— А это точно массажный кабинет, а не пыточный?

«Фантазёр, ты меня называла, фантазёр», — Антон фальшиво тянет себе под нос, пока поднимается по лестнице на третий этаж фитнес-клуба. Там вообще-то был лифт, но Шастун решил, что, если уж и браться за ум, точнее тело, то надо это делать полноценно, и стойко его проигнорировал в пользу бесконечной лестницы с высоченными ступеньками. Когда он наконец доходит, очень хочется лечь прям там, в коридоре, и сдохнуть к чёртовой матери — одышка жуткая, а уверенность в необходимости браться за ум — тело — вопреки логике, несколько пошатнулась. Но Антон мужественно берёт себя в руки и делает ещё пару шагов до низеньких диванчиков, чтобы с шумом опуститься на один из них. У него остаётся ещё десять минут до назначенного времени. Массажный кабинет находится прямо перед ним, сияя табличкой с назначением, фамилией и инициалом массажиста. Антону влом подниматься и подходить поближе, поэтому он пытается прочесть издалека — супер вычурный шрифт говорит, что кабинет принадлежит то ли Поповой С., то ли Поновой С. Шастун тяжело вздыхает и откидывается на спинку, делая громкость в наушниках поменьше. * Когда неделю назад Антон вернулся домой и обнаружил всех своих друзей со скорбными лицами в гостиной, которая в их с Димой съёмной квартире служила ещё и Антоновой спальней, первым делом, он решил, что кто-то болен раком. Тот факт, что они все ждали его, повёл логическую цепочку дальше — Антон и болен. Включившаяся сама собой стрёмная и пугающая композиция «амено дориме» подтвердила его догадку. Но как они узнали вперёд него самого? Неужели Позов ночью тайно собирал у него анализы? Антон представил себе Димку почему-то в костюме чувака из Брэкин Бэд, активно мочащего его ладонь в ковшике с водой и шепчущего на ухо «пссс» с подставленной к Шастову члену баночкой для анализов. Картина была угарной, но Антон за этим чуть не забыл главное — он болен раком и скоро умрёт. Как говорится, мем смешной, ситуация страшная. От осознания приближающейся смерти Шаст пошатнулся — вот оно, ноги уже начали отказывать — и чуть не ебанулся на пол. Слава богу, он вовремя поменял направление своего падения и просто плюхнулся на подлокотник стоящего рядом дивана. В этот момент Оксана нажала на телефон, музыка выключилась, зато Катя и Ира развернули какой-то плакат, на котором было написано «интервенция»*. — Антон, мы собрались тут для того, чтобы провести интервенцию, — торжественным тоном начала Ира. — Мы все о тебе беспокоимся и считаем, что тебе необходимо изменить образ жизни, потому что ты нас всех уже достал. На этих словах остальные усердно закивали головами, Макар добавил тихо «совсем затрахал», но, поймав взгляд Кузнецовой, сразу заткнулся. Антон угрюмо подумал, что так ему и надо, нечего со смертельно больным другом так общаться, и только потом до него дошёл смысл сказанных Ирой слов. Он ещё раз посмотрел на плакат, прочитал по слогам — интервенция! — и захохотал. — Бля, то есть я не болен раком! Ну пиздец, вы, блядь, меня чуть до усрачки не довели, гандоны, ещё, блин, друзьями называетесь! Трындец какой-то, вам бы поменьше смотреть «Как я встретил вашу маму», мать вашу. Антон продолжал смеяться, пока девочки недоуменно между собой переглядывались, а Макар красноречиво крутил Лёше пальцем у виска. Первым дошло до Димы: — Ты что, решил, что мы собрались, чтобы сообщить тебе, что у тебя рак? Тох, ну ты конченый, конечно, дебил! Может тебе и правда провериться, с мозгом же явно что-то не в порядке. До Антона наконец дошла вся абсурдность его предположения, он обиженно запыхтел и попытался перевести тему: — Если это по поводу курения, то нахуй эту интервенцию, вы знаете, я не брошу. Оксана покачала головой и вмешалась в разговор: — Нет, Антон, это по другой причине, хотя курение мы тоже не одобряем, ты скоро будешь вонять как пепельница и такими темпами рискуешь и на реальный рак нарваться. — Ой, я, кстати, говорила, что Артём — рак по гороскопу? — Ира многозначительно посмотрела на Катю, отчего та недоверчиво подняла брови. — Ого! Ты уверена, что оно тебе надо? Проверила его натальную карту? — Что за Артём? — вклинился Илья. — Ну тот, который с работы, из айти отдела, на которого ещё у Антона слюна течёт. — Ничего у меня на него не течёт! — Так! — прикрикнул Позов, — мы сначала выскажем Шасту, ради чего собрались, а потом уже будем обсуждать ваши личные жизни. — Кать, а он и в постели такой босс? — ехидно поинтересовалась Кузнецова. — Если мне повезёт, — многозначительно протянула девушка, из-за чего у Димы покраснели уши, и он пихнул Катю в бок. — Да бля, начинайте уже там. Что вам во мне не нравится, выкладывайте, предатели, — Антон развалился на диване и приготовился выслушать то, чего совсем не ожидал. Выяснилось, что весь сыр-бор был из-за того, что Шастун всех уже заебал жаловаться на боли в спине. Прозвучало мнение, что «он же, бля, не старик, всего двадцать пять, а кряхтит так, будто последние деньки доживает» от Иры. Макаров категорично заявил, что Антон бесит, потому что использует больную спину в качестве отмазок от тусовок, на которые Илья его постоянно зовёт. Оксана добавила, что даже её мама спрашивает у неё, что же с Антоновой спиной, потому что мама Шастуна пожаловалась её маме на то, что несчастный Антоша страдает. Позов надавил на то, что прошлые три матча они просрали именно из-за Шаста и того, что его крючит каждый раз, когда ему дают пас, так что он теряет мячи. Катя аккуратно отметила, что каждый раз за завтраком выслушивать жалобы Антона на его слишком твёрдый диван не входит в её представление идеального утра. Лёша заметил, что у Шастуна работа сидячая, вот он и страдает — Сурков был в компании новеньким, они с Оксаной встречались всего три месяца, поэтому он ещё осторожно выбирал выражения. В целом претензия была одна — Шастун должен был прекратить жаловаться на спину. А как ему это сделать, если он работает проджект менеджером в офисе, так что большую часть дня проводит за компом? Предатель Позов заявил, что и дома Антон либо сидит — играя в плойку, либо лежит, залипая в ютуб на ноуте. Шаст попытался объяснить, что всё дело действительно в диване и необходимости весь день сидеть на работе, но Ира категорически отрезала, что диван тут ни при чём. В конечном итоге оказалось, что друзья скинулись и купили ему абонемент в фитнес-клуб, потому что «только нормальная физическая нагрузка может тебе помочь». А помимо этого, они ещё и записали его на массаж к мастеру в этом же клубе, потому что «необходимо размять мышцы, или что там у тебя вместо них». Антон охуел. Нет, честно, он был в полнейшем ахуе, потому что это было дорого и внезапно. И, видимо, именно на это и рассчитывали его друзья, потому что они взяли с него слово, что он не просрёт их вложение и будет ходить в зал и на массаж. Антон попробовал выяснить, сколько же денег они на него потратили, но все молчали партизанами. Вечер закончился тем, что они как взрослые самодостаточные люди заказали пиццу, сбегали в магаз за пивом и мармеладными червячками и до часу ночи играли в настолки — всё равно вечер пятницы. День субботы Антон проспал, а вечером они с Димой и Катей пошли на Тарантино в кино — поход был запланирован за месяцы до этого, так что у Антона была обоснованная отмаза от зала. Зато в воскресенье ему не удалось придумать ничего, что могло бы стать идеальным оправданием отказа от похода на фитнес, так что пришлось ехать. Он выяснил, что в клубе был бассейн, тренажёрка, зал единоборств, несколько залов для групповых занятий, типа стэпа или йоги, зал для кардио-тренировок и массажный кабинет. Ему, как новому члену клуба, полагались две тренировки с тренерами в разных залах, а ещё он имел право посещать любые групповые занятия и бассейн. Единственное — на массаж надо было записываться отдельно, но на этом моменте Антон перебил, заявив, что он уже записан на курс, который, как выяснилось, состоял всего из двух сеансов. У девочки на ресепшне при слове массаж немного поплыл взгляд, и она начала расхваливать их мастера. Антон вежливо кивал, не особо вслушиваясь, больше пялясь на накачанных мужиков в шортах, которые то и дело ходили мимо. Спустя пару минут он опять перебил девушку, заявив, что уже сейчас готов на кардио-тренировку с тренером. Он выбрал именно кардио, потому что это показалось легче, чем силовая на тренажёрах. Администратор кивнула, провела его до мужской раздевалки и сказала, что тренер будет ждать в зале через десять минут. Антон уже приготовился к сногсшибательному накачанному, но, разумеется, умному и стеснительному парню, который бы придерживал его за бёдра, пока Шастун там что-то тягал, как был тут же опущен с небес на землю — тренером оказалась миниатюрная девушка по имени Оля. Видимо, разочарование отразилось у него на лице, потому что Оля в очередной раз в его жизни доказала ему, что размер значения не имеет и чуть не убила нагрузкой. То, что она делала с лёгкостью, Шасту давалось с неимоверным трудом — казалось, что сейчас отпадут все части тела, а заодно и сгорит от напряжения грудь. Лёгкие отказали ещё на втором упражнении, где надо было кидать тяжеленный мяч. К предпоследнему заданию Шастун чувствовал себя так хреново, что отпросился в туалет, а сам позорно сбежал в раздевалку к кулеру с водой. Было ощущение, что весь мир ходит ходуном, перед глазами темнело и плыло, а ноги отказывались слушаться. Антон умирал. Часы почему-то показывали, что адовая тренировка длилась всего лишь двадцать минут. Шаст не знал, сколько он просидел, привалившись к кулеру и делая крошечные глотки водички, пока внезапно перед его лицом не возникла явная садистка Оля. Она проигнорировала возмущённые мужские возгласы о том, что это раздевалка для парней и девушкам сюда нельзя, отобрала у Антона пластиковый стаканчик и чуть ли не взашей вытолкала обратно в зал, где показала, как правильно дышать, чтобы чёрные пятна перед глазами исчезли. Антону было так плохо, что он даже не обратил внимания на то, смеялась ли она или нет. Когда он с позором закончил тренировку, по очереди поднимая и опуская какие-то длиннющие тяжеленные канаты, Шаст сразу же позвонил Ире, чтобы наябедничать. Кузнецова порыва не поняла, назвала хлюпиком и бросила трубку. Наутро у Антона болело всё. Он посчитал своим долгом нудеть об этом Кате с Димой за завтраком, потом Ире на работе, потом Илье за ужином в баре, а потом перед сном ещё и Оксане позвонил, но она не взяла трубку — видимо, кто-то уже предупредил. Тогда Антон ограничился жалостливым сообщением вк Лёше, которому этика парня, встречающегося с девушкой и которого она влила в свою компанию, не позволила его проигнорить, так что Сурков был вынужден ещё минут сорок