“Не ищи больше встреч со мной, если не хочешь навлечь на себя беду. П.О.”
Катрин быстро вскочила с кровати, закуталась в покрывало и вышла из спальни, держа письмо в руке. У двери девичьей спальни дремал на стуле виконт де Шаньи. Услышав шаги, он встрепенулся. – Это я, Рауль, успокойся. Она спит как дитя. – А ты чего бродишь? – потёр глаза тот. – Скажи, кто-нибудь заходил сюда только что? – Нет. Только мадам Жири проверила, плотно ли окна закрыты, чтобы вас не просквозило. – Мадам Жири?.. “Вечная хранительница тайн”! – повторила девушка, словно во сне, тут же развернулась и стала удаляться вдоль по коридору. Через минуту она уже стучалась в спальню своей воспитательницы. – Войдите, – послышалось изнутри. Катрин толкнула дверь и вошла в комнату. – Катрин? Что-то случилось? – Случилось, мадам Жири. Я хочу знать правду. – О чём? – О нём. – Она продемонстрировала зажатое в руке письмо. – Я знаю, это вы его принесли. Вы всегда оказывались в нужное время в нужном месте, когда речь шла о нём, всегда оставались спокойной. И не отрицайте, я чувствую, что вас с ним что-то связывает. – С чего ты взяла? – Да хотя бы потому, что почти все его письма кому бы то ни было оказывались переданными через вас! – воскликнула девушка. Затем она подошла и, сев рядом с женщиной, накрыла её ладони своими. – Мадам Жири, какую бы страшную тайну вы ни хранили, мне вы можете её доверить. Обещаю, её никто не узнает. Но мне просто необходимо знать о нём. – Зачем тебе это? – Балетмейстер погладила девушку по щеке, украдкой пробежав глазами по строчкам на пергаменте в её руке. – Я... я просто... – Катрин опустила ресницы и отвела взгляд. А когда вновь подняла глаза на мадам Жири, та смотрела на неё как-то странно, с неверием и воодушевлением одновременно. Женщина, прочитав записку и видя выражение лица своей воспитанницы, поняла всё без слов, и в душе её зародилась хрупкая надежда. – Хорошо, так и быть, я расскажу тебе тайну Призрака Оперы. Будь что будет. – Она вздохнула и начала рассказ: – Когда я была на пару лет моложе тебя – да, мне тогда было всего шестнадцать – и тоже училась в балетной школе при театре, в Париж приехали бродячие цыгане. Я с другими девочками пошла смотреть их представление. Кроме прорицательницы, заклинателя змей, факира и бородатой женщины, там ещё была палатка, надпись на которой приглашала посмотреть на дитя Дьявола. Мы с подругами зашли и увидели, что в клетке сидит мальчик лет восьми-девяти с мешком на голове. Только две дырки были вырезаны на уровне глаз. Цыган подошёл к ребёнку и сорвал мешковину, открывая всем изувеченное лицо мальчика. Когда зрители вышли из палатки, цыган опустился на колени у клетки, собирая монеты. Я немного задержалась у выхода – мне было жаль бедняжку – и вдруг увидела, как мальчик схватил валявшийся на полу кусок бечёвки и, просунув худые руки между прутьев, накинул её на шею своему мучителю и стал душить. Через несколько секунд цыган был мёртв, а мальчик, сняв с его пояса ключи, выбрался из клетки. Тут в палатку вошёл кто-то из цыган и закричал: “Убийца!”. Не знаю почему, но я схватила мальчика за руку, и мы побежали. Я спрятала его в подвале Оперы... В детстве он играл здесь, я носила ему книги, научила читать – он читал всё подряд, без разбора, впитывал словно губка. А сейчас он творит искусство... Он гений. Он архитектор и художник, композитор и волшебник... – Неужели с девяти лет он безвылазно живёт в подземельях? – промолвила, наконец, Катрин. – Однажды, лет в пятнадцать, он попытался выйти к людям, но его не приняли. Ему двадцать девять лет, и все эти годы он живёт как отшельник, живёт только музыкой... Теперь ты знаешь историю