«Чудеса — там, где в них верят,
и чем больше верят, тем чаще они случаются…»
…но бывают и исключения. Иногда чудеса случаются даже с теми, кто в них не верит. Только за неверие они наказывают и буквально заставляют изменить своё мнение. Так было со мной. Будучи ещё маленьким ребёнком, я отворачивал нос от сказок, магии и мистических рассказов о дорогом и любимом городе. С самого детства скептически относился к любому волшебству и намёку на чудо. Везде хотел узнать, что, как и почему происходит. Родители обычно умилялись этому, приговаривая, что растёт будущий учёный, а я лишь с недоумением смотрел на них, пока что даже не понимая смысл этого слова. Однако недалеко от нас жила горячо любимая мной бабушка. Когда ещё был совсем маленьким, она часто приходила в гости и рассказывала истории из жизни, наполненные необычными деталями. Несмотря на то, что слушать про магию и родственные души мне нравилось, верить в это не очень хотелось. Всё такое радужное, прекрасное… Ещё в настолько детском возрасте у меня возникали большие сомнения в правдивости этого. На мои возражения бабушка тепло улыбалась и кивала, приговаривая, что я отчасти прав, но есть в магии родственных душ и кое-что приятное, с чем, возможно, когда-нибудь сам познакомлюсь. Впервые настоящую магию я увидел лет в десять. Гуляя со мной по шумящему зелёной листвой Таврическому саду, бабушка решила немного пошутить и, сосредоточившись на мячике, спокойно лежавшем на детской площадке, медленно передвинула его в сторону. Кажется, из гулявших никто этого не заметил, а у меня глаза полезли на лоб: в голове судорожно закрутились мысли о том, как это получилось. Ветра не было и в помине, никого, кто мог бы задеть мячик, тоже… Немного присмотревшись, увидел еле заметные тонкие нити, словно исходящие от бабушкиной ладони. Выглядело немного жутко, но завораживающе. — Видишь, Максим, — произнесла тогда бабушка, — магия существует. В тот день была хорошая погода. Я запомнил это, потому что тёплый ветерок, безоблачное небо и редкое для Петербурга солнце, ласкавшее людей яркими лучами, неимоверно меня раздражали. Случай с мячиком заставил задуматься над тем, как это получилось. Несколько дней я прокручивал в голове этот момент и искал любую информацию о нитях, которые видел, но результатов это не дало. Отказавшись поверить в бабушкины слова и не найдя рационального объяснения, я почувствовал, как где-то внутри закипает злость. Видя моё бессилие, бабушка улыбалась, трепала меня по голове и приговаривала, что, когда подрасту, она обязательно расскажет обо всём этом побольше. Так позже я узнал о метках — знаках, появляющихся на теле родственных душ при пробуждении магии. Один такой был заметен на фотографии, где бабулю обнимала женщина, а на тыльной стороне ладони той красовался странный узор в виде цветка. — У неё была татуировка? — удивился, сначала не веря собственным глазам, но бабушка мотнула головой и с грустной улыбкой начала свой рассказ: — Это метка. Узор, который может многое рассказать. Например, что твоя родственная душа где-то неподалёку, или с ней что-то произошло… Но в основном метка помогает контролировать энергию — она посылает организму сигналы тревоги, если сила превышает допустимый уровень. Обычно такое происходит, если ты испытываешь сильные эмоции. Тогда я подумал, что мне бы подобное не грозило, ведь бесстрастие — мой конёк. Но постепенно по мере взросления стал замечать, как моё спокойствие сменялось неудержимой жаждой движения, а внутренняя рассудительность — рвением и вспыльчивостью. Классу к восьмому мне было сложнее усидеть на месте, поэтому внимательность и сосредоточенность растворялись через пятнадцать минут после попытки сделать домашнюю работу, и ей на замену приходили прогулки по вечернему городу. Вечно шумный и