Пятнадцатый отряд

       Как я только мог думать, что что-то выйдет из этой затеи? Ничего, ни единой рыбы. Ни единого намёка на колебания воды. Было темно перед глазами, темно вокруг, темно в голове. Я лишь смутно и интуитивно чувствовал место и людей вокруг меня. Ауры всего и всех вокруг ощущались слабо и неясно, как размытые облака без чёткой формы. Я честно пытался направить поток в удочку и дальше, однако это оказалось не так легко. Хотя бы потому, что через полчаса этого «слепого» занятия я начал испытывать раздражение, без визуализации очень туго. Суть задания я-то понял: отточить это видение; правда, неясно, что такими темпами я улучшу быстрее: свой магический поток или же банально свой слух. Как упорный ученик, я, конечно, не оставлял попытки управлять этой духовной, невидимой конечностью, но через три чёртовых часа сидения на берегу терпение кончилось. Просто перестал пытаться. Я устал, голова начинала гудеть, тело затекло, несмотря на то, что я менял позы. А отсутствие хоть какого-то результата вызывало дикое, почти непреодолимое желание выкинуть удочку в долгое плавание. Судя по холодной фразе Сельвигг, обращённой к какому-то из моих сокурсников где-то слева от меня, я был не одинок в этом порыве. — Если сделаешь это, я отправлю тебя следом за ней.        Кто бы сомневался в таких методах обучения от этого человека. Словно капитан не была заинтересована в успехе своих подопечных. Словно капитану не нужно было сдавать ежегодный отчёт о проделанной работе. Словно ей всё равно. Возможно, так оно и есть, тогда чрезвычайно скверно, что моё будущее зависит от этого человека. В этой темноте невольно вспоминаю дядю и родителей. Ох как они не обрадуются письму от Уолта. А уж что с ними будет, если обучение здесь не поможет мне и я не сдам экзамены во второй раз.        Перехватываю удочку поудобнее, как будто это движение может меня защитить от этих далеко не радужных мыслей. Они только мешают мне и тревожат душу. Пытаюсь вновь расслабиться и в этот раз настроиться на окружающие ауры, пятнами находящиеся вокруг меня. Ничего нового, то же что и раньше. Только я собрался возобновить свои попытки направить энергию в удочку, как слышу нисколько не успокаивающий голос капитана. — Три часа прошло, снимаем повязки, отдаём удочки.        Как вовремя, гашу в себе раздражение и наконец-то снимаю повязку. Часто моргаю, стараясь заново привыкнуть к свету, и подставляю ранее закрытые участки кожи свежему воздуху. За три часа имитированной слепоты место никак не изменилось. Озеро, мерные волны, тёмная вода, песчаная коса. Только солнце подбиралось к вышине неба, к своему зениту. А, нет. Изменились ещё и лица моих товарищей по несчастью. На них прибавилось недовольства, остервенения, раздражения, презрения, усталости, скуки. Я решил не углубляться в физиогномический анализ, и так всё ясно. Бесполезная трата времени, усердия, ожиданий. Не говоря уже о том, что все мы остались без рыбы, значит без сытного ужина. Взгляд доходит и до нашего капитана. Она сидит на берегу с точно такой же повязкой на глазах, держа удочку левой рукой, а правой подкидывая камушки. В ведёрке, которое она держала между коленей, плескалось три рыбы. Странно, я даже не слышал, как девушка их вытаскивала, ни единого всплеска. Сельвигг начала сматывать леску, параллельно вставая на ноги и поворачивая голову к нам. Хоть на ней всё ещё была повязка, но могу поклясться, что она не только видит нашу примерную расстановку, но и различает, кто из нас кто.       