отвечать на Шастовы излияния о том, что спорт это не его, пока наконец Антону не позвонила Окс и не наорала на него. Тогда Антон поменял тактику — назавтра он уже не ныл и не жаловался, а аккуратно лоббировал идею о том, что спина у него уже не болит и нельзя ли абонемент в клуб кому-то перепродать. За это он получил нотацию от Димы и подзатыльник от Иры. Но Шастун был не единственным, кто умел играть грязно — после подзатыльника Кузнецова весь день вздыхала о том, какие наверняка красивые парни ходят качаться в зал. У Антона уже не так болели мышцы, так что он повёлся, и в среду после работы опять пришёл в клуб. К его ещё большему разочарованию, на тренажёрах ему тоже выделили девочку — в этот раз Кристину. Она попросила называть её Крис и с жалостью его осмотрела. Антон очень надеялся, что садистка-Оля не рассказала всему тренерскому составу о том, что двухметровая швабра Антон Шастун чуть не умер на тренировке, рассчитанной на новичков, но программа, которую Крис ему предложила, была настолько простой, что его надежды обрушились прахом. То, что она была простой, всё равно не помешало Шастуну чуть не умереть во второй раз. Больше всего его убивали, конечно, презрительные взгляды остальных парней, занимающихся на тренажёрах. Не за этим он шёл туда. Совершенно уже убитый морально и физически Антон сидел в раздевалке и чуть не плакал — сопли из носа текли точно. Внезапно на плечо со всего размаху опустилась рука — обернувшись, Шаст увидел, что это был мелкий тренер, который занимался с девушкой как раз в то время, пока Крис гоняла самого Антона. На бейджике было написано «Серёжа». — Не парься, малец, — этот Серёжа был ниже его сантиметров на тридцать, а если срезать забавный хвостик с башки, то и на сорок, поэтому такое обращение только добавило баллов к загонам Антона, но он даже огрызаться не стал. Зато дальнейшие слова Серёжи были сочувственными и искренними. — Это сейчас ты отсасываешь, но, если начнёшь нормально тренироваться и питаться правильно, такую массу наберёшь, закачаешься просто. И он вышел из раздевалки. Удивительно, но это напутствие реально вселило в Антона силы, и он даже передумал тайно перепродавать свой абонемент и возвращать друзьям деньги. На следующий день опять всё болело, но Ира успокоила, что завтра у него первый сеанс массажа, и там его мышцы хорошо разомнут. Она опять попыталась намекнуть, что возможно массажист окажется привлекательным мужиком, но после двух тренерок Антон уже ни на что не надеялся и ничего не ждал, будучи уверенным, что и массаж ему будет делать девочка. Так он и оказался перед дверью массажного кабинета в пятницу вечером, когда по всем канонам должен был бы пить пиво и играть в ФИФУ. Откинувшись на спинку дивана, Антон прикрыл глаза, размышляя о том, что ещё полгода в этом фитнес клубе он не выдержит и что зря ребята взяли абонемент так надолго. * От мыслей его отвлёк мелодичный мужской голос: — Антон? Это вы? Шастун открыл глаза, чтобы уже съязвить в ответ, но безбожно залип. Голос принадлежал высокому брюнету с голубыми глазами и смешным носом, на который моментально захотелось надавить пальцем. Он стоял в дверном проёме массажного кабинета и одной рукой держался за дверной косяк, а другой за ручку. Антон заторможенно кивнул. — Проходите на массаж. Как во сне, Антон поднялся на ноги и поплёлся внутрь, затормозив на пару секунд у двери — из-за дебильного шрифта на табличке, он издалека спутал «Попов А. С.» с «Попова С.». Когда первый морок от вида этого Попова А. С. спал, во многом благодаря досаде на самого себя — если бы знал, Антон был бы готов, что массажистом будет мужик — понятнее стал и мечтательный взгляд девушки-администратора — Антон сумел полностью его разглядеть. И чуть не заржал. На Попове была простая белая футболка, какие-то серые мягкие штаны и ярко-жёлтые кроксы. То есть прям серьёзно кроксы. Массажист раздвигал стол и накрывал его какой-то тонкой хренью типа простынки, а Шаст пытался сдержать истерические смешки, которые, впрочем, сами застряли в горле, когда он поднял взгляд со стоп на задницу Попова. Будто почувствовав, что на него смотрят, брюнет обернулся, улыбнулся и протянул руку: — Я Арсений, предпочитаю Арс. — Антон. — Я знаю, — от смешка у Арсения на щеках появились ямочки, и Антон подумал, что вот оно, настигло. Массажист с очаровательной улыбкой и ебучими жёлтыми кроксами. Шаст вообще не верил в любовь с первого взгляда, но пока по всему выходило, что это была она. — Вы раздевайтесь, я выйду, чтобы не смущать. Потом ложитесь на живот головой к окошку. Антон бездумно кивнул и угукнул, а потом вдруг его настиг смысл сказанных Арсением слов. — А, э, раздеваться как? Арсений был уже в дверном проёме, он опять улыбнулся. — До трусов, не переживайте. Пиздец. Естественно Антон начал переживать. Нет, он понимал, что идёт на массаж, но ему как-то в голову не пришло, что этот массаж будет значить. Он-то думал, что ему достанется какая-нибудь тётка, как в детстве в поликлинике, когда маленькому Тоше поставили сколиоз и обязали ходить на ЛФК и к местной массажистке — дородной женщине лет сорока с ярко-розовой помадой и начёсом. Он никак не ожидал, что в этот раз массаж ему будет делать его секс-мечта — до знакомства с Арсением он вообще не знал, что у него есть секс-мечта — но, что хуже, он не рефлексировал, что придётся лежать практически голым под руками этого греческого бога. Тут же вспомнилось, что на нём сегодня удобные, но совершенно уже уродские старые трусы с надписью «sex instructor» — зачем он, блядь, их вообще надел, чем он думал? Кроме этого, Шастун провёл сорок минут в метро в час пик, а сейчас было лето, и он вообще-то вспотел как собака в этой куче чужих тел. Но это ещё ладно, а вот что насчёт волосатых ног и, что ещё хуже, подозрительного пятна, напоминающего лишай, на пояснице? Антон чуть не блеванул от волнения — Дима тогда сказал, что вряд ли это лишай, просто раздражение, но он же смотрел на него буквально пару секунд — на кухню внезапно зашла Катя, и Антон почему-то отпрыгнул от Позова, будто лишай был у Димы. Раздеваясь, Шаст попытался нащупать то пятно, но ничего не нашёл. Возможно, и правда обычное раздражение, но это всё равно не спасало от нервного мандража — вдруг наощупь оно не ощущается, зато на спине видно отчётливо? Жутко нервничая, Антон наконец разделся и осмотрел стол. Продолговатая подушка, или что там это было, лежала с краю, ближайшего к двери. Но ведь Арсений сказал «головой к окошку»? Бля. Не хватало ещё, чтобы Арс подумал, что Шаст — конченый дебил, Антон и так поводов дал уже массу. Ещё пару мгновений Шастун топтался у стола, думал даже переложить подушку, но в конечном итоге лёг так, положив на неё ноги. В конце-концов, это же его ноги, ему не противно будет перелечь туда головой, когда окажется, что он долбоёб с проблемами со слухом. Улёгшись, Антон повернул голову налево и только сейчас заметил, что там во всю стену висит зеркало. Только он обрадовался, что сможет наконец проверить свой недолишай, как открылась дверь и зашёл Арсений. Антону с его места были видны лишь кроксы, но Арсений прошёл вперёд, к правому углу комнаты, где находился умывальник. Он весело спросил: — Антон, а вы на массаж часто ходите? В плане, регулярно делаете? — Не, в детстве делали, потому что у меня сколиоз, ну и потом так, любительски, мне бывший плечи разминал, — до Антона доходит, что он только что спизданул, он чувствует, как краснеют уши и шея, поэтому быстро пытается исправить ситуацию. — Бывший — в смысле бывший друг. Знаете там, рассорились потом, потому что у него другой появился. Другой друг в смысле. Ага. Антону не видно лица Арсения, потому что тот до сих пор моет руки, но его спина не напрягается и, кажется, он не обращает никакого внимания на очевидную неловкость и пиздёж, потому что, хмыкая, спрашивает: — Получается, профессионального массажа у вас давно не было? Ну мне так ваши друзья и написали. — Вам писали мои друзья? — Антон аж подскакивает лёжа, — вы не верьте им, они пизд…в смысле, они всякого наговорить могут! Арсений смеётся, и Антону жалко, что из-за того, что он лежит, ему не видно его выражения лица, зато смех у Арса очень красивый — мелодичный и приятный. — Вы не переживайте, они всего лишь написали, что у вас от сидячей работы болят спина и поясница. — А, ну да, это верно, — Антон немного успокаивается. Не то чтобы он ожидал какой-то подставы, но это же, блядь, его друзья, они способны на любую хуйню. — Ну вот и отлично. Специфика моей методики массажа в том, что достаточно двух сеансов, дальнейшее уже зависит от вас — я лишь разминаю и разогреваю мышцы, потом вам необходима физическая нагрузка. Так что в идеале вам нужно совмещать. Понятно? — Ага. Арсений отходит от умывальника и идёт к другому углу, там на каком-то столике-полочке дофига всяких баночек-скляночек с разноцветным содержимым — Антон следит за ним взглядом. Арс выбирает две какие-то — жёлтую и розовую — и пропадает из Шастова поля зрения — идёт к его ногам. Антон пользуется этим, чтобы ещё раз незаметно посмотреть на зеркало, и отражение его не радует вовсе — там на массажном столе лежит Шастун, его ступни немного свисают и из-за того, что голени лежат на подушке, выглядят гигантскими, словно ласты, спина колесом, видны рёбра и, что самое обидное — абсолютно плоская задница в старых трусах. Единственное, что приходит Антону в голову для описания этой картины — мем с напёрдышем. Если бы он мог, он бы сейчас завыл. Арсений сзади спокойно открывает масло, по комнате разносится приятный персиковый запах, и продолжает вещать: — Раз у вас проблемы со спиной и поясницей, то мы сконцентрируемся на этом. Сделаем массаж всей задней поверхности — плечевого пояса, спины, ягодиц и ног. — Ягодиц? — Антон не узнаёт свой голос — он такой высокий и всратый, что ощущение, будто это переспрашивает один из Телепузиков, а не взрослый двадцатипятилетний парень. — Ягодиц, — спокойно подтверждает Арсений, — у вас какие-то проблемы? В чужом голосе Антону слышится усмешка, а в своей голове он уже истерит и бегает по комнате, потому что какого хуя? Он не готов к такому! Почему его никто не предупредил? С другой стороны, он же в трусах, так что может под массажем ягодиц Арсений имеет в виду массаж ляжек? И что он ему сейчас скажет, мол, не надо мне массаж ягодиц, у меня и ягодиц-то нет, сами видите. Шастун глубоко вздыхает, успокаивается и, как он надеется, спокойно, выдаёт: — Нет, что вы. Массируйте мои ягодицы, сколько душе угодно. Сзади явно звучит смешок, а Антон печально думает, что его необходимо изолировать от людей. — Руки согните, положите вперёд, лоб на них. Внезапно на плечи ложатся сильные руки, которые аккуратно