***
Глаза завороженно смотрели на плавные движения, на то, как парень, вечно заточенный за стеклом, танцует, полностью отдаваясь музыке, если она там вообще играла. Может он воспроизводил ее в своей голове, но это абсолютно не важно. Важны лишь его действия. Он раскинет руки, словно бабочка, подпрыгнет, будто хочет отдаться небу и свободе, беззвучно упадет и продолжит скользить по паркету, и, кажется, выглядеть разочарованным. Он зачаровывал подтянутым телом, зачаровывал лицом, глаза на котором закрыты почти всегда, но когда они открыты, таинственный парень мельком бросает взгляд на фотографа, который смотрит на него, не отрываясь ни на секунду, забываясь и не замечая абсолютно ничего и никого. Он смотрел лишь на Найта, заставлял изредка смущаться. Киллер являлся его постоянным и единственным зрителем. Человеком, который признал его, как начинающего танцора, в глазах которого всегда были яркие блики, было даже заметно, как в них блистало восхищение при просмотре чудесного танца. Мужчина, который учился на фотографа, объявился пару дней назад. Просто проходил мимо его студии, остановился, будто зачарованный, и начал откровенно пялиться. Это продолжилось. Прямо до конца занятий он смотрел без отрыва на хрупкое, словно хрусталь, и на бледное, похожее на фарфор, тельце, которое двигалось по полу, прямо как на льду. А на второй день Найтмер не выдержал. Расплакался от большого количества эмоций, которые путались между собой, они начинались от радости и веры в себя, заканчивая непониманием и смущением. Он просто стоял, чувствовал на своей обнаженной, покрытой шрамами, спине взгляд и тихо радовался своим маленьким успехам и шажкам к великой цели.Никто из них не знал, чем это обернется.
Киллер фотографировал, кажется, каждый его шаг, ловил совсем редкие эмоции на его худом лице, делал снимки, когда тот подпрыгивал, совсем чуточку отрываясь от земли, и успевал. Каждую эмоцию. Каждое шевеление волос. Дышал с ним в унисон, подкручивая объектив. Линза устройства, казалось, смотрела так же пристально, как и беловолосый, вспышка оставляла след на теле, словно обжигала на момент, после оставляя ту же знакомую прохладу, совмещенную с легким ветром из приоткрытой форточки. Килл обожал, когда Мун снимал футболку. Это являлось чем-то невероятным. Такое прекрасное тело, чуть выпирающий позвоночник, указывающий на худобу парня, эти шрамы, заполняющие всю спину, были беспорядочно разбросаны, походя на мысли фотографа в эти моменты. Накаченный пресс, стройная талия, изящная и идеальная осанка. Наблюдатель был внимательным. Замечал новую стрижку, замечал мимолетное порхание длинных ресниц, замечал, как незаметно вздымается грудь, замечал, как в какой-то момент дрогнули уголки нежно-розовых пухлых губ, но никогда не ощущал на себе взгляд прикрытых заинтересованных глаз. Найтмеру был безразличен свой личный зритель, ведь он считал, что его намерения были доброжелательными: игнорирование и лишь просмотр танца, а в крайнем случае дружба. Больше ничего, да и он сам не был готов к отношениям. Нет, несколько раз темноволосый представлял такое, не мог выкинуть из головы, но списывал лишь на алкогольное опьянение и откладывал виноградный сок подальше.Но внутри разгоралась зависимость.
