Богиня морской бездны

       На улице пасмурное небо, которое печально затянутое серыми и грустными тучами. Кое-где проглядывали солнечные лучи, отыгрывая небольшими бликами на мутных лужах после очередного дождя. Природа грустит, боги поднебесной рассержены поступком молодой девушки. Диадема, что следующим утром была выброшена в просторы океана, волны больно оббили ступни молодой богини, но та пустив единую соленую слезу ступила обратно в земной дом. Птицы сидели на её небольшой веранде, молча перебирая лапками на холодных и сырых балках из дуба. Дождь медленно стучал по железной крыше, заставляя Хартфилию все сильнее поникать в собственные мысли, которые не желали исчезать из её томной головы.       Она пила теплый барбарисовый чай, который принесла ей богиня огня из дальних уголков соседнего королевства. Таких чудесных ароматов, и полного букета вкуса, Люси не чувствовала слишком давно. Гестия всегда знала как удовлетворить вкусовые рецепторы этой молодой госпожи. И время от времени навещала её, заставляя Люси вспоминать того розоволосого принца, который хорошо впечатался в голову богине. Смотря на нее, она то и делала, что мысленно сравнила её чёрные, почти как самая густая смола, волосы, зеленые, словно изумруды, два глаза, которые так утонченно переливались на солнечных лучах. Её улыбка столь широка и жизнерадостна как и у него. В очередной раз Хартфилия выпроваживает поздней ночью взрослую женщину из собственного жилища.       После очередного прощания, Люси отправляется на пляж, где громко рыдает, ведь знает, что никто не услышит её здесь, никто не станет мешать какой-то незнакомке изливать собственные чувства природе. Это выглядит крайне странно для человечества, но для богов это обычный ритуал чтобы излить собственные переживания до той стихии, которая поддержит её и молча выслушает. Обычно, в каждом лесе, пляжу, или озере, есть собственные смотрительницы, которые не видны обычным людям. И сейчас одна из них поторопилась вылететь на тонких шелковых крылья к богине, усевшись на полу оголенное плечо, свесив при этом обе тонкие ножки из тканевой оборки.        Она не умела говорить, лишь строила различные гримасы, и выслушивала проблемы богов и учеников-волшебников. Люси невольно назвала её Пьера, ведь та была легкая, словно перышко, которое в любой момент может унести мимолетным шелестом ветра. — Малышка, Пьера, ты уже здесь? Снова устала за сегодня? — с какой-то кривой и натянутой улыбкой проговорила Хартфилия, заставляя ту недовольно надуть щечки, и близко подлететь той впритык к лицу. Посреди глаз.       Пьера недовольно ткнула пальцем посреди лба, от чего богиня смешно скорчилась, и упала на холодный песок морского пляжа. Маленькая феечка быстро всполошилась, и начала тянуть за лоскуток ткани, но Люси не желала подниматься, лишь бы лежать здесь, в теплых волнах, соленом бризе океана. Все это было неотъемлемой частью жизни морской богини, бывшей хранительницы океана. И сейчас, она бросила собственную жизнь, которой следовала уже более чем полвека. Жить, есть, спать и оберегать океан от всякой опасности. Но сейчас ей нужно морально оправиться от всего, что случилось за все свое время существования в целом.       Луна взошла над морским штилем. Серебристый шлейф разлился словно молочная река по девственно чистому океану. Люси ахнула, завидев на ночном горизонте голубые волосы, и русалочий хвост, который переливался голубым аквамарином. Золотая диадема перевилась под светом луны. Она улыбнулась, и нырнула в голубую тьму этого ночного океана.       Богиня занервничала, и словно её облили кипятком по всему телу, она быстро побежала к собственному дому. Небо резко затянули грозовые тучи. На пол пути девушку хорошо промочило дождем, который усиливался с каждым мгновением. Люси подскользнулась на одном из поворотов, и подвернула при этом лодыжку, заставляя себя громко выругаться, и продолжить собственный путь дальше.       Босые ступни были заполненные древесными занозами, а в волосах ютилась огромная куча грязи и листья. Одежда была испачка, и порванная в некоторых местах. Девушка болезенно хромала, и плакала одновременно. На пороге её дома стояла Димария, которая смехом встретила богиню. — Уж не думала что столь уважительная богиня явиться к себе домой в столь потрепанному виде. Неужели напилась, и забыла обратно дорогу домой? — дикий смех разлился по пустому поселению, которое сейчас сладко спало. Сех словно ехо пронзил каждое открытое окно, не разбудив ни одного поселенца здешних земель.Но на крик выбежала Джувия, которая быстро метнулась к дому собственной учительницы. Она быстро пробежала по короткой тропинке, защищая себя от ветвь и мокрого листья щитом из водного слоя. Выбежав в одном пижамном платье, она стала перед Люси, и пальцем указала на Димарию. — Да как вы смете, богиня ветра Димария. Покровитель нашей деревни. Зачем вам трогать тех, которые ничего не делают вам плохого. Дождия никогда не понимала столь глупых людей. Неужто, Люси сделала вам столь плохое, что вы должны мстить ей до конца собственных дней.       Димария лишь дико ухмыльнулась, вскинув брови столь высоко, словно хотела убыть водную волшебницу, оставив от нее лишь одни угли. Она переколотила голову с стороны в сторону, заливаясь неимоверно диким голосом. — Ты, ребятишка, так быстро раскусила меня, и приказываешь что мне делать в своих делах? Не лезь в то, из чего потом не сможешь вылезть, не замазав при этом свое спальное платье. Ступай отсюда! — Уходите вы отсюда! Я -дочь старейшины этого поселения, и мои просьбы уж точно исполнят быстро и без следов. Вам очень хочется уехать в соседнюю деревню, на которую так давно метите? Так пожалуйста, путь вам дорожкой! Чтобы утром вашей божественной личности здесь не было.       