Цвет счастья

Это был обычный осенний вечер. Прохладный октябрьский ветер нежно трепетал опавшие листья с деревьев, успокаивая слух и создавая гармонию и успокоение. На небе собирались облака, предзнаменуя дождь, или даже череду дождей. Дмитрий заканчивал свой обычный рабочий день в кофейне. Работая баристой, он получал не много, поэтому иногда по ночам приходилось подрабатывать, разгружая вагоны или фуры. Только так он мог заплатить по всем счетам и обеспечивать себя едой в течении месяца. В кофейне не осталось людей, большая часть персонала разошлась, поэтому Дмитрий позволил себе добавить вечно включённый, висящий на стене телевизор. Шли новости. Ведущая, с наигранной улыбкой, сообщила, что скоро ожидается очередное поднятие цен на продукты первой необходимости и счета за коммунальные услуги. И с такой же улыбкой сообщила, что это были последние новости на этом канале, по причине недостатка средств и рейтингов. На это Дмитрий лишь ухмыльнулся. Сейчас мало у кого есть рабочие телевизоры, а если и есть, то им идёт уже не первый десяток лет. Цены поднимаются не только на продукты и ЖКХ, но и на всё остальное. Жить становится невыносимо: высокие цены зажимают со всех сторон, высокие проценты в банках на кредиты и ипотеки, ужасные условия проживания (если вы конечно не те самые сливки общества, которые живут в центре города, обособившись от всех), дорогое образование и медицина и обрубание на корню любого малого бизнеса. Но Дмитрий всегда удивлялся, как эта кофейня ещё может находиться на плаву. Закончив с уборкой, он пошёл прощаться с теми, кто ещё остался. Перекинувшись парой слов, он уже собрался было уходить, как его догнала девушка. -Эй, подожди!- закричала она. Дмитрий обернулся. Это была невысокая девушка, Вика. Она была очень худой, вся одежда попросту висела на ней. У неё было обычное лицо, лицо того, кто уже давно недоедает: мешки под глазами, впалые щёки. Дмитрий знал, что она живёт с младшей сестрой, которая ещё не может работать из-за недавних строгих законов, в которых говорилось, что без образования и лицам, не достигшим двадцати трёх лет, нигде нельзя работать. Её родители уехали в другой город на заработки три года назад, и с тех пор от них нет новостей. Так что кофейня и ей, и ему, и ещё нескольким людям стала некоторым приютом, защитой от неприятностей, где люди ещё до сих пор понимают друг друга и не до конца растеряли человечность. Вика раньше училась вместе с Дмитрием. Он даже был как-то влюблён в эту девушку. Раньше она была другой: она была весёлой, жизнерадостной, открытой, позитивной. Раньше у неё не было отбоя от парней. Ну, чего уж говорить, и Дмитрий тоже раньше был другим: больше доверял людям, не искал каких-либо скрытых мотивов, спешил на помощь в трудную минуту и всегда пытался дать добрый совет и подбодрить людей. Возможно, в глубине души, он и сейчас такой, но время заставило его скрыть эти чувства глубоко при глубоко. -Ты что-то хотела?- спросил он, у подошедшей девушки. -Да, не мог бы ты вынести мусор? Там целых два пакета, а я не справлюсь.- попросила Вика. Дмитрий лишь молча подошёл к пакетам, взял их и поспешил уйти уже из этого места. Хоть и кофейня была нечтом большим, чем просто место работы, она уж точно никак не могла заменить стены его квартиры. Открыв дверь, в лицо дунул ветер, инстинктивно заставив поёжиться. Мусорные бачки находились почти сразу за кофейней, так что не нужно было идти далеко. Сама кофейня, собственно, как и однушка Дмитрия, находилась в этаком районе трущоб, где были собраны все бедняки и люди без жилья. Ближе к центру города находились районы получше, где жили люди, которые могли себе позволить некоторые достатки. А в центре находился элитный район. Там жили одни богачи, которые себе ни в чём не отказывали. Они полностью оградились от остального города: в их районе были и школы, и больницы, и магазины. Все удобства в паре шагов. Пока в трущобах боролись за любую возможность переночевать не на улице и найти тёплое место на предстоящую зиму, люди, жившие в элитном районе, сорили деньгами, покупая себе новые дома, машины и всё, что взбредёт разбалованным толстячкам в голову. Попасть в элитный район было почти невозможно, а особенно из трущоб, конечно же если ты не родился девушкой с модельной внешностью, готовой, чтобы с тобой обращались как захотят твои папики. Был и второй вариант, как поступало очень много людей, нужно лишь было