Спустя маленькое количество времени Килл стал зависимым. Будто подсел на свой личный наркотик, редкий, ничуть не вредящий, оставляющий лишь сладость от одного наблюдения и стояк от неприличных мыслей. Парень каждый день приходит к темноволосому, когда у него занятия. Не может место себе найти, если застает студию пустующей, метается по зданию в его поисках, а потом, вернувшись, с облегчением выдыхает, снова начиная наблюдение. Фотоаппарат забит фотографиями изящного незнакомца, и если раньше были эстетичные снимки танца, плавных движений, то сейчас обнаженный торс и подкаченная задница, которая так эротично выглядит в обтягивающих леггинсах, которые одеваются только на занятиях. Киллер следит. Следит за каждым его движением, за каждым взглядом, за каждым человеком, которые, просто проходя мимо, смотрят на его возлюбленного. На его. Киллер везде. Киллер в столовой на перерыве, Киллер у студии, Киллер у стойки регистрации, Киллер за спиной. Найтмер. Такое прекрасное имя... "Найтмер" Киллер обожает это имя. Оно лучше всякой конфеты и сладости, будто тает на языке, оставляя сладкий экстаз. Беловолосый снова стонет это имя, двигая рукой по члену и шумно вздыхая. В голове картина голого пассива, то, как он заглатывает стояк сталкера, насаживается, выгибается, как их тела танцуют свой собственный танец, намного лучше, чем тот, который обычно исполняет Мун. Жесткий БДСМ, садизм, подходящий для Килла, мазохизм Найти, появляющийся в снах. Имя он узнал от неизвестных. Он опять сидел на пуфике, стоявшем прямо напротив стекла на студии, краем уха подмечая разговор: — А где Найт? — Он в студии танцует, пошли пока без него. А после голоса исчезли. Появились голоса в голове. Они говорили что-то запретное, что он не может себе позволить, но так хочет. Хочет до дрожи в коленях, до стиснутых зубов, до сжатых кулаков. Ужасно сильно хочет, ведь, если это произойдет они станут парой, не так ли? Навечно. Навсегда. Лишь с ним. Беловолосый готов убить каждого, кто с ним общается, убить абсолютно всех, чтобы остаться в этом мире с Темным. Лишь вдвоем, ни посторонних звуков и людей, ни повода для ревности. Это ли не рай? Киллер делает что-то глупое. Повинуется голосам в голове, шагает по их воле, дышит, только если они этого хотят, живет, пока они не передумали. Они заманивают своим бархатным голосом, ведут к запретной двери, за которой сейчас стоит жертва. Лишь старая тонкая дверь отделяет фотографа от забвенной и эгоистичной мечты — мечты обладать. Дверь легко поддается и беззвучно отворяется. Черные глаза на пару секунд жмурятся, будто не хотят видеть чего-то ужасного, но, против себя, они открываются и взгляд падает на задницу. Парень про себя хвалит идею не приседать, чтобы что-то достать, а нагибаться в совершенно не невинной позе. По телу пробежались мурашки, застывая в один момент. Кровь будто нагрелась, все тело ужасно горело от накатившего возбуждения, которое появилось от предвкушения. В бедрах приятно свело, до ушей донеслись тихие редкие маты и вопросы: "ну где же?". Килл закрыл дверь на замок, тихо-тихо подошел к незнакомцу и схватил за бедра, притягивая его ягодицы к своему паху. Найтмер сразу выпрямился и хрипло закричал, но его заткнули. Широкая ладонь переместилась на член пассива, из-за чего тот невольно простонал. Найтмера в тот же момент охватил ужас. В горле ком застрявших слез, в душе кошмарный страх, он не верил, что это происходит с ним. Мысли были беспорядочны запутаны, он никак не мог придумать логичный и быстрый, а самое главное — рабочий. Он не знал что делать. Не додумался с самого начала действовать и пнуть локтем, потому что он был в шоке от происходящего. Очнулся лишь тогда, когда руки насильника забрались под просторную футболку. В момент осознал происходящее и попытался позвать на помощь, из чего получился сдавленное мычание, брыкания стали агрессивнее, в ход пошли ступни и колени. А потом он понял, что это зря. — Тише, мальчик мой, ты же не хочешь, чтобы я был груб? — баритон парня завораживал, отдавал мягкостью, сочетался сливался с незаметным хрипом, разнесся у уха, опалив его горячим дыханием. Тело Ночного покрылось мурашками. Но он не хотел этого совершенно. — Я предлагаю тебе потанцевать, малыш, думаю, ты не имеешь права отказаться, — он слышал ухмылку. В прямом смысле слышал. Будто затылком увидел, как этот ублюдок ухмыляется из-за всей ситуации.Если это произойдет — Найт эмоционально сломается.
