Братство Паука

Каждый раз, когда Том падал, грохот разносился по пустому залу, гулко отдаваясь от стен — баскетбольная площадка была покрыта деревянным паркетом и не предназначалась для катания на роликах. Наблюдая за тем, как его младший брат притворяется, будто с равновесием у него все очень и очень плохо, Эндрю тихо засмеялся и вдруг подумал, что смерть Гвен отняла у него не все. Он никогда не забудет то, чему она его научила. И всегда будет помнить, как был счастлив рядом с ней. Возможно, пройдет еще много времени прежде, чем он снова сможет влюбиться, ну а пока — эти двое, как ни странно, делают его достаточно счастливым, чтобы жить дальше. Том старательно заваливался то назад, то вперед и падал по крайней мере раз в три минуты — ему нельзя учиться слишком быстро, но он готов продолжать в том же духе еще несколько часов, лишь бы Мишель держала его за руки и улыбалась. Эндрю поднялся с места и включил фонарик на смартфоне — за исключением площадки в центре, зал был погружен во тьму, а доставать маску с линзами ночного видения лишний раз не хотелось. Собираясь на эту встречу, он предполагал, что видеть что-то подобное будет слишком больно. Но вместо этого он чувствовал себя хорошо, по крайней мере точно лучше, чем разгуливая в одиночестве по виртуальным сетям. Рано или поздно ему все равно пришлось бы вылезти из своего паучьего гнезда в учебном корпусе «Сент Джонс», потому что для того, чтобы вычислить взломщиков среди однокурсников, нужно с ними разговаривать. Пятно света металось из стороны в сторону, выхватывая участки пыльной лестницы, Эндрю поднимался до тех пор, пока в луч фонарика не попали чьи-то до блеска начищенные ботинки. После он весьма гордился собой за то, что не заорал от неожиданности или не отпрыгнул метров на десять назад — встретить здесь кого-то еще он совершенно не ожидал. Прислонившись к стене у выхода, в офисном костюме и черном кашемировом пальто стоял Тобиас Паркер. — Том сказал, ты не отвечаешь на сообщения, — чувствуя, как волна адреналина разливается по телу, проговорил Эндрю. — Это не значит, что я их не читаю, — морщась от света фонарика, проворчал Тоби. Убрав смартфон в карман и пытаясь привыкнуть к темноте, Эндрю уже открыл рот, чтобы спросить какого черта Тоби здесь делает, если все равно не собирался приходить, но передумал. Тобиас наверняка следил за геолокацией смартфонов своих братьев и заброшенное здание показалось ему весьма странным местом для встречи. И так как просто взять и спросить Томаса в чем дело он не мог… Эндрю закатил глаза и порадовался, что в темноте выражение его лица разглядеть невозможно. — Как дела? — как можно более нейтрально спросил он. — Все еще слишком занят для интервью, если ты об этом. Громко фыркнув, Эндрю осторожно поднялся еще на несколько ступеней и встал напротив своего брата. Повторять все, что он по этому поводу думает бессмысленно, Тобиас его все равно не слушает. Похоже, он весьма серьезно настроен позволить Мэри Джейн умереть от старости. — Ты не представляешь, как сложно избегать женщину, которую наняли сделать репортаж о твоей работе, — раздался усталый голос из темноты. — Особенно когда она уже знает, что в первую очередь искать нужно на потолке. Эндрю закусил губу. Не комментировать ситуацию становилось все сложнее, а Тоби как будто специально подставлялся. «Только не говори, что ты прятался от нее под столом! — склонив голову и прижимая ладонь ко лбу, думал Эндрю. — О нет, слишком поздно, я уже представил!» Похоже, Том действительно поставил старшего брата в весьма неудобное положение. Буквально. Неудивительно, что Тоби так зол, что даже разговаривать с ним не может. Грохот снова прокатился под разрушенным сводом спортивного комплекса, Эндрю и Тобиас мгновенно повернулись в сторону баскетбольной площадки. — Ты безнадежен, Паркер! — сквозь смех говорила Мишель, в очередной раз подавая руку растянувшемуся на полу Тому. — Да брось! — виновато улыбаясь, он осторожно взял ее за руку и попытался подняться. — Еще полчаса, и я буду кататься, как Хайдегер! — Он бобслеист! — Именно. Как только эти двое возобновили свой неуклюжий