Спелись

– Мари, детка, я так больше не могу! – маленький волшебный котенок вихрем ворвался в комнату. – Собирай свои вещи. Мы уезжаем! – квами схватил маленькими лапками ее футболку и понес к чемодану. – Что случилось, Плагг? – хихикая спросила Маринетт, подогнув ноги и расположившись в позе йога. – Эти Агресты – не люди, они звери, дорогая! – его исповеди всегда забавляли бывшую героиню, вечер обещал быть интересным. – Кажется Бражник взялся за старое и сумел втянуть в это Нуара. Я не говорил с Адрианом, это опасно, он опасен. И кажется, он акуманизирован. Собирайся. Нужно отступать! – Я не понимаю, – улыбка все еще не сходила с лица Маринетт, но толика беспокойства появилась на лице при упоминании акуманизации. Она всецело верила Габриэлю, он был ее другом, но и Бражником он тоже когда-то был. – Габриэль, он кова-а-а-рен, – протянул последнее слово квами. – Он хищник, хищник, Маринетт! Это все его злодейский план. – О чем ты говоришь, котенок? – ласково обратилась к другу брюнетка, пытаясь выхватить из маленьких лапок домашние шорты, которые тот тащил в багаж. Квами фыркнул. – Ты не поверишь! – воскликнул Плагг. – Эти звери собираются тебя убить. Я должен тебя спасти! «Мало вероятно» – думала Маринетт, мечтательно вспоминая предыдущую ночь. С тех пор, как они с Адрианом раскрыли друг другу личности, они расставались крайне редко. Блондин жаловался, что не может спать один и практически каждую ночь, перевоплощался в хвостатого балагура, чтобы посетить свою принцессу. Стоит ли сказать, что сну чаще всего предшествовали жаркие объятия, громкие стоны и бесстыдные поцелуи. А как ее тело отзывалось на его ласки, когда он впервые своими губами… Ох… – Мне очень приятно, что ты пытаешься защитить меня, но я не думаю, что кто-то из Агрестов пытается меня убить, – девушка не скрывала, как ее веселят слова котенка. – Ты бы их видела, детка! Они Агрессивны. Да чего стоит их фамилия. Агрррест! Слышишь! Агрррест. От слова агррррессия… – рычал квами, смешно шевеля усиками. – От чего такие выводы? – девушка почти плакала со смеху. – Мне кажется, что мы неплохо нашли контакт с обоими Агррррестами. – Не нужно скрывать свою беду, – Плагг подлетел к плечу Маринетт и опустил на него маленькую лапку, – ежегодно тысячи французских женщин подвергаются домашнему насилию, их похищают и избивают, а правительство не уделяет этому достаточного внимания. Но вы не должны молчать. Если это происходит, то нужно уходить, Мурринетт. – Чего? Плагг, ты в порядке? Мне, конечно, очень жаль всех этих женщин, но при чем тут я? – Дюпен-Чен недоуменно взглянула на квами, совсем потеряв нить повествования. «Кажется кто-то пересмотрел телевизор». – Я все слышал, детка. Можешь больше не скрывать. Если бы я знал… – он схватился лапками за усы и оттянул их вниз за неимением густой шевелюры. – Если бы я знал, я бы никогда не трансформировал этого изверга, чтобы тот пришел в твое окно. – Плагг, хватит! Что случилось? Говори прямо, – девушке надоело это представление. – Я слышал, как ты кричишь, – маленькое существо увел глаза, зная, что жертвы домашнего насилия часто стесняются поднимать эти разговоры. – Боюсь представить, что этот изверг делает с тобой по ночам. Сначала я сомневался, но потом… Потом, Маринетт, я увидел твои синяки. Полчища синяков на твоих бедрах, – девушка покрылась густым румянцем и закрыла ладошками глаза. – А еще шея… Он душит тебя? – И…и… – девушка сорвалась на писк. – Хватит! Не продолжай, – она прикрикнула. – Адриан, не пытается меня убить. Он… как бы это сказать?.. Ох… – Что он? – То, что он делает, это… я как бы сама не против, – выдохнула брюнетка, смотря прямо в глаза квами. – Прости? Ах… я понял. Это посттравматический синдром. Я слышал об этом. – Плагг! Это не он, – Маринетт вскочила на ноги и начала вымерять шагами комнату. Плагг не был дураком. Он знал, что подруга так шагает, когда сильно нервничает. «Врет, как пить дать». – Стокгольмский синдром… Все серьезнее, чем я думал. Агресты довели бывшую Леди Баг до расстройства личности. Горе нам, горе, – взвыло древнее существо. – А-а-а. Пожалуйста! Адриан не мучает меня, не бьет, не делает мне больно. То есть делает, но… – Вот! Я знал! – закричал Плагг и схватил носок Маринетт, чтобы утащить его в чемодан. – Мы уезжаем. – Котенок, когда он это делает, мне все нравится. Правда. Мы, люди, так проявляем свою любовь.       