Рыжий огонь

      Санса смотрит на него голубыми озёрами, за длинными рукавами прячет вязь рубцов-шрамов и сжигает огнём волос, когда тянется за столь нужными ей объятиями. Пряди будто случайно забиваются в ноздри и Джон фыркает ей на ухо, стискивая крепче талию. У Сансы холодные руки, а у Джона – горячие губы. Всё происходит будто бы само собой.       В какой-то момент для неё – забираться пальцами под мех его плаща, задевая лопатки, становится абсолютно естественным. Чтобы согреть замёрзшие ладони, разумеется.       В какой-то момент для него – целовать её в лоб, висок или в щёку, опаляя щекочущим дыханием, становится жизненно необходимым. Чтобы чувствовать родное, естественно.       Джон не помнит, чтобы когда-то был настолько тактильным. Сансу хочется трогать, хочется ощущать. Сансой хочется бредить. Она позволяет ему гораздо больше, чем, наверное, должна, и сама нарушает рамки мнимых приличий, когда утыкается ледяным носом в колючую щёку и крепко обвивает его руку, не желая никуда отпускать.       Джон старается не задохнуться, когда поздним вечером Санса беспардонно закидывает свои ноги ему на колени. Они в её покоях, оба захмелевшие (она от вина, он – от неё) и с развязанными языками, из-за которых они позволяют себе говорить несусветные глупости. Старк удобнее устраивается в своём кресле, скрещивая лодыжки, накручивает рыжую прядь на палец и смотрит на него туманно-влекуще, предлагая всё и одновременно ничего. Она продолжает говорить, замечает, что Сноу «какой-то напряжённый», но совершенно не замечает, что он готов обсидиановой пылью рассыпаться от одного вида её ног на себе.       Джон не уверен, что имеет на это право, но решает, что от каминного тепла в комнате и крепкого напитка у них обоих затуманилось сознание, поэтому опускает ладони на колени сестры, едва сжимая. Санса не реагирует – даже ведь не ёрзает, боги! – крутит в руках кубок с вином и тяжело вздыхает. Признаётся, что её сон всё ещё неспокоен, а образ Рамси острыми когтями, веером стальных кинжалов, мелькает в очередном кошмаре. Она подпирает щёку кулаком, пристально вглядывается в очертания Джона, улавливая во всём этом что-то извне, и произносит слишком быстро, чтобы успеть остановить себя:       - Ты такой красивый.       В этих словах столько тайного смысла, что Сноу замирает, забывая выдохнуть. Облизывает губы и перехватывает её взгляд своим. Решая вконец обнаглеть, с нажимом проводит по её ногам, оглаживая коленные чашечки и почти доходя до бёдер. Тянется к ней, придерживая одной рукой лодыжки, и оказывается так близко, что дышать перестаёт уже Санса. В одно мгновение перед её глазами проносятся всевозможные варианты его дальнейших действий и самые разные оттенки продолжения этого вечера, но Джон всего лишь забирает из её рук бокал, мягко скидывает ноги со своих колен и говорит, что уже поздно и пора спать. Перед уходом привычно целует её в лоб, задерживаясь губами на коже чуть дольше обычного. Они оба надеются, что на следующий день им не будет стыдно.       Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю их не посещает даже мысль о возможной неловкости. Старк жалуется, что ноги слишком длинные, их некуда девать, а колени Джона такие удобные и вообще «подвинься, я не могу до тебя достать». Ей просто великолепно, в то время как Сноу почти научился контролировать собственное дыхание и реакцию тела на такие её порывы близости. Он без всякого стеснения гладит её голени, как если бы на нём сидела ласковая кошка, сжимает затянутые в высокие сапоги щиколотки, если очень хочется, и довольно улыбается, чувствуя какое-то ненормальное присвоение и желание обладать ещё больше, чем сейчас.       