Хорошо, что ты умер, Тони

— Хорошо, что ты умер, Тони, — шепчет Паркер одними губами и вытирает злую слезу со щеки. — Как ты себя чувствуешь? — неловко интересуется Хэппи после долгой паузы, делая очередной стежок на ее плече. — Так, будто меня сбил поезд, — криво усмехается Прайз и прячет лицо в ладонях. Она так устала. Будто ответственность за весь этот чертов мир легла на ее плечи. Хотя, погодите. Все так и есть. Прайз оказалась слабой. Смешно это говорить об одном из самый сильных людей на планете, но так и есть. Дружелюбным соседям не свойственна депрессия, но вот она, Прайз Паркер, несколько месяцев уже улыбается потому что надо, а не потому что хочется. Ее мир умер вместе с Тони Старком и это не выдержать даже с помощью сверхсилы. Бывает так, что весь твой мир в какой-то момент начинает держаться лишь на одном человеке. До встречи с мистером Старком у Паркер так не было: у нее была тетя Мэй, школа, друзья, а потом появился он. И мир схлопнулся до его веселого «Паучок». Имя Мстителей в то время гремело отовсюду, а его еще раньше, поэтому Паркер никогда не забудет тот благоговейный трепет, когда увидела мистера Старка воплоти в своей комнате. Перед ней стояла живая легенда и Паркер не могла оторвать от него глаз. А потом закрутилось, завертелось, она побывала на разборках Мстителей, и Старк вручил ей костюм. Прайз он не нравился. Нет, нравился, конечно, кипятком хотелось писать от уймы возможностей, зашитых в нем, только вот латекс был таким обтягивающим, что мгновенно превращал ее хорошую «двойку» в отчаянное «ничего», а лифчик надевать было не вариант — все застежки сквозь ткань просматривались. Паркер с долей зависти смотрела на то, как смотрится обтягивающий боевой костюм на Романофф — вот кому переживать не стоило. Прайз даже пыталась пришить к своему модификацию «пуш ап», чтобы не комплексовать так отчаянно, но «Карен» быстро засекла это дело со словами «несанкционированное вмешательство», от чего Паркер так очканула, что сожгла эти несчастные паралоновые чашки вместе со шторами. Смех, да и только, конечно: супергерой думает об анонимности не из-за безопасности, но что есть. Паркер до смерти Тони даже никогда не думала о себе, как о сироте. Родителей она почти не помнила, но у нее была тетя Мэй, и этого было достаточно. А потом умер мистер Старк и Прайз почувствовала, что осталась одна. Прайз думала над тем, что нельзя так кем-либо восхищаться, почти боготворить, но поделать с собой ничего не могла. Мистер Старк был для нее настоящим героем: он спасал землю пару сотен раз, заботился о ней, был гением и просто прекрасным человеком — восхищение из ее глаз лилось само собой. Тони Старк стал для нее опорной точкой во всех направлениях жизни и сфокусировал в себе все качества, которые Прайз видела в настоящем мужчине. И теперь, когда ее наставника, друга, маяка, почти отца не стало, Прайз чувствует, что тонет. Ей хочется сделать что-то, что делают плохие девчонки: напиться, выкурить сигарету, разбить витрину или чье-то лицо, но Прайз этого не делает: она улыбается тете Мэй и соглашается развеяться, поехав с классом в Европу. Ей это не надо и завтра, но расстраивать тетю жестокой апатией не хотелось. Потому что у Паркер опускаются руки и пропадает всякое желание спасать этот чертов мир, потому что она больше не видит смысла. Говорят, что мир покатится к черту просто потому, что хорошие люди бездействуют, но последнее время Прайз готова сама бросить первую спичку — зло все равно не остановится, зачем тратить силы. Ей стыдно, но несколько дней назад в Квинсе, по дороге домой, она стала свидетелем ограбления и ничего не сделала: она дала уйти вору с сумочкой маленькой пожилой дамы и не мучилась ночью из-за кошмаров — ей было