***
Последний раз Анатолий Лобода виделся с ней несколько лет назад в старой лаборатории профессора Радомского. Они оба работали в качестве лаборантов, и, признаться, к тому времени их отношения, прежде дружеские, заметно испортились. Полина Платонова была талантливым специалистом, и Радомский, пусть не слишком явно, но выделял её из двух ассистентов — своих лучших бывших студентов. В университете Анатолий и Полина действительно дружили — садились на лекциях и семинарах вместе, часто работали в паре, помогали друг другу готовиться к сессиям. Толя со школы привык быть в одиночестве и держаться особняком, но когда приехал поступать, то ещё у дверей приёмной комиссии встретил двух большеглазых девчонок с совершенно одинаковыми торчащими в стороны тёмно-каштановыми косичками — это была Поля и её сестра-близняшка, Оля. Девчонки оказались дружелюбными и общительными. Оля, правда, проучилась на биофаке всего один семестр и ушла поступать в театральный, зато Поля осталась, чему Толя был несказанно рад — до Полины у него ещё ни разу не было друга. Они были на одной волне — увлечены выбранной специальностью, часто интересовались одним и тем же, имели схожие вкусы. Поля порой шутила, что, если верить стереотипам, то это Толя должен быть её братом-близнецом. Потом, курсе на четвёртом, всё пошло под откос. Поля стала всё меньше и меньше проводить времени с ним вне учёбы — Толя вскоре узнал, что у неё появился парень. На пятом курсе, когда Полина стала называть своего парня «женихом», они общались ещё реже. Анатолий, впрочем, решил, что это к лучшему — все эти человеческие взаимоотношения, дружба, привязанности отнимают слишком много времени, которое можно с куда большей пользой посвятить науке. В магистратуру они тоже поступили оба, вот только уже не сговариваясь. Полина вскоре вышла замуж. На свадьбу к ней Анатолий не пришёл, сославшись на работу над диссертацией — видимо, это тоже поспособствовало ухудшению их отношений. Когда же Радомский пригласил их обоих работать в своей лаборатории, вот тогда Лобода заметил, что испытывает к Платоновой (девичью фамилию она менять не стала из-за геморроя со сменой документов) не просто раздражение, а самую настоящую зависть — порой в самом незначительном, но Полина оказывалась лучше него, достигала результата первой, чаще заслуживала одобрение Радомского. Последний раз Анатолий виделся с ней, когда Полина, собирая вещи, сообщила ему, что увольняется. Почему, он так её и не спросил. Они расстались не врагами, но и не друзьями — Лобода тихо порадовался, узнав, что остаётся единственным ассистентом профессора. Недели две после ухода Полины Анатолию постоянно казалось, что ему чего-то не хватает. Через месяц он подумал, что даже скучает по ней. Через полгода постарался забыть навсегда. И вот спустя столько времени она снова объявилась в его жизни, чтобы со стволом в руках спасти его от стаи мураний.***
Первое, что увидел Лобода, когда очнулся, был сосредоточенный взгляд зелёно-карих глаз Полины. Лицо её было так близко, что Анатолий мог разглядеть всё, вплоть до голубых прожилок на бледной коже, мельчайших тёмных родинок и небольших мимических морщинок. Он пошевелился, и Полина тут же слегка надавила ему на плечо, укладывая обратно. — Не дёргайся. Хочешь, чтобы я тебя привязала? У меня теперь в этом большой опыт. Не уточнив, откуда у Полины мог быть этот опыт, Анатолий взглянул вниз: штанина джинсов была торопливо обрезана, рана на ноге уже не кровоточила, а на столе рядом с койкой, на которой он лежал, в медицинском лотке из нержавейки он увидел измазанную кровью пулю. В ответ на его вопросительный взгляд Полина слабо улыбнулась. — Тебе повезло, самую болезненную часть ты провалялся без сознания. Спасибо хоть, что смог сам дойти сюда от машины. Еле тебя растормошила, и то, ты быстро отключился снова. Хорошо, что ты успел наложить жгут, иначе бы потерял слишком много крови… Она осторожно принялась обрабатывать края раны антисептиком. Лобода всё же смог оглядеться по сторонам — помещение с облупившимися больнично-зелёными стенами походило на все те заброшенные предприятия, мастерские, дома культуры, которые они — Лобода и другие выжившие — использовали в качестве временных баз, чтобы прятаться и от мураний, и от «Вершины». Тем не менее, он поинтересовался: — Где мы? — В безопасном месте, — туманно сообщила Полина. — Пока что безопасном. «Ладно, не хочешь — не говори. Потом выясним», — подумал Анатолий, а вслух задал следующий логичный вопрос: — Как ты меня нашла? — Случайно наткнулась на тебя. Заметила, как ты хромал, притормозила, и тут на тебя слетелись мутантки. — Да? А я думал… — Что ты думал? Что я специально тебя разыскивала, чтобы тебя не загрызла стая мутанток? Я даже не была уверена, что это ты. В этой заварухе как-то не до героизма было… — А что вообще случилось? Я заметил, что мураньи… Полина поморщилась, и