Наверное, только слепой не замечает, что Король Севера и Леди Винтерфелла неприлично часто нарушают личное пространство друг друга, но сказать хоть слово против никто не решается. А пока осуждение со стороны других и собственная совесть сидят молча в самых тёмных углах, Санса может прижиматься к груди брата, забирая часть мехового плаща, а Джон целовать острые женские плечи, будто оставляя оттиск. Им всё ещё не стыдно.       Санса думает о том, насколько неприлично будет усесться на колени брата, всего мгновение, а потом поднимается со своего места и подходит к удивлённому Джону. На её выходку он не говорит ни слова, лишь кольцом рук прижимает её ближе, подтягивая, и почти нечаянно проводит носом по бледной шее с неконтролируемо грохочущим пульсом. Они всё ещё считают, что могут так себя вести, что они брат и сестра, а подобное поведение просто необходимо, чтобы чувствовать себя живыми. Старк вплетает пальцы в его кудри, ненавязчиво массируя, целует в висок и шепчет какие-то неразборчивые благодарности. Сноу может думать лишь о том, что за их спинами в паре шагов есть широкая и удобная кровать…       Санса играет с ним, провоцирует, терпение испытывает мастерски и по-волчьему жестоко. Каким-то только ей известным способом чувствует, что он уже на грани, и спешит убежать в темноту ночи. Искры между ними горят ярче огня в камине, но недостаточно, чтобы сравниться с цветом её волос. Джон думает, что сходит с ума, смерть явно не пошла ему на пользу, он не должен смотреть на сестру так и думать о ней такое. Но он думает, представляет, рисует в мыслях образы, от которых пересыхают губы, а Санса продолжает его изводить, кажется, сама того не осознавая, или же наоборот – осознавая слишком хорошо.       Санса не просто рядом с ним, она в нём, внутри, въелась под кожу и не собирается оттуда уходить, разливаясь жидким рыжим пламенем и заставляя кровь вскипать от одного взмаха ресниц. Джон находит себя постыдно твёрдым внизу, когда позволяет представить, как бы выглядели огненные змеи волос сестры на его подушках и обмотанные вокруг его ладони. Такие… рыжие. Сноу готов променять один день с Сансой на три полных зимы, лишь бы не видеть её, не знать о ней. Он признаётся, что внутри него так много Старк, что это уже слишком. Санса-Санса-Санса-Санса.       Джон с каким-то мрачным ликованием принимает мысль о Драконьей Королеве. Просто… так надо. Им нужна её поддержка, её драконье стекло, им нужны её драконы, иначе ни Север, ни Санса, ни его чувства к Сансе не будут иметь никакого значения. Мёртвым любовные переживания не нужны. Джон запускает пятерню в распущенные волосы и оттягивает кудри назад, тяжело вздыхая. Он помнит взгляд сестры, когда сообщил, что уезжает на Драконий Камень, до сих пор видит эту бурю, ледяным ураганом поднявшуюся в синеве радужки. Пекло, его глаза белого ходока так не пугали, как глаза Старк в этот момент!       За вечерней трапезой Джон честно пытается помириться с ней, пытается словами, пытается прикосновениями – он чувствует дрожь Сансы, когда начинает водить указательным пальцем по тыльной стороне её ладошки, пересчитывая костяшки – пытается задеть её ногу под столом, но не получает и доли того, что можно было бы считать прощением. Санса шугается его, будто перепуганная птица, отдёргивает руку, плотно сводит колени, так, что не добраться. Одаривает его холодным взглядом и поднимается со своего места, намереваясь уйти, и оставляет в тарелке недоеденный ужин. Она распоряжается, чтобы ему принесли ещё оленины с грибами, а Сноу хочет крикнуть ей вслед, что лучше бы она принесла себя. Желательно, в его постель. Желательно, в одной только сорочке.       