Наш бренный мир задуман Им Как царство света и покоя. Наш мир и должен быть таким... Но где вы видели такое? («Добрые Люди» — Король и Шут)
Сначала она не нашлась, что сказать. Стояла и смотрела на него во все глаза. Потом с трудом выдавила из себя что-то вроде «добрый день». И почему она так удивлена? Мало ли кто мог попасться ей в попутчики... Почему бы им не быть этому мужчине с вокзала? Уж он-то для класса «люкс» выглядит более подходящим, чем она. — Проходите. — Он сделал жест в сторону диванчика напротив, словно был здесь хозяином. Осознав, что и так слишком долго стоит в дверях, Санса уселась на мягкое удобнейшее сиденье и сложила руки на коленях. Она чувствовала себя ужасно смущённой. Виной был его взгляд, который, казалось, видел её насквозь. Ну и тип. И с ним ей придётся ехать почти сутки?.. — Прошу вас, не стесняйтесь меня. Если бы была возможность, я бы уступил вам купе, но, боюсь, все места заняты. Он всё улыбался своей кошачьей улыбкой, когда говорил с ней. — Я… Мне... Я вовсе не стесняюсь, — неубедительно возразила Санса, усилием воли пытаясь прогнать досадный румянец со своих щёк. — Вот и хорошо, — мягко ответил он. — Располагайтесь. Может, он какой-нибудь психолог? Или экстрасенс? Почему-то в её представлении такими пронзительным взглядом обладали люди именно подобных профессий. Мужчина тем временем положил на столик между ними старомодный портсигар и принялся читать газету. Ей показалось, что она перенеслась во времени куда-нибудь в тридцатые. И портсигар, и газета, и его классический костюм выглядели так, будто он принадлежал другому времени. Она сидела, поглядывая изредка на него, сжимая на коленях пальцы. Потом, придя к выводу, что целые сутки она все равно так не просидит, сняла свой плащ и повесила на вешалку у двери. После промозглого вокзала купе казалось наитеплейшим местом в Лондоне. Санса даже задумалась о том, чтобы снять свитер, под которым у неё была белая футболка, но передумала. Может быть, когда поезд тронется, станет прохладнее. А может быть, не хотела, чтобы он смотрел, как она раздевается. Хотя, что здесь такого? Железнодорожные рабочие осматривали вагон снаружи, простукивали колёса и заглядывали под них. Локомотив оглушительно свистнул. Видимо, они скоро отправятся. Мужчина всё так же читал газету, изредка шелестя страницами. Санса украдкой зевнула и достала телефон. Три минуты до отправления. Отлично. Она выпьет кофе или чай, съест что-нибудь и уляжется спать. Подумав, она решила ограничиться кофе. Еда в поездах недешёвая, а ей ещё нужно доехать назад. Желудок, в котором с утра ничего не было, недовольно заурчал от этой мысли. Мама бы её отругала за привычку пропускать завтрак… Её взгляд нечаянно соскользнул с экрана телефона на портсигар, лежавший на столе. На его крышке были затейливо выгравированы три цифры — 666. Она сглотнула и посмотрела на владельца портсигара, невозмутимо читающего газету. На сатаниста он не похож. На рокера, слушающего death-металл и загоняющегося по подобным штучкам, тоже. Ну и ладно, мало ли какие обстоятельства связывают его с этим числом. Маргери, к примеру, очень любит число 13. А может, это вообще девятки? — Это шестёрки. Она вздрогнула. — Я заметил, что вы смотрите на портсигар. — Мужчина аккуратно сложил газету и отложил её в сторону. — Он передаётся в нашей семье из поколения в поколение. С этими цифрами связана забавная история из жизни моего пра-пра-деда. Поставив на это число, он выиграл крупную сумму денег, позволившую ему открыть собственное дело. С тех пор он увековечивал эти шестёрки, где только ему вздумывалось — на парадном фронтоне дома, на столовом серебре, на белье, и… — Он взял портсигар и повертел его в пальцах. Санса обратила внимание, какие ухоженные у него руки. И красивые. — И на портсигаре. — Интересная история, — кивнула она, отводя взгляд. «Шестёрки на белье, надо же! О чём я только думаю». — Повезло вашему деду. Он улыбнулся. — Так что ничего дьявольского. Вам нечего бояться. — С чего вы взяли, что я боюсь? — вскинула она голову. Её саму раздражало непонятное смущение перед ним, и это вызвало волну лёгкой досады на саму себя. Сидит тут, краснеет, как дурочка. Пора бы уже начать вести себя с достоинством. Мужчина улыбнулся ещё шире, ничего не ответив. Поезд тронулся, и Санса вздохнула с