движущийся Невский со множеством магазинов и забегаловок, набережные и каналы — дальше этого обычно не заходил. Бывало, поворачивал на Садовую и шёл по ней до метро с тремя узлами, заходил в кино, если было что-нибудь интересное. Только так удавалось успокоиться после тяжелого дня. Гуляя каждый вечер, я часто думал о том, что происходило и изменялось в жизни. Единственной радостью была бабушка: родители оставили меня с ней, а сами уехали в Москву. Папа работал в хорошей компании, мама вместе с ним. Как только они не рассорились при таком раскладе дел — не знаю. На прощание сказали, что обязательно будут приезжать на каникулы и, может, иногда по выходным. В итоге в моём распоряжении была целая квартира. Вот только в ней было пусто и одиноко до тошноты, поэтому бабушка разрешила жить с ней. Дала ключи от квартиры, полностью доверяя и зная о моём пристрастии к прогулкам. Я же старался не волновать и не беспокоить её по пустякам. Особенно по тем, что были связаны со школой. В этом месте я не получал ничего радостного: отношения с одноклассниками давно искрились из-за успеваемости — сначала слишком хорошей, теперь же ухудшившейся. А мне и побоку на эти отношения было. До момента, пока не произошло кое-что странное. В тот день была контрольная работа по математике. С этим предметом у меня отношения обострились в первую очередь, ведь терпения на долгий разбор ошибок в задаче и внимательное вчитывание в условие уже не хватало, сколько бы я ни пытался удержать себя за занятием. Вот и на контрольной, почти без проблем справившись с большей частью примеров, добрался и завис над задачей. Время постепенно подходило к концу урока, а от нервов начинало покалывать пальцы. Такое было впервые и казалось очень странным. Никогда я так не злился из-за учёбы. Когда прозвенел звонок, Анастасия Аркадьевна оповестила: — Откладываем ручки, закрываем и сдаём тетради. — Можно будет переписать работу? — протягивая свою тетрадь учительнице, посмотрел ей в глаза. Кажется, мой взгляд выражал пустоту. Увидев это, женщина еле заметно вздрогнула и сдержанно улыбнулась. — Конечно! Постарайся получше подготовиться, чтобы в пятницу утром или после уроков зайти ко мне. После этого я вышел из класса. Пройдя к кабинету физики, услышал, как одноклассники обсуждали работу. — Как думаете, Максим специально на жалость давит, чтобы ему тройку не ставили? Тип, подходит такой к учителю, строит глазки, а потом в журнале появляется четвёрка. Может, он и раньше так хорошие оценки получал? — не глядя в мою сторону, рассуждал Влад, самый высокий и высокомерный персонаж в нашем классе. Он сам всегда был подлизой и, кажется, даже не скрывал этого, но поиздеваться и посмеяться над кем-то другим очень любил. Большая часть издёвок сходила ему с рук. В классе я был далеко не единственным, над кем шутили и подкалывали, но моя вспыльчивость придавала ребятам ещё больше задора и уверенности в себе. Именно поэтому, когда злость подкатывала неприятным комом к горлу, я старался поскорее скрыться в туалете и выпустить пар. Главное, чтобы никто не видел сжатых кулаков и красного от ярости лица. Хотелось посильнее ударить что-нибудь, но ломать казённое имущество было не лучшей идеей. Как раз в этот «чудесный» день у меня впервые от злости закружилась голова, и ладони сильно жгло. Первоначально возникшее желание посильнее ударить одноклассника сменилось дурным ощущением и болью во всём теле, но больше всего страдала шея. Пожалуй, стоило подойти и отпроситься с урока. Выйдя в коридор, взглянул на время: две минуты до звонка. Надо успеть до того, как класс зайдёт в кабинет. — Ирина Валентиновна, простите. Могу я отпроситься и пойти домой? Ужасно себя чувствую, — разыскав учительницу в лаборантской, тихо спросил у неё, поглядывая на дверь в кабинет. Не