проходятся от шеи до поясницы. Арсений невесомо проводит ладонями какие-то линии на спине, от него пахнет персиковым маслом, и Шасту кажется, что он плывёт. — Вам включить музыку, или и так пойдёт? Арсений нажимает на какую-то точку около шеи, и Антон невольно стонет: — Как вам будет удобнее. Арс не включает музыку, но зато его движения изменяются — вместо плавных и невесомых он начинает сильно массировать плечи, надавливая на разных участках так, что у Антона плывёт перед глазами. Вообще-то это ощутимо больно. Будто чувствуя напряжение в мышцах, Арсений мягко говорит: — Если будут крайне неприятные ощущения, вы меня предупреждайте. Но скажу вам сразу, у вас очень напряжённые мышцы, будто каменные, это потому что они давно не испытывали физическую нагрузку, так что придётся потерпеть. И тут для Антона начинается ад — пальцы у Арсения очень сильные, он иногда надавливает так, что Шасту кажется — останутся синяки. Это пиздец как больно, но, что хуже, Шастун пытается делать невозможное — притворяется, будто ему норм. Судя по смешкам, Арсений на это не ведётся, оно и понятно — слишком зажатые мышцы говорят за Шаста. Уже когда Антон решает перейти к последнему своему приёму и абсолютно ненатурально застонать, будто от наслаждения, руки Арсения перемещаются на спину. — Поверните голову налево и постарайтесь всё-таки расслабиться. Шастун вздыхает и послушно поворачивает голову. Когда Арсений разрабатывает ту часть спины, где лопатки, это ещё терпимо, и Антон действительно пытается расслабиться, но тут Попов переходит на рёбра, и, если Шасту казалось, что ад был раньше, сейчас он понимает, что дико ошибался. Антон боится щекотки. Он боится щекотки так сильно, что это ему мешает по жизни — любой серьёзный спор или ссора заканчиваются тем, что его оппонент использует низкий приёмчик и начинает своё «защекочу, защекочу». В футболе достаточно несильно, якобы случайно, тыкнуть его локтём по рёбрам, и он выведен из игры — моментально теряет концентрацию. Но хуже всего в сексе — с обоими своими парнями Антон был принимающей стороной, так что в силу определённых поз они то и дело случайно, забывая о его особенности, клали руки и сдавливали ему бока. Для Шаста секс, как правило, заканчивался на этом — одно дело, когда больно, но в некоторой степени приятно, другое — когда больно, щекотно и почти неприятно. Не больно, к слову, практически не бывало. Вот и сейчас Антон подбирается весь, напрягает всё, что возможно, лишь бы уйти от щекотных прикосновений. Арсений будто теряется: — Настолько больно? — Нет, извините, дело не в боли, — Антон неразборчиво мычит, пытаясь сдержать невольный смех — Арсовы ладони не перестают надавливать на рёбра, — мне просто щекотно. Попов понимающе хмыкает, но руки не убирает: — Придётся потерпеть, но можешь, если что, смеяться. Антон даже сквозь пытку щекоткой и по-прежнему болезненного массажа отмечает, что Арс переходит на «ты» и думает, что же послужило причиной. Краем сознания он отмечает, что массаж сейчас больше напоминает какую-то борьбу — Шаст извивается как змея, пытаясь уйти от щекотки, шипит от сдерживаемого смеха так же, а Арсений уверенными движениями продолжает разминать левую сторону его спины. Мда уж, не о таком массаже он мечтал. Тем более, от настолько великолепного массажиста. — Теперь поверните голову направо. Арсений сам переходит влево — начинает массировать Антону правый бок. Шасту кажется, что это даже хуже, кожа чувствительнее с правой стороны, щекотка ощущается острее. Тут Арс как-то по-особому надавливает, и Антон аж подскакивает, врезаясь Попову в живот. Это неловко настолько, что Шастун непроизвольно скулит, а Арсений наконец убирает руки и смеётся. — Извините, я не могу это контролировать, — позорно гундит Антон. Он так и не двигается, поэтому ощущает голым боком тёплый Арсов живот, который подрагивает от смеха. Шасту вот не смешно ни капли. — Я понимаю, не волнуйтесь. Такое бывает — какие-то части тела чуть более чувствительны. Антон отмечает обратный переход на «вы», а ещё не может понять, имеет ли эта фраза двойное дно или нет. Арсений не отодвигается от него. — Давайте поменяем стратегию? Я обычно не разговариваю во время работы и клиентам запрещаю, потому что диафрагма должна быть расслабленной, но мы с вами так далеко не уедем. Расскажите о себе, чем занимаетесь, что любите? — Ну меня зовут Антон, мне двадцать пять, работаю проджект менеджером в Каспер-ах, — Арсений опять на что-то там надавливает, Шастун опять отодвигается от прикосновений, ещё больше напрягается, прижимается к Попову плотнее. — Ского. Ему кажется, что это слишком скудно для рассказа о себе, но, с другой стороны, он и не на собеседовании. Арсений спрашивает, чтобы его отвлечь, а не потому что ему интересно, так что Шасту кажется, что нет необходимости лезть из себя, хотя ему и немного обидно. Попов, тем не менее, живо включается. — О, правда? Звучит прикольно и довольно непросто, это же ТНК*, нет? Сложно туда было попасть? — Да нет, я ещё в университете на практике попал к ним как стажёр, решил остаться, на учёбу немного забил, зато место сохранил, да и всё-таки более-менее закончил. А так, ну бывает сложные задачи выпадают, да, особенно, если проект международный. Вот, недавно у нас был выход на вьетнамский рынок… Антон вообще-то гордился своей работой. Да, это не было пределом его мечтаний, но ему нравилось, что он делал, да и, что бы там ни говорили, работать в большой компании — круто. За болтовнёй о работе Шаст действительно легче переносит массаж, практически расслабляясь, поэтому не сразу ловит момент, когда руки Арсения со спины пропадают, а он сам отходит от него — пропадает ощущение тёплого тела под боком. Но практически сразу эти руки делают такое, от чего у Антона буквально пропадает дар речи и он давится воздухом — Арс стягивает трусы с его задницы. Слава богу, Попов не снимает их, а лишь аккуратно тянет до середины бедра, но Антон настолько в шоке, что бездумно открывает и закрывает рот — он совершенно уже забыл про массаж ягодиц. Арсений делает вид, что не замечает того факта, что Шастун заткнулся на полуслове и спокойно просит: — Голову поверни налево. Расслабься. Если будет больно, говори. И что там по поводу особенностей вьетнамских операционных систем? Антон нечленораздельно бормочет что-то про несовместимость с антивирусниками и категорически не может расслабиться. Последним парнем, снимавшим с него трусы, был его бывший, и было это слишком давно, чтобы сейчас Шаст воспринял этот жест спокойно. А нереально красивый Арсений аккуратно проходит руками по его плоской заднице, и Антону надо сделать вид, будто всё норм и, блядь, расслабиться. Охуеть, блядь, не встать. У Шастуна опять начинается паника, потому что про не встать — это он несколько преуменьшил — волнение в животе приятное, и лишь бы оно не передалось туда, пониже. Арсений, тем временем, будто не замечая покрасневшего до лопаток Антона, его прерывистого дыхания и крайнего напряжения ягодиц, принимается за полноценный массаж, и тут Шасту хочется взвыть — он массирует левую ягодицу так, будто это рука или нога, то есть с обеих, блядь, сторон, отводя её в сторону от правой, проводя ладонью между ними. Движения ни капли не приятные и не расслабляющие — наоборот, Антону больно, потому что Арс и на заднице его находит зажатые мышцы, которые необходимо размять, но сам факт такого интимного прикосновения в совокупности с Антоновыми агоническими размышлениями о гигиене и длительном отсутствии секса, приводит к тому, что Шаст находится в полуобморочном состоянии — на грани возбуждения и натуральной истерики. Когда Арсений переходит на правую сторону и просит повернуть голову, Антон убеждает себя, что практически смирился. На этой волне кое-как он отлёживает мучительно долгий процесс массажа его правого полупопия. Всё это ужасно смущающе и неловко, и неправильно, и что вообще это за наказание, Антон такого не заслужил. Обиднее всего, что его организм воспринимает это как очевидное начало секса, видимо, потому что он у Антона всегда ассоциируется с болью разной степени силы. От осознания этого Шасту становится ещё и стыдно — почему так вышло, что ему было больно с обоими партнёрами, может, он какой-то дефектный гей? Рефлексия немного помогает отвлечься, поэтому Антон отмирает только когда Арсений слишком аккуратно натягивает его трусы обратно и зовёт его по имени. — Антон, Антон, голову, пожалуйста, налево. Вы там заснули? — А? Да, конечно. Не, просто задумался немного. Арсений остаётся профессионалом и никак ничего не комментирует. Но профессионализм у него какой-то хуёвый, потому что он опять скачет между «ты» и «вы», а ещё слишком очевидно усмехается. Слава богу, благодаря футболу дважды в месяц ноги у Антона плюс-минус развитые, так что мышцы не реагируют так остро — боль от массажа есть, но она терпимая, и наконец даже приятная — похожая на ту, которая накатывает обычно после сильного напряжения. Это не мешает Шастуну опять начать загоняться, только теперь по поводу того, что у него слишком большие ступни, а кожа на пятках вообще похожа на наждачку на ощупь. Арсений, впрочем, и тут ничего не говорит, хвалит только мышцы на голенях и переходит к ляжкам. Когда Антон думал, что хуже болезненной щекотки или щупанья попы быть ничего не может, он просто не знал, что будет дальше. До этого всё можно было спихнуть на Арсения — тот факт, что нихуя его массаж не расслабляющий, а скорее очень жестокий, и что он вообще за специалист. Сейчас очевидно проёбывается сам Шаст. Арсений массирует ногу так же, как и ягодицы — с обеих сторон, а у Антона внутренняя сторона бёдер — вообще-то эрогенная зона, даже больше, чем, блядь, задница. Это самая ебаная ситуация из возможных, но теперь уже слишком ясно Антон ощущает возбуждение. Совсем не помогает и тот факт, что руки Арсения перемещаются от коленки к практически уже промежности, едва не касаясь яичек. Пиздец. Шастун пытается отвлечься, думает о работе, о футболе, об историях про живодёров, даже о твиттерском треде про месячные, который он когда-то зачем-то прочитал, но руки идеального Арсения никуда не деваются, как не девается и вполне ощутимое возбуждение. Антон только надеется, что Арс либо не заметит, либо в силу мужской солидарности не станет акцентировать внимание на шастовском пыхтении и очевидном напряжении в трусах. Не к месту вспоминается, как у Антона рандомно, совершенно нисхуя, встал, когда он ещё был дрищавым подростком, прямо на уроке алгебры, и он из-за этого отказался выходить к доске и схлопотал неуд по поведению и заодно два за урок. Кажется, этот сеанс массажа для Шастуна может сойти за приём психолога, где ему необходимо вспомнить и