Учитель заклинаний

Флёрри стояла возле дверей в полной растерянности. Её сердце гулко билось, щёки то и дело густо окрашивал румянец. В мыслях была путаница, самая настоящая мешанина из желаний, догадок и домыслов. «Показать, что я умею, — выдохнула она про себя. — Показать, что я умею». Весь день она провела, вертясь у зеркала. Кобылка придирчиво осматривала свое лицо на предмет каких-то невидимых доселе изъянов, укладывала волосы, разочаровывалась в укладке, расчесывала их, брызгала маслами и начинала все сначала. В конце концов ей пришлось забраться в ванну, чтобы отмыть гриву и хвост от того ужаса, что она с ними сотворила, и сейчас бирюзовые и розовые кудряшки все ещё пахли кровавыми апельсинами. В золотом поле телекинеза плавали многочисленные платья и украшения, и аликорночка терялась, не зная, что надеть на первое в жизни занятие. «Успокойся, — дышала она в пакетик, — это просто занятие, просто учеба, где твой наставник — самый красивый единорог во всей Кристальной Империи. Дискорд меня раздери, как я влипла». Она робко подняла копыто и постучала. В «аудитории» было тихо, но голос, от которого коленки затряслись прямо как утром, быстро откликнулся: «Войдите». Флёрри вздрогнула сама не понимая от чего. Дверь под натиском её копыта приоткрылась, но шаг через порог она так и не сделала. Вместо этого прямо перед ней, будто стена, вырос Ксандор. — Я рад, что пунктуальность — одна из черт Вашего характера, Ваше Высочество. Проходите, не стойте на пороге. На ватных ногах Флёрри зашла внутрь, борясь с отчаянным желанием рвануть обратно. Панические мысли решили прийти в самый удачный момент: «А что, если у меня нет способностей, а если я перед ним опозорюсь, а если Ксандор не захочет меня учить…». Шелест и вопль каждой мысли заглушали окружающую действительность, и в себя она пришла только после того, как единорог коснулся её плеча. Коснулся. Её. Плеча. К Флёрри вернулся осмысленный взгляд, и она подняла голову. Ксандор был выше её, и она чувствовала, как краснеет из-за того, что ей приходится задирать голову, а ему — опускать, чтобы посмотреть друг другу в глаза. — Принцесса, соберитесь. Я понимаю, что это первое в вашей жизни занятие не с родителями, а с абсолютно незнакомым вам пони, но если вы не будете концентрироваться на том, что я говорю, у вас не выйдет ни одного заклинания. Флёрри сбивчиво закивала, настраиваясь на серьезное восприятие материала. — И, прошу вас, — он скользнул взглядом по её плечам, на которых было накинуто белое кружевное болеро, в котором она с мамой иногда гуляла летом (Флёрри могла поклясться, что её кожа воспламеняется под его взором), — в следующий раз выглядите так, как подобает ученице. Никаких украшений. Никаких накидок. Аликорночка сглотнула комок в горле и мысленно выругалась. Вот! Она же так и думала, что опозорится! Что она ему не понравится!.. — Не поймите меня неправильно, Ваше Высочество, — Ксандор перебил поток её мыслей, которые привели бы к судорожным всхлипам, — ваш наряд подчеркивает все достоинства вашей природной красоты, но на моих занятиях ваши чудесные вещи могут… мм, испортиться. И, если позволите, ещё один совет — собирайте гриву в высокий хвост, чтобы не опалить волосы, когда мы будем практиковать огненные заклинания. Комплимент подбодрил её. Флёрри воспряла духом, что, впрочем, не помешало ей снова залиться краской, которую Ксандор якобы не заметил. Она с готовностью скинула болеро, неловко оглядела сад, примеряясь, куда бы его положить, но не нашла подходящего места и телепортировала его в комнату. А вот с волосами было уже сложнее. — Позвольте, — Ксандор зажёг рог снова эта красная аура как будто уже знакомая — в воздухе что-то ярко сверкнуло, и на его копыто приземлилась изящная тонкая лента с воздушной брошью в виде красного цветка. Флёрри не могла отвести взгляд — золотая атласная лента струилась и переливалась в копыте жеребца, а сияющая брошь как будто состояла из мириад маленьких искорок. — Заплетите вашу гриву, Ваше Высочество, — сказал Ксандор, левитируя к ней ленту. — Можете считать, что это мой вам подарок. — С-спасибо, — вымолвила Флёрри, послушно подхватывая украшение собственным телекинезом, на секунду соприкасаясь с аурой Ксандора. Это было похоже на взрыв. Взрыв тысячи фейерверков в ночь Кристальной Ярмарки, только в масштабе её черепной коробки. Флёрри едва устояла на ногах, трясущихся от соприкосновения с таким могуществом — каждая шерстинка рога наэлектризовалась, ощущая налет чужой ауры: сильной, властной, удивительно знакомой и восхитительно пугающей. Аликорночка ошарашенно уставилась на Ксандора, но тот, казалось, ничего не почувствовал. или скрыл это я не могла ощутить ТАКОЕ одна Как будто бы на автопилоте она вплела ленту в волосы, затягивая их в высокий хвост. Стойкое ощущение чужого — изучающего — взгляда не проходило. Более того — усиливалось с каждой поднятой прядью, с каждым оголенным сантиметром шеи и нежной кожи. — Отлично, — коротко кивнул Ксандор, когда она закончила. Флёрри чувствовала себя неуютно, но смущение подогревало азарт и желание пойти на риск — провоцировать рассматривать её, касаться её… — Итак, ваше высочество, покажите, каким образом вы крушите свою комнату. — О… откуда вы? — остолбенела принцесса, растерянно моргая. Ксандор чуть улыбнулся. — Ваша сила, принцесса, крайне велика. И ваша взрывная натура не может