Эрика. – Эрика? – Да, Катрин, – улыбнулась мадам Жири. – Даже у Призрака есть имя. Их разговор прервал громкий цокот копыт по булыжной кладке на театральной площади. Катрин подбежала к окну и успела увидеть удаляющегося Рауля верхом на Цезаре. Девушка без промедлений кинулась в конюшню. Там она наткнулась на конюха, который, чертыхаясь на чём свет стоит, потирал затылок. – Жером, что случилось?! – Ну у вас и семейка! Одна на кладбище на ночь глядя мчится, другая – спозаранку! У вас обеих с головой не всё в порядке! Девушка уже метнулась к Афродите и собралась вскочить на лошадь, но мадам Жири остановила её: – Нет, Катрин, не надо! Виконт вернёт её. Нам остаётся только ждать.***
Каким же мучительным было ожидание! Катрин не находила себе места от волнений. – Всё будет хорошо, они скоро вернутся, – успокаивали её с обеих сторон Мэг и Сесиль. – Они вернулись! – крикнула Беатрис, вбегая в кухню, где сидели девушки, греясь у печи. Дааэ-старшая тут же сорвалась с места и опрометью бросилась в фойе, где увидела Рауля и сестру в окружении директоров и ещё нескольких работников театра. – Твоей сестре пора, наконец, повзрослеть, – сказал виконт, увидев Катрин. – Я едва успел к тому моменту, когда она уже собиралась войти в склеп, повинуясь голосу этого шарлатана! – Кристи, ну сколько можно быть такой доверчивой?! Опомнись! Твой... наш отец умер! Мёртвые не разговаривают с живыми! – Катрин взяла младшую сестру за руки и умоляюще посмотрела в глаза. Затем она снова повернулась к Раулю. – А что с ним? – Если выжил, может, доползёт до своего логова. Но мы его не скоро ещё увидим в этом случае. – Что ты имеешь в виду? – побледнела Катрин. – Я ему брюхо распорол. Хотел прикончить, но Кристина мне помешала, не знаю зачем. Катрин остановила на сестре немигающий взгляд, и той показалось, что она видит в глазах Катрин благодарность. Затем Дааэ-старшая медленно стала отдаляться от загалдевшей на все лады группы людей, принявшихся обсуждать случившееся, и лишь Кристина смотрела ей вслед. Отойдя на приличное расстояние, девушка развернулась и побежала со всех ног. Она бежала в гримёрную в надежде, что на этот раз проход откроется. А даже если нет, то она разобьёт это проклятое зеркало ко всем чертям. Надеждам её не суждено было оправдаться, и Катрин уже схватила стул, готовая замахнуться, но чья-то рука остановила её. Она оглянулась. – Если ты это сделаешь, все узнают о тоннеле, – спокойно сказала мадам Жири. – Идём, я покажу тебе другой ход в подземелья. Они вошли в зрительный зал, спустились под сцену и вышли к почти незаметному люку в полу. Женщина наклонилась, взялась за кольцо и подняла крышку. – Спустишься вниз и пойдёшь налево до самого конца, мимо кладовых с декорациями. Когда минуешь комнату с реквизитом для “Короля Лира”, свернёшь направо. Дальше уже сама увидишь, куда идти... Слева от органа, в нише, должна быть бочка с чистой водой. По крайней мере, когда-то он держал её там, – сказала балетмейстер, когда девушка уже спустилась в люк. – Спасибо! – Храни тебя Господь, дитя!***
После первого же поворота, миновав комнату с декорациями к постановке бессмертного Шекспира, Катрин поняла, что оказалась в том самом коридоре, которым шла из часовни. Она ускорила шаг. Наконец вдалеке показался тонкий луч света, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытую занавесь. – Эрик! – Дааэ вошла в огромную пещеру – пристанище Призрака – и стала лихорадочно оглядываться. Вдруг её внимание привлекла лодка, находившаяся почему-то не у берега, а посреди озера. – О Боже, Эрик!!! Катрин кинулась в воду, озеро оказалось совсем неглубоким, вода доходила всего лишь до бедра. Мужчина лежал в лодке лицом