успела девушка ничего ответить, как прозвенел звонок. — Я-то тебя отпущу, но на всякий случай зайди к классной руководительнице, отпросись у неё, чтобы на вахте выпустили. Покинув здание школы, отправился к бабушке. Квартира встретила меня привычным теплом и темнотой. Обычно бабушка зажигала свет при необходимости и считала, что пока есть естественное освещение, электричество тратить не обязательно. — Привет, — пройдя в комнату, я улыбнулся и нежно обнял ба, почувствовав, как её губы прикасаются к моей макушке. — Не рановато ли ты из школы вернулся? Всего два урока прошло, — мельком взглянув на часы, взволнованно поинтересовалась она и пошла на кухню ставить чайник. — Я отпросился. Не очень хорошо себя чувствую и не понимаю почему. Может быть, отравился или заболел. Вернувшись в комнату, бабушка без слов проверила температуру, несколько удивившись результату, и пощупала гланды. Затем, взяв мои руки в свои, перевернула ладонями вверх и стала присматриваться. Минут пять я стоял, не понимая, что происходит, и наконец решился задать вопрос: — Что случилось? — Твои способности пробуждаются. Что ты почувствовал, когда стало плохо? Давно такое состояние началось? — Ну-у, — растерянно протянул, рассматривая свои руки. Вопросы ввели меня в ступор, поэтому я решил просто рассказать о том, что было до моего ухода домой. Пришлось упомянуть и Влада. Ведь фактически это всё происходило из-за него. — Приляг, отдохни, а я тебе кое-что расскажу, — принеся и поставив на столик недалеко от дивана чай и вазочку с угощениями, бабушка присела рядом, когда я устроился поудобнее, и некоторое время молчала. Я закрыл глаза, собираясь внимательно слушать, и как только прозвучал бабушкин голос, наполненный одновременно и теплом, и тоской по ушедшему времени, вздрогнул всем телом, а сердце сжалось. — Ты, возможно, помнишь, как я рассказывала тебе о родственных душах и их магии, с помощью которой они находили друг друга. Я кивнул. Просто лежать и слушать уже не получилось бы — единственное предложение тут же вызвало интерес, в то время как бабушка закатала рукав свитера и показала своё плечо. От увиденного выцветшего абстрактного узора, так напоминавшего тату, мои глаза от удивления полезли на лоб. — Думаю, догадка о том, что мы с дедушкой были родственными душами, когда-нибудь да посещала твои мысли. И, к сожалению, это очень тяжёлая участь. Как правило, когда магия пробуждается, а случается это примерно в твоём возрасте, может, одним годом ранее или позднее, всё становится невыносимым, но очень многое зависит от силы воли человека. Ты можешь жить и бороться с магией до встречи с родственной душой, а можешь никогда даже не увидеться с ней. И тогда остаётся два варианта: укрощать магию или медленно сходить с ума от безысходности и одиночества. Услышав эти слова, я невольно сглотнул. В детстве бабушка говорила о том, что магия родственных душ — это нечто прекрасное и, возможно, мне удастся это испытать. Но укрощать эту самую магию, а уж тем более сходить с ума виделось мне не самой приятной перспективой. Шея вновь заныла, напоминая о себе, и я невольно поёрзал головой на подушке, будто пытаясь унять неприятный зуд. — Нам с дедом повезло, мы оба смогли совладать с магией, пусть это и было трудно. Сколько нелепых ситуаций возникало у меня поначалу… Думаю, хочешь не хочешь, а научиться всё равно придётся. Бабушка вздохнула, прикоснувшись к моей руке и печально улыбнувшись. — Всё будет хорошо, а сейчас тебе нужен отдых. Потом поговорим обо всём, — нежно коснувшись губами моего лба, она вышла из комнаты. Я же, стараясь хоть немного переварить услышанное, отвернулся к стенке, закрыл глаза и задремал.***