черкануть свою подпись на листе, а уже после этого тебя передавали в «рабство» одному из тех же толстячков. Хоть и торговля людьми была запрещена, но и на это нашли лазейки. По этой же самой бумажке, ты был не рабом, или рабыней, а обычной горничной, вот только на более жёстких условиях, что в общем-то было не запрещено. Конечно же их избивали, а женщин насиловали, но уже не те богатые толстячки, нет, они брезговали, а вот, например, их дворецкие не жаловались. Всем желающим стать «рабами» приходилось проходить некоторый отбор, чтобы соответствовать многим критериям. И из сотни проходило этот отбор около десятка. Хоть и жили эти люди в складских, неотапливаемых помещениях, но зимой можно было выжить, перетерпев все издевательства. Зайдя за угол кофейни, он увидел девушку, которая копалась в мусорных бачках. На вид двадцать пять – двадцать семь лет, немного помладше его. Красивое лицо, длинные чёрные волосы. В последнее время, она стала часто приходить сюда, то и дело рыская в мусорных пакетах. Скорее всего, у неё не было даже жилья. Таких всегда было жалко и хотелось помочь им, но если будешь помогать каждому, то и сам можешь стать одним из них. Девушка жадно взглянула на пакеты с мусором. Она настолько оголодала, что казалось, она готова драться за крошки. Дмитрий, аккуратно поставил пакеты рядом с ней, повернулся и пошёл по направлению домой. Нужно было ещё зайти в магазин и купить продуктов. «Может быть всё же помочь ей как-то? –подумал он- да, если она будет там и завтра, то я обязательно куплю ей буханку хлеба». Дмитрий и сам не понимал, что его толкало на этот поступок. Ему самому порой не хватало денег, на необходимые вещи, а тут решил помочь незнакомке, которую и видел-то всего несколько раз. Зайдя в магазин, сразу же повеяло чем-то кислым. Молоко, овощи, прочие скоропортящиеся продукты Дмитрий не покупал здесь, кроме хлеба. Хлеб здесь был на удивление вкусным. Взяв последнюю буханку, он подошёл к кассе. Но тут ему сзади положили руку на плечо. Дмитрий оглянулся. Это была женщина под сорок лет. Морщины, небрежно нанесённый макияж, изношенная одежда, всё это сливалось в одну гамму серых цветов, в глазах Дмитрия, различающихся лишь на несколько оттенков. -Отдайте мне эту буханку!- твёрдо потребовала женщина. -Почему я должен вам её отдавать?- наигранно удивился Дмитрий. -Отдайте мне её.- как будто не заметив вопрос продолжила настаивать женщина. -Я тоже хочу есть.- спокойно отозвался Мужчина. -У меня дети, мне нужнее! Я мать одиночка! У меня двое детей!- начала срываться она. Дмитрий просто отдал булку кассирше под аккомпанемент её удивлённого взгляда и открытого рта надоедливой женщины. Дмитрию уже было попусту наплевать и на неё, и на её детей. Когда с тобой так говорят, пропадает всякое желание сотрудничать с собеседником. После того, как хлеб был пробит на кассе и оплачен, он вышел из магазина под возгласы и пожелания смерти в его сторону. Этот случай был далеко не первый, со стороны той дамочки. Эта женщина работала сутенёром в одном из стрип-клубов, что находился на окраине трущоб. У неё работает бывшая коллега из кофейни. Детям она покупала лишь булку хлеба, а остальное сливала на «длань», местный дешёвый наркотик, что популярен не только в трущобах, но и в центре из-за своих чудодейственных эффектов. Дошло до того, что появилось даже несколько разновидностей, но Дмитрий в этом не разбирался. Самый короткий путь к нему домой пролегал через узкие и грязные улочки, и он никогда особо не брезговал проходить там. Дорога была усеяна всевозможным мусором, начиная от различных обёрток и заканчивая фекалиями. В небольшом закутке между очередными домами стояла бочка, в которой горела толи мебель, толи ещё что-то. Рядом с бочкой стояло двое мужчин. Один крутил над огнём пойманную кошку, насаженную на палку, а второй всё время кричал на первого, что тот её пережарит и есть будет нечего. Чуть поодаль, в большом и закутанным чем только можно ящике, кто-то спал, вытащив наружу лишь ногу, а может быть уже и не спал. Слева стояло два парня и девушка, между которыми шла далеко не дружелюбная беседа, но если не обращать внимания и не смотреть на них, то можно было вполне спокойно пройти. Трущобы кипели своей жизнью, пусть и враждебной, пусть и недружелюбной, но кипели. А Дмитрию оставалось лишь плыть по течению и стараться быть не задетым такой жизнью. Этот район принадлежал крупной банде, которые величали