отрефлексировать все самые позорные и мучительные случаи из жизни. Когда Арсений наконец заканчивает и со второй ногой, а Антон слишком явно чувствует стояк, Шасту хочется просто провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть Попову в глаза. Но, неожиданно, тот сам решает проблему, заявляя: — Вы можете полежать минут пять, отдохнуть. Мне необходимо тут бежать, поэтому одевайтесь и выходите, не дожидаясь. Было приятно познакомиться, жду на следующем сеансе. И, не дожидаясь ответа, Арсений вылетает из кабинета. Антон убито думает, что тот наверняка всё заметил, и теперь ему просто слишком противно и неловко наблюдать, как Шастун будет одеваться со стояком на него же. Всё возбуждение спадает, и Шаст уныло собирается, думая, что ни на какой следующий сеанс он не придёт. * На следующий день мышцы болят неимоверно. Началось это ещё ночью, когда Антон понял, что не может банально перевернуться на другой бок, потому что спина болит так, что хочется орать. Он попытался нажаловаться Диме с Катей, но они и слушать его не стали — даже обычно сострадающая Катя закатила глаза и заявила, что примерно то же самое Антон говорил после двух предыдущих тренировок и он просто ищет повод не ходить в клуб. Но в этот раз, как, впрочем, и в предыдущие, Антон не преувеличивал. У них сегодня была запланирована прогулка на арендованных великах вдоль Москвы-реки, но Шаст умирал, так что предпочёл остаться дома. Он уже думал опять заснуть, как внезапно позвонила Ира, которой, видимо, сообщили, что с велосипедов Антон слился, поэтому она предлагала — в приказном тоне — сходить с ней по магазинам. Шастун так-то ненавидел шоппинг, но ему было жизненно необходимо высказать всю свою ситуацию с массажем и массажистом, а из всех его друзей такое могла понять только Ира. — … и вот я решил, что больше не пойду к нему, — Антон сидел в просторной примерочной и держал охапку вещей, пока Кузнецова переодевала джинсы. — Не неси ерунду и лучше сходи, принеси мне эти джинсы и юбку, только на размер побольше. — Ну Ира! Почему ерунду? Ты вообще слушала, что я тебе всё это время рассказывал? Попроси девушку, пусть она несёт. — Девушка тут работает и устаёт, у неё таких как я вагон и маленькая тележка, а тебе всё равно заняться нечем. — Я не буду тебе ничего нести, пока ты нормально ничего не посоветуешь! — Ой, бля, Тош, одни проблемы от тебя, — Ира высовывается и зовёт девушку, чтобы попросить поменять вещи. Антон мстительно думает, что подруга поправилась, но не хочет принимать очевидное, выбирая привычные размеры. — Из твоего рассказа следует, что ты втюрился в охуенного массажиста, он тебя полапал, у тебя встал, а он ушёл, не дожидаясь, пока спалит тебя в этом непрезентабельном виде, чтобы не смущать. Теперь ты страдаешь, что он тебя отшил и не собираешься больше никогда ходить в клуб и на массаж, которые тебе оплатили твои друзья, так? Антон обиженно сопит — конечно, в Ириной обобщённой трактовке его проблема звучит как хуйня какая-то, никакого сочувствия к Антоновой тонкой душевной организации. — Не только! Ты ещё пропустила тот момент, где его массаж — адская пытка болью, любой средневековый инквизитор позавидовал бы его умениям. — Во-первых, ты жив-здоров, так что очевидно преувеличиваешь, во-вторых, если больно, значит у тебя там проблемы, а его массаж только помогает… — Кузнецова! Что за отжившая советская логика: если больно — значит хорошо? Нихуя это не хорошо! Антон так психует, что чуть не даёт локтём по лбу девочке-сотруднице, которая аккуратно заглядывает в примерочную и протягивает Ире одежду. — Господи, Антон, этот Арсений — профессионал, мы этот клуб во многом из-за него выбрали, там такие отзывы на сайте! — Так вы знали, что он охуенный красавчик, но не сказали мне! Капец вы мрази, могли бы предупредить, я бы хоть подготовился! У Антона от негодования заканчивается воздух, так что он просто глупо открывает и закрывает рот, наблюдая, как Ира натягивает джинсы. — Вот после этого и делай приятное друзьям, — скучным тоном тянет она, гораздо более озабоченная тем, как на ней сидят штаны, чем драмой всей Антоновой жизни. — Не, всё равно плохо. Пойдём в Бершку, щас только ещё эту юбку примерю. Антон уже набирает наконец воздуха, чтобы высказать всё, что он думает о таких друзьях, как Ира внезапно поворачивается, смотрит строго: — Шастун, ну правда, ты заебал жаловаться и отлынивать. Мы не знали, что твой этот массажист — выходец твоих влажных фантазий, а то, что он мужик, я тебе говорила, ты только отмахнулся. Он охуенный специалист, мы прочитали не меньше тридцати восторженных отзывов на сайте, и это была только одна пятая, если не меньше. Люди в этот клуб только ради него ходят! А ты, зажравшийся гандон, сходишь на оставшийся сеанс массажа и постараешься сдержать свой стручок, потому что мы за эти сеансы заплатили ради тебя! Антон растерянно хлопает глазами, он не ожидал такого взрыва, даже от обычно не слишком уравновешенной Иры. Но что-то не вяжется во всём этом. — В смысле вы за массаж отдельно платили? Он разве не входит уже в абонемент? — Ой, ну какой ты тупой, а. Нет, он не входит в абонемент, и массаж — единственное, за что мы платили, ты же не думал, что мы всерьёз потратили тридцать кусков ради того, чтобы выслушивать твоё нытьё по поводу клуба, а потом наблюдать, как ты сливаешься? Абонемент — корпоративная плюшка компании, в которой мы с тобой работаем, дурак, я просто попросила на твоё имя, когда ты уже совсем всех достал со своей спиной. Так что, так уж и быть, в зал можешь не ходить, но массаж, уж пожалуйста, соизволь доделать. Смешно, Алёнка, снимай трусы. Вот теперь это точно предательство. Но, с другой стороны, Антону становится стыдно — неужели никто из его друзей настолько не верит в его силу воли, что они решили, что легче будет сделать вид, что он им обязан, чтобы Шаст наконец начал заниматься собой. Это обидно и грустно, но, зная себя, Антон приходит к выводу, что, наверное, они правы. В любом случае, в сухом остатке у него испорченное настроение и необходимость всё-таки завершить курс массажа. Ира наконец домеривает юбку и, не удовлетворившись результатом, переодевается в своё, вытаскивает Шаста из примерочной, сгружает все вещи на выходе вместе с номером-количеством шмоток и стремительной ланью скачет в Бершку. Только спустя, кажется, часа два шоппинга подруга замечает убитое настроение Антона — они выходят из ТЦ и направляются в метро — надо закинуть покупки Ире домой, чтобы потом налегке ехать в бар на их традиционный дружеский вечер квиза. Она пихает его локтём: — Да чего ты такой кислый? Ты же не лимон, а лимонад! Ире противопоказан юмор, потому что над этой недошуткой она заливается, пока Антон скептически смотрит на неё и размышляет, почему они вообще дружат. — Ну правда, Тош, не грузись. Хочешь, кстати, хорошую новость? Помнишь того Артёма с айти отдела? Антон не успевает никак обозначить, что он понимает, о ком речь, как Ира продолжает, практически крича ему в ухо — они спускаются по эскалатору метро. — Ну тот, на которого у тебя стоит! Антон вежливо улыбается стоящему сзади и подслушивающему — хотя с Ириными воплями сложно оставаться в стороне — дедушке, на что тот внезапно поднимает два больших пальца и наклоняется ниже, чтобы услышать то, что Кузнецова собирается сообщить, в деталях: — Так вот, он, похоже, всё-таки играет за твою команду! Прикинь! Антону плевать на этого несчастного Артёма, он вообще не понимает, почему Ира так уверена, что тот ему нравится. С другой стороны, со своим бывшим, с которым они встречались больше трёх лет, Шастун расстался около полугода назад, и с тех пор у него никого не было. Неудивительно, что у него встало на красавчика-массажиста, щупающего его худющие ляжки и плоскую задницу. Кузнецова же ориентируется на тот случай, когда одновременно с проходящим мимо и здоровающимся Артёмом из айти Антон подавился кофе из автомата. Это были никак не связанные события, но Ира с того раза решила, что текущий из шастовского носа кофе — несомненный признак смущения перед объектом восхищения. Шаст думал, что этот Артём наоборот нравился Кузнецовой, иначе откуда к нему столько внимания. В целом, ему правда было всё равно, что там навыясняла Ира, но факт того, что совершенно левый чувак камингаутнулся, немного восхищал. — Он что, так и сказал тебе? С чего бы? — Ой, ну не прямым текстом, конечно. Я просто флиртовала с ним уже пару недель, и в пятницу наконец позвала на обед, а он был стойким, как кремень, и отказался. — Ир, не каждый парень, который тебе отказывает — гей, — Антона пробивает на смех. — Это ты так думаешь, — девушка обиженно хмурится, — мне просто не везёт, что я обычно западаю на таких. Наша с тобой история знакомства — лишь подтверждение, между прочим. На это Антону возразить нечего. * К следующему сеансу массажа, который по расписанию проходит во вторник, Антон готовится сильнее, чем на свиданку. Прежде всего, накануне он торчит в ванной больше часа, Катя даже пугается и периодически стучит ему, проверяя, не вскрылся ли он там. За это время Антон размачивает, а потом до покраснения трёт пятки, но становится только хуже — теперь они не просто жёсткие, на них слишком очевидно торчат кусочки ороговевшей кожи. Шаст смиряется и планирует просто намазать их кремом, когда Арсений выйдет, чтобы дать ему переодеться. Ещё он бреет ноги — не то чтобы ему это было необходимо, у Антона светлые и редкие волосы, будто он только-только вступил в период полового созревания, но в итоге никак не созрел. После бритья он и правда напоминает огурец — такой же пупырчатый и неказистый, но Шаст себя успокаивает, что главное, чтобы жопка не была горькой. Антон бреет и лобок, оправдывая себя тем, что делает это только потому что, раз уж начал бритьё, то почему бы и нет, а не потому что он там на что-то надеется. Мысли, тем не менее, всё активнее возвращаются к шутке про попку, которая спустя полчаса загонов перестаёт быть шуткой. Антон решает, что утром на всякий случай, сделает клизму, а потом не будет есть весь день. Опять же, чисто в гигиенических целях, чтобы случайно не пукнуть в самый ответственный момент, а не потому что он там что-то себе навоображал. Не к месту вспоминается одна из серий «Полиции Парадайз» и Шастун уже было тянется мокрой рукой за телефоном, чтобы лихорадочно загуглить, сколько же стоит отбеливание ануса, пока до него не доходит, что это шутка, а он уже совсем поехал кукушечкой*. Когда он наконец заканчивает водные процедуры, Антон с ужасом обнаруживает, что всё это время, погрузившись в обычные, а не эротические, конечно, мысли об Арсении, брился супер-навороченной Димкиной бритвой, которую Катя ему подарила на 23 февраля. Представляя