Люси с удивлением смотрела на свою ученицу, которая только-что раскрыла собственные козыри за один диалог. И половины с этих слов сама богиня и не знала о самой Джувии. Оказывается, она в ту ночь спасла главаря этого поселения около морских широт. Голубые глаза сейчас с какой-то злобой смотрели на Хартфилию, которая старательно прятала собственные веки от Джувии, покрываясь румянцем. Её никто и никогда не защищал от никого. Она — богиня, и прямая обязанность спасать тех, которые беззащитные перед тем, чего они боятся наиболее. — Спасибо, Джувия, но тебе не стоило переходить дорогу этой девушке.        Она сметливая, слишком. И то, почему мы враждуем тебе не понять. Это слишком глубокая и баламутная история. — Хартфилия улыбнулась, и повернула голову к водной волшебнице — Пойдем ко мне, а то простынешь вовсе. Я налью тебе один вкуснейший барбарисовый чай, он восхитительный. Мне принесла его дорогая для меня женщина, которая заменила мне родную мать. Кажется, что она в свое время потеряла что-то, чем очень сильно дорожила. У неё глаза, как у матери, в которой насильно отобрали младенца. Хотя, я не могу сказать, что понимала это точно, наверное, это чувствовалось на подсознательном уровне.        Дождия стояла под проливным дожем, растерянно смотря по сторонам. Её лицо окутала кривоватая улыбка, освещаемая поодинокой луной на темном тле неба. Птицы жалобно пищали, пытаясь залезть под плед, приготовленный богиней для ночной гости. Ароматный чай был заварен, от него тянулась тонкая нить белоснежного пара в прохладном воздухе.       Теплая жидкость наполняла внутренний мир молодой водной волшебницы, заставляя её вздрогнуть от необычайно приятного чувства. С этого момента, она была точно уверенна, что к этому сбору трав прикасались по-истенне бессмертные и нежные ладони взрослой женщины, которая имела чудную силу и согревать душу и сердце свои душевным присутствие.       Джувия была приятно удивлена, восхищенно поглядывая на золотоволую богиню водных широт. Она просто улыбалась, попивая глоток за глотком бархатный чай, при этом рассказывая о чем-то личном новой подруге, которая постоянно ловила каждое сказанное ею слово. На линии горизонта перекатывалось с темно-синего плата на еле-еле розоватое полотно, что ласково принимало на себя своего соседа, ласково при этом обнимая его за широкие желтые плечи.       Влажные тропинки, на которых уже прорастала зеленоватая трава, средь охапки желтой, покрытая тонкими каплями, переливающейся под первыми солнечными лучами, росы. Сама богиня ещё не понимала, что таково являют из себя друзья, любовь на всю жизнь, до потери собственной. Ей не позволено любить — гласила чёрная надпись на спине, прописанная старым мертвым языком — латынью. Но ни на то мы были созданы, чтобы рушить то, что прописано в статуте, разрушать и стоять против них наповал?       Солнце окончательно всплыло из-за густых синих волос юной и девственной девушки, по имени Ночь. Она словно родная сестра, которая вступает службу более мудрой сестре, заплетая при этом косы одна-одной. Люси не знала что кроет за собой вся эта суматоха в её личной жизни, но прекрасно понимала, что к ничему хорошему это не приведет. И все бы ничего, но на долю секунды она задумалась, а почему именно она пришла в этот мир, став пред обычными волшебниками божественным созданием, мирно живущие в этом неимоверно красивом волшебном измерении. Обычные маги, которые со слезами прибегают к ней, и спрашивают, помнить она хоть кого-то из них.       Ей стоит подойти и разобраться насчет всей сложившейся ситуации с той коротышкой, только вот, она не может смотреть на нее, вспоминая все те слезы на её глазах, слова, которые та говорила сквозь них. Сложно было даже подойти к ней в деревне, хоть она и не раз видела там её. Слишком все сложно вышло. Спросить совета в Джувии она не может, так как той не понять все душевные переживания, насчет собственной роли в этом до жути странном мире. Оставалось лишь одно решение: вернуться в океаническую глыб, снова приняв на себя тяжелейший груз в это время — стать хранительницей водных широт. Но Хисуи дала добро, и пустила её на заслуженный отдых.       Резко повернула голову до Люси, Джувия, что будто с горечью в на лице пыталась что-то выговорить, но страшно стыдилась тех слов, что хотели выскользнуть из бледно-розовых губ, что будто немного содрогались от утреней дождливой прохлады. Или же они дрожали от нерешительности перед собственным учителем и богом её родной стихии. — Джувии не удобно спрашивать у вас, но что произошло между вами и принцем нашей страны? — Знаешь, Джувия, я сделала то, что запрещено мне по-моему назначению. Я всё ещё отрицаю это, ведь не уверенная, что это перерастет в что-то большее, чем дружба. Мне не хочется больше видеть этого простолюдина, который лишь носит лишь статус принца. Нельзя нарушать то, что писано нашими прародителями для нас самих же.       Джувия лишь улыбнулась, а на щеках Хартфилии выступили серебряные слезы отчаяния и безысходности. На губах появилась нелепая улыбка. В голове куча мыслей. И все сводятся к нему....