себя «беретты». По городу, а в особенности по трущобам было распределено множество таких банд. Поговаривают, что ими заправляют толстячки из центра. Стравливают банды между собой ради развлечения и ставок. В таких стычках гибнут десятки людей, но им плевать. Кто они такие, чтобы толстячки проявляли интерес к их чувствам? Неожиданно, откуда-то сверху, что-то вылилось под ноги Дмитрию. Это было месиво из окровавленных бинтов, шприцов, какой-то чёрной слизи и ещё некоторого мусора. Он резко взглянул наверх, но смог увидеть лишь тень, ловко скрывшуюся из виду внутри здания. Аккуратно обойдя это, мужчина продолжил свой путь домой. На самом деле, ему посчастливилось с его квартирой. Во-первых, вход в подъезд был в небольшом квартальчике, куда иногда проникало солнце, в отличии от тысяч других мест по всем трущобам. Во-вторых, его квартира располагалась на последнем этаже, откуда можно было выйти на крышу. Там было видно немного, но он мог лицезреть мост, соединяющий трущобы и середину города. Он был прекрасен, особенно ночью, когда включались огни по всему мосту. Ночью его нельзя было пересечь из-за комендантского часа, поэтому за этим следили, освещая почти весь мост. Дмитрий вошёл в свой квартал. Как всегда, было шумно от детей, что были вечными завсегдатаями на улице. Его радовали детские радостные возгласы и улыбки от игры в футбол. Пускай они и играли старым и давно дырявым мячом, но они все были искренне рады игре. Пока Дмитрий видел их улыбки и слышал их смех, он знал, что ещё не всё так плохо в этом мире. Неподалёку на лавочке сидел полностью седой старичок с забавной треугольной бородой, а рядом с ним сидела молодая девушка. Василиса, Дмитрий знал её. Девушка иногда заглядывала в кофейню, там и познакомились. Старичок – это её дедушка, больше из родни никого нет. Несмотря на то, что у старичка уже давно нет слуха, они прекрасно уживаются и без проблем понимают друг друга. Около арки местные гопники донимали какого-то простофилю. Может быть они были из беретт, поэтому ни у кого не было желания помогать несчастному. Свяжешься с одним – свяжешься со всеми. Дмитрий подошёл к подъездной двери, кивнул головой старичку и девушке, в знак приветствия, а потом зашёл во внутрь. Подъезд, как и город, пестрил красками: то тут, то там были различные граффити. Одни несли в себе какой-то смысл, другие же были лишь полосами, да закорючками. Лифт уже давно не работал. Жильцы решили отключить его, чтобы не платить лишние деньги. Так же сделали и с лампами, половина из которых были просто разбиты. Где-то на полу воняла подозрительно выглядящая лужа, в которую ещё нужно было постараться не наступить. Вся эта атмосфера составляла и пропитывала как подъезд Дмитрия, так и все трущобы. В подавляющем большинстве случаев не было никаких отличий. Наконец, он поднялся на свой этаж и открыл дверь. Это была тесная однушка. Несмотря на грязное окружение дома, Свою квартиру Дмитрий содержал в чистоте: везде порядок, всё на своём месте, нет никакого неприятного запаха, даже сырости. Несмотря на то, что одно из окон выходило на кирпичную стену соседнего дома, в квартире всё равно было светло благодаря окну с дверью, которые выходили на крышу. На самой крыше было не так уж и много места, но хватало, чтобы содержать небольшой цветник. Страсть к цветам Дмитрию передалась от матери, у которой был свой сад за городом, где росли сотни различных цветов, пока участок рейдерски не захватила фабрика по производству мебели. Дмитрий снял верхнюю одежду, аккуратно сложил её и положил на отведённую для неё полочку. Порой ему было скучно и хотелось с кем-то поговорить или же завести домашнего питомца, но это была непозволительная для него роскошь. Дмитрий посвящал себя книгам. Зачастую читать приходилось что попадётся, потому что книги тоже были дорогие, но в некоторых книжных были отдельные полки для непопулярной литературы. Иногда там попадались «шедевры», по мнению Дмитрия, и он не задумываясь покупал их. Иногда мужчина находил их на улице и забирал себе, так он и нашёл книжку про одного принца, которая зацепила его больше всего. Дмитрий зажёг старую газовую плиту на сменном баллоне, достал кружку, насыпал пол-ложки сахара из сахарницы, взятой из серванта, и с усмешкой посмотрев на остатки, поставил её на место. Чая тоже оставалось не так уж и много, поэтому он взял не новый пакетик а тот, что заваривал вчера или позавчера. Негромко свистнув, чайник