Анатолий тут же не преминул спросить, точно прочитал её мысли: — А чем тебе слово «мураньи» не нравится? Неплохая характеристика новой формы жизни. — Не знаю, глупое какое-то. Похоже на «мура́» плюс «пираньи». Впрочем, не мне решать. Наша кураторша пришла от него в восторг, и как-то незаметно все в «Вершине» стали его использовать. Лобода хмыкнул. — Значит, в «Вершине»… Так ты работаешь на них? — Как будто ты и Радомский тоже не работали на них, — отозвалась Полина, заканчивая накладывать повязку на обработанную рану. — Во всяком случае, платила за эти исследования «Вершина». — Как ты ловко открещиваешься от Радомского теперь, — с ехидцей заметил Лобода, будто то же самое не было справедливо по отношению к нему самому. Впрочем, когда-то они с Полиной были два сапога пара, разве нет? — Ничего я не открещиваюсь. Знаешь, когда я согласилась работать непосредственно на «Вершину», их больше всего интересовало то, что раньше я работала под началом Радомского. Мне кажется, они были несколько разочарованы, когда выяснилось, что я не могу сходу создать антивирус. — Надо же, — усмехнулся Анатолий, — а я думал, такой блестящий специалист, как ты, любимая ученица профессора… Полина взглянула на него холодно, и он тут же заткнулся. — Мне следовало ожидать, что ты ничуть не изменился. — Ошибаешься, Поля, как раз-таки я сильно изменился с нашей последней встречи, — заявил Анатолий даже немного возбуждённо, будто ему не терпелось поведать Полине о своих «подвигах» за последние месяцы, но остатки здравого смысла удерживали его от этого. Полина пожала плечами. — Во всяком случае, твоя органическая неприязнь ко мне всё та же. Анатолий не ответил на это, да и что он мог сказать? Объяснить, что зависть к ней никогда не было настолько сильна, как радость от общения с Полей, когда они были ещё студентами, и как чувство пустоты внутри, когда Полина, повзрослевшая и чужая, казалось, навсегда ушла из его жизни? — Но ты что-то говорил про мураний, — напомнила Полина, с отстранённым видом коснувшись ссадины на его лице смоченным ватным тампоном. Анатолий болезненно поморщился — прикосновения были не слишком нежными, а щёку и так отчаянно саднило. — Их поведение изменилось. Они и раньше охотились стаями, где одна муранья, там жди и остальных. Но теперь… у меня создалось впечатление, что они более организованны. Будто их кто-то контролирует. Управляет ими. — И когда же ты успел понаблюдать за ними? — насмешливо спросила Полина. — Когда убегал от них с простреленной ногой? — Представь себе, — улыбнулся Анатолий, как всегда, когда речь заходила о его способностях. — И мне кажется, Поля, что ты знаешь больше меня. — Я всегда тебе об этом говорила, — парировала Полина. Анатолий, впрочем, оставил колкость без внимания и вдруг схватил девушку за руку, когда она бросила алую от крови ватку туда же, куда и извлечённую пулю. — Ты точно знаешь, что происходит. Потому что из нас двоих ты работаешь в «Вершине», а не прячешься по заброшкам в заражённой Москве. Полина явно колебалась под его заискивающим взглядом, но наконец сказала: — Мне кажется, сейчас мы в одной лодке. Не время злиться и дуться друг на друга. Что касается твоих мураний… — она помедлила. — Мутантки устроили в исследовательском центре «Вершины» погром. Погибла бо́льшая часть персонала. Мужская. А женская пополнила ряды мутанток. Ну, кроме меня, как видишь. У меня же не чёрные глаза, Толя? — она вновь чуть улыбнулась. — Нет, — тоже улыбнулся он, хоть и лихорадочно обдумывал услышанное. — Но как тебе удалось?.. — Спряталась в машине. Ещё и прихватила с собой некоторые предметы первой необходимости. Вряд ли там сейчас это кому-нибудь нужно. Анатолий немного странно посмотрел на неё. — Я и забыл, как мы с тобою похожи. — Ты про то, как ты спасся от наёмников «Вершины», а Радомский и его дочь погибли? — Полина без лишних слов поняла, на что намекал Анатолий. — Да, я уже в курсе этой истории. Инстинкт самосохранения — великий механизм эволюции. Но мне жаль тех, кто не успел спастись… — Радомского? — И Радомского тоже. И профессора Брыля… я работала с ним в «Вершине». Он хотел, как лучше, а что в итоге? — Полина вздохнула и помолчала. — Невероятно, что из всех людей, ещё оставшихся в Москве, я наткнулась именно на тебя… — Спасибо, — вдруг произнёс Анатолий, и даже вполне искренне. — Если бы ты не вытащила меня оттуда… Полина опустила глаза, а затем предложила: — Будешь чай? Сейчас чайник поставлю. Или просто водички дать? Вот, возьми бутылку. И лежи давай… — она накрыла его застиранной, но чистой простынёй и колючим шерстяным одеялом. — Я сделала тебе укол обезболивающего, сейчас должно полегчать. А я пока что-нибудь приготовлю. Не представляю, как после столовой «Вершины» переходить на сухой паёк, но придётся. А, да, нашла в кармане твоего плаща… Рассмеявшись, она протянула Анатолию его очки и слегка подмигнула.