***
На дисплее почти половина десятого, и как абсурдно это бы не звучало Джисон мигом завязывает кроссовки и вылетает с квартиры репетитора. — Да…да конечно, я всё повторю. — бегло бросает парень на прощание. — Джисон, повтори последние темы по… — не успевает договорить учитель, как дверь захлопнулась. Во оно, поколение кока-колы, даже попрощаться толком не могут. Сегодня нет дождя, просто крепкий такой минус. Дышать приходится ртом и то рвано как-то, так жадно. Мальчишке нужно пробежать добрых триста метров. И это не потому что сильно хочется дамой или вот-вот отправка автобуса. Точнее так и есть, только с другой остановки. В свои семнадцать мы так наивны в своих мечтах, хотя с возрастом ничего не меняется. Мы становимся старше, остаются всего лишь сладкие иллюзии. Джисон скользит подошвой по льду под снегом, забыв, когда слетел капюшон и снег пушистыми хлопьями ложится на голову. Ничего особенного, в осуждающих взглядах взрослых дам, это классика. Мальчишке семнадцать и головной убор не нужен, расстёгнута куртка, да кому какая разница, ему жарче чем в августе. И какие ботинки, когда кроссовки верный друг на всё месяца. Какой вечер по счёту это длится, когда он так привык бегать на другую остановку? Скорее для кого он это делает, или для чего. Для кого понятно, для чего остаётся не извечным. Большие окна школьных классов залепила метель, оборвав всем зевакам занимательный вид на стадион. Пак склонив голову в правую сторону, так отстранёно от мира черкал, когда до белый лист. Чэнле на уроках пихает в бок с грозным видом и раздражением. — Ммм, — устало мычит парень. — Отстань, я запомню так! — Через жопу ты всё запомнишь! — ругается шепотом, от чего так смешно. — Случилось чего? Ты уже целую неделю хандрой страдаешь. — Не отвлекайся, зубрёжку свою прослушаешь! Джисон купил очередной скетчбук, и по классике он должен был заполнить его зарисовками, простыми набросками анатомии, школьным стадионом, или случайным прохожим в парке. Но сейчас всё абсолютно по-другому. Белоснежные листы марает грифель простого серого, растёртые образы, тень ночи. Там прячется незнакомый для других образ, но такой родной для Пака. Когда ночью свет луны раздет, и вот в этом мраке стоит парень весь в чёрном, выделяясь из серого. И порой Джисону кажется, что закрой он глаза, всё рано нарисует, рука помнит каждый изгиб, каждое движение. Тяжелый вздох и косые взгляды на друга. Так хочется рассказать, просто поделится, но как? Джисон и признаться не может, ведь как описать то, что и сам объяснить не может. Так и сказать прямым текстом? Мол, вот я идиот бегаю каждый вечер на другую остановку чтобы поглазеть на парня. Хотя нет, поглазеть на ноги и спину. Рожи то его не видно. Абсурд получается. — Ты на дополнительные? — Ну, а куда ещё, задрали так, что помереть хочется! — рюкзак на плечи и опустив взгляд в пол, прочь из класса. Мимо художественного класса, в горле становится ком, каждый чертов раз. Пак ненавидит их кабинет, он должен быть где угодно, но не здесь. — Я смотрю ты забросил занятия. — Да мать кричит, не хочу её расстраивать вот и бросил. — Правильно, тебе всегда нужно было набраться ума. Да и рисуешь ты в последнее время тоже самое… карикатуры одни… — Чэнце закройся! — А что это мы так закипели хуже чайника. Ты чё влюбился? Кто она? Порой всякому терпению приходит законный конец. Вот и Пак не выдерживает. Закидывая руку на плечи друга и резко сжимая голову. — Пусти…я освобожусь хуже будет. Я знаю, что ты влюбился, — кричит парень привлекая слишком много внимания, при этом скуля от неприятных ощущений. — Пусти, псина ты сутулая! — Не умеешь разговаривать, хрюкай! Хватка ослабла, позволяя Чэнле вырваться на волю. Причем этот парень всегда знал о сложном характере Джисона, да и у самого язык словно предатель. Но ничего сделать с этим не мог. — Да ты психопат! — Как ты выражаешься, тут же люди. Морозный вечер, солнце давно упало за горизонт. Пак ступает по неочищенным улицам, и не слушает как хрустит снег, сегодня он мешается с грязью. Долгий вечер, домой в десять. Вновь с ним на остановке, мальчишке кажется, что ещё немного и его переборет не одно, а два желания. Просто ударить незнакомца, или начать рисовать его прямо здесь. Пак помнит каждый увиденный сантиметр, но в реальности намного красивее чем наброски.***