Остаток дня она его избегает, а это значит, что она придёт к нему, когда весь замок ляжет спать. Сноу прекрасно знает, что вряд ли его оставят этой ночью в покое, но надеяться не перестаёт, молясь старым и новым богам, чтобы Санса была слишком злой и уставшей для поздних разборок. Он злит её тем, что уезжает, она его – тем, что существует на одной с ним территории. Такая близкая, стоит только протянуть руку, и такая далёкая, что проще добежать до Стены и обратно. Сноу фыркает, трясёт головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. У него просто давно не было женщины. Ему просто нужно потрахаться, как сказал бы Тормунд. И Санса тут ни при чём, совсем и ни разу.       Но когда дверь в его покои бесцеремонно распахивается так, словно кто-то выбил её с ноги, а на пороге появляется сестра, Джон готов взвыть, запрокидывая голову к потолку. Он почти обречённо смотрит поверх её рыжей макушки, стискивая челюсти, пока она запирает их изнутри, остервенело двигая тяжёлый засов. Разворачивается к нему, сжимает и разжимает кулаки, а после скрещивает руки на груди, то ли закрываясь, то ли защищаясь. Смотрит на него, прищурившись, хотя огонь в камине освещает комнату достаточно хорошо.       Сноу взгляд не отводит, выдерживает стойко, но с места не трогается. От тонкой рубашки сейчас невыносимо жарко, хочется сорвать её вместе с кожей, а ещё лучше – разорвать на сестре платье из серой шерсти, что закрывает так невообразимо много. Под ним незажившие шрамы, кровоточащие раны, и это больно – Джон знает. Он не выдерживает и начинает говорить первым, игнорируя правила приличия и переходя сразу к делу:       - Она нужна нам, Санса.       - Ты не должен уезжать, – упрямо, капризно, как умеет только она.       - Должен.       - Нет.       Джон свистяще выпускает воздух из лёгких и сжимает кулаки до белеющих костяшек, чтобы не сорваться. И вот что с ней делать? Этим «нет» сказано столько, что все аргументы в мире меркнут и бледнеют. Старк выпрямляет спину ещё сильнее – позвонки едва не хрустят – и вздёргивает подбородок, на мгновение становясь той невыносимой маленькой леди, какой была в детстве. Хотя сейчас она ещё невыносимее, чем раньше, потому что в укромное место от неё не сбежишь, а спокойно находиться в замкнутом пространстве становится труднее с каждым новым вдохом и выдохом.       Понимание, что она не подойдёт первая, накрывает как-то внезапно, Джон не уверен, додумался он до этого сам или почти упирающаяся лопатками в дверь Санса дала ему прямую подсказку. К ней вновь хочется прикоснуться. Именно к такой: рассерженной, смотрящей свысока, закрытой, но при этом до ломоты манящей. Сноу не успевает вовремя остановить себя – то ли возвращение из мёртвых на него так влияет, то ли сестра – и делает шаг. Затем ещё один. И ещё. Он слишком близко, он чувствует её дыхание на своём лице, он видит, что ей совсем немного неуютно от того, что её личное пространство нарушили. Поразительно, что её это не беспокоило, когда она усаживалась к нему на колени. Джон с нажимом цедит сквозь зубы:       - Да, Санса.       - Нет, – её хватает только на это слово, но, пекло, как же оно выводит из себя.       - Назови мне хоть одну причину, почему я должен остаться.       Джон знает, что причин множество, и северные лорды не просто так отговаривали его. Где-то в затылке по-прежнему звучит грубоватый голос малышки Лианны Мормонт, повторяющий, что «Король Севера нужен на Севере». От Сансы легче не становится. Он уже в ярости, он приближается снова и теперь уже почти вжимает её в дверь. Старк растерянно хлопает глазами, кусает губы, но не поднимает рук, чтобы упереться ему в грудь и отстранить. Ткань его рубашки касается её платья, все границы перемалываются в пыль, а Джон понимает, что в его глазах, наверное, виден весь порок и всё ненасытное желание, которое вызывает в нём сестра. Словно те страшные сказки о бастардах, которые ей рассказывала мать, вырвались наружу и сейчас чёрными огненными всполохами плещутся в его зрачках. Её упрямство бесит со страшной силой, а невозможность прикоснуться так, как хочется, разжигает что-то тёмное за грудной клеткой.       