Сдержи своё слово: дежавю

Когда Хитоми было пять лет, с ней приключилась катастрофа, относящаяся к ряду проблем, связанных с возникновением страшного для людей вируса. Как оказалось позже, эспер, способностью которого было создание вируса и антивируса в качестве выполнения плана трёх подлых людей, до сих пор безнаказанно блуждает по улицам то ли в поисках личного счастья, то ли в нахождении новых партнёров. Вряд ли он кому-нибудь пригодится, ведь в мире умопомрачительно мало таковых людей с целью подняться выше остальных и стать буквально Всевышним абсолютно для каждого гражданина Земли. Чуя — отец юной на тот момент девочки — справился с предстоящими трудностями и осознал всю тяжесть наивного подсознательного доверия ко всем, кто его может окружать. Ему ничего не стоит закрыться в себе и открыться лишь Хитоми, которая каждый Божий день настоятельно показывает, что она — его единственный маятник в жизни, который всё время подсказывает верный путь и не даёт свернуть в сторону. Порою ему хочется закрыться в ванной комнате и просто зарыдать. Ограничивал себя одинокими поздними посиделками в собственной комнате и тихим плачем. Кто знает, как бы сложилась их жизнь без прежних резких поворотов, например: как бы они жили, если бы Тина была жива; как бы они жили без того наглого предательства, подстроенного ради мести? Иногда существование казалось ему полным кошмаром, который никогда не закончится. В соседней комнате спит Хитоми, и Чуя из-за новой привычки заглядывает и укрывает дочь одеялом. Кажется, ей никогда не суждено спать и при этом не вертеться как гимнасту. Охотничье дело начинает надоедать окончательно. Но каков выход из ситуации, когда для него нет иных способов обеспечивать себя и дочь? Между прочим, она пошла в первый класс, и немаловажно знать то, что Чуя каждые будние дни идёт вместе с ней в город. Нельзя сказать, что он находился далеко, но идти приходится несколько километров, а после — искать необходимый автобус, который останавливается возле нужного учебного заведения. Да, затраты великие, но Чуя пытается не разочаровываться и копить деньги на снятие жилья в городе. Ранее ему казалось, что дом в лесу — место чудное, даже райское. Оно действительно являлось таковым, однако трудолюбивые городские люди подобного никогда не сказали бы. А как же необходимая всем сетевая паутина? А общение со сверстниками? Чего вообще можно добиться в дряхлом доме, окружённом соснами и опасными зверями? Проходит день за днём, год за годом, и нельзя назвать прошедшее время ужасным, но хорошим — тем более. Пятилетняя девочка вырастает и становится подростком шестнадцати лет. Кольцо на дешёвой почерневшей от старости цепочке уже не украшает, но продолжает носить: «Это на удачу», — говорил отец и расплывался в натянутой через силу улыбке. Девочка росла без матери. Чуя пытался как можно больше уделять ей внимания и стать для неё абсолютно всем: любящей матерью, понимающим отцом, хорошим советчиком и просто прекрасным другом. Он до сих пор говорит о принце, которого возомнил из себя, и Хитоми послушно кивает на это в ответ. Она уже не маленькая девочка, не наивная до предела, а осознающая многое, в том числе и то, что тот же самый принц для неё далеко не отец. «Попробуй сказать ему это — и беды не миновать», — всё время рассуждала голубоглазка после каждого упомянутого слова о принце. Чуя уже не молодой парень, готовый рынуться в бой и считаться самым грубым среди всех, — он мужчина тридцати восьми лет, пытающийся исправить финансовое положение. Никто, кроме него самого, не представляет, как тяжко просыпаться каждое утро и снова валить на чёртову охоту. Он пытается исправить ситуацию: снова копит деньги и прячет их в укромное место. Всё его терпение насмарку, потому что любимая и единственная дочь выпрашивает новую кожаную куртку. Отказать? Можно. Только вот не хочется быть настолько плохим отцом, что не способен купить несчастную куртку. Правда, увидев цену, он посчитал её совсем не за несчастную. — Ты цену видела? — он пытается сдерживать нервность, возникшую из-за огромной суммы денег. — Папуль, пожалуйста, — молила его Хитоми и чуть не на коленях ползала; видно её горящие глаза при виде данной вещи. — Она из новой коллекции, пап. Ну пожа-алуйста, — девушка закрывает перед отцом куртку на манекене, встав перед ним и сцепив руки в замок в молительном жесте. — Хитоми, солнышко, давай я тебе что-то другое куплю? — мужчина до сих надеется, что дочь попросит конфеты, как это было лет эдак восемь назад; ему трудно осознавать, что из-за ужасного финансового положения им приходится ограничивать себя в различных потребностях. Начинает скучать по временам в Портовой Мафии, когда денег по горло, — завидует прошлому себе. — Но, пап… — Нет, прости, я действительно не могу купить тебе такую дорогую вещь. Ему стыдно снова. Иногда так и хочется спросить напрямую у дочери: «Солнышко моё, а не стыдно ли тебе жить со мной, с отцом, который работает на несчастном рынке и пытается продать хоть что-то?». Страшно знать ответ, хоть он и будет очевидным. Чую спасают только убитые зайцы да олени, временами и рыба выручает от безнадёжной бедности. Он посчитал вариант с домом в лесу куда безопаснее для них, нежели шумный и людный город. Ошибался сто тысяч раз и нынче в планах собрать нужную сумму, приобрести квартиру и жить хотя бы рядом с центром прекрасного Ономити. Чуя уже помалкивает о том, что этот год окажется последним в школе для Хитоми и что в дальнейшем ей придётся учиться в высшем учебном заведении. Господи, да потянет ли он оплату за учёбу? Им с трудом хватает на еду и на другие элементарные вещи, а лежащие в тайном месте деньги можно потратить максимум на дешёвое платье на выпускной. Стыдно и горько. Между прочим, этот самый выпускной через несколько месяцев. Ранее весёлые голубые глаза меркнут при одной-единственной мысли о несостоявшейся жизни. Хитоми когда-то была девочкой послушной, но сейчас капризности хоть отбавляй. Она часто обижается, вечно замечает недочёты и стремится к неведомому лучшему. Отец последние деньги потратил на её новую одежду, а сам ходит в старых рубашках, свитерах и штанах. Они заслуживают лучшего, но что-то поменять просто невозможно. Очередной ужин. Хитоми нехотя ковыряется вилкой в жирном мясе утки и брезгует пробовать. — Что снова не так? — напрямую задаёт вопрос Накахара и без настроения вздыхает, откладывая вилку на стол. — Ты же знаешь, что я ненавижу эту дурацкую утку. На мне джинсы из-за неё не застёгиваются, — бурчит она слышно, но поднять глаза свои ангельские противится. — Вечно ты преувеличиваешь. Не начинай одну и ту же басню. Ешь, — мужчина пронзительно и в какой-то мере строго смотрит на дочь, а после берёт вилку в руки и начинает трапезу. Сам утку не особо любил, но приходилось есть: не пропадать же добру. — Мне уроки делать надо, — девушка поднимается и уходит в