танец, Эндрю повернулся к Тобиасу. Глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы различить очертания его лица. Тоби казался усталым. Впрочем, как всегда. — Он попросил меня присмотреть за Мишель, если сам не сможет, — сказал Эндрю и когда Тоби обернулся и посмотрел прямо на него, с трудом продолжил: — Мне бы это в голову не пришло, потому что… Потому что я хотел быть похожим на тебя. Со всем справляться в одиночку, не нуждаться ни в чьей помощи. Быть настоящим героем. Я не допускал даже мысли, что могу не справиться. Тобиас покачал головой. — Люди вокруг меня — ты, Том, даже Мэри Джейн — как будто видят совсем другого человека. Того, кем я никогда не был. Посмотри на меня, разве я, — он указал на свое лицо, — я, а не тот парень в красно-синем костюме, похож на героя? Слабый, жалкий, трусливый неудачник…  — Благородный, самоотверженный и добрый, — продолжил Эндрю. — Терпеливый, заботливый и совершенно не злопамятный… — Прекрати, — отрезал Тоби. Память милостива к детям. Со временем она стирает черные пятна, оставляя только светлые воспоминания. Но к тем, кто старше, она не проявляет снисхождения. Тобиас столкнулся с Веномом в самый сложный период своей жизни: он был одинок, несчастен и удручающе беден. Мэри Джейн только что сменила фамилию и не подозревала даже, какая тонкая грань отделяет ее мужа от страшной смерти в бездонной пасти симбиота. Потому что Тоби мог обманывать себя сколько угодно, но Венома провести невозможно — соединенный с каждой клеткой его тела, он отлично видел и его душу. Так что Тоби разрывался, пытаясь заработать хоть немного денег, закончить учебу, уследить за мальчишками, не оставить город без героя, и все это с весьма настойчивым соседом в голове. Веном нашептывал ему, что если бы этих двоих не было, он мог бы остаться с Мэри Джейн. Что это даже не его дети, и он не обязан заботиться о них. Что в любой момент от них можно избавиться. Что его родители мертвы и некому осудить его. Что на самом деле он абсолютно свободен… Ведь каждый, кто выступит против него, будет повержен. Эндрю было девять, и он был редкостным засранцем уже в том возрасте. Он мог устроить какой-нибудь мерзкий розыгрыш просто потому, что ему стало скучно и захотелось внимания, и, конечно же, он никогда не признавал вины и не устранял последствий. Несколько раз Тобиасу удавалось запугать его, просто наорав, но через некоторое время это перестало работать, потому что Эндрю выучился огрызаться. Томас благоразумно прятался, как только разгоралась ссора, но в процессе подготовки гадостей участвовал неизменно. Теперь Тобиас даже не помнил точно, с чего все началось — может, со взрыва аммиачной селитры на кухне, а может с намеренной поломки единственного в доме телевизора — но только в тот вечер он не выдержал и ударил Эндрю так сильно, что тот отлетел в сторону, ударившись о стену. Еще до того, как в комнату вернулся перепуганный Том, Тобиас схватил Эндрю, выпрыгнул с ним в окно и оставил мальчика около ближайшей больницы. Несколько часов после этого он метался по городу, сцепившись с самим собой в ожесточенной схватке за собственный разум, и в конце концов победил. Девятилетний мальчишка против усиленного симбиотом Человека-Паука. Просто чудо, что он выжил, отделавшись сотрясением. Ни Томас, ни Эндрю не помнили ничего об этом эпизоде. Они знали только, что в какой-то период своего детства очень боялись Тоби, а потом все закончилось. Но до сих пор, стоит ему повысить голос, как они цепенеют в ужасе, хотя сейчас вместе способны скрутить его в два счета. Разумеется, он рассказал им о Веноме много лет спустя. Просто для того, чтобы они знали, что делать, если однажды увидят врага в отражении. Рассказал он и о том, как ударил Эндрю, но братья восприняли это, как часть истории, а не часть своей жизни. Они просто не помнили этого так, как помнил Тоби. — Если я раньше этого не говорил, это не значит, что я не благодарен за все, что ты сделал, — после небольшой паузы продолжил Эндрю. — Но хватит, Тоби. Обстоятельства изменились. Я и Томас можем и сами позаботиться о себе. Тоби глубоко вздохнул. Это правда. Он отдал