Кривым шрифтом обозначаются записи ведущего персонажа в свой личный дневник. Теплого чтения!
***
Паровик угрюмо выпускает отчаянные вздохи, постепенно вступая в стабильное движение. Поезд тормошит каждую частичку моего тела, своевольно перебирая светлые волосы на макушке. Неизменную картинку на станции олицетворяет последний взгляд на этот город, мгновенно дополненный незаметно уходящим промелькиванием улиц. В бледных изображениях окон можно легко заметить потрясающий нежно-розовый закат с неразборчивыми оттенками неопределенного фиолетового. Это явление необратимо сопровождает меня ближайшие десятки минут, вскоре пропадая в силе язвительных сумерек. Засмотревшись на завораживающую яркость разноцветных огней снаружи, благодаря миловидному проводнику, я обращаю внимание на суетливый мир вокруг меня, скрытый за стенами одноименного состава. — Билетик. — неуловимо доносится из уст молодой женщины, казалось бы, из ниоткуда на фоне впечатляющих видов. Фраза была озвучена с такой тонкой гранью в голосе: что-то между «сынок, идем кушать» и вынужденной шаблонностью в тоне, что она так настойчиво старалась скрыть едким дружелюбием. — Вот... — оклемавшись от наружного поглощения тьмы, растерянно протягиваю билет я, глупо выпучив глаза от неожиданного диалога. Женщина торопливо уходит, едва взглянув на «важную бумажку», а я, оставшись наедине с собой в пределах ближайшего метра, смутно расстилаю кровать в своем временно уединенном отсеке, параллельно отдавая обеспокоенный взгляд стеклу.***
Дорогой дневник, За те минуты моего обитания здесь я нехило успел преобразить эту несчастную кабинку в самый настоящий обитель Стефа Гилберда. Только вот оценит ли мой неизвестный сосед радужных пони, разбросанных по всему пространству, и так ярко светящихся звездочек на потолке, создающих ослепительную атмосферу? Если нет, то определенно он полнейший дурак или столетняя бабка. Люблю пони. В терзаниях мыслей и бесконечных попыток догадаться по оставленному черному рюкзаку с чертовски миленькой ромашкой кто же составит мне компанию следующие три дня, я случайно вновь пропадаю в то постранство за рубежом тусклых стен, окутанное в легкую мрачную мглу, откуда еще просвечиваются многогранное обилие различных разноцветных огней. В то мгновение мне кажется, что туман олицетворяет бескрайнюю свободу, регулируемую лишь его шкалой мутности. А огоньки, хоть и невообразимо завораживающие, представляют из себя препятствующие лица, осуждающие меня при каждом зажженном цвете снаружи. А ведь мне так не хватает свободы. Когда-нибудь туман поглотит невежество и беспричинную ненависть ко мне, поделившись со мной теми самыми зачатками невероятной легкости. Но время еще не пришло. Я в это верю. Расплывчатые огоньки стремительно пролегают сквозь неясную темноту, чаще всего оранжевые, а временами где-то невероятно удивляюще голубые. Я бы мог пошутить, что это цвет моей души, но так и не понял почему именно голубой — стереотипное воплощение гомосексуальности. Не отрываясь от постороннего мира, наполненного сплошными метафорами и сравнениями с человеческими жизнями, как например эти огни: большинство себе подобных оранжевых, а кое-где встречаются редкие голубые обличья, отверженные от значительной составляющей, я нескончаемо продолжаю разглядывать каждый ничтожный огонек, допущенный к моим глазам, казалось бы, выискивая все больше «одиночных». Но они хотя бы могут гореть открыто, а я до сих пор лишен смелости перед этой вселенной. И только один дневник знает кто я есть на самом деле. В упор направив взгляд к окну, я безвозвратно абстрагируюсь, снова теряясь в своих мирах под влиянием музыки. Вновь очутившись в горизонтах поезда, в отражении стекла я замечаю темноволосого парня, своим обликом жадно затронувший самые затерянные уголки моей души, спрятанные за массой покровов моего жалкого тела. Я неудачно поворачиваюсь, повредив вместе с поворотом деревянный столик и внушительный слой моей самоуверенности. Поглядев на парня еще пару секунд, застряв в неловкой бездвижной позе, я так и не решаюсь произнести что-то кроме несвязных букв и слышу встречный диалог, заставляющий меня напрячь голосовые связки и отвести