Квами недоверчиво посмотрел на нее. – Ты мне веришь? – с улыбкой спросила Маринетт и протянула ладошки. Квами уместился по центру и боднул головкой большой палец девушки. Почесывания за ушком всегда помогали ему успокоиться. – У меня есть неопровержимое доказательство, что они тебя хотят убить – гордо заявил квами, не отрывая головы от таких теплых рук бывшей Леди Баг. – Готова выслушать или будешь продолжать защищать маньяков? – Мои уши в твоем распоряжении, как всегда! Жги! – Оооо, как мило… Как и мои в твоем, дорогая, – котенок дернул черным ушком, подставляясь под размеренные движения пальцев девушки в жесте «чеши интенсивнее». – Мур-мур-мур, мой котенок, – отозвалась лаской Маринетт, наклоняясь к древнему существу и обтираясь об него носом. Сложно сказать, как так вышло, что отношения квами Кота Нуара и бывшей Леди Баг перешли за грань дружеских или партнерских. Но факт оставался фактом. – Что произошло? – Представляешь, эти двое устроили турнир! – движимый собственным негодованием, Плагг соскочил с теплых рук, облетел вокруг головы Маринетт и завис в воздухе прямо напротив носа девушки. – Они решили биться за твое сердце! – Что значит биться за мое сердце? – смущенно произнесла Дюпен-Чен. Ее щеки порозовели, а тепло разлилось в груди. – Ох, дорогая, вот и я говорю, что есть более гуманные способы проявления любви. Ты меня слышишь? Они хотят вырезать твое сердце! – Боже, Плагг! – девушка не знала, куда себя деть от такого идиотского разговора. – Что ты узнал? – Лааадно, слушай. Лечу я на кухню за сыром, никого не трогаю и вижу такую картину. Мой пацан и его папаша в костюмах огромных панд разбегаются навстречу друг другу и бьются плюшевыми животами, отлетая в разные стороны. Рядом стоит Натали, ржет, как лошадь, и снимает все на телефон. – Плааагг, – протянула недоверчиво Маринетт, – а квами часто болеют? Может, ты переутомился? – Ты мне не веришь?! Мое сердце разбито, – деланно откинулся на спину квами, падая на кресло. – Но я все равно тебе спасу, неугомонная женщина. – Что дальше? То, что Габриэль Агрест и его сын проводят вечера в костюмах Кунг Фу Панда не значит, что они хотят вырезать мне сердце! – Слушай дальше. Я подлетаю, говорю: «Что делаете?», а они мне мол «бьемся за сердце Маринетт, у нас турнир». Санкер, как услышала, о чем мы говорим, так пуще прежнего смеяться начала. Злобно так. Ведьма! У меня аж аппетит потерялся. Я сразу понял, что эти каннибалы хотят сделать с моей девочкой и полетел к тебе. Мы уезжаем!       «Странный способ поделить внимание девушки, конечно» – подумала Дюпен-Чен, не скрывая что даже такое проявление внимания от двух Агрестов было для нее приятным.        – Котенок, давай объясню. «Биться за сердце» – это выражение такое. То есть буквально никто его вырезать у меня не собирался. Считается, что любовь живет именно там. И фраза завоевать сердце, означает «влюбить в себя». – И что? Победителю достается любовь принцессы? – заинтересовался котенок. – Ну… типа того. – Тогда на абордаж! – крикнул Плагг, повернулся вокруг себя и оказался одетым в костюм маленькой панды. С диким воплем квами вылетел из комнаты.       Маринетт стояла, открыв рот. «Ого! Квами и так умеют?!» – подумала девушка и залилась чистым смехом.