все равно. Потом, правда, пришлось разыскать воришку и наказать его, но сделала она это только потому, что так правильно. А Прайз привыкла поступать, как дружелюбный сосед. Тони хотел этого от нее, а она не может предать мистера Старка даже после смерти. Паркер хочет забыть о своих сверхспособностях и просто влюбиться: сердце щемило неприятное чувство зависти в самолете, когда Нэд прибыл в аэропорт Венеции уже в статусе «занят», но Прайз быстро отмахнулась от таких мыслей. Конечно, она хотела бы также. Хотела бы влюбиться, думать только о домашке и впечатлении, которое производит на одноклассников, но кого она обманывает. Ее идеал погиб в сражении за Землю и в этом мире нет его аналогов. Прайз даже не знает, сможет ли когда-нибудь кем-то так восхищаться, как мистером Старком. Уважать кого-то. Ждать одобрения. Все после его смерти стали немного побоку и Паркер только притворяется нормальной. Ей стыдно за то, что когда посреди водоема города из волн вырос огромный монстр, она приняла решение спасти одноклассников с усталым вздохом: большая сила — большая ответственность, поэтому она нацепила идиотскую карнавальную маску и ринулась в бой. Не потому что отчаянно боролась за справедливость, а потому что так нужно было. Потому что больше не видела в этом смысла и не видела никого, на кого бы могла положиться. Потому что, черт, ей всего семнадцать — она не должна быть тем, кто ведет за собой в бой. Она хочет за кем-то следовать, только в этом мире больше таких не водится. А потом появился он. Мистерио. Герой из другого мира, как будто насмешка судьбы над отсутствием аналогов Старка. И в животе у Паркер запорхали бабочки восхищения: они боролись плечом к плечу, и он взял весь огонь на себя, как тот, кому можно верить. Без маски из круглого шара он оказался еще привлекательнее и назвался Квентином Бэком. Паркер не обрела в одно мгновение крылья вдохновения или как это бывает в книжках: она все же отказалась помогать и бросать план, по которому должна была побыть обычной школьницей хотя бы пару недель. Фьюри презрительно хмыкнул, а Квентин понял. Понял и пожелал удачи. В тот момент хотелось верить, что у Земли появился новый защитник, на которого можно положиться. Даже глаза у Мистерио, как не иронично, были противоположностью темным Старка — они сияли небом и честностью, и Прайз ему поверила. Через какое-то время внутри заново родилась уверенность в собственных силах и Паркер согласилась помочь с монстрами четырех стихий. Битва была сложная и чуть не стала последней не только для нее, но и для друзей Паркер, но они справились. Вместе. Плечом к плечу. Так, как раньше. Прайз почувствовала, что начинает выплывать. Говорят, что мертвым воскреснуть легко. Живым, вот, сложнее. И правильно говорят: оправиться от самой большой потери на Земле может помочь только нечто инопланетное. И Квентин помог. Они разговаривали долго и о том, о чем Паркер не могла поговорить ни с кем. А потом с души и плеч свалился такой огромный камень вины за собственную ущербность и неспособность повести за собой всех, как это делал Старк, что Прайз почти расплакалась. Она проглотила ком слез и улыбнулась, отдавая Квентину очки. — Это должен быть ты, я уверена. Лучистые морщинки вокруг глаз мужчины внушали доверие и окутывали теплом: он вытер слезу с ее скулы большим пальцем и светло улыбнулся: — Я не подведу. В этот момент Прайз поняла, что этот мир все еще стоит того, чтобы его спасали. До сих пор, даже без мистера Старка. Есть те, кто достоин звания супергероя и Паркер рада, что ей все еще есть, на кого равняться. Ее компас вновь закружился и обломанной болью стрелой указал на Мистерио, а сердце забилось воробьем в груди, обещая, что это их не последняя встреча. А