себе лицо Позова, когда он узнаёт, что Антон «на всякий случай» побрил лобок его новейшим Жиллет стопятьсот, или как там, Шаст пугается до усрачки. Нахуя он, блядь, вообще решил бриться? Более прямо сказать о том, что он гей и запал на Арсения, он мог бы только, если бы наклеил на жопу надпись «вставлять сюда» и стрелку. От паники он не знает, что делать, поэтому поступает как настоящий друг — решает ничего не говорить Позу. Ещё минут десять он тратит на то, чтобы вымыть несчастную бритву, сначала водой, потом Катиным гелем для душа, потом хозяйственным мылом, но в итоге не удовлетворяется результатом. Тогда он решает, что нужно её продезинфицировать, и не то чтобы он воспринимал свой лобок как рассадник инфекций, но на всякий случай нужно же. Хорошо, что на часах уже половина двенадцатого, и Дима с Катей наверняка у себя в комнате. В одном полотенце с бритвой наперевес, Антон выскальзывает из ванной и тихохонько как мышечка крадётся на кухню, пока не вспоминает, что спирт находится в аптечке, а аптечка — в Диминой с Катей спальне, потому что «Шаст, ты всё равно не знаешь, чем и как пользоваться, ты же и электронный градусник наверняка догадаешься в жопу запихнуть, поэтому, если что-то случится, будет лучше, если твоей первой помощью займётся кто-то, кто разбирается». И вот бы на этом успокоиться, но Шастун вбивает себе голову, что бритву обязательно нужно протереть спиртом, поэтому вспоминает, что у них есть бутылка Финляндии на крайний случай. Он лезет в шкаф, который служит в их квартире мини-баром, вытаскивает водку, смачивает ею бумажное полотенце, протирает бритву и наконец успокаивается. Как и был, в полотенце, Антон возвращает многострадальный Жиллет на место, не забыв пшикнуть на него гелем для бритья, а потом смыть, чтобы он вонял средством, а не водкой, и уже было со спокойной душой топает к себе в спальню, как вспоминает, что не убрал Финку. Приходится вернуться, но в темноте Антон спотыкается и падает, больно отбив коленки. На шум и мат прибегает Позов и включает свет. Антон даже представлять не хочет, какую картину маслом Дима видит перед собой: бутылка водки на столе и лежащий на полу и матерящийся голозадый Антон, с которого в процессе падения сползло полотенце. — Ой, бля, Антох, неужели настолько тебе понравился этот массажист? Антон хочет возразить, что дело вообще-то совсем не в этом, и он не ужрался из-за Арсения до состояния нестояния, но тогда придётся объяснять про бритву, да и вообще, внезапно Шастун понимает, что ответ на вопрос слишком прост — да, массажист понравился настолько. Дима из солидарности достаёт две рюмки, садится на табуретку и жестом указывает Шасту на вторую. Антон встаёт, поправляет полотенце и плюхается на табуретку, готовый жаловаться на несправедливую жизнь и слишком красивых массажистов, пока Позов разливает водку по рюмкам. * Наутро у Антона болит голова — ещё бы, нажраться ночью с понедельника на вторник было плохой идеей — но он всё равно успевает осуществить задуманное накануне, правда, за счёт завтрака, но он и так не планировал есть, так что всё идёт по плану. Он даже пиздит какой-то Катин крем, чтобы намазать пятки. Весь день проходит как на иголках — Антон не может ни на чём сосредоточиться, так ещё и раздражается больше обычного от голода. А под вечер ему буквально наваливают задание, так что он еле успевает осуществить ещё одну свою ебанутую задумку. Сделав таблицу наобум, и отправив на проверку начальству без капли угрызений совести, Антон пулей несётся в туалет, чтобы подрочить. В этот раз он не намерен страдать от стояка и переживаний по поводу того, заметит ли Арс, так что решает выпустить пар заранее. Антон залетает в туалет, моет руки, запирается в кабинке, садится на крышку унитаза и расстёгивает ширинку. Член уже полунапряжён, так что Шаст с грустью думает о том, какой же он жалкий, раз одна только мысль о том, чтобы подрочить на Арсения, настолько его заводит. Он закрывает глаза, вспоминает смешной нос, тонкие губы, красивую шею, интересно, у Арса действительно такая тонкая талия и накачанная задница, или это всё фокусы одежды? Антон медленно водит рукой по члену, вспоминая прикосновения мягких и сильных рук к своей заднице, пальцем оглаживает головку, воображая, будто это Арсова ладонь… Арсений прижимает его к стене, дышит горячо в шею, сам рукой водит по члену в сводящем с ума медленном темпе, целует жадно его ключицы, второй рукой сжимает ягодицу… Антону легко и горячо, он полностью погружается в свои фантазии, пока внезапно из соседней кабинки не доносятся весьма однозначные звуки. У кого-то из его коллег несварение, и Шастун бы пожалел беднягу, но в данный момент его пердёж совершенно не к месту — Антон только успевает представить, как Арсений становится перед ним на колени и начинает вырисовывать языком разные фигуры на его мошонке. Ещё какое-то время иллюзорный Попов борется с вполне себе реальными звуками, слишком хорошо слышными сквозь тонкую стенку, за возбуждение Антона, но, когда к звукам добавляется запах, Шастун сдаётся. Ну что за пиздец, даже подрочить на работе не удаётся, а он ещё хвалил, блядь, мультикорпорации. Злой, неудовлетворённый и чуть не рыдающий от несправедливости Антон выскакивает из кабинки и открывает кран, чтобы умыться. Он брызгает себе на лицо холодной водой, и уже вытирает руки бумажным полотенцем, когда из злополучной кабинки выходит не кто иной, как Артём из айти отдела. Встречаясь взглядом с Шастом, несчастный парень краснеет до кончиков ушей, но Антону не до сочувствия, он уже опаздывает на массаж, поэтому выбегает из туалета, хлопнув дверью. * Когда он, запыхавшийся, потный и злой от неудовлетворения взбегает по лестнице и, не стучась, заскакивает в кабинет к Арсению, Шастун чуть не падает от представшей перед ним картины. Около массажного стола стоит его Арс и обнимает какого-то татуированного парня, на пол головы ниже него. От звука распахнувшейся двери и негромкого «бля» Антона мужчины отлипают друг от друга, и Шастун моментально оглядывает левого типа. Он худощавый, но, в отличие от Антона, подкачанный — на руках видно мышцы, а на животе, даже сквозь татушки — кубики, у него ебабельно пухлые губы и красивые синие глаза. Шаст сглатывает, признавая очевидное поражение. Первым находится Арсений, он смущённо тормошит свою подвеску на шее и преувеличенно бодро восклицает: — Антон, здравствуйте! Вы немного рано, подождёте в коридоре? Шастун сейчас напоминает себе Синьора Помидора, такой он красный и злой, разве что пар из носа не идёт. Он разворачивается и хлопает дверью. Отлично, значит ради этого пидора Арсений не вылетает из кабинета сразу же по окончании массажа, чтобы «не смущать». Так потом ещё и обжимается с ним, неодетым. А если он вообще не массаж ему делал? А Антон, блядь, ради него яйца брил позовской бритвой! На истерике Шаст решает поступить очень по-взрослому и сбежать, но в этот момент кабинет открывается и оттуда выходит чувак с татуировками. Он нацепил наконец на себя майку, которая всё равно ничего не скрывает и, что ещё меньше нравится Антону, сейчас оглядывает Шаста с ног до головы. Удовлетворившись, видимо, результатом, парень хмыкает и развязно ухмыляется — Антону очень хочется ему сейчас врезать, удерживает только то, что он реально оценивает свои силы, а быть ещё и вполне физически, а не только метафорически, побитым на глазах у Арса не прельщает. Арсений, тем временем улыбается сзади, и Антон думает, что он конченый дурак, потому что от этих ямочек плавится. — Проходите, Антон, мой друг как раз уходит. То есть это всё-таки не клиент, а «друг». Антон окончательно расстраивается, он даже злиться уже не может, поэтому проходит в кабинет. Арсений светится как новогодняя лампочка, жестом указывает на уже знакомый стул и добавляет: — Вы пока раздевайтесь, я выйду подожду. Валик в этот раз под коленки. Валик — так вот, как называется эта херня. Антон стягивает с себя одежду, оставаясь в своих лучших и самых дорогих трусах, и уныло разглядывает своё щуплое длинное тело в зеркало. Мда уж, реально, на что он рассчитывал с таким красавчиком. Когда он уже ложится, вспоминает, что так и не намазал пятки кремом, но уже поздно — он слышит открывающуюся дверь. Арсений заходит и идёт к умывальнику, на ходу очень фальшиво насвистывая популярную попсовую песенку. Антон пользуется моментом, чтобы нормально рассмотреть его и пустить слюну — на Арсе обтягивающая белая футболка и охуенные, не в пример прошлым обычным и мешковатым, чёрные штаны, сужающиеся к щиколоткам и подчёркивающие по-женски красивые бёдра. На ногах опять кроксы, в этот раз, правда, небесно-голубого цвета. Шастун убито думает, что Попов вырядился так ради того парня в татушках, когда Арсений поворачивается и насмешливо интересуется: — Болело что-нибудь после прошлого раза? — Не, всё было супер, — Антон безбожно врёт, но не говорить же Арсению, что чуть копыта не откинул после его массажа — наверняка тот чувак на такое не жалуется. Арсений прищуривается, осматривает его со смешинками в глазах, а потом выдаёт: — Вы не волнуйтесь, Антон, в первый раз всегда больно. Зато потом благодаря повторению очень хорошо. Шастун краснеет и не находит ничего лучше, чем заявить: — А я привык к боли, даже после повторения, я её, можно сказать, жду. Если бы они были в аниме, сзади бы пролетела птичка и оставила после себя точки в воздухе, потому что тупее этого диалога ничего в мире не существует. Арс опять отмирает первым, пытается заглушить смешки, но у него херово получается. Он идёт к полочкам с маслами, выбирая в этот раз какое-то бесцветное. Антон морально готовится к издевательствам над его несчастной тушкой. Когда Попов подходит к столу, он усмехается: — Сегодня мы работаем над передней частью, поэтому переворачивайтесь на спину. Ну пиздец, приплыли, нахуя Антон так готовился? Почему его опять никто, блядь, не предупредил? Смысл был всё это время переживать по поводу его вида сзади и даже не додуматься, что и с передом тоже надо что-то сделать? — Неужели вас всё это время не смущала просьба положить валик под колени? Нет, Антон всё-таки беспросветный идиот — сейчас, он понимает, насколько странная у него поза: он лежит на животе, уткнувшись носом в стол, в то время, как колени его лежат на довольно высоком валике, из-за чего ноги у него болтаются в воздухе и он похож на пингвина, который катится со снежной горки клювом вперёд. — Не, меня, конечно, смутила эта поза, но я подумал, что вы лучше разбираетесь. — В целом вы правы, в позах я разбираюсь отлично, — Арсений хмыкает и подходит к столу. Антон не знает, как на это реагировать, поэтому чувствуя себя конченым дураком, просто, кряхтя, переворачивается. Сейчас