облегчением. Можно будет заняться рассматриванием мелькающих за окном пейзажей, а не чужих портсигаров и запястьев с тонкими пальцами. Но погода лишила её этой возможности. Как только они выехали из вокзала, то попали в плотный белый туман. На расстоянии двух футов от поезда ничего не было видно, только белёсую молочную пелену. Поезд ехал медленно, почти не набирая скорость. — Прелестная английская погода, — вздохнул её попутчик. — Жаль, я так надеялся развлечься, наблюдая унылую деревенскую Англию с её коровами и бесконечными полями. Санса усмехнулась. — Вы курите? — Нет. — Похвально. А я всё не могу бросить… К её удивлению, у них даже началась неспешная спокойная беседа о чём-то незначительном. Странное смущение прошло, и теперь она чувствовала себя более-менее свободно рядом с этим мужчиной. Они поговорили о вреде курения, о знаменитой английской погоде, о том, какие преимущества есть у поездов перед самолётами и многом другом. Их разговор прервал стук в дверь. В купе заглянул проводник — тот самый дружелюбный парень с веснушками. Он улыбнулся Сансе и услужливо спросил, обращаясь к попутчику: — Сэр, ваш чай готов. Прикажете подать? Мужчина кивнул. Потом посмотрел на неё и слегка приподнял правую бровь. — Принесите два. И две порции лимонных пирожных для меня и для леди. Санса протестующее замотала головой. — Нет-нет, я… — Леди, я не предлагаю вам стакан бурбона. Давайте продолжим наш приятный разговор за чашечкой чая, благо, английские поезда — одно из немногих мест, где его всё еще умеют годно заваривать. Он так обезоруживающе улыбнулся, что она не стала отказываться. Тем более, что по удачному совпадению, он заказал её любимый десерт — лимонные пирожные она обожала с детства. Когда их принесли, вместе с двумя дымящимися чашками чая, рот у неё обильно наполнился слюной. Свежайшие пирожные с нежно-золотистой лимонной начинкой между двумя бисквитными кусочками источали просто волшебный аромат. Она чуть ли не забыла про чай, ломая вилкой сахарную корочку сверху. Пока она ела, мужчина напротив неспешно рассказывал о деревеньке, мимо которой они должны были проезжать. Он умел рассказывать. У него был глубокий, с приятной хрипотцой голос, с мягкими вкрадчивыми интонациями. Его рассказ пестрил интересными подробностями, которые она раньше не слышала, и колкими, меткими замечаниями, заставляющие её смеяться. Из него бы получился отличный преподаватель. Лекции вышли бы увлекательными. Не в пример тем занудам, которые читали предметы на её факультете. Она разделалась со своим пирожным, когда заметила, что он совсем не ест. Санса облизнулась, переводя взгляд на попутчика, и увидела его понимающую улыбку. — Съешьте моё. — Он подвинул к ней расписную тарелочку. — Я не очень люблю сладкое. — Нет, что вы… — Они очень вкусные, верно? Жаль будет, если наш проводник выкинет этот восхитительный кусочек в мусорный ящик. Санса долго не сопротивлялась. Одного пирожного было катастрофически мало. Вдобавок они были просто невероятно, неописуемо вкусные! И она, признав поражение, придвинула тарелочку к себе. Она уничтожила второе пирожное, запила его ароматным чаем и откинулась на сиденье, совершенно умиротворённая и довольная. И почему этот человек казался ей таким подозрительным и странным? Отличный мужик! И улыбка у него хорошая. Вдобавок он прекрасный собеседник, начитанный, умный и очень вежливый. Ночь за окном приближалась на мягких лапах. Туман не пропал, лишь молочная завеса стала темнее - с неба на него опустилась синева. По углам купе зажглись лампы в старомодных абажурах, разлив вокруг ореолы жёлтого света. Колёса мерно стучали, вагон еле заметно покачивался. Голос её собеседника словно убаюкивал, дополнял свернувшийся клубочком в купе уют. — Кстати, — мягко сказал он, закончив свой очередной небольшой монолог. — Раз уж мы теперь попутчики, может быть, следует представиться друг другу? Как вас зовут, мисс? — Старк, — ответила Санса не задумавшись ни на миг. — Санса Старк. На самом деле, этот момент должен был произойти давно. Она всё думала, когда он снова спросит её имя. Обстоятельства сейчас, в отличие от их первой встречи на вокзале, весьма располагали к знакомству. — Петир Бейлиш, — назвал мужчина себя. Свет в купе в этот момент мигнул, погрузив их на пару секунд в темноту. Санса вздрогнула. На миг ей показалось, что глаза собеседника сверкнули неестественным, тёмно-красным светом, будто стоп-сигнал машины в тумане… Но это была вывеска станции, мимо которой они сейчас проезжали. Её отражение в стекле сыграло шутку с воображением. Свет загорелся вновь, будто ещё более яркий, чем раньше. — Вот теперь мы наконец-то знакомы.***