взгляд от его зеленоватых глаз. — Привет! — уверенно бросает он, энергично усевшись на свою кровать, машинально поправляя волосы, — Да у тебя тут целый гарем пушистиков без меня. Они милые. — слабо откинув ногой пару пони, добавляет зеленоглазый с приятной улыбкой на лице, а я лишь растерянно посмеиваюсь, единовременно внутри карая себя за подобные безмолвные глупости, попутно приняв смешанные восходящие чувства сражения всего рассудка от приятного звучания его необычного голоса, скрытого за столь... интересующей шеей. — Будешь еще одним? — иронично вступаю со словами в диалог я, поразившись своей кратковременной решительностью, а юноша напротив с умилением ошарашенно держит теплоту в мышцах своего лица, сооружая невероятную улыбку. Ответно иронично кивнув, парень торопливо располагается и понемногу разбирает вещи, сменив энергичность очаровательным спокойствием в движениях, а улыбку предвещающей трогательной смущенностью. Закончив, брюнет сонливо усаживается, приветливо зевнув, устойчиво располагая стойкий взгляд прямиком на меня, — Меня зовут Брайан. — прикусив губу, не отводит глаза он. Мы упорно пялимся на друг друга, попутно создавая промежутки слов, — Стеф. — казалось бы, непроизвольно называю ему свое имя я, давно выработав инстинкт, который, наверняка, встречается и у многих других. Случайно облизнув губы, Брайан укладывается в лежачее положение, думаю, намереваясь попытать надежду увидеть приятный сон. Брюнет отключает лампу, предоставленную самим экспрессом, и на потолке четче обнаруживаются ярко горящие звездочки, безрезультатно пытающиеся спародировать ночное небо. Зеленоглазый, восхищенно удивившись, последний раз отдает свои глаза моим, даруя поглядеть в него еще пару мгновений, прежде дружески тронув меня за плечо, а затем окончательно отправляется в попытку сна, накрывшись собственным одеялом, поразительно отвергнув местные куски ткани. — Спокойной ночи. — сонно произносит он, конкретизируя свой уход в темноту искренным словом, а я заявляю ему теплое «приятных снов» с легкой дрожью в голосе, скрывающей умопомрачительную симпатию. Но так же нельзя, правда? Милый дневник, Поезд скептически трясется и неустойчиво покачивается, неслабо отталкивая меня в противоположную сторону кабинки, словно машина, образованная судьбой, так и жаждит разом перекинуть меня к нему. Брайан. Не могу лгать, я тоже этого хочу. Снова и снова раздумывая, что я хочу вложить в историю данного листка бумаги, я безотказно ловлю мысли о Брайане. Как я хочу дотронуться до его миловидных щек, почти переходящих в небольшие скулы. Манящих рук, не оставляющих тягу моих в апатичном равнодушие. Слегка влажных губ, сводящих мое влечение все ниже по коже... Мне так нравится наблюдать за его спящим обличьем. Контуры открытых мест тела брюнета заставляют мои глаза затеряться в горизонтах противолежащей кровати, а закрытые части мысленно оголять, придуманно нежно касаясь в недостатках дыхания. Мне так больно засыпать даже в ничтожном метре от его покровов, и лишь движение по рельсам создает необъяснимую иллюзию уверенности, что когда-нибудь мы будем пытать сны под одним куском ткани.***
Устало открыв глаза, возвращая себе привычные картинки скверной реальности, я улавливаю взгляд темноволосого парня, который во мгновение зашуганно меняет направленность. Следующим моментом мы опасливо переглядываемся, кажется, не намереваясь отрывать глаза друг от друга, а я начинаю осознавать, как же мне нравится ловить его заинтересованные очи. Брайан оказывается без футболки, куда и отправлено все внимание спустя секунду приятных переглядок. Мое дыхание смутно утяжеляется, спровоцированное наплывом терзающего возбуждения, а тело охватывает бездвижное оцепенение, поделившись волей лишь с языком, медленно проводимым по скользким губам. Парень, неспеша надевая очередную кофту, не сводит с меня глаз, а я от преобладающей неловкости стараюсь скрыть взгляд, так и просящий не отбирать у него тщательных жадных касаний, осуществимых лишь цветными зрачками глазных яблок. Отдалившись от мира под аргументом наушников, я бесцельно пялю в телефон, едва поглядывая на завораживающего Брайана. — Стеф. — счастливо