Вечер пятницы и сегодня англичанка задержала чуть дольше, её бесплатные минуты будут конечно ей галочкой в небесном заседании суда, но здесь на земле, они ведут её к скорейшему убийству. Пак уже мысленно представил прекрасную картину её смерти, но тут же осёкся. «Какого чёрта, я же не больной!» Пустой взгляд в тетрадь, и осознание собственного идиотизма. Сегодня он пропустит автобус, тот самый что уехал минут пять назад. Джисон меряет улицу шагами, проклиная холод и, наверное, себя. Ему кажется, что это настолько глупо, преследовать человека, которого не знаешь, хотя чего скрывать даже лица которого ты не видел. Подобным страдают сталкеры, которые получают уголовную ответственность. И будь это девушка, можно смело заявить, вот муза моего сердца. Да, именно её сладкий образ хочется видеть, и только для неё в голове рождаются нежные строки, и прекрасные картины на холстах. Джисон частенько балуется этими художествами, но только сейчас они имеют точный смысл…грусть. Вот так капаясь в себе он и не заметил, как ноги предательски привели его на эту чертову остановку. Желтый свет фонаря, броский свет автомобилей, люди в чёрных куртках. Такая обыденность и тоска. Парень старается согреть ледяные руки подув горячим дыханием, легче не стало, но не дает совсем замёрзнуть. К пункту назначение ничтожные пару метров, как вдруг… «Да ладно, за что я так провинился?» Навстречу идут те самые ноги. Да-да именно ноги, на которые так и хочется поглазеть. Джисон всю ночь недавно крутился с мыслью о том, что геем себя не считает. Тогда что такого, в этом незнакомце? Вновь стоит впереди, слишком расслабленно и почему-то откровенно. Ноги расставлены, и вновь в этих узких штанах, привлекает внимание не естественная стойка, так часто стоят люди, что замаются танцами. Незнакомец как обычно достаёт телефон и листает ленту с новостями. Даже не спрашивайте откуда Пак это знает, он знает, что тот всегда в кепке, знает, что садится на передних сиденьях. И знает, что он скорее всего с кем-то. Холостяки не таскают домой полный пакет с ближайшего продуктового. Худые, длинные пальцы, немного выступающие жили. Джисон ухмыляется понимая, как глупо выглядит. Стоит и пялится. Просто это впервые, каждый может оправдываться именно так. Когда впервые ты не понимаешь почему, просто хочется и так нужно. Он смотрит на плавные движение большого пальца по экрану, отмечая что новости читают только люди постарше. Место у окна у самого выхода, и ещё одно у самого выхода, но вначале. Заученная картина. «Да пусть катится к чёрту в подмётки. Чтобы я ещё раз пришёл ради него…да никогда!» Решив, как кажется раз и навсегда, Джисон повернулся к окну. Они абсолютно разные, это как весло и Эверест. Нужная остановка, Пак спешит выйти на холодный, но свежий воздух. Вылетает с автобуса, дверь закрылась, а дальше сил идти абсолютно нет. Тут же стоит его незнакомец, своеобразная пустота, и силуэт бумажных листов. Он стоит пару минут, рассматривая местность по сторонам. Стягивает кепку туже затягивая ремешок. «Японские горы…так ты выделяешься не только ногами!» Пронеслось в мыслях, созерцая убийственный вид. Красные волосы, лежат беспорядком, когда хозяин зачесывает небрежно назад, чёрные корни, взрывное сочетание. Проколоты уши, и линии лица до которых Паку как до космоса рачки. Острые, резаные, но такие точные. Джисону уже реально плохо, штормит немного, и мысли скачут как на батуте. Недавние слова с автобуса до безумия, нужно вернуть в сознание, но на этого парня, хочется смотреть и смотреть. — Ты посмотри не молодежь, а не пойми что, стал на дороге и пройти невозможно! Бабушки — это те, кого стоит уважать за прожитые годы. Но и так хочется сказать «Какого ты бродишь в десять ночи?». Без лишнего внимания Пак рванул в направлении дома, осознавая, что конкретно так вляпался с этой остановкой.