обходиться без выхода энергии наружу. Это не живые существа — иначе вы уже сидели бы под замком. Значит, остаётся только окружение, но в замке нет сломанных вещей. Я осмотрел весь дворец, с разрешения принцессы… Кроме вашей комнаты. И, судя по Вашему лицу, я угадал. Флёрри закусила губу. Стыд залил глаза и опустившиеся уши, захотелось по-детски заплакать и начать оправдываться, но она промолчала. Только тихонько кивнула, безуспешно пытаясь прикрыть глаза челкой, которую зачесала в хвост. — Я не осуждаю вас, принцесса, — Ксандор вновь подошёл к ней, так близко, что она чувствовала его дыхание своим рогом. — Никто не может все время держать железную маску. Я прошу вас просто показать, что вы используете, когда злитесь и энергия плещется из вас, как гейзер. Оплетаете ли вы её заклинанием, жжёте или замораживаете или вообще стреляете молниями. — Я не хочу вам… — Насчёт этого не бойтесь. Ничто в этом саду не пострадает. И я тоже. От близости его дыхания она сходила с ума. Флёрри чувствовала терпкий запах бергамота и нотки полыни, которыми пахла белая шерсть, выглядывающая из-под чёрной накидки. Блестящие пуговицы выпирали, словно дразня её, и Флёрри пришлось мысленно верещать и вопить, чтобы не наделать глупостей. как будто он не видит этого, Святая Селестия, пусть не видит — Сосредоточьтесь на ваших чувствах, когда вы крушите комнату, — его голос вдруг оказался у неё над ухом. Флёрри вздрогнула, открыв глаза, и поняла, что он незаметно отошел за её спину. Плечом она чувствовала ткань его фрака. Она снова закрыла глаза. Мольбы были услышаны, и ей удалось сконцентрироваться на воспоминаниях о буйствах, а не на обжигающем прикосновении ткани к её коже. — Я злюсь, — сказала она. — Наверное. — Почему так неуверенно? — Я не умею злиться… по-настоящему. Я всегда понимаю, что родители правы, но… но мне обидно. — Значит, это обида? — Да, — кивнула Флёрри. — За то, что они мне не доверяют. — Хорошо, — удовлетворённо улыбнулся Ксандор — она услышала улыбку в его голосе. — А теперь сосредоточьтесь. Вы в своей комнате. Родители снова не доверяют вам. Вам обидно и больно. Флёрри зажмурилась, послушно представляя всё то, что говорил баритон единорога. Она чувствовала, как закипают слезы у нее на глазах от несправедливости, но что-то было определенно лишним. Страх. Страх, что Ксандор сейчас исчезнет, или родители отошлют его обратно. Рог зажёгся, и с него сорвался золотой всполох. Он с треском отразился от кристального забора и полетел в неё саму, но почему-то рассосался в пути. Флёрри закрутила головой, пытаясь понять, что могло его остановить. Ксандор гасил рог, остатки магии стекали по каналам, впитываясь в кожу. — Неплохо, — сказал он, критично осматривая место, куда попал залп. — Это не пламя, не лед и не электричество. Чистая энергия. Не обличенная в форму, без стежков заклинания. Флёрри не очень понимала, что именно он говорит, но молила его о продолжении монолога — голос забирался в самое сердце, заставляя его биться чаще. — Вам нужно, принцесса, научиться структурировать свою силу. Разлагать её на составляющие и использовать их с умом. Вы запоминаете? — Да! — с жаром кивнула Флёрри. Ксандор продолжил совершенно ошеломляющей фразой. — А теперь представьте, как моя шерсть загорается, словно я — свеча. Флёрри сначала не поняла услышанного, а потом до неё дошел смысл сказанного. — Нет! — вскрикнула она, с ужасом смотря в глаза учителя. — Я не хочу причинить вам вред! — Успокойтесь, Ваше Высочество. Всё под контролем. Мне не будет больно, уверяю. Флёрри с отчаянием грызла губы. Она могла представить, как шерсть Ксандора мокнет от её поцелуев, как она взрывается её копытами, словно вспаханная земля, но только не огонь. Огонь — уничтожит её, эту белую шерсть, этот запах полыни, который терпкой свежей ноткой окрыляет её душу. — Вы не можете, потому что не хотите, или потому что вам не позволяют ваши убеждения? — Я… — Флёрри не смогла выдавить больше ни слова. Из глаз брызнули слёзы — совсем не прошеные и по-настоящему детские. — Понятно. Голос Ксандора стал ледяным, и такой же пот пробил Флёрри. неужели он во мне разочаровался неужели я ни на что не годна Она глубоко дышала, пытаясь успокоиться и высушить глаза, но Ксандор уже держал в телекинезе блокнот и что-то писал. — Я не хочу больше причинять боль живым существам! — выкрикнула Флёрри с таким отчаянием, словно пытаясь оправдаться. Крик повис в воздухе, но желаемого эффекта она добилась — единорог перестал писать. — Я… я хочу научиться контролировать свои силы, — прошептала Флёрри, опуская голову и уши. — Я не хочу никого уничтожать. Ксандор помолчал. Затем встал и подошёл к ней. близко как близко я могу коснуться его шеи носом, если подниму голову Единорог слитным движением подцепил копытом её подбородок и заглянул в заплаканные глаза. Флёрри на долгие секунды (лучше бы они длились вечность) перестала дышать — строгое прикосновение приводило в себя. — Я приехал в Кристальную Империю, чтобы обучать вас искусству магии разрушения. Если у вас не хватает душевных сил, чтобы использовать знания, которые я вам предлагаю, то моя менторская деятельность заканчивается прямо сейчас. «Нет!» Флёрри зажмурилась, скрывая испуг за веками и мокрыми ресницами. Только не сейчас, когда она добилась своего, только не сейчас, не в это мгновение, когда он стоит так близко, что можно уткнуться в его шею носом.