до него доходит, что, непонятно зачем брив нижнюю часть тела, он совершенно забыл про подмышки, а ещё не подстриг ногти на ногах. Антону просто хочется вскрыться — ну почему он чувствует себя таким долбоёбом каждый раз, когда приходит на этот злоебучий массаж? — Антон, извините, но не могли бы вы снять браслеты? Они будут мешать. — Да, конечно! Шаст подтягивает левую руку к себе: снимать его побрякушки лёжа довольно неудобно, а он нервничает и торопится, поэтому выходит медленно, от чего он только больше злится. Антон совершенно не ожидает, что, когда он закончит с левой, Арсений аккуратно возьмёт его правую руку и быстро снимет браслеты с неё, напоследок случайно проведя большим пальцем по запястью и выпирающей косточке. — Эм, спасибо. А кольца оставить? — Не за что. Да, кольца не помешают. У вас красивые руки. Антон теряется, в который раз уже не зная, что ответить, поэтому вместо этого закрывает глаза. Арсений начинает массаж его правой руки, и сначала это приятно, но в этот раз такое вступление Шаста уже не обманывает. Он обиженно ждёт боли, одновременно пытаясь понять, чем же именно ему так понравился Арсений, чтобы разубедить себя самого, что он стоит Антоновых нервов. Не такой уж он и красивый, по сути — огромные мешки под глазами, слишком смешной нос, морщины у глаз и рта, тонкие губы, форма головы похожа на брокколи и тупая причёска — будто бы выдру на голову напялил, ей-богу. Шастун видит все внешние недостатки, но почему-то вместо того, чтобы охладить свой пыл, признав, что Арсений не Ален Делон, он с них умиляется. Это здорово злит, но Антон переходит к беспроигрышной карте — он вообще понятия не имеет, какой у Арса характер. Может, он котиков и собачек в детстве обижал. Массаж, тем временем, больше напоминает детскую крапивку — ощущение такое, будто Антонова рука — тюбик с закончившейся зубной пастой, из которой Арсу обязательно надо выдавить остатки. Шаст, конечно делает вид, что всё ок, но ему этой рукой ещё дрочить вообще-то, так что он просто надеется, что она сохранит чувствительность. Закончив с такими движениями, Арсений заходит назад, и тянет его руку за собой, отводя её Антону за голову. Шаст в попытке помочь сам направляет конечность и зачем-то выпрямляет пальцы, из-за чего Арс тихо ойкает. До Антона доходит, что то, чего он касается кончиками пальцев, имеет слишком очевидную форму и вряд ли может быть ногой. Арсений поспешно отходит, а Шастун в который раз заливается краской. В попытке сгладить неловкость Арсений преувеличенно легко спрашивает: — Антон, а давайте в этот раз не будем дожидаться, чтобы вам опять было щекотно, и вы сразу начнёте рассказывать что-то о себе? — Я вам в прошлый раз и так дофига всего рассказал, вдруг вы вообще фсбшник и копаете под меня? — А есть, что скрывать? — Арсений явно улыбается — и когда это, блядь, Шаст научился определять по голосу его улыбку? — Кроме того, фсбшники же не копы, чтобы копать. До Антона сначала не доходит, а потом он прыскает — больше от тупости каламбура, чем от шутки. — И всё равно, вы так настырно интересуетесь, вот лучше сами о себе и рассказывайте. — А мне делать это так же, как и вы в прошлый раз? — Арс пародирует Антонову манеру речи — больше похоже на говор какого-то умственно-отсталого, и бубнит. — Меня зовут Арсений, мне тридцать три года, работаю в этом фитнес клубе, по совместительству являюсь его совладельцем, а ещё веду стретчинг в малом зале каждый понедельник и четверг. В этот момент он надавливает на какую-то точку, и у Шаста разве что слёзы из глаз не брызгают от боли, он непроизвольно охает. — Серьёзно, вы и массажист, и совладелец, так ещё и мастер-классы даёте? — Антон не уверен, что такое стретчинг, поэтому называет это так. — А что? Слишком многое на себя взял? — Есть такое, прям и швец, и жнец, и на дуде игрец. — Мне просто нравится что-то делать, понимаете? Люблю быть занятым. А вы, кстати, заняты? — Вот и доказательство того, что вы меня не слушаете, я же говорил в прошлый раз, что работаю в Касперского. Арсений как-то разочарованно — или это только так кажется? — вздыхает и переходит к массажу грудной клетки. — Да я помню, но вы лучше расскажите, чем увлекаетесь вне работы? Шаст опять хочет намекнуть, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, но его подкупает вроде бы неподдельный интерес в Арсовом голосе, поэтому он пускается в рассказ о воскресном футболе, редких пробах себя в открытом микрофоне в разных барах города и посиделках с друзьями. Попов слушает внимательно, переспрашивает и смеётся в нужных местах, и за всем этим Антон и правда не замечает, как Арс заканчивает с обеими руками и грудью — даже щекотку на рёбрах он почти не ощутил. Осекается Шаст только когда чувствует, что Арсений немного приспускает его трусы. Наконец-то, бля, он хоть что-то предвосхитил — не зря всё-таки страдала вчера позовская бритва. Но радость Антона быстро сменяется паникой — если Арсений будет трогать там, ничего хорошего из этого не выйдет, особенно, когда картинки с Поповым на коленях, облизывающим его член, ещё не до конца выветрились из памяти. Внезапно Шаст вспоминает парня с татушками и завистливо думает, снимал ли Арсений трусы и ему, а воображение — безжалостная сука — уже вовсю подкидывает ему порно-картинки с участием Арса и того парня. Вот бы порадовался эдалт-копирайтер: в этом сюжете есть и массажный стол, и забитый рисунками брутал, и зеркало во всю стену. От подобных мыслей Антон чувствует, как возбуждается, и это конечная — вместо Арсова «друга» в его фантазиях Арсений раскладывает на столе его самого, только этот Антон подкачан и изрисован татуировками. Что с ним не так просто? Шастуну бесконечно неловко, потому что он опять начинает чувствовать тянущую тяжесть в паху, и сейчас уповать на то, что Арсений не заметит, невозможно — он, бля, водит пальцами практически Антону по лобку. Это дико стыдно, и Шаст бы сейчас предпочёл провалиться сквозь землю, желательно, чтобы сверху на него ещё упал этот ебучий массажный стол для верности, но вместо этого он издаёт нечто среднее между стоном возбуждения и всхлипом отчаяния. Руки Арсения пропадают, будто обожглись. — Простите, я… немного увлёкся. Привык, что этот курс больше рассчитан на женское тело, ну точнее, что я его делаю в основном женщинам, совсем что-то забылся… — Арсений лепечет какие-то оправдания и не касается его, а единственное, о чём мечтает Антон — чтобы в Землю врезалась комета и убила его нахуй, потому что такого позора он просто физически не выдержит. Ещё он думает, что это последний сеанс, и больше он никогда Арсения не увидит, даже близко не будет подходить к этому злоебучему фитнес-центру, за километры обходить, блядь. От этого грустно, но что поделать, если Антон Шастун — долбоёб. Вдруг ситуацию совершенно внезапным образом спасает Антонов живот — он издаёт бурчащие звуки, способные посоревноваться с пением китов, и Антон отстранённо удивляется, как это ещё касатки в Океанариуме не пробили стены в попытке выяснить, где же находится такой прекрасный половозрелый партнёр. Самое обидное, что Шастун действительно очень голоден — план не жрать весь день после утренней клизмы он с огромным трудом, но выполнил, правда смысл в этом всём? — Извините, я просто… Видимо, совсем не в ладах со своим телом, — Антон уже готовится слезать со стола, чтобы наспех одеться и с позором выбежать из кабинета, потому что хуже всей этой ситуации не придумаешь ничего — несварение Артёма из айти и близко не стояло — как Арсений начинает хохотать. — Ой, знаете, я тоже голоден и буквально на секунду мне показалось, что это мой живот издаёт эти звуки, — Попов всё ещё хохочет, но переходит к Антону в ноги и, как ни в чём не бывало, будто у Шастуна не топорщатся сейчас его лучшие трусы, начинает массаж голени. — В связи с этим, кстати, вы не хотели бы, может, заскочить после массажа поужинать? В «Лавке Караваевых» как раз уже будут вечерние скидки. Арсений — какие-то грёбанные американские горки, потому что, если минуту назад Антон хотел умереть, сейчас он был готов спасать мир в одиночку, потому что это же приглашение на свидание? Нет? — Поужинать в смысле с вами? — Ну, мы можем сидеть за разными столами, если вы привыкли ужинать в одиночку, — теплота в Арсовом голосе заглушает даже жуткую боль от его движений — кажется, будто ногу свело, а сверху на неё упало пианино. — Нет, я очень за, разумеется. Только если я смогу ходить, — Антон неуклюже шутит, игнорируя двойной смысл, но Попов прыскает и пускается в объяснения, почему же так больно, какие мышцы у Антона уже атрофировались и почему нельзя носить ортопедическую обувь. Арсений заканчивает спустя полчаса, и за это время, кроме смущения от того, что у Шаста стопы и пальцы ног холодные, а Арс их трогает и не демонстрирует признаков отвращения, Антону не приходится переживать даже близко таких сильных потрясений, как в середине сеанса. Возбуждение спало само после дурацкого обсуждения того, что они оба голодны, а потом деталей кальцинирования хрящей и образования протрузий от Арсения. Попов не нарушает традицию и выходит, пока Антон одевается, зато потом его ждёт Шаст. Арсений переодевает футболку и вместо ярких голубых кроксов надевает яркие голубые кеды. Когда они, болтая, спускаются по лестнице и проходят мимо залов и администраторов, Антон слишком явственно ловит восхищённые взгляды, направленные на его спутника, и, хотя ему не присуще злорадство, сейчас он максимально ехидно думает, что хотя бы на этот вечер Арсений его. Ужин проходит отлично, они разговаривают про работу, Арсений рассказывает смешные случаи из практики и делится, что они с другом-напарником планируют открывать ещё один клуб, чтобы «так сказать, массировать свои силы» и интересуется, сможет ли Антон в теории потянуть такой проект. Шаст смеётся с глупых каламбуров и просто тает, потому что Попов абсолютно серьёзно спрашивает его мнения и слишком очевидно старается рассмешить. В какой-то момент, правда, Антон пугается, что жрёт как голодная псина, но Арс отлучается и берёт им ещё по десерту, так что Шаста отпускает. Когда они прощаются, у Антона ладони мокрые настолько, что можно было бы напоить какое-нибудь племя в Африке, ему безумно хочется поцеловать Арса, но они даже не перешли на «ты», так что он ссыт. В итоге они крепко обнимаются по инициативе Арсения, и это практически компенсирует все Шастовы страдания. Практически. Антон успокаивает себя тем, что, если бы они и правда прощались, он бы не зассал, но Арсений предложил ему прийти к нему на занятие по стретчингу, на что Антон мгновенно согласился, даже не сделав вид, что думает ради приличия, так что они увидятся всего через два дня. * Окрылённый, Антон