Его грубо повалили на пол, при падении задирая футболку. Нижний сильно ударился лопатками, они адски болели, будто их раздробили, как детскую кашу. Спину моментально обожгло, и словно одновременно облили холодной водой. Она ужасно зудела, позвоночник, кажется, скрипнул, сердце быстро билось прямо в ушах, раздаваясь эхом во всем теле, а слезы все же брызнули из глаз. Это зовется страхом? Мун не знал. Он впервые испытывал такое и понял, что прошлые случайные и глупые ситуации нельзя назвать настоящим страхом, испугом. Он дрожал, он плакал, а нависший обезумевший сталкер хищно облизывался, все еще не давая ни звуку пробиться сквозь его ладонь. Коленом он придавил полувставший член темноволосого, из-за того тот замычал, то ли возбужденно, то ли протестующе. Попытки были приняты разные: Найтмер кусался, кричал, пинался, размахивал руками, но его полностью обездвижили, свободной рукой зажимая запястья над головой, а сам белесый уселся на ногах жертвы, блокируя и их. Удивительно, но танцору нравилось. Нравилось, как руки сняли с него футболку, как огладили напряженную грудь, впалый живот, неприятно и болезненно надавили на все еще ноющие лопатки. Но ему было до омерзения противно. Киллер будто насыщался. Он тоже не верил в то, что происходит, хочет сделать все лучше, как можно мягче. Но голоса говорят оторваться, не жалея, с недавних пор, краша. Он верил голосам, хоть и не знал, кто они вообще такие и откуда они взялись. Возможно он чокнутый, сумасшедший шизофреник, но разве это волнует их обоих в данный момент? Точнее одного. Сейчас абсолютно похуй на мнение подмятого против воли, в игре остался лидер и жалкая пешка. С Найта нагло стянули всю одежду, а с фотографа упал лишь низ, и, оставшись в носках с ананасами и черной футболке, сплюнул на руку. "Оригинальная замена смазки" — подумал Мун, пытаясь разрядить свой страх и отвращение шуткой, но весь юмор ушел, стоило трем пальцам в слюне сразу проникнуть внутрь ануса. Темный подавил вскрик и сильнее беззвучно заплакал. Теперь он понял, что его насильник — неумелый девственник и это усугубляло ситуацию для жертвы. Пальцы пару раз толкались, не разводились на подобии ножниц, чтобы растяжка проходила правильно. Киллер правда не знал, что делать, будто 4-х летнюю девочку забрали из детского сада на последний курс колледжа. Именно так мог описать действия наблюдателя, если упускать слово "Боль". Недорастяжка продолжалась максимум две минуты, потому что активу, кажется, стало скучно. Прелюдий не было от слова совсем. Погладил, облизнул, вставил и секс. Неужели этот парень реально вышел из 6-го класса и не знает, что делать абсолютно? Киллер развел ноги пассива и пришла очередь пугаться. Все шутки и комичные сравнения в миг пропали, парень задрожал, потом и похолодел. Размер пугал, учитывая маленькое количество смазки и недолгую растяжку. Беловолосый выглядел ужасающе. Сумасшедше улыбался, надменно смотрел на зажатое под ним тело. Когда он вошел у Муна будто звезды из глаз полетели, но, если быть точнее, слезы. От боли. От боли, которая разрывала его таз, из входа полилась кровь и он впервые чувствовал, что лишается девственности прямо как девушка. Было ужасно и невыносимо больно, это ощущение отвратительного дискомфорта разносилось по всему телу. Когда начались толчки парень готов был умереть от пожирающей его боли, выдавая измученные громкие стоны, которые превращались в мычания, улавливая удовлетворенные стоны фотографа. Ебаный ублюдок. До смерти противно и больно, он поклялся себе, что уйдет отсюда и уедет с любимым братом. Ему придется бросить танцы. Он больше не сможет верить в людей. Член Килла не попадал по простате, абсолютно не приносил удовольствия. Он лежал на полу, чувствовал, как его втрахивают в пол, совершенно забыв о пассии. Он терпел все эти 30 минут. Время унижения, боли, слез, отвращения и разрушенных мечт. Он мычит в ладонь так громко, удивляется, почему никто не слышит или хотя бы не заглядывает за стекло, чтобы увидеть этот кошмар и прийти на помощь, но никого нет. Найтмер впервые плачет так долго. Плачет из-за всего, его громкую истерику заглушают похабные звуки, да и сам он ничего не слышит из-за стука сердца в ушах. Он чувствует, как в него попадает что-то горячее, выходят, но это лишь немного ослабляет его мучения. Сталкер целует Муна в губы, сплетается языком, шепчет, что никому не отдаст, а второго сейчас стошнит от отвращения и ненависти к этому человеку, имя которого он даже не знает. ---- прошу внимания. этот фанфик не совсем PWP, по большей части ангст, так что, пожалуйста, не пишите мне, что нужно было подробнее описывать сцену соития, она здесь как последствие одержимости и чтобы развить негативные чувства Найтмера, чтобы описать его эмоции и страдания. Если у вас нет критики к сексу помимо его описания, но есть советы по написанию эмоций я всегда рада слушать, но, прошу, прочитайте мое отношение к критике, это важно.