улыбаясь, умеренно громко зовет он меня, не стесняясь вновь предоставить глазам единственную направленность, а я оживленно снимаю наушник, в котором ничего и не звучало, — Пойдем гулять. — в его лице чувствовалось игривость, а по мышцам скакало обаятельное умиление, так и провоцирующее нужду в его коже на покровах моего теплого тела. — Куда? — с озадаченной глупостью спрашиваю я, хоть и без любых подробностей готов пойти с ним куда угодно, — Пойдем. — весело бросает он, мимолетно схватив меня за руку, чтобы я поднялся и последовал за ним. Как же мне хотелось, чтобы то мгновение продлилось хоть чуть дольше. Молча проносясь по коридорам состава, оставив свой след в каждом ничтожном уголке поезда, в конце пробираясь сквозь неопознанные ящики, мы доходим до объемной пробоины к сцеплению вагонов, что поставило мою гримасу в удивление, а в душу пробрались самые сокровенные нотки безумия, разрастающего с каждой секундой прибытия Брайана. — Я вчера здесь был. Здесь кайфово думать. — восхищенно диктует парень, осматривая пробегающий вид, освещенный палящим солнцем, — Движение по рельсам заставляет чувствовать меня свободным. — медленно повернув голову, смачно добавляет он, а я лишь безмолвно осматриваюсь, пытая момент лишний раз незаметно поглядеть на темноволосого. Я усаживаюсь рядом с дырой в стене, заодно подвергшись силе приятного ветра. Брюнет усаживается рядом со мной, приняв необычную позу ног. Мы делимся невнятными смешками и парой ненужных слов, пока наши ноги не соприкасаются, бросив испульс по окраинам всего тела, застав произносимые слова врасплох, дабы поставить обстановку в манящее молчание. Смотря парню прямиком в глаза, на фоне я замечаю привычный туман, набравший новые силы за прошедшие сутки, что пробуждает во мне прогрессирующий риск. Наши лица сами тянутся друг к другу, отключив основные участки мозга и, видимо, отдав все силы в руки, так и желающие прикоснуться. Мои ноги усиленно вдавливаются в пол, поддавшись действиям непонятных чувств, а лицо все ближе непроизвольно близится к Брайану, возбужденно выпуская теплый поток воздуха. Едва наши губы успевают сомкнуться, к том месте, где мы сидим, включается свет, и зеленоглазый зашуганно отскакивает, принимая позу для пряток. Я бездвижно сижу за ящиками, подавляя в себе разочарование от незаконченного поцелуя, а Брайан машет мне призывающие жесты, абы «периметр чист». Я пускаюсь с ним в бег по коридорам, даже ни разу не прикоснувшись к его руке, что вызывает во мне смешанные эмоции, которые потом обратятся в нечто худшее. Мы возвращаемся в нашу кабинку, и он тут же хватается за исходящий звонок, а я безмолвно усаживаюсь, бесцельно прикусив губу. Вскоре мы лишь молча сидим напротив друг друга, иногда неуловимо обращая взгляды, которые никак не могут усмириться в окружении ближнего парня, всем своим существованием настойчиво манящим меня к себе. Желая закрыться, я вновь беру наушники, моментно блокируя ими слух. Включив первую попавшееся музыку, мне захотелось воткнуть в уши их так сильно, чтобы аудио яростно разорвало каждую стенку моей покалеченной души своим динамичным звучанием. Поправив звукопередачу в моих ушах, я окончательно отдаляюсь от Брайана, отвернувшись к приятным картинкам, видных лишь сквозь едкий слой загрязненного окна. Безотказно всматриваясь в прозрачные окраины стенки, я вижу умилительное отражение моего зеленоглазого парня. Точнее, я бы хотел, чтобы он был моим. Брайан всего лишь лазает по просторам ноутбука, а я не могу свести глаз, представляя все новые совместные сюжеты, от которых последует очередная тяжесть в легких, кажется, перекрывая всякий доступ к кислороду. Я незаметно поглаживаю окружность стекла, проводя касания по его лицу. Как же я хочу сделать это ближе. Вот же черт. Помимо привычных гудений и грохотов раздражающего состава, я слышу как хлещет вода, неотступно пробивая брызги в мой слух. Мы едем по лужам? А вообще плевать, сейчас я завлечен немного другим. «Другим» — во всей буквальности окончаний данного слова. Свет в поезде постепенно тусклеет, как обычно бывает под силой ночи, пробуждающей благоприятную для себя тьму в одинаковые сроки. Я уже почти не вижу