вниз, явно без сознания. Дааэ схватилась за кольцо на носу лодки и потянула её к берегу. – Что же ты натворил, глупец?! – воскликнула она, пытаясь вытащить бессознательное тело из лодки на берег. Глотая слёзы, взывая к Богу и проклиная всё на свете, Катрин дотащила его до спальни и уложила на постель. Теперь она торопливо снимала с него сюртук и жилет, а когда дошла до рубашки, дрожащими руками стала снимать и её. – Господи, да что же это делается?! – в слезах прошептала девушка: левый бок мужчины рассекал длинный глубокий порез. Казалось, что рёбра белели сквозь открытую рану. – Надо остановить кровь! Катрин быстро огляделась, нашла чистые простыни и принялась рвать одну на длинные полосы. Затем принесла воды и поставила на газовую горелку. На письменном столе девушка нашла необходимые швейные принадлежности. Вскоре рана была промыта, и настало время накладывать шов. Дааэ сделала глубокий вдох, машинально перекрестилась и взяла в руки иголку с ниткой. Посещая воскресную школу при церкви Святого Жермена, Катрин нередко помогала сёстрам в лазарете, поэтому сейчас действовала более-менее уверенно. Когда всё было готово, она наложила чистую повязку. Сделать это оказалось не так-то просто, ведь мужчина был крепкого телосложения и, соответственно, весьма тяжёлый, так что перевязка отняла уйму времени и сил. В одной из ниш, служившей своего рода кухней, Катрин нашла бутылку красного вина. Слегка подогрев его в стакане, она приподняла Эрику голову и заставила выпить, после чего взялась всё убирать: воду, грязную ткань, вещи и прочее. Дааэ застирала одежду – вода от неё стала алой – и повесила сушиться. Когда Катрин, уставшая и измученная, вернулась в спальню, то с ужасом поняла, что у Эрика начался жар. Что делать? Она снова набрала холодной воды, поставила миску у постели и, добавив в неё уксуса, который чудом нашла в “кухне”, принялась обтирать мужчине шею, грудь, руки, чтобы хоть немного сбить температуру. На лице его проступила испарина, пот бисером покрыл кожу, собирался в капельки и стекал по вискам. Катрин поднесла было руку с холодным полотенцем, но тут же остановилась – на лице его была маска. – Прости, Эрик, но так надо, – прошептала Дааэ и медленно, на свой страх и риск, сняла с него маску, скрывавшую часть лица... В лазарете Св. Жермена она видела увечья и пострашнее. Покрасневшая, словно после ожога, кожа; нижнее веко, впалое чуть больше, чем обычно, что позволяло легко заметить границу между тем, где заканчивались мягкие ткани вокруг глаза и начиналась кость; почти отсутствующая правая бровь – вот и всё, что скрывала белоснежная маска. – И никуда я не побегу без оглядки. – Катрин нежно промокнула повреждённую кожу от выступивших капелек пота. – Никакой ты не монстр. Почувствовав прохладные прикосновения влажного полотенца, Эрик подался вверх, прижимаясь к нему горящим лицом, и жадно облизал пересохшие губы. Катрин тут же поспешила смочить их и дала ему сделать пару глотков живительной влаги.***
Так прошёл день, но на этом переживания девушки не закончились. Ночью Эрик начал бредить, а температура никак не хотела падать. Катрин понимала, что ему просто необходим врач, но его ведь надо привести. А это означало оставить молодого человека одного. Делать это Катрин боялась. О том, что, приведи она сюда врача, тайна убежища Призрака Оперы будет раскрыта, девушка переживала в самую последнюю очередь. А на самом деле даже и не думала об этом. – Ничего, мы сами справимся. Ты сильный, выкарабкаешься, – приговаривала она, не уставая менять мокрое полотенце на его лбу. – А как очухаешься, я тебе такой скандал закачу – сразу почувствуешь вкус нормальной, полноценной жизни!