не может думать ни о чём, кроме Арсения, он утонул в нём по самую макушку своих неполных двух метров. Шастун гуглит Арса, находит разные новости о клубе, его мастер-классы и небольшие интервью. Антон не понимает ни слова из лекции Попова о жидкости в межпозвоночных пластинах и остеохондрозе, но он просто наслаждается его голосом и интонациями. В Арсовой инсте он проводит полночи. Антон влюблялся и до этого, у него были серьёзные и продолжительные отношения, но подобное он испытывает впервые. На следующий день у него опять болят мышцы груди и ног, но он ловит самый настоящий мазохистский кайф — болит, потому что его касались Арсовы руки. Ира говорит, что Антон похож на юродивого — такой блаженный у него взгляд. Впервые в их паре это Шаст, кто говорит и не затыкается: он рассказывает об Арсении во время их перекуров, во время обеда, весь вечер, когда Ира соглашается поехать с ним после работы выбрать «адекватные» штаны для занятия (в итоге они выбирают совсем неподходящие, зато те, которые сидят хорошо — меряя спортивные модели, Антон канючит, что в них у него ноги не просто худые, так ещё и кривые). Когда в среду они завтракают вместе с Димой и Катей, Антон не может перестать думать, что завтра он увидит Арсения, и из-за этого тыкает ложкой с несквиком мимо рта. Дима совершенно некрасиво и не по-дружески ржёт, а Катя ласково треплет Шаста по волосам и даёт Позу подзатыльник. На самом деле, Антону самому неловко — с ним такого раньше не было: они с Макаром орали над влюблённым Позом, когда он только познакомился с Катей, втихую он подстёбывал влюбчиво-ветреную Иру, тупо комментировал любой романтический момент в кино. А после расставания с бывшим Шаст вообще с головой ушёл в работу, друзей и футбол — в основном, конечно, по телевизору и на приставке. Так что сейчас Антон сам не понимает, почему так отреагировал на Арсения. Втихую, не признаваясь даже себе, на границе со сном, он пускает слюни на то, что Арс — его судьба, его соулмейт, любовь всей его жизни. Это глупо, но он ничего не может с этим поделать. В конце концов, никогда до этого ему в голову не приходило побрить ноги. О парне в татуировках, которого Арс обнимал, Шастун предпочитает не думать. В четверг Антон наполнен самыми высокими чувствами и ожиданиями, на работе он не может ни на чём сосредоточиться и ожидаемо получает нагоняй — Стас заявляет, что, пока он не составит нормальный отчёт по отрасли, он его домой не отпустит. Это хорошенько отрезвляет, поэтому Шастун старается, но всё равно несколько задерживается — времени подготовиться к занятию у него совсем нет, да и на само занятие он немного опаздывает. Когда Антон залетает в малый зал, там уже практически не протолкнуться — на ум приходит сравнение с заполненным пляжем из мультфильма «Ну погоди» — в зале так же много ковриков и практически голых девушек. Занятие уже началось — играет музыка, а Арсений, стоя спиной к залу, лицом к зеркалу во всю стену, показывает, как разминать шею. Когда он видит Антона, его лицо озаряется, и это не разбушевавшееся Шастово воображение — он понимает, что не выдумывает, когда ловит на себе злобные взгляды занимающихся девочек. Кое-как пропихнувшись в самый угол зала и умостив там свой коврик, по ходу дела отметив, что они с Арсением — единственные парни на занятии, Антон безбожно залипает на ногах и заднице Попова — сегодня тот в облегающих, наподобие лосин, бриджах и майке, которая открывает чудесный обзор на охуенные предплечья. Антон вспоминает, что надо вообще-то повторять движения, только когда краем глаза видит собственное отражение — у него разве что слюна из открытого рта не течёт. Арсений продолжает вертеть головой, потом плавно переходит к разминке рук и плеч, и Шастун ловит себя на мысли, что, если так пойдёт и дальше, то всё норм — у него получается, хотя и не так плавно, как у Арса. А когда они делают бёдрами восьмерку, Антон у себя в голове берёт с полки пирожок — ему удаётся не пялиться на Арса с видом умалишённого маньяка и почти адекватно повторить движение. А потом внезапно Арсений проворачивается боком и тянется руками к коленке, слишком охуенно прогибаясь в пояснице и оттопырив зад. У Антона в голове тайга, по которой мамонты-мамонты прутся напролом. Девочки повторяют за Арсом, кто-то лучше, кто-то хуже, но ни у одной из них не получается и вполовину так же красиво и изящно, как у него. Антон опять понимает, что тупо пялится, только когда ловит на себе насмешливый взгляд синих глаз. Вряд ли Арсений затеял всё это ради него, наверняка, это упражнение стандартное, но сейчас он слишком очевидно наслаждается ситуацией. Антон берёт себя в руки и пытается сделать нечто подобное, но у него получается что-то среднее между пародией на хромую цаплю и схватившего судорогу Квазимодо. Ближайшая девочка прыскает, но Антон её и не винит — если бы это был не он сам, давно бы уже оборжал придурка. Арс повторяет прогиб в другую сторону, и Шастун чуть не стонет — теперь и с его угла открывается потрясающий вид. Кажется, приходить на занятие было тупой идеей, он мог бы просто подкараулить Арсения у выхода, сделав вид, что только что закончил заниматься на тренажёрах. Тягал там всякие тяжести как настоящий мужик. Закончив, они начинают тянуться к полу, у Антона максимум без сгибания коленок — до середины голени, дальше он не может, кряхтит только как старый волк-пердун. Девушки неодобрительно на него поглядывают. А потом начинается какая-то пытка — почему всё, что связано с Арсением, напоминает пытку? — Арсений садится на шпагат. То есть просто берёт и садится и начинает тянуться к левой ступне. Он босиком, и у него охуенные ступни — Антон уже предвкушает, как будет вечером фантазировать о том, как он облизывает каждый пальчик, а Арс со связанными над головой руками стонет, и господи, за что ему это? Игнорируя напряжение в паху, Антон плюхается на зад и пытается как можно шире развести ноги, но получается только как у очень жирного кота, который сидит на жопе. Хорошо хоть, они с Ирой выбрали ему штаны, в которых не очень заметен стояк, потому что Арсений продолжает растяжку, меняя позы, но каждый раз выпячивая свою прекрасную задницу. Антон тихо плачет от красоты. Арс круто ведёт занятие, у него прикольный плейлист, и девочки чуть ли не заглядывают ему в рот, отчего у Антона агрессия и зубы скрипят, но в целом Попов никому не выказывает явное предпочтение. Тут меняется песня, и он садится опять на шпагат и выпячивает задницу, то слегка поднимаясь, то опускаясь на руках. Из динамиков играет «No roots», а у Антона полноценно стоит. Он так и сидит, широко расставив свои несуразные ноги с торчащими коленками и глупо пялится то на Арсения, то себе на промежность, проверяя, сильно ли видно. Антону бы выйти и передёрнуть в туалете, а лучше вообще выйти и не возвращаться, потому что это выше его сил, но тут Арс встаёт и начинает обход — он подходит к каждой девушке, давит ей на поясницу, вынуждая сильнее прогибаться. К Шасту он подходит последним, довольно усмехается его неуклюжим попыткам ещё хоть чуть-чуть вытянуться вперёд, заходит сзади и неожиданно проводит своей ногой Антону по спине, надавливая. — Антон, вы слишком напряжены, вам бы не помешало выпустить пар. Расслабьтесь, я помогу. Шаст, кажется, скулит. Он правда старается прогнуться вперёд, чтобы скрыть эрекцию, но с Арсением, который ногой надавливает на спину, а руками тянет вверх его руки, нихуя не получается. — Вообще-то это вы причина моей напряжённости. Арсений забавно хихикает — Антону видны в зеркало его ямочки на щеках — и отходит, бросая на ходу тихое «Может тогда вам стоит задуматься о частных занятиях?». Шаст думает, что от сильного возбуждения у него начались слуховые галлюцинации. Попов показывает всё новые и новые упражнения на растяжку, из которых Антон может повторить разве что часть про «в положении сидя». Шастун не может перестать восхищаться тем, какой Арс гибкий, когда, видимо, подходит кульминационная часть занятия — девочки разбирают свои коврики и садятся по парам, кидая завистливые взгляды на ничего не понимающего Антона. Когда к нему подходит Арс, всё становится чуть более понятным. Он кладёт свой коврик вплотную к Антонову и бодрым голосом сообщает, что все сейчас будут тянуть друг друга в положении пятка к пятке. Антон глупо пялится на девушек — они садятся друг к другу вплотную, практически соприкасаясь всем телом, широко расставив ноги и помогая друг другу — надавливая на поясницу или вообще подтягивая друг друга за зад. Он переводит взгляд на Арса и видит его совершенно бессовестную ухмылку. Это пиздец. Арсений присаживается, разводит ноги широко, так что Антон со своей недорастяжкой упирается Арсу пятками в коленки — шире он не может. — Давайте не торопиться, вас нужно хорошенько растянуть. Протяните мне руки. — Ни у кого ещё не получалось меня растянуть, мне слишком больно и тяжело это даётся, — невнятно бурчит Антон, уже совсем красный и совсем не соображающий, что он несёт. Арсений тянет Антона за руки, вынуждая прилечь на пол, чего у Шаста, разумеется, не получается. Зато он висит в воздухе слишком близко от Арсовой промежности. Антон тяжело сглатывает и, кажется, слишком явно втягивает носом воздух. — Не волнуйтесь, просто до этого вас не растягивал я. Вам нужно просто мне довериться. К тому же я бы очень хотел, чтобы и вы меня потянули. На этих словах Арсений перестаёт тянуть Антона и сам ложится на пол — расстояния между ними хватает на то, чтобы Арс лицом практически уткнулся прямиком Шасту в стояк. Антон думает, что от его горячего дыхания, которое он ощущает прямо на члене даже через ткань штанов, он сейчас потеряет сознание. — Вот видите, как здорово. Сначала я вас, а потом вы меня, — Арсений буквально мурлычет, не меняя положения, поднимает голову и невинно смотрит в глаза. Это вообще-то не смешно, Шастун растерян, он психует, булькает нечто вроде «простите-извините, срочно надо позвонить, спасибо-пожалуйста», пошатываясь вскакивает на ноги и выбегает из зала в сторону раздевалки с туалетами. В этот раз ему даже представлять ничего не нужно, он ещё чувствует фантомное дыхание Арсения на своём члене, так что справляется буквально за две минуты. Антон загнанно дышит, головой тяжело приваливается к стенке кабинки и думает, что Арсений точно садист, потому что так нельзя. Отдышавшись, Антон вытирается, открывает дверцу, идёт к умывальнику и брызгает на себя холодной водой. В голове его зреет мысль, что не только Арсений может играть нечестно, а от занятия ещё остаётся пятнадцать минут. Шастун возвращается в зал будто ни в чём ни бывало, с достоинством ловит насмешливый взгляд Арсения и деланно-небрежно проходит к своему месту. Они опять