его лица, мысленно обвиняя нагнетающую темноту. Последние взгляды бросаются на освещенные участки лица, видимые благодаря яркости гаджета. Парень откладывает компьютер, располагаясь в просторах кровати и, поежившись в тепле ткани, наконец укладывает голову на бежевую подушку, которая так и просит меня составить им уютную компанию. А я расстроенно ложусь на свою без капли удобства, стараясь дать глазам еще чуть-чуть Брайана. Безмолвно оставив силе притяжения свое тело, мы, уловив зрачки глаз друг друга, не спешим погружаться в темноту. По улицам мира бушует расцветающая туманность, чуть ближе приблизив мутность к максимальной шкале, а мои руки желанно дрожат, борясь с жаждой потянуться к недалекой кровате. Я слабо приподнимаю кисть, укоротив отдаленность наших тел еще на пол метра. Брайан делает встречный жест, а я слышу его утяжеленное дыхание, наверняка неспециально подстраиваемое под мое. Еще секунду, пару мгновений и наши пальцы соприкасаются посередине пространства между нами, в момент сомкнувшись в полное рукопожатие, наполненное нестандартными чувствами. Мы влюбленно глядим друг на друга, оставляя страсть в пределах своих телосложений, стараясь отдать в руки все самое сокровенное, нежно перебирая пальцы. Прикосновениями наших кистей овладевает некая жадность, сопровождаемая уже типичным для меня дыханием. Еще немного мгновений и я забываюсь, потерявшись между пробуждением и сном.***
Беспамятно открывая глаза, я оказываюсь в нашей с Брайаном кабинке поезда, в один миг вновь осознав свою жизнь после преград сновидений. Поглядывая на спящего парня, я вспоминаю ночные порывы наших пальцев, отпадая в воспоминания со смущенной улыбкой, в которой только и кишат сплошные нотки тепла. Я так хочу почувствовать его прямо сейчас, присоединиться к окутыванию нежных покровов, но из-за неуверенности лишь калякаю строчки и корявые линии в дневник, препятствуя желаниям всего себя. Уловив на слуху размеренные грохоты поезда, постепенно замедляя свой путь к точкам назначения, поезд неторопливо останавливается, заставляя зеленоглазого парня очутиться в просторах реальности. Брайан прищуренно осматривается, с сонной улыбкой поглядывая на меня, а я откладываю свои листки и безмятежно пялю на паренька, уверенно покусывая губы. Брюнет принимается надевать одежду, лишая мои взгляды место быть ниже его лица. — Пойдем. Пока станция. — целеустремленно бросив лицо в сторону улицы, игриво завлекает меня он, после вместе отправляясь разведать минимальную частичку чужого города, намеренно слегка касаясь руками при каждом движении. Выходя на остановку, мы удивленно погружаемся в глубокие окраины непроглядного тумана. Люди, считай, вслепую проходят и выходят к источнику передвижения, теряясь при каждом шаге. Находясь в окружении неведения, развязно распуская руки по раздольям прогрессирующей мутности, я чувствую греющую свободу и так редко ощутимую раскрепощенность, провоцирующую приказ всем прочим мыслям в момент исчезнуть. Не желая потеряться, я хватаю Брайана за руку, медленно спускаясь к касаниям ладони. Парень, чувственно расслабившись в мышцах, поглядывает по сторонам, удостоверившись очевидному прибытию в тумане. Это нежелательное для многих явление играет по самым закрытым импульсам во мне, открывая все новые возможности. Крепко схватившись за обе кисти, мы умиротворенно смотрим друг другу в глаза, параллельно охватывая взглядом и другие любимые части лица, наслаждаясь редким приближением. Необъяснимое рвение подталкивает наши медленные действия, тут же приблизив лица друг друга до уровня касаний носами. Я все отчетливее слышу его приятное дыхание, безумно желая заглушить тяжелые вздохи своими губами. Усиленно закрепив дуэт наших кистей большей страстью в хватке, я закрываю глаза, ближе прижавшись к контурам его тела, ожидая воли своих покусанных губ. Наши лица воссоединяются в ласках продолжительного поцелуя, спрятанного за рассветным покрытием туманных одеяний атмосферы, пока по громкоговорителю осведомляют порядковые предупреждения о скорейшей посадке, а наши частички теряются между собой в многогранной вселенной.***