НИКУДА ОН НЕ УЕДЕТ!

Щелчок и яркая вспышка, пробившаяся даже сквозь плотно сомкнутые веки, заставили её вздрогнуть и открыть глаза. Ксандор убрал копыто с её подбородка и элегантно смахнул пламя с манжета фрака — это всё-таки был фрак, с большими черными полами, прикрывающими кьютимарки, манишкой и манжетами с пуговками в виде кристаллов. Единорог снова улыбнулся той же улыбкой, что и утром. — Другое дело, Ваше Высочество. Видите, я жив. — Ваш фрак, — виновато указала на почерневший манжет аликорночка. Ксандор махнул копытом. — Ему бывало и хуже. На сегодня всё. Вам уже нужно отдохнуть. Завтра будет теоретическое занятие. Советую собраться с мыслями, приготовить вопросы, если они есть, и максимально сосредоточиться на учебе. Флёрри покраснела и, сделав реверанс, направилась к двери. Ксандор что-то писал в журнале. *** Шайнинг Армор подождал, пока дочь скроется из виду, и нетерпеливо переступил с ноги на ногу — копыта чесались врезаться в теплую плоть. Жуткая ярость застилала ему глаза как только он представлял, чем может заниматься этот зарвавшийся единорог и его единственная дочь. Когда Ксандор вышел из класса, запирая его на ключ, Шайнинг Армор вышел из тени. — О, это вы, Ваше Высочество, — Ксандор кивнул ему, словно не удивился его присутствию. — Как прошло первое занятие? — изображая дружелюбие, спросил принц, подходя ближе. Ксандор улыбнулся, и Шайнинг Армор чуть не взвыл от злобы — до того мерзкая была эта улыбка! — Вполне неплохо. Юной Флёрри нужно будет ещё многому научиться, она совсем невинный ребенок… Шайнинг Армор не выдержал и вцепился копытами во фрак Ксандора, пригвождая его к двери. Его роста хватило, чтобы единорог повис в воздухе. — Вот именно, — прошипел он. — Думаешь, я не замечаю, как ты на неё смотришь? Если ты мою дочь… — Вы сомневаетесь в моем профессионализме? — холодным и спокойным голосом поинтересовался Ксандор. У Шайнинга начала пульсировать вена на виске, вздулась артерия на шее. — Не думай, что ты здесь неприкосновенен, — принц жестко поставил Ксандора на задние копыта и отошёл на шаг. — Если я узнаю, что моя дочь учится у тебя не только магии, я не посмотрю на твою репутацию и заслуги — казню возле Кристального Сердца. — Я обещал научить принцессу всему, что её интересует, — парировал единорог, поправляя фрак. — Но, полагаю, тому, что вы имеете в виду, её должна учить мать, как принцесса любви. Во всех её проявлениях. Шайнинг Армор вместо белого стал пунцовым от возмущения. Копыто уже занеслось в удар, рог зажёгся малиновым огнем, но красная аура подхватила его, словно вихрь, и прижала к стене, так же, как он недавно — Ксандора. — Послушайте, принц, — прошипел учитель заклинаний, презрительно щуря глаза. — Я не интересуюсь развращением собственных учеников. Поэтому засуньте свои обвинения, далёкие от правды, туда, откуда они появились, и помалкивайте, если не хотите узнать на собственной шкуре, чему я буду обучать вашу дочь. Ксандор плавно опустил Шайнинга на пол и ушел. Единорог некоторое время судорожно дышал, приходя в себя, а потом надрывно взвыл и ударил копытом кристальную стену, не уворачиваясь от крошева и капелек крови.