Вечер ранний сменился на вечер поздний. Темнота за окном сгущалась. Колёса ритмично стучали, по стеклу барабанили крупные капли дождя. Изредка поезд останавливался на станциях, и она видела на перроне промокших людей с багажом, стремящихся поскорее забраться в тёплое нутро вагонов. Странно, но к ним в купе не подсаживались новые пассажиры. Да и вообще во всём вагоне было подозрительно тихо. Дважды отлучившись в туалет, она не заметила ни одного вагонного попутчика. Только улыбчивый проводник встретился в коридоре, спросив, всё ли в порядке. Это вызывало некоторое удивление, скорее она ждала, что поезд будет переполнен, но вскоре она перестала задумываться над этим. Мало ли какие нюансы бывают в этом железнодорожном мирке. В купе царили тепло и уют с запахом чая. Давно Санса не ощущала такого спокойствия. Её спутник теперь казался ей очень приятным человеком, и она совершенно перестала его смущаться. Весь вечер они говорили о разном. Она рассказала о своей учёбе, о Лондоне, о том, как сложно там найти жильё, и что она вынуждена снимать свою крохотную холодную квартирку за очень приличные для студентки деньги. Вряд ли его с его уровнем жизни это действительно интересовало, но мистер Бейлиш сочувственно кивал, после рассказал, как и сам в молодости жил в таких квартирках и даже несколько раз ночевал где придётся. Это вызвало у неё удивление. — Но я думала, вы из обеспеченной семьи? — вспомнила она его рассказ о удачливом предке, который открыл собственное дело. — Когда-то обеспеченной, — поправил её мистер Бейлиш, пожав плечами. — Семейная фирма во время топливного кризиса 70-х переживала не лучшие времена. А потом мой отец умудрился и вовсе влезть в долги, разориться и продать компанию за бесценок какому-то денежному воротиле. — Мне жаль, — сказала Санса. — Получается, вы… — Да, я вырос в бедности, — улыбнулся он. — Этот портсигар, да бесконечные байки отца о богатстве нашей семьи в прошлом — единственное, что досталось мне в наследство. К тому же, отец покончил с собой, когда мне было тринадцать. А мама умерла ещё раньше. Я почти не помню её. — Ой, — Санса поднесла руку ко рту, чувствуя себя невероятно неловкой оттого, что заставила его ворошить такие воспоминания. — Мне очень жаль, мистер Бейлиш… — Петир, — мягко поправил он её. — Не беспокойтесь. К тому времени отец был спившимся, глубоко больным и озлобленным на весь мир человеком. Наверное, не следует такого говорить, но я почувствовал облегчение. Теперь можно было не запирать дверь комнаты на ночь и не бояться его слепого пьяного гнева… Он замолчал. Между его бровей пролегла складка, и Санса почувствовала, что эта давняя история неприятна для него. — И чем вы занимаетесь? Санса решила, что этот вопрос уже не будет бестактным, а даже уместным, и хотела сменить тему разговора. И, в конце концов, ей на самом деле было очень интересно, кто же он такой. Петир Бейлиш слегка качнул головой. — О, раньше я был юристом. Адвокатом, если точнее. Заработал определённую репутацию. Брался за самые проигрышные дела и всегда выигрывал. Моя слава опережала меня, как сейчас говорят. И на меня обратил внимание один... работодатель. Свет в купе мигнул, и она вновь увидела, как красноватый проблеск мелькнул в его глазах. Почти одновременно горящий семафор пронёсся за окном, и она поняла, что это снова игра отражения. Бейлиш продолжил: — И я стал работать на него. Помощь во всевозможных делах, конфликты с конкурентами… Поиск новых сотрудников. — И кто он? — спросила Санса. — Ваш работодатель? — О, вы о нём наверняка слышали, — усмехнулся её собеседник. — Известнейшее во всём мире имя. Но, увы, я не могу вам сказать вот так, напрямую. — Я понимаю, — кивнула Санса, подумав о каком-нибудь политике. — Получается, вы что-то вроде личного помощника? — Теперь уже нет. Я занял его место. Что-то странное мелькнуло в его улыбке. — Наверное, вас стоит поздравить с этим, — неуверенно ответила Санса. — Но прежде чем я достиг всего этого, мне