***

      На следующее утро Маринетт проснулась с… пандой. С пандой, от которой безумно разило алкоголем.              «Фуууу» – подумала девушка, вылезая из-под лапы пушистого зверя. Пытаясь приподнять тяжелый костюм, она еще не знала, что система работала, как зыбучий песок. Чем больше девушка шевелилась, тем сильнее массивная рука притягивала ее к себе. «Вот алкаш»!

***

      Вчерашним вечером заинтригованная рассказом Плагга, Маринетт спустилась вниз по лестнице, идя на шум, и обомлела. Квами не соврал. В саду перед входом в особняк Агрестов развязался бой двух, мать их медведиц, панд. Видимо, просторного холла для млекопитающих показалось мало, и они переместились в целях завершить брачные игры в сад. Рядом с побоищем с лицом-кирпичом стоял официант, держащий на подносе бокалы с какой-то веселящей жидкостью. Все происходящее, по-видимому, перестало шокировать его какое-то время назад, и он просто выполнял свою работу. «Теперь понятно, почему к этому безобразию не присоединился Плагг. Он не смог показаться свидетелям. Наверное, расстроился, бедный».              Натали с бокалом «Маргариты» в руке, завидев ошалелую Маринетт, помахала ей рукой в жесте «присоединяйся». Девушка выдохнула и направилась к Санкер.        – Что отмечают? – как-то буднично спросила Маринетт у женщины, принимая от той бокал с каким-то зеленым коктейлем. – Я точно не уверена, – Натали потянула жидкость из трубочки. – Я присоединилась к этому безобразию, когда уже порядком датый Адриан начал предъявлять Габриэлю, что тот не умеет развлекаться. – Ааааа, – ясно, – Дюпен-Чен глотнула обжигающий напиток и сморщила нос. – Что там? – Абсент, – женщина лукаво подмигнула. – А за что панды борются? – как бы издалека подошла к самому интересному девушка, помня, что ей говорил Плагг. – За тебя, – улыбнулась Натали и сняла туфли. Женщина облегченно выдохнула, избавившись от ненавистных каблуков. – ??? – Габриэль сказал сыну, что тот тебя недостоин, и что будь он помоложе, то женился бы на тебе сам. – Вот как… – Маринетт задумалась. – Натали, ты же знаешь, что между мной и Габом ничего нет? – Не парься, Мари. Я знаю, что ты кроме как на Адриана вообще никуда не посмотришь. Да и Агрест старший скорее пытается вывести на эмоции сына, чем всерьез собирается взять тебя в жены, – женщина положила ладонь на плечо брюнетки. – Спасибо, – девушка тепло улыбнулась. – Марииии, – послышался пьяный вскрик Агреста младшего, – любовь моя.       Больше девушка особо ничего не помнила кроме того, что было весело.              И вот теперь она пыталась разбудить любимого.        – Адриан, проснись, – Маринетт тщетно старалась растолкать панду.       В ответ послышался грозный рык. Дюпен-Чен притихла. «Да ну нафиг!» – Маринетт.       Дверь распахнулась, и донельзя счастливый Адриан Агрест открыл дверь спальни с двумя чашками кофе на подносе. Брюнетка лежала, не шелохнувшись под тяжелой медвежьей лапой.