Но ни мне, ни окружающим от этого понимания не легче. Потому что все испытывают небезосновательную злобу на капитана. Это совсем не то же самое, что в других отрядах: не тот уровень обучения, не тот подход, призванный сделать знания доступными всем. Все мы оказались в этом последнем отряде Делрегайта, чтобы получить ещё одну маленькую возможность развить свой потенциал. Но куда мы дойдём такими шагами, учитывая, что обучение здесь ещё и короче на три месяца? Орголиссо указывает свободной рукой на брезент. — Сложите удочки обратно, только постарайтесь не слишком запутать лески.        Да я бы лучше снасти поразвязывал с закрытыми глазами, чем просидел три часа, пытаясь сотворить не пойми что, не зная толком как. Хоть навык в распутывании узлов поднялся бы. Ловкость рук и никакого мошенничества. А тут пока сплошное разочарование. Послушно, молча складываем удочки на кусок плотной ткани, но у одного парня со светло-русыми волосами, по всей видимости, терпение лопнуло, потому что свой инвентарь он не кладёт, а почти швыряет. Его лицо с резкими чертами перекашивает от эмоций. Сельвигг тут же поворачивается и смотрит точно на него сквозь повязку. — Тебе есть что сказать, Сирил?        Память связывает это имя с парнем на год младше меня, пришедшим из отряда молнии. Я слышал, что там жёсткие требования к ученикам и самая образцовая дисциплина. Молния самая непредсказуемая стихия для обучения. Она требует строгого подхода. Неудивительно, что его трясёт больше всех с происходящего. Остальным же хватает сдержанности не проявлять своё недовольство так открыто. — Просто сидя на берегу и пытаясь чувствовать воду через деревяшку, мы ничего не добьёмся, — Сирил достаточно открыто выражает общую мысль, зло сверкая ореховыми глазами с тёмными крапинками, — это бессмысленно, вы просто нам кинули промежуточное упражнение, минуя базовые.        Надо заметить, «упражнение» это он ещё удачно высказался. Безобразие это, мы ещё и без более или менее сытного обеда и ужина. Мотивация, ага, знать бы куда и как именно направить этот стимул. В голову приходят лишь тренировки, граничащие с самообучением. Ну, а что ещё остаётся делать при таком раскладе?        Орголиссо хмыкает и пожимает плечами, будто бы говоря: не моя проблема. Затем она всё же отвечает на это обвинение. — Разве кому-то из вас нужны инструкции, чтобы ходить? Вроде все стоите на своих двоих, — Сельвигг наклоняет голову, будто осматривая нас, — но так и быть. Покажу вам один раз как это делается.       Капитан слегка оттягивает пальцами пустой крючок, затем чуть поднимает и наклоняет в сторону удилище, как если бы хотела им что-то отбить. А дальше…я своими чёртовыми глазами видел как крючок, разматывая леску, сам устремился вдаль и тихонько плюхнулся в воду. На волнах остался только маленький поплавок. Я бы мог сказать, что она усилила небольшой импульс руки, но я ведь видел, что она почти не двигала ей. Дальше больше, капитан чуть отвела удочку в сторону и… леска начала резво сматываться, из воды показалась небольшая рыбка, её потянуло в воздух. Орголиссо вытянула ладонь, и добыча приземлилась аккурат в её руку. Девушка забросила животное в ведро к другим родичам. — Вот и всё, — она наконец снимает с себя повязку, — очень просто и естественно.        Все ошарашено смотрят на неё, и я не являюсь исключением. Это в самом деле очень необычно, и раньше ничего такого видеть не доводилось. Капитан сверлит нас тяжёлым взглядом и говорит дальше. — Вы как великовозрастные младенцы, не умеющие что-то держать руками. Вы все рождены с этой силой, но не умеете ей толком пользоваться, — в тоне впервые проявляется некая злоба, она бросает кивок в сторону своего улова, — я пока не требую от вас подобного, стоит начать с того, чтобы просто начать чувствовать эту часть себя.        