Пока Санса в замешательстве перебирает возможные ответы, Джон опускает взгляд вниз, к бешено бьющейся на шее венке, наполовину скрытой высоким воротом платья. Что-то в его голове падает, разбиваясь на крупные корявые осколки, и он думает, что в пекло всё, она уже его ненавидит за то, что он уезжает, так если позволить себе хотя бы часть запретного удовольствия – хуже не станет. Мёртвым честь не нужна, и поэтому Сноу наклоняется, жадно вдыхая запах чужой кожи, проводит носом от сгиба плеча выше, к раскрасневшемуся уху, почти неощутимо касается губами и упирается руками в резной деревянный узор на уровне женской талии.       Старк дрожит нещадно, трясётся пугливой ланью под его прикосновениями, чувствует его жар и вытягивается в струну, откидывая голову. Она хрипит, когда Джон скользит ртом по ранимо открытому горлу, едва касаясь кончиком языка, цепляется за его плечи, но не притягивает ближе и не отталкивает. Это одновременно похоже и на «пожалуйста, да», и на «пожалуйста, нет», но Джон уже не может найти в себе силы остановиться, одной рукой сжимает её бедро – несильно, но ощутимо – а другой скользит по животу, пытаясь задрать подол хоть немного выше. Подсознательно он ждёт, что сестра сейчас оттолкнёт его, влепит пощёчину, сбежит прочь и больше никогда не заговорит с ним. Её слабый шёпот заставляет на секунду замереть, утыкаясь носом в границу между тёплой кожей и серой шерстью:       - Я.       - Что? – у Сноу мысли путаются, превращаясь в огромный клубок, взгляд тёмный и мутный, он не настроен на разговоры.       - Причина, по которой ты не должен уезжать – это я, – Санса тяжело дышит, смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, скользит пальцами к завязкам рубашки и наклоняет голову ниже, быстро говоря. – Ты обещал защищать меня, присматривать за мной, а теперь бросаешь. Не оставляй меня, Джон, ты нужен…       Он не даёт ей закончить, в слепом отчаянии прижимаясь к губам. Старк удивлённо ахает, быстро моргает, пытаясь осознать, что они делают, но рот открывает послушно и податливо. Она позволяет Джону целовать её так, как ему удобно, сама отвечает несмело, дёргает головой навстречу, пытается поймать его губы своими и смущённо теребит ворот его рубашки. Санса не умеет целоваться, не знает, как правильно реагировать на ласку, боится, что сделает что-то не так, но останавливаться не желает. Сноу внезапно отстраняется и она тянется за ним, лишь бы не смотреть в его глаза. Мазнув губами по колючему подбородку, принимается выцеловывать линию челюсти, одновременно с этим дёргая вверх полы чужой одежды.       Джон рычит, толкает её назад, наваливаясь следом, срывает ненужную тряпку сам и уже хватается за ткань её платья, как вдруг останавливается. Поднимает взгляд на сестру, ожидая увидеть животный страх, и хочет отстраниться, думая, что такой напор не на шутку перепугал её, но в ответ раздаётся лишь протестующее мычание. Его притягивают обратно, а Старк сама принимается расшнуровывать серый ворот непослушными пальцами. Чтобы отвлечься, Сноу неприлично сильно задирает подол её платья и накрывает рукой внизу. Там всё горячо и беззастенчиво влажно, тело девушки начинает дрожать, когда его пальцы проходятся по затянутой в чулок внутренней стороне бедра, потирая. Санса ищет его губы, руками оглаживает мышцы торса – стянуть верх платья сил так и не хватило, но зато теперь её шея открыта полностью.       Сноу прикасается к ней именно так, как хотел, трогает там, где хотел, и целует так, что голова кружиться начинает у обоих. Одежды слишком много, кажется, что в комнате невыносимо жарко, но отстраниться сейчас означало бы позволить рассудку взять верх, позволить себе думать о неправильности этих действий. Джон не готов отпустить столь хрупкий момент так просто: не когда сестра выгибается навстречу в его руках, скулит от прошивающего нервные узлы удовольствия и взъерошивает его волосы. Она не может царапать его плечи из-за перчаток, хотя видно, что хочет очень – ей нужно оставить на нём след, напоминание всем (и ему тоже), что Джон Сноу принадлежит Сансе Старк. Отныне и навек.       Санса подаётся бёдрами вперёд, сама насаживаясь на его пальцы, послушно сгибает ногу в колене, позволяя ему подхватить её и отвести в сторону, сильнее раскрывая. Длинный шуршащий подол прячет всё, и Джон глухо жалеет, что у него нет ещё пары рук, чтобы откинуть ненужную ткань и увидеть, как это происходит. Он бы опустился перед сестрой на колени, поцеловал бы под пупком и ниже – он теперь знает, что девушкам это нравится – он хотел бы услышать своё имя вперемешку со стонами из уст Старк, когда она будет кончать от его языка. Боги…       Сноу вгрызается зубами в её шею, когда мысли и образы в голове становятся невыносимыми, оставляет наливающиеся бордовым укусы, отпуская кожу с непристойным причмокиванием. Возможно, ей больно, но Санса едва ли реагирует: между ними и так безумие, следы его губ и зубов на её горле – это не самый плохой исход. Она ахает ему в рот, когда Сноу инстинктивно толкается к ней и она чувствует его твёрдость. Изворачивается и кусает его за плечо в полустоне-полурыке. Джон шипит ей на ухо, сжимает её согнутую ногу, щипая кожу под коленкой. Они прикасаются друг к другу, причиняя боль, будто крича «я здесь!», «я с тобой!», «мы живые!».       - Ты нужен мне, – хрипит ему в губы Санса, оттягивая его голову назад и коротко целуя.       Сноу говорит без лишних раздумий, словно обнажает перед ней и собой всю правду, вытаскивает все тайны на поверхность, раскладывая ровными блестяшками у её ног и падая к ним сам:       - Я твой…       Он уже давно принадлежит ей, принадлежал ещё в тот момент, когда она кинулась в его объятия в Чёрном Замке, к своей единственной надежде на спасение. Принадлежал, пока протягивал кружку с невкусным элем, невесомо касаясь её пальцев, и по-доброму смеялся с её реакции и сконфуженного кашля. Принадлежал, пока она хватала его за руку, убеждая вернуть дом. Принадлежал, пока разбивал лицо Рамси, не видя перед собой ничего, кроме грязи и крови. Принадлежал, пока впервые целовал её в лоб, губами случайно собирая холодные снежинки с её кожи. Принадлежал… пекло, он ведь всегда был её!       Дыхание сестры в его щёку становится прерывистым и поверхностным, она неразборчиво что-то шепчет ему в бороду, пальчиками трогая затянувшиеся шрамы на теле, дёргается вслед за его рукой, желая ощутить больше, сильнее, ярче. Сноу находит её раскрасневшиеся губы, жарко целует и между касаниями шепчет три слова, от которых Старк срывается, откидывает голову, ударяясь затылком о дверь, и кончает с протяжным стоном (боги, и как ещё на эти звуки не сбежался весь замок!), ритмично сжимая несколько раз его плечи и пальцы внутри себя:       - А ты моя.       Он вдыхает и выдыхает разгорячённый воздух глубоко и со свистом, крепко зажмуривается, чувствуя, как грудь сестры вздымается от пережитого, а сама она собирает языком мелкие капли пота с его висков, заворожённо целуя. Она дрожит в его руках, и он неуверенно отпускает её ногу, придерживает за бёдра, боясь что она потеряет равновесие. У него самого в штанах болезненно тесно и Джон пытается унять возбуждение, оглаживая бока Сансы.       Она начинает возиться под ним, извиваться, и Сноу думает, что они всё-таки совершили ошибку. Поймав взгляд сестры, понимает, что жалеет она об этом не больше, чем о смерти Рамси или Джоффри. Старк зубами стягивает ненавистную перчатку, стряхивая её с руки и отбрасывая куда-то вниз. Тут же принимается распутывать завязки его штанов, забираясь ладонью под ткань и сжимая.       