Время летело стремительно и всё же возникало ощущение, что длилось оно невероятно долго. В течение года метка, по форме слегка напоминавшая танцующее пламя, не раз давала знать о том, что энергия во мне бурлит и норовит извергнуться, словно из вулкана. Я долго пытался привыкнуть к оглушающей боли, сопровождающей вспышки гнева и злости, всеми силами старался заглушить её во время уроков, но ничего не работало. Ба старалась помочь, рассказывая о том, как сама боролась с болью и подчиняла магию, правда мой характер и стихия очень сильно отличались от бабушкиных, поэтому концентрация на боли не сильно спасала ситуацию. В первые месяцы знакомства с магией я вдвойне возненавидел Васильева и всех его подпевал. Сдерживать злость стало настолько тяжело, что я около месяца отсиживался дома, не желая портить моральное и физическое состояние из-за компашки уродов, что потом, конечно же, не осталось без внимания. — Ба, скажи, что будет, если я не смогу контролировать свои силы? Что будет, если окружающие узнают о моих способностях? Вопрос, с самого начала висевший в голове, наконец обрёл форму. На мгновение, мучительное, бесконечно долгое, возникло молчание. Бабушка тяжело вздохнула. — Не знаю, милый. Мы всю жизнь старались не распространяться о том, кем являемся. Могли рассказать только самым близким или таким же, как мы. Но даже родные могут относиться к этому с недоверием, — грустная улыбка, тронувшая её губы, отчего-то отозвалась щемящей болью в сердце. После этого разговора я решил, что лишний раз показывать свою сущность не стоит, да и распространяться об этом не нужно, поэтому учился избегать любых контактов с назойливыми раздражителями. Окончание восьмого класса было, пожалуй, самым большим облегчением за всю мою жизнь. Я надеялся, что за лето смогу отдохнуть и попробовать совладать с магической энергией, однако надежды, как говорится… Умирают. Первое время я пробовал практиковаться в контроле сил, находясь в квартире. Для этого нужна была сильная концентрация и сосредоточенность. На попытки хотя бы почувствовать что-то необычное уходили часы, а уж чтобы призвать небольшой огонёк на кончике пальца, ушёл целый месяц. Бабушка постоянно говорила мне про энергию и то, что её нужно почувствовать внутри себя. Я старался изо всех сил, и иногда даже во время вечерних прогулок заходил в самые тёмные уголки центра Петербурга, чтобы скрыть свои «тренировки» от чужих глаз. Правда большинство попыток было неуспешным, сосредоточиться на течении энергии по телу мешали люди, снующие туда-сюда. На больших и просторных улицах это были гуляющие горожане и гости города, любовавшиеся белыми ночами, в маленьких же переулках встречались небольшие компании подростков и людей чуть постарше, пьющих и ищущих себе «приключений». Именно поэтому чаще всего ничего не получалось из-за страха. В один прекрасный момент, когда после вечерней прогулки я поднимался к бабушкиной квартире, шею резко прихватило. Я прикоснулся к ней и кончиками пальцев провёл по метке. Она горела, обжигая кожу и парализуя тело. Перед глазами помутнело, и мне пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Кое-как добравшись до квартиры, открыл дверь и буквально ввалился внутрь. Здесь царила темнота и тишина. Судя по всему, бабушка уже спала, поэтому только я сам мог себе помочь. Добравшись до ванной, быстро выкрутил кран и наклонился к холодной воде. Небольшие струйки побежали по разгорячённому телу, хоть немного охлаждая его. Боль постепенно отступала, но пальцы всё ещё покалывало. Закончив принимать «водные процедуры», вытерся полотенцем и отправился на балкон, подышать свежим воздухом. Всё тело ломило, но спать не хотелось. В глубине души я понимал, что если сейчас лягу в кровать, то навряд ли смогу уснуть, только хуже сделаю. Интересно, где сейчас мой соулмейт? И какая у неё магия? Надеюсь, что это всё же девушка. Задумавшись об этом, вытянул руку