тянутся, только в этот раз лёжа на каких-то валиках, которые прокатывают то под спиной, то под боком. Антон настойчиво не смотрит в сторону Арсения, пытаясь проделать упражнения максимально соблазнительно. Ему даже кажется, что у него получается, пока он не поворачивается и не видит себя в зеркало. В этот момент они как раз тянут вверх ногу, лёжа на боку. Антон разочарованно вздыхает — его отражение смешно корячится, и это выглядит как угодно, только не сексуально. Арс может запасть на такое, только если он идиотосексуал. Впрочем, это же Арсений — человек, который носит кроксы, глупо каламбурит и кидает самые двусмысленные в мире фразы с совершенно наивным лицом — от него всего можно ожидать. Попов тем временем опять начинает обход — помогает каждой девочке, оставляя Антона на конец. Когда он к нему приближается, Антон и готов ожидать чего угодно, кроме: — У вас наверняка будет всё болеть после тренировки, поэтому предлагаю свои услуги массажиста. Если хотите, идите ко мне в кабинет после занятия, там будет открыто, я подойду к вам и разомну. Антон давится воздухом, пока Арс, так ничего ему не поправив в стойке, отходит, чтобы возвестить о том, что они должны минутку расслабленно посидеть на коленях, уткнувшись лицом в пол. Предложение Арсения настолько прозрачное, что Антону неловко. С другой стороны, это разве не то, чего он так ждал? Даже если это одноразовая акция, неужели Шаст будет сейчас ломаться? Всё это время он боялся себе признаться, что от Попова исходили ответные признаки симпатии, а он просто игнорировал их, потому что трусил. Ну так сейчас он точно не зассыт. Занятие заканчивается, и Арса окружают девочки, выспрашивая что-то, а Антон, посмеиваясь себе под нос, ретируется и огромными шагами бежит на третий этаж к массажному кабинету. Он моментально раздевается до трусов и раздумывает, снимать ли их — в конце концов, голый мужик работает в двух случаях из трёх. Но тут его опять накрывает паника, и он решает, что не будет настолько форсировать события, давая Арсению шанс отступить, поэтому ложится как в первый раз на живот, лицом к окну. Спустя минут десять, за которые Антон от волнения наверняка успел поседеть, он слышит открывающуюся дверь. Арсений заходит и весело говорит: — О, так вы уже легли. Быстро, однако. А вы знаете, что не во всех сферах деятельности ценится скорость? Антону кажется, что, пока Арс так бесстыдно это произносит, он слышит щелчок замка. — Согласен, это распространённое заблуждение, наравне с уверенностью, что размер имеет значение. Впрочем, у меня ни с тем, ни с другим проблем никогда не было. А у вас? Арсений хмыкает, моет руки как обычно и подходит к полочке, будто выбирает масло. Оборачиваясь, он улыбается солнечно, у Антона дыхание прерывается. — У меня тоже, но это же всё слова-слова. Их на деле проверять необходимо. Антон фыркает и готовится уже сесть, расставить ноги и притянуть Арсения для поцелуя, как вдруг тот действительно начинает массаж. Этого Шастун вообще не ожидал. В этот раз, правда, Арсений делает что-то невообразимое, находит какие-то точки, давит на них, а у Антона наслаждение импульсами по всему телу идёт. Арс гладит ладонями, сжимает что-то, и это восхитительно приятно, Шастун будто тестом растекается под его руками. Он стонет, совершенно не стесняясь, а Арсений продолжает доводить его до экстаза. — Я думал, вы только полезный массаж уме-ете, ах. — Антон, я знаю такие места в человеческом теле, о которых вы даже представления не имеете. А умею я столько всего, что вам и не снилось. — В таком случае, у меня для вас предложение по долгосрочному сотрудниче-а-ству! Арсений замедляет движения, его ладони как раз находятся у Антона на бёдрах. Он наклоняется ближе, прижимается практически всем телом, шепчет на ухо: — Думал, вы уже и не предложите. Правда, долгосрочное сотрудничество предполагает медленное развитие событий, но, если у вас есть желание, я могу предложить приятный бонус прямо сейчас. У Антона есть желание, оно каплями смазки проступает сквозь трусы, он не хочет, чтобы эти руки пропадали с его тела, так что ему плевать на любые нормы, выстроенные обществом, в конце-концов, технически у них сегодня третье свидание, а он от Арсения без ума, поэтому он лишь приподнимается на руках, поворачивает голову и ловит Арсовы губы. Они целуются жадно, мокро, вылизывая друг другу рты, и у Антона башка слетает напрочь. Едва он делает очередную попытку перевернуться, Арсений давит рукой ему на плечи, заставляя лечь обратно, а сам стягивает с него трусы, оставляя их ниже, чем во время обычного массажа — где-то в районе коленок. Попов аккуратно помещает руки Шасту на ягодицы, чуть разводит их, поглаживая. Сейчас его движения более мягкие, плавные — он уже не разминает, а гладит, а Антон готов орать от счастья, но ещё больше он готов стонать от удовольствия, потому что наконец эти руки делают то, чего он хотел с первого взгляда на Арсения. Судя по всему, он действительно издаёт стон, потому что слышит, как Арсений прерывисто втягивает воздух. Прикосновения перемещаются с ягодиц на бёдра, и, видимо, Арс уже понял и выучил все слабые места Шастова тела, потому что пальцы аккуратно порхают по внутренней стороне, а у Антона, кажется, уже дрожат руки. — Вы же помните, я обещал вам растяжку, — у Арсения голос напряжён, но интонация слишком пошлая, и Антон опять тихонько стонет. — Да-а, окей, продолжа-айте. Арс полностью стаскивает с Антона трусы, ведёт руками от щиколоток до ягодиц, и Шасту очень хочется уже перевернуться, очень хочется хоть чего-нибудь, но Арсений давит рукой на поясницу, открывает что-то вкуснопахнущее, и буквально пару секунд спустя Антон чувствует его пальцы у себя между ягодиц. Попов не входит сразу, он массирует, дразнит, и такого у Антона никогда не было — ему приятно, ему хочется ещё, он просто улетает от этих движений. Параллельно Арс перемещает вторую руку на яички и аккуратно сжимает и гладит их. У Шаста, кажется, всё плывёт перед глазами. Когда Арсений наконец вводит палец, Антон не выдерживает, подтягивается, становится на колени, подмахивает бессовестно и вроде бы даже скулит — ему практически не стыдно, он слишком сильно хотел этого, а сейчас ему так прекрасно, что нет никакого смысла сдерживаться. Арс перемещает вторую руку с яиц на член и обхватывает его всей ладонью, водит медленно, тем временем разрабатывая его пальцем, вводя глубже и увереннее, вскоре добавляя второй, разводя их, двигаясь то поступательно, то кругами. Он не нащупывает простату, но Антону хорошо и так — впервые ему нравится, он уже открыто стонет, когда Арсений вводит третий, а второй рукой давит на головку. Сам Попов шипит сквозь зубы, и вот бы он уже заменил пальцы на свой член. Внезапно обе руки исчезают, Антон разочарованно хнычет, но его сжимают за бёдра — Арсений помнит про рёбра и щекотку, не разводит пальцы и не давит сильно — Шаст намёк понимает и на дрожащих ногах слезает со стола, чтобы упасть на него грудью и животом, прогнувшись так сильно, насколько способен. Арс прижимается к нему всем телом, и он одет, Антону не нравится, но Арсений поворачивает его за подбородок, целует, вытворяя языком какие-то невообразимые вещи, и в этот момент входит, и становится уже совершенно всё равно. Антон понять не может, это у Арса член такой идеальный для его задницы или он настолько хорошо подготовил его, но ему совершенно не больно, мышцы растягиваются, и это тянуще-приятно, а когда Арсений разводит шире его ягодицы, меняет угол проникновения и задевает наконец простату, у Шаста вообще звёздочки перед глазами пляшут и колени подгибаются. Арсений стонет ему в шею, это приятной вибрацией отдаётся по всему телу, и Антон пытается выпростать руку, чтобы подрочить себе, но Арс будто читает его мысли, одной ладонью сжимает его член, а второй зачем-то оглаживает грудь и оттягивает сосок, и Шастун никогда не был особым фанатом — не чувствительные у него соски, но в этот раз всё ощущается острее, ярче, наслаждение пронзает всё тело. Он очень надеется, что Арсений чувствует то же самое, потому что это самый крышесносный секс в его жизни, но тут Арс кусает его в загривок, и кажется, что Антон улетает окончательно. В себя он приходит уже когда Арс выходит из него, салфетками влажными вытирает сперму ему с живота и нежно целует в шею. Антон дышит тяжело, поворачивается наконец к Арсению лицом, улыбается глупо. Тот завязывает презерватив и кидает его в мусорку — Шаст вообще пропустил момент, когда он его надевал. — А ты каждому своему клиенту такой бонус предлагаешь? — Только тем, кто мне понравился сразу. Пока что ты первый. И вообще, технически, ты уже не был моим клиентом, так что ноу рулс бин брокен*. Антону очень хорошо, он чуть ли не мурчит, притягивает Арса за шею к себе, целует нежно, отрываясь смотрит внимательно. — Мы же теперь точно на «ты»? Арсений смеётся. — Мне нравилось на «вы», добавляло определенного шарма, не находишь? — Я не против, мне тоже доставляет. Но если я представлю тебя своим друзьям на «вы», они засмеют меня, и так уже столько всего в твоём отношении повыдумывали. Арсений смотрит удивлённо, но радостно. Проводит рукой Антону по волосам, трётся носом о его щёку. — Я своим друзьям тоже про тебя рассказал. Эд вообще предложил трахнуться ещё на втором сеансе, так что, когда у тебя встал, я еле сдержался. Антон заливается краской, пытается перевести тему, чтобы так не смущаться: — Эд, это в татушках который? — Он самый. Надо вас познакомить. — И тебя с моими друзьями тоже. Предупреждаю, тебе не отвертеться от квизовых сред, настолочных пятниц и прогулочных суббот. Арсений смеётся легко, целует в подбородок. _______________________________ *Интервенция — в данном контексте не военный термин, а такая практика, в основном в Америке, когда друзья и близкие пытаются вмешаться в жизнь человека, чтобы помочь (например, избавиться от вредных привычек, поменять образ жизни и т.д.). Смешной эпизод сериала «Как я встретил вашу маму» посвящён этому (4 сезон, 4 серия). *ТНК — транснациональная корпорация — компания, у которой есть представительства по всему миру. *Полиция Парадайз — конченый мультсериал про полицейских в маленьком городке, во второй серии которого главный коп расследовал убийство, будучи способный ориентироваться только на задницу жертвы (буквально). Вообще, мультик смешной, чуть более мягкий и понятный, чем Бриклберри, но похожий на него. *Арсений у нас из Англии — no rule has been broken — ни одно правило не было нарушено, упрощённое сленговое выражение Если хотите лучше представить, как прогибался Арсений и как они тянули друг друга, вот видео какого-то офигенного мастер класса https://m.youtube.com/watch?v=656J9Kx6lEo