Пол дня опрометчиво резвясь вместе с Брайаном по всему поезду, нередко соединяясь в укромных местах во влиянии рвения губ, мы приближаемся к новому нелюдному помещению в вагоне, неустойчиво шагая по шатающимся полу, управляемому едкой скоростью движения по железным рельсам. Но теперь каждый мой шаг пропитан желанием... веским желанием жить, а кожа так и тянется проскользить по приятным покровам своего парня. Направляя движения в такт музыке в одиноком наушнике, еще усиленнее покачивая тела, мы неудачно падаем на пол, споткнувшись друг о друга, хоть я бы и не назвал этот проступок неудачей, оказавшись на зеленоглазом брюнете прямо сверху, но из-за тесного пространства положение выдалось не самым удобным. Не до конца отвергнув сближение, я слегка привстал, управляя глазами по его лицу. Наши дыхания сомкнулись в одну точку, а парень лишь раскрыл рот, пытая скромную волю от нашего положения что-то сказать. — Когда твоя станция? — угрюмо спрашивает он, доминантно приобняв сзади, словно в ту секунду испытав чертовски радующий страх потерять меня из прикосновений, израсходовав всю свою обаятельную самоуверенность. — Завтра. Днем. — инстинктивно произношу я, словно меня шаблонно спросили свое имя, думаю, родственники вдолбили мне время назначения по самый кончик языка. Брайан устало отводит взгляд, выпустив совсем иной поток воздуха, кажется, наполненного резким отчаянием, — Мне через два дня. — чуть дрогнув голосовыми связками, добавляет парень. Я спешно укладываюсь на его грудь, надеясь не преобладать весом, будучи затерянным в ходе своих размышлений, но одно собралось в моей голове точно: такого описания на страницах дневник явно не ожидал. Чуть времени спустя мы снова в своей маленькой комнатке, в которой одну койку уже завтра займет новоприбывший человек. Мы усаживаемся на кровать Брайана в десяти сантиментрах друг от друга, прежде закрыв дверку в нашем тесном помещении. Я непроизвольно плавно двигаю ногой, отбросив кроссовки в сторону, создавая движению воздуха откровенные препятствия. Парень вступает в дуэт конечностей, затрагивая в плясе мою ступню. Мы с брюнетом увлеченно деремся ногами, не упуская некоторые моменты нежных соприкосновений. Покачиваясь в омуте наших тел, не удержавшись в равновесии, я падаю прямиком на Брайана, цепочно увалив его за собой, заставляя бесповоротно ощутить весь горький покров куска кружева. Сонливо зевнув, я импульсивно теряюсь в протяженности все ближе приближающегося проступка природы, безвозмездно абстрагируясь, похоже, в прибытии за пределами стен. В границы поезда меня возвращает нещадно греющий голос Брайана, преграждающий своим звучанием всякую возможность встать. Движение по рельсам словно постукивает наши тела, заставляя безотлагательно улечься, немедленно позволив покровам кожи почувствовать друг друга. Или это лишь мои фантазии? Скорее всего. Бесцельно совершив попытку встать, Брайан окутывает меня в объятия своих рук, с влюбленной азартностью смотря на меня. Моя рука, наверное, самовольно проводит по волосам парня, заставляя брюнета каждую секунду нежиться от влияния момента, уже безвозвратно наградив его зрачки темнотой, дополненной более желанными чувствами. Мой организм выпускает взбудораженный воздух, обратно принимая в себя теплое дыхания зеленоглазого. Я чувствую сексуальное давление, уничтожающее меня в порывах бешеного возбуждения. Пытая инициативу, я слегка приподнимаю футболку Брайана, тем самым провоцируя его снять ее с себя в один продолжительный момент, длящийся, вроде бы, целую вечность. Парень умиленно поглядывает на меня своими зеленоватыми глазками, на недолго открыв способность управлять взглядами, в мягком ритме чмокнув меня во влажные губы. С кипяченными всхлипами газообразных веществ отвлекшись на наружный шум, Брайан принимает иное положение тела, слегка отдалившись от моего. Не сбавляя в глазах сущую заинтересованность, брюнет смотрит на меня пронзительным взглядом, понижая и без того ерундовую метку расстояния между нами. Он неспеша коснулся пары миллиметров ткани моей одежды, словно заторможенностью спрашивая разрешения, а затем неторопливо оголял все больше квадратов скрытых частей моего тела. Каждый его мягкий рывок был наполнен нежностью, а