пришлось нелегко, — Петир Бейлиш скрестил пальцы рук перед собой. — Но знаешь, что мне всегда помогало? Санса вопросительно покачала головой. — Не вера в то, что когда-то будет лучше. Нет, я прекрасно понимал, что может быть и хуже. Не вера в доброту людей. Я с раннего детства понял, каковы эти «добрые люди» на самом деле… Его голос стал ниже, а зрачки как будто темнее. Свет в купе тоже потускнел. Ощущение уюта и покоя внезапно исчезло, и Санса почувствовала, как внезапный озноб пробежал вдоль позвоночника. — Я верил только в себя, Санса. В то, что смогу выдержать всё это. Что не сдамся. Что добьюсь своего. Что все эти удары, трагедии и неудачи не сломают меня. Санса сглотнула. — А ты? — Что? — не поняла она. — Ты веришь в себя, Санса Старк? В то, что не сломаешься? Она растерялась. Вопрос казался слишком личным, слишком внезапным. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять его смысл. Всё это время Петир Бейлиш внимательно смотрел на неё, будто зная всю правду. Зная, что она уже давно сломалась… Она всхлипнула, с ужасом осознав, что не может сдержать слёзы. Она не верила в себя, не верила в будущее, не верила, что когда-нибудь сможет быть счастлива. Просто плыла по инерции, ожидая, как попадёт в водоворот и, наконец, утонет. Для неё это стало бы избавлением. Мужчина напротив вытянул руку и дотронулся до тыльной стороны её ладони. У него были теплые, почти горячие пальцы. — Расскажи мне, Санса, — доверительно прошептал он. — Расскажи, что с тобой случилось? Санса смахнула очередную крупную слезу с щеки. — Я... У меня... Я потеряла всех родных два года назад. Он сочувственно сжал ей пальцы. — Это случилось перед Рождеством. Я училась на первом курсе университета, должна была приехать домой на каникулы. Она судорожно вздохнула. — Сказали, что пожар произошёл из-за замыкания. Но я не знаю, я… Приехали мои братья с невестами, моя младшая сестра и ещё двое младших… И все они… И мама с папой… Она не выдержала и залились слезами, всхлипывая и задыхаясь. В груди стоял колючий огромный комок, который мешал ей дышать. — Дом выгорел полностью. Я не знаю, как я смогла… Бейлиш рывком поднялся со своего места и сел к ней. Мягко привлёк её к себе, бережно обняв. Санса уцепилась в его пиджак и разрыдалась пуще прежнего. Вся долго сдерживаемая боль прорвалась наружу. Ей казалось, что сейчас, спустя два года, стало легче, но это оказалось неправдой. Она просто научилась глубоко прятать эту боль, но та всё ещё сидела внутри. — Тише, — прошептал Бейлиш, поглаживая её по спине. — Всё хорошо, Санса. — Нет, — сквозь слёзы выдавила она из себя. — Всё плохо… Я не могу спать, не могу перестать думать о них. Я до сих пор пью таблетки. Просыпаюсь каждое утро и не понимаю, зачем мне это. Я не знаю, как мне жить дальше. Каждый год я езжу туда, на пепелище, на Рождество… Я не знаю, зачем мне вообще жить… — Знаешь, Санса, — тихо сказал Петир Бейлиш, не выпуская её из объятий. — Я не могу тебя утешить. Чтобы я не сказал, всё будет пустыми словами. Единственное, что тебе сейчас нужно — постараться найти цель. — Я не могу, — Санса замотала головой. — Я пытаюсь, но не могу… Она не знала, сколько времени прошло, пока они сидели вот так. Понемногу она успокоилась, и ей нисколько не было неудобно в объятиях незнакомого мужчины. Напротив, от его тепла и осторожных поглаживаний её будто убаюкивало. Казалось, даже невыносимая боль, которая разгоралась каждый раз, когда она вспоминала о погибшей семье, утихла и притупилась. И Санса тихо начала рассказывать. Месяц спустя после гибели семьи она попыталась покончить собой. Её спасли, совершенно случайно, и потом была долгая реабилитация, психотерапевт, сильные антидепрессанты. Она вернулась к учёбе, ходила на лекции, после занятий пила кофе с подружками в кафе, всё это время чувствуя себя будто во сне. Но постепенно время брало своё. Боль отступала, с каждым днём становилось легче дышать. Она даже вновь начала улыбаться. Санса думала о том, что её семья не хотела бы её страданий, и уж точно они не ждали, что она присоединится к ним. Она должна была жить хотя бы ради памяти о них. Потихоньку всё приходило в норму, и она даже стала принимать ухаживания парней. Санса Старк почти поверила в то, что сможет жить дальше и надеяться на счастье. Пока ей не встретился Рамси Болтон.