Сельвигг чуть скалится и приседает, чтобы запаковать все удочки в один моток. Насколько я могу судить: настроение у неё сейчас пассивно-агрессивное, словно её злила упрямость новоиспеченных учеников. А как тут не упрямиться в попытках понять. Нетерпеливый, уязвлённый Сирил не находит что ей ответить, лишь гневно сжимает губы, вероятно, удерживая ругательства.        Да, демонстрация возможностей впечатляющая. Осталось только её разобрать для себя и понять, как пользоваться своей силой в этом ключе. Принципиально новое обучение, что сказать. Самое обидное, что смысл и назначение улавливаются. Я бы и рад его достичь не только умом, но и материальным бытием. Капитан тем временем закончила с поклажей, никак не прокомментировала наше отсутствие улова или наши старания на протяжении всех этих трёх часов. Далее она подходит к своему ведру и выпускает всех пойманных рыб обратно в озеро. На фоне сказанного ей раннее про наше пропитание это вызывает ряд вопросов, но держу язык за зубами. Вряд ли ответы, если конечно мне соизволят их дать, в чём я искренне сомневаюсь, принесут мне сейчас пользу на практике. — Идём обратно, — отдаёт команду наш скупой на подсказки капитан, — там приступим к более привычным для вас тренировкам.        Опять мы молча следуем за низкорослой Орголиссо. Что нам остаётся? Есть целых двадцать минут, чтобы поразмыслить над первыми учебными часами, увиденным. Впрочем, никаких толковых мыслей в голову не лезет, и мы возвращаемся к горе во всё той же тишине. Ворота закрыты, и капитан вновь открывает одну створку, пропуская нас вперёд. Никому из семерых не нужно прямое руководство, чтобы избавиться от пустых ведер, сияющих своей укоризненностью. Они отправляются под крыльцо ближайшего к частоколу сруба. Сельвигг говорит нам ждать во дворе и уходит, чтобы убрать снасти. — Всё это похоже на собачье дерьмо, — выплёвывает одна из девушек, у неё длинные, мягкие каштановые волосы, которые она собрала в высокий хвост, — лишь зря тратим время. — Будто бы мы этого хотели, соглашаясь на этот бессмысленный перевод сюда, — закивал Сирил. — Пока что выбора у нас два: остаться или подать прошение о добровольном, — замечаю я. — Ещё не поздно уйти и готовиться к пересдаче у других учителей, — говорит зеленоглазый.        Воодушевления никто не испытывает, и беседа чуть налаживается. За неё успеваю немного выплеснуть негатив из себя и запомнить оставшиеся имена. Кирино парень из огненного, Астон девушка из земляного, а Нола из отряда стабилизаторов.        Разговориться мы не успеваем, потому что к нам возвращается капитан, ведя за собой теперь других своих подопечных, всех четырёх офицеров. Вид у них самый расслабленный и непринуждённый, только Джинно разделяет некую мрачность своего руководителя. Внутри робко шевелится надежда: а вдруг мы будем сейчас тренировать стихии? Иначе зачем собирать всех? Предусмотрительно выстраиваемся с остальными ребятами в подобие шеренги. — Сейчас мы приступим к азам стихий, — объявляет Сельвигг.        Да! Наконец-то, чёрт подери, хоть что-то знакомое и нужное мне. Готов прыгать от радости. Плевать на мрачность остальных. По разговору я понял, что я единственный здесь, кому осознанно нужно нахождение в этом отряде. Остальных сюда просто сослали как остатки. Ну хоть где-то я сам сделал свой выбор. — Астон, твоим учителем будет Малоун, — капитан указывает на четвёртого офицера, — можете приступать к занятиям.        Малоун добродушно улыбается девушке, чьи серо-розовые глаза выдают благородное происхождение, и жестом приглашает её следовать за ним. Астон со строгим лицом идёт за ним куда-то в глубь двора. Сельвигг складывает руки за спиной, продолжая распределять людей. — Сирил, твоим учителем будет Тэсс. — Прошу, иди за мной, — вежливо, но слегка доброжелательно говорит третий офицер.        