взгляд преобладающей влюбленностью, смешанный с возбужденным дыханием. Еще раз глянув на дверь, Брайан ласково коснулся моего плеча, с умилением и заведомым намеком улегшись на тесной кровати возле меня. Приняв негласное предложение, с освобожденной улыбкой я укладываюсь прижавшись к парню, уютно поделив одеяло на наш совместный сюжет. Наши тела воссоединяются в прямолинейных прикосновений, пока я плавно провожу ладонью по его торсу, имитируя еще большее сближение своим туловищем, будто стараясь ворваться в пространства его приятной гладкой кожи, пока наши ноги размеренно мягко теряются между собой в нежных движениях наших желаний, вступая в более откровенный прежнему дуэт.***
В нашей кабинке уже давно пробились вдохновляющие лучики нежного солнца и, нескромно подобравшись к нашим лицам, заботливо и ненавязчиво игрались на подбородке, щеках и краюшках ресниц, призывая их распахнуться. Несмотря на нескончаемые усилия звезды в многогранном космосе, организм пробуждает меня от приятных мурашек по всему телу, провоцирующие неравнодушные подтягивания и мягкое проскальзывание по одеялу, принадлежавшему манящему зеленоглазому парню. Игриво перекатываясь по друг другу, взаимно всей кожей ощупывая оголенные тела, я, чуть не потерпев поражение в «царя горы», останавливаю глаза на ошарашивающим явлении: обратным значением тлеющий туман охватил все пространство вплоть до самой окружности внутривагонных окон, а отчаянные остатки солнечных лучей смешались во всем этом безумии, образуя нечто в роде гордо прорастающего цветка из твердых слоев асфальта. Все это сопровождают печальные тревожащие мысли о моей скорой станции, которая с каждым проехавшим миллиметром не перестает дразнить мой покалеченный разум. Укутав руку Брайана своей ладонью, я направляю его пристальным взглядом наружу, создавая полное молчание и завороженность происходям. Как кажется, раскованные клочки тумана стремительно основывают шикарный симбиоз с солнцем, ссылаясь в пользу своей собственной идеалогии. Мгновение после звучат секундные помехи, вследствии которых режущий слух звук сменяется милым неуверенным голоском девушки по общей связи. — Уважаемые пассажиры, — внезапно испытав попытку привести тембр в официальное русло начинает женщина, — Все станции перекрыты из-за густого тумана, видимость варьируется буквально в десятки сантиметров, по прогнозам синоптиков явление должно рассеяться в ближайшие семь дней, так что из-за непригодного состояния для высадки мы следуем до конечной остановки, где в последующем вас отправят своим ближайшим рейсом, бесплатно предоставив билет, сообщите друзьям и родным. Приятной поездки. — с увлеченным дружелюбием перекрыла общий динамик проводница, выделив последние два слова веющей искренностью, возможно, в тот момент со счастливым выражением лица почему-то сдавливая улыбку. С бесцельного продолжительного направления глаз в непримечательную пустоту, я всматриваюсь Брайану в любимые зеленоватые зрачки, влиятельно и усердно изучая его душу. В его глазах кроется приятное удивление, а в мягкой улыбке теплые счастливые порывы, нежно управляющие губами парня. Я приближаюсь все ближе, рискнув соединить наши тела еще один и не последний раз...***
Чертов дневник, Когда тьма охватывала все новые горизонты этого черствого мира, преследуя своим влиянием невинные лучики солнца, а кардиограмма моего сердца обрела сплошные повышенные взлеты, осталось лишь отражение наших влюбленных лиц, не пропускающее внешние силуэты улиц. Чьих? Дневник, ты знаешь о ком я. Хотя, тебе, наверняка, плевать. За все время ты побывал прекрасным слушателем, но отвратительнейшем собеседником. У меня уже создается дурное впечатление о тебе. Но, пускай, ведь теперь у меня есть Брайан. Помимо привычно непроглядных частичек впечатляющего неба, контрастно раскрашенного разнообразными бликами и приятными цветами, я вижу как он обнимает меня, иногда промелькивая цепляющими поцелуями, а поезд как прежде слегка тормошит наши тела, иногда чуть провоцируя на еще один недостающий миллиметр сближения. Брюнет осторожно нежится в моих прикосновениях, пока нами движут рельсы. Но теперь мы уже не нуждаемся в их поддержке.