потом с ней сделали то, что нельзя пожелать и злейшему врагу — дали надежду и вырезали ее из сердца ржавым ножом: когда Прайз поняла, что Квентин обманул всех, ей захотелось вскрыться. Но времени не было даже на то, чтобы поплакать-повыть в подушку: с чего? Она же не обычный подросток, обманутый парнем. Она Человек Паук, которая, сама того не зная, предала мистера Старка. И верить нельзя было уже никому, даже собственным глазам: Квентин Бэк оказался гением, который решил, что творить зло — прибыльнее. И оказался прав. Поверить лжи всегда было проще, и Прайз попалась на этом. Обиднее всего было то, что его не хотелось избить за предательство защитников этого мира и не за то, что монстров он создал сам: хотелось заорать на Мистерио хотя бы потому, что он убил в ней веру в человеческое. Взял ее душу своими руками, хотя, какое там — Прайз сама вручила ее Квентину Бэку. Вручила всего за пару разговоров и персиковый сок просто потому, что хотела, чтобы ее кто-то взял. Раньше она была у Старка, а теперь Прайз не знала, что с ней делать. С этим маленьким, лохматым и окровавленным куском разваливающейся массы, который начал сиять, когда Квентин улыбался ей. А он ее предал. «Лучше бы умер», — думает Паркер и закусывает губу от злости. — Ничего личного, — пожимает плечами Мистерио и Паркер сбивает поезд. Очень даже много чего, Бэк. Тут только и есть, что личное. — Есть план? — осторожно интересуется Хэппи и Прайз слабо улыбается. — Кое-какой. В этот раз Паркер бьется не за Землю. Да, спасает друзей, помогает прохожим, но бьется не за спасение людей — она мстит. Гнев атомным реактором, прямо как у Тони, подогревает в груди внутренние силы и даже со сломанными ребрами Паркер продолжает бой. Говорят, такого не бывает, но в этот момент небеса у Прайз рушатся. Она смотрит в уже успевшие стать родными всего за пару встреч голубые глаза и задыхается от отчаяния и обиды: как он мог? Она отдала ему все: свое доверие, второй шанс и даже посмела надеяться, что тот станет недостижимым идеалом Старка, на который она ровняла всех мужчин. Девочки же выбирают тех, кто похож на отца: у Паркер его не было, но Старк смело мог называться таковым, поэтому в этом смысле Прайз было сложно. Она поняла, что не сможет влюбиться в того, кто минимум, не спасал Землю. А потом появился Квентин и сказал «ты можешь на меня рассчитывать». Прайз всхлипывает и делает последний бросок, сбивая лже-Мистерио с ног. У него пулевое рикошетом под сердцем и честное раскаяние во взгляде. — Я верила тебе, как самой себе, — покоцанная Паркер сглатывает горечь в горле и смотрит на Бэка с отчаянием. — Как ему… — Знаю, — со стоном произносит Квентин, поднимая на Прайз мутный взгляд. — Как раз это самое обидное: быть хорошим человеком — тоже слабость. Старк был прав: ты их заслужила. Он протягивает Прайз очки Тони и на дне его глаз искрится то, чему Паркер хотела бы верить. В его зрачках она видит их разговоры и ее веру в людей, видит его одобрение, ее возрождающиеся силы и желание жить. Паркер очень хочет. Но больше не может верить. Прайз перехватывает его руку раньше, чем пуля пробивает ее грудь. Хотя, может так оно и случается, в каком-то смысле. — Больше меня не обманешь, — бесцветно шелестит она и ненавидит себя за то, что выжила. Легче было бы наоборот. — Всем дронам отбой. — командует Паркер, надевая очки, и рухает на пол рядом с бездыханным Квентином Бэком. Разбитая душа и сердце Прайз валяются рядом в осколках стекла и надежды, и Паркер выдыхает. Все кончено. Во всех смыслах. Нет больше ни страха, ни отчаяния, ни света. Может, это называется «повзрослеть». — Хорошо, что ты умер, Тони, — Паркер уже не стирает слезу со щеки — не перед кем храбриться. — Умер, а не предал, как он.