Минус ещё два, остается восемь. Я-то уже знаю кто будет меня обучать и натаскивать. И он это знает, потому что несколько надменно смотрит на меня свысока, не сводя взгляда. — Реид, Феличе, вашим учителем будет Бити. — За мной, ребятня, — костлявая девушка офицер задорно подмигивает ученикам и озорно улыбается.        Уводит их куда-то к хозяйственному бараку. А двор-то оказывается достаточно большим, чтобы свободно разместить в себе все маленькие группки.        Ну вот наступает и моя очередь. Одновременно предвкушаю это мгновение и испытываю некое недоверие к своему этому «учителю». Взгляд Сельвигг задерживается на мне, на секунду в них вспыхивает веселье. — Этел, твоим учителем будет Джинно.        Первый офицер выдыхает, молча разворачивается и идёт куда-то к скалистым насыпям горы. Следую за ним и мысленно обещаю себе, что заставлю Джинно не раз удивиться. Тэсс говорила, что он заносчивый, я готов к такому наставнику. Позади себя слышу голос капитана. — Кирино, Нола, вашим учителем буду я. Нола, так как в тебе ещё не пробудилась стихия, то наставничество я беру на себя. Идемте.        Не завидую я этим двоим. Понятия не имею, что ждёт остальных, нужно собраться на самом себе. Мой учитель остановился у насыпей камней, где логичней было бы проводить уроки земли, а не воздуха. — Итак, Этел, — говорит он разворачиваясь ко мне лицом, — ты не дотянул до порога в экзамене стихии совсем немного. И я ожидаю от тебя хорошего уровня. Сейчас сотвори самый сильный поток ветра, хочу посмотреть на что ты способен.        Киваю, сосредотачиваюсь на частицах стихии, охватываю столь много, сколько позволяет контроль. Чувствую, как они принимают меня и позволяют собой руководить. Захватываю рукой воздух и делаю направляющее от себя движение вперёд. Простейший магический пасс. И вместо привычного ожидания свободолюбивого порыва ветра, которым в лучшие дни я мог смести бочонок на моём пути, выходит легкий сквознячок. Но чёрт возьми, не это самое страшное. Вся спина становится липкой от холодного пота, мигом проступившего под чистой рубашкой.        Я чувствую, как мой контроль просто рассыпается и отпускает воздух. Точно так же бы мои пальцы сами разжимались, если бы я писал пером без остановки часов тридцать. Мышцы бы просто не слушались, так и сейчас моя магия просто не слушается. Растерянно поднимаю руки и оглядываю их. Я не мог так ослабеть за столь короткий срок. Неужели дело в утренней рыбалке? От нарастающего ужаса меня отвлекает насмешливое фырканье. Поднимаю удивленные глаза и вижу, как офицер смотрит на меня светло-карими глазами с оттенком презрения. — Видал и получше. Каждый год одно и то же. Что, Этел, первая тренировка уже так утомила твоё волшебство?        Вопрос задан с нескрываемой издёвкой, и это приводит меня в себя. — Я готов тренироваться столько, сколько потребуется, — отвечаю я. — Тогда, — Джинно садится на валун, — сделай мне по пятьдесят потоков вверх до уровня крыш сруба, по пятьдесят вперёд вон до того камня, по пятьдесят полукругом и влево и вправо, длина не важна — меня интересует амплитуда. Начинай.        Сжимаю кулаки, я тебе сейчас в лицо запущу ветерок и скажу, что случайно вышло. Беру себя в руки, становлюсь в стойку. После первых четырёх пассов офицер прикрикивает и говорит мне как лучше направлять энергию, показывая на своём примере. У него получается очень неплохо, даже элегантно. У меня получается слабо и невнятно. Следующие двести семьдесят дней обещают мне долгое, долгое мучение. И надежда только на моё терпение и упорство.