все, чтобы однажды это стало правдой. Но он никогда не думал о том, что будет делать после, потому что этот вопрос возвращал его к самому началу. К тому моменту, когда он сидел в первом ряду огромного музыкального театра и смотрел на самую прекрасную женщину на земле, которая любила его. Он сорвал джек-пот и не знал, что с ним делать. Мэри Джейн была слишком большой ценностью. Она и сейчас значит для него слишком много. Ничего не изменилось с тех пор. Он так боится навсегда ее потерять, что не приближается к ней. Все равно что умирать от жажды под виноградной лозой. Но времена изменились, пора вернуться к собственным мечтам. — Знаешь что, с меня хватит! — донесся голос Мишель откуда-то снизу. Она выехала с освещенной территории и устроилась на ступеньках в начале лестницы. — Еще немного, и я сама возненавижу ролики! — Мне о-очень жаль, — протянул Том, присаживаясь рядом, — это абсолютно не входило в мои планы. Мишель сощурилась и схватила его за руку, указательный и средний пальцы оказались скрещены. — Спазм, — улыбаясь, соврал он и даже не покраснел. Слишком очевидная ложь перестает быть ложью. Томас сделал вид, что увернулся от подзатыльника совершенно случайно, наклонившись, чтобы снять тяжелые ботинки. Он повозился со шнурками и через некоторое время был снова свободен. — Ты же понимаешь, что я не останусь в долгу? — наощупь принимаясь за собственные ботинки, проворчала мисс Джонс. Глаза привыкали к темноте довольно медленно, а шнуровка была плотной. Томас не отвечал. Он обернулся в поисках своих кроссовок да так и застыл, вглядываясь в темноту. Мишель тоже посмотрела назад и различила две тени у входа. Подобрав ролики, она выпрямилась и ободряюще коснулась плеча застывшего в нерешительности Тома. Когда они поднялись достаточно высоко, Эндрю снова включил фонарь, осветив себя и Тобиаса, но, неожиданно, вместо приветствия Мишель спросила: — Как вы сюда попали? Томас резко остановился. Он предупредил ее о том, что за человек Эндрю и как себя с ним следует вести, но про Тоби не рассказывал практически ничего — просто не думал, что он придет. — Через ворота, — вскинул брови Тобиас. Он предпочел бы избежать этого разговора, но Эндрю пригрозил приклеить его к стене паутиной и заставить объяснять это эффектное появление самостоятельно, — а что? — Ничего, — в замешательстве переводя взгляд со своего испачканного ржавчиной рукава на безупречно чистое пальто Тобиаса и его ослепительно-белые в лучах светодиодного фонарика манжеты, проговорила Мишель. — Я просто спросила. Территория была огорожена и охранялась, пусть и всего одним человеком, увлеченным в данный момент просмотром бейсбола. Если мистер Паркер хотел пройти незамеченным, он должен был либо перелезть через ворота, либо взобраться на бетонное ограждение — сделать это, не испачкав рук, невозможно. Если он, конечно, не спланировал с ближайшей высотки, как чертов Бэтмен. — Я Мишель Джонс, сэр, — вспомнив о приличиях, спохватилась она и неловко протянула руку. Ладонь у мистера Паркера была теплая и немного шершавая. Томас говорил, что он инженер и постоянно работает с металлами, причина, должно быть, в этом. — Друзья зовут меня ЭмДжей. Тобиас вздрогнул, Мишель выпустила его руку и нахмурилась. Она сделала что-то не так? Эндрю за спиной Тоби издал какой-то неопределенный булькающий звук, невозможно было понять смех это или рыдания. Мишель повернулась к Тому, на его лице, бледном в лучах электрического света, было написано: «Господи Боже мне конец!» — Его бывшую зовут ЭмДжей, да? — уже понимая, что допустила бестактность в первый раз, но еще не осознавая, что делает только хуже, виновато спросила она у Эндрю. Тот медленно кивнул с таким напряженным лицом, что казалось он сейчас либо заплачет, либо расхохочется. — Томас… — укоризненно начал Тоби, посмотрел на своего младшего брата, и от этого взгляда даже Мишель стало не по себе. — Это не я ей рассказал! — простонал Том, прекрасно понимая, что с учетом предыдущих провинностей ему вряд ли поверят. Эндрю все-таки не выдержал и рассмеялся. Он ничего не мог с собой поделать. Это был лучший день за последний год.