вперёд и позволил энергии взять верх. Пламя вспыхнуло на ладони, обжигая её, и тут же угасло. После подобных всплесков становилось легче. Интересно, соулмейт чувствует мою энергию? Изредка эти вопросы всплывали в голове, и я машинально поднимал голову к небу, будто на нём из миллионов звёзд могло сложиться хотя бы имя родственной души. Но небо молчало, боль постепенно стихла, и я вернулся в комнату. Прикрыв за собой дверцу, нырнул под тонкий плед на диване. Долгожданный сон был беспокойным: внутренний страх не отпускал. В кошмаре, приснившемся на этот раз, я словно со стороны видел, как схватил за воротник Влада, споря с ним о чём-то. Когда же парень с усмешкой ответил на мои действия, шею вновь обдало жаром, а пальцы и ладони закололо. Энергия, вырвавшаяся наружу, пламенем охватила одежду одноклассника, и раздался ужасающий крик. Увидев, что натворил, я моментально отшатнулся от Влада, в растерянности смотря в ошарашенные глаза и не зная, что делать. Когда огонь стал распространяться дальше, я зажмурился и судорожно схватился за голову, молясь о том, чтобы этот ужасный сон закончился. Я проснулся и, резко сев на диване, осмотрелся по сторонам. Пот холодными каплями стекал по лбу, в то время как руки были раскалены. Я сидел в своей комнате, в полной темноте, осознавая, насколько опасен. Утром, выйдя на кухню, бабушка охнула: — Максим! Ты что, не спал всю ночь? — её взволнованный голос вывел меня из дрёмы, когда я чуть не клюнул носом в чашку с кофе. — Мне снова приснился кошмар. На этот раз о том, как я чуть не зажарил одноклассника заживо, — равнодушно хмыкнул в ответ, гуляя взглядом по кофейной бездне. — Бедный мой мальчик… — расстроенно вздохнула ба, приобнимая меня и целуя в макушку. — Мы обязательно найдём способ справиться с твоей силой. «Не волнуйся, родная, скоро начнётся учебный год. Если энергия не убьёт меня изнутри раньше, то, скорее всего, я сам, как в кошмаре, сожгу Влада», — додумывать даже не стал. Бабушка хорошо чувствовала изменения в настроении, поэтому расстраивать её ещё больше мне не хотелось. Хотя девятый класс действительно не предвещал ничего хорошего: проблемы с магией и одноклассниками дополнялись обязательной сдачей экзаменов. И мыслями о ближайшем будущем. — Максим, звонил твой папа. Сказал, что они с мамой приедут первого сентября и будут в Петербурге пару недель. Просил передать, что позвонит тебе днём, — вырывая из задумчивости, произнесла бабушка. — Надеюсь, они действительно приедут… Лето закончилось, и холодный осенний дождик встретил учеников школы на линейке в честь дня знаний. За последние недели августа моё состояние настолько ухудшилось, что стоять и смотреть на всю эту процессию не было ни желания, ни сил. Родители, как оказалось, собирались приехать только к вечеру, поэтому сейчас радовало только одно — сегодня до меня никто не докапывался. Боль, сопровождавшая меня теперь каждый день, уже не так сильно чувствовалась и волновала: в первые три дня я думал, что сойду с ума, а потом привык. Блуждающий по восхищённым лицам младшеклассников и недовольным физиономиям старшеклассников взгляд вдруг остановился на хрупкой фигуре недалеко от меня. Кажется, это была новенькая, пришедшая в наш класс. Стоило мне присмотреться к девушке получше, как по телу пронеслась волна мурашек, отзываясь приятным, нежели обычно, покалыванием в пальцах. Боль в районе метки, обычно острая и режущая, сменилась приятными волнами тепла, распространяющимися по телу. Сердце точно пропустило пару ударов, и вместе с теплом появилось сильное желание хотя бы чуть-чуть прикоснуться к девушке. Подобные чувства я испытывал впервые и не знал, откуда они взялись. Мой взгляд опустился чуть ниже, и я наконец заметил необычную деталь: новенькая держала в руке телефон… Покрытый инеем!