спать? — Нет, Саш, мне уже нужно на работу. — Ой. — Что такое? — Прости, я не знала, что у тебя не будет времени поспать. Я бы не стала тебя так задерживать. — Саш, — она остановилась напротив меня и взяла меня за запястья, — послушай. Я очень благодарна тебе за это время. И я не жалею, что провела ночь с тобой, а не в объятьях с подушкой. Поэтому ты не должна винить себя. Посмотри на меня, — она стояла достаточно близко, чтобы я могла разглядеть цвет её карих глаз. Не то чтобы я вглядывалась… — Если ты сейчас же не улыбнёшься, я тебя защекочу, — кажется, она говорила это на полном серьёзе. Она выглядела так… мило (фу, опять это слово), что я не могла не улыбнуться. — Ну вот и прекрасно, — она широко заулыбалась в ответ, — Ну, мне пора, — сделала шаг назад, — Спасибо тебе, — еще один, — Я позвоню тебе, обязательно. Пока! — Да, пока. Я даже не помахала ей в ответ, потому что… не знаю. Наверное, я просто не хотела, чтобы она думала, что я буду с нетерпением ждать её звонка. А может, единственное, чего я хотела, — это спать. …Много ли осталось таких людей в нашем мире?