подал сигнал, что он закипел и уже пора бы выключать газ и заварить чай, что Дмитрий и сделал. Взяв недавно купленный хлеб, он отрезал пару ломтиков и вышел со всем на крышу. Ещё один день близился к завершению. Огни моста уже сияли, в ожидании нарушителей комендантского часа, так и маня их к себе, словно венерина мухоловка. Мост переливался самыми различными оттенками синего, по крайней мере, так казалось издалека. Ещё никому не удавалось проскользнуть мимо прожекторов, даже вооружённым группировкам. Если попался взору прожектора, то пощады не жди. Фурии никого не жалели. Для этого такие отряды и были созданы правительством – выполнять всю грязную работу. Вдалеке раздались выстрелы и несколько взрывов. Дмитрий повернул голову в сторону звуков. Несколько кварталов озарил свет от взрывов, но потом всё погасло, лишь иногда продолжали раздаваться редкие выстрелы. Одна группировка одержала верх над другой. Ещё где-то раздались женские крики и мольбы о помощи, которые прекратились также резко, как и начались. Дмитрию стало немного не по себе, но что он мог бы сделать в своём положении? Неожиданно снизу раздались громкие вопли ругани, а затем полетела посуда. Сначала на пол и в стены, а затем и в окно. Город жил и бодрствовал даже ночью, и эта жизнь для него была вполне обычной и заурядной. Дмитрий приоткрыл карман и достал небольшую железную коробочку. Он с нежностью в глазах и трепетом посмотрел на неё, улыбнулся и немного покрутив её в руках, убрал назад в карман так и не отркыв. Допив наконец чай, мужчина зашёл назад к себе в квартиру и закрыл за собой дверь. Этот день для него уже закончился, и он уже готов принять новый. Что-то в нём колеблилось, что-то внутри него трепещало от предвкушения завтрашнего дня. Он верил, что завтрашний день будет лучше этого и все тревоги, и печали растворятся в сонном блаженстве и день будет насыщен красками. Яркими красными красками! Ведь какой цвет счастья, если не красный? Дмитрий с блаженной улыбкой подошёл к кровати и расстелил её, готовясь уже ко сну. Затем, зайдя в ванную комнату и почистив зубы зубным порошком, он взглянул на себя в зеркало. Проведя рукой по длинным мешающимся волосам и уже изрядно выросшей бороде, он решил, что уже пора менять этот облик. Взяв в руки бритву, он уже занёс её над бородой, но в последний момент остановился. Дмитрий ещё раз посмотрел на себя в зеркало и отложил бритву в сторону, а затем и вовсе вышел из комнаты. Подойдя к кровати, он плюхнулся на неё, от чего невыносимо заскрипел каркас, а затем выключив лампу, что стояла на тумбочке, глубоко закутался под одеяло и сильно зажмурился, в надежде, что так быстрее придёт новый день. Сегодня Дмитрию приснился сон, что являлось достаточно большой редкостью в последнее время. Он стоял около обрыва. Под ногами был бетонный пол, а вокруг много людей с оружием. Они кричат, что-то пытаются сказать ему, донести свой посыл, но Дмитрию нет дела до всех них. Тогда почему же он здесь, на краю обрыва? Что он тут забыл? Что он тут ищет? Обернувшись он увидел силуэт, который всё это время стоял за ним. Он смутно понимал кто это, но в глубине Дмитрий понимал, что стоит тут ради этого силуэта, что ни за что не отдаст его тем людям. Он захотел обнять силуэт, но не мог. Все замерли в одном положении, как на картине, которую рисовал невидимый художник под именем судьба. Дмитрию было страшно, как за себя, так и за силуэт. Казалось бы, как можно бояться за того, кого даже не знаешь, кого даже никогда не видел. Он посмотрел назад и только сейчас смог заметить, что с вершины пропасти был виден весь город как на ладони. Вон стоял мост, как всегда озарённый лучами прожекторов, а вот пролегала река, ограждая районы друг от друга и казалось, что от сюда была видна крыша его дома с небольшим цветником на ней. Вдруг по щеке у него прокатилась и упала далеко вниз слезинка и от чего-то стало так невыносимо грустно и тоскливо, что сил не было всё держать в себе и так захотелось закричать, что было мочи, чтобы сорвать горло, чтобы хоть как-то найти в этом утешение. А потом он упал и резко вернулся в свой мир как будто насильно вырванный из сна. Дмитрий резко поднялся в холодном поту. Было раннее утро и будильник уже вовсю трезвонил, крича о том, что уже пора собираться на работу. Времени позавтракать уже не оставалось, поэтому надев одежду, он чуть ли не выбежал из квартиры, закрыл дверь и поспешил на работу.