У Джона округляются глаза, он мотает головой, хочет остановить её, но стоит Сансе провести кончиками пальцев по всей длине его члена, как он сдаётся с долгим хрипящим выдохом, поднимая лицо к потолку. Вздрагивает, когда чужие зубы смыкаются на его горле, но молчит, лишь удобнее подставляясь. Санса не знает, как правильно, она не умеет, но она ведома желанием сделать ему приятно. Полагается на собственные ощущения, реакцию его тела и свою интуицию – кажется, у неё получается. Сноу ударяет ладонями в дверь по обе стороны от неё, а после сжимает её грудь через платье, коротко стонет, целует в пунцовую щёку и чувствует, как горит горло в месте укуса. Наутро там точно останется след, который пройдёт ещё нескоро – Старк постаралась. Вот ведь упёртая.       Она двигает рукой быстрее, языком проводя от одного уголка его губ к другому, переходя во влажный поцелуй. Не даёт углубить сильнее, отклоняется и на мгновение замирает, наблюдая за прозрачной ниточкой слюны, тянущейся от их ртов. Жарко. Санса шипяще клянётся разорвать его на девяносто девять ран, если он попробует её бросить, если посмеет оставить её одну. Джон верит её глубокому придыханию, ни разу не похожему сейчас на голос истинной леди. Второй раз ему уже не воскреснуть.       Сноу кончает с её губами на своих ключицах, с чересчур громким стоном и лихорадочной дрожью во всём теле. Старк вытаскивает ладонь из его штанов, вытирая пальцы о ткань своего платья, и расслабленно откидывается назад, смотря на него мутной синевой закрывающихся глаз.       Джон наблюдает за её расслабленным лицом всего мгновение, а после порывисто прижимается в очередном поцелуе, раскрытыми ладонями проводя по её бокам и бёдрам. Санса издаёт тихий смешок, поглаживая его по плечам, отстраняется и тянется поцеловать в лоб, испытывая какую-то ненормальную нерастраченную нежность.       Они оба уставшие, растрёпанные, неспособные восстановить дыхание, но до абсурдности живые, что от переполняющих эмоций хочется по-волчьи завыть в ночное небо, усыпанное алмазами звёзд.       Некоторое время они ещё стоят, прижимаясь друг к другу и ласкаясь, а потом Санса начинает говорить, заглядывая в его довольные глаза:       - Если ты вернёшься, то мы первым делом…       - Когда я вернусь, – перебивает её Джон, хмурясь. Дожидается её согласного кивка и продолжает, – мы принесём клятвы в Богороще, чтобы я мог до конца дней присматривать за тобой. И только попробуй ещё раз заявить, что я не смогу тебя защитить. Никуда ты не денешься от меня, Санса Старк.       Она нарочито серьёзно смотрит в его глаза, но в итоге прыскает, даже не пытаясь сдержать смех. На его решительный взгляд мотает несколько раз вверх-вниз головой, поддерживая идею, и Сноу тоже растягивает губы в улыбке.       Касается тёмного укуса на своей шее, чувствуя лёгкий зуд. Ловит виноватый взгляд Сансы и морщит нос, без слов объясняя, что в этом нет ничего страшного. Поджимает губы, когда видит на шее сестры целое ожерелье из его меток, стыдливо отводя глаза. Вздыхает, набираясь уверенности, и произносит, сначала показывая на свой бордовый след, а потом на её:       - Ты моя, а я твой. Помни об этом.       Старк замирает, улавливая в этих словах и признание, и клятву. Маски сброшены, теперь они честны друг перед другом. Белый Волк вернётся на Север, чего бы ему это ни стоило. Ему теперь есть к кому возвращаться и ради кого жить. И ни армия мёртвых, ни Драконья Королева, ни Серсея Ланнистер вместе взятые не способны будут его остановить, когда рыжий огонь позовёт его домой.       Санса сглатывает, борясь с внутренней бурей, и хищно улыбается, отчего Джону на мгновение становится не по себе. Она за затылок притягивает его обратно, перекрывая поток вопросов и ненужных слов горячим шёпотом, в короткую фразу вкладывая для него всю себя без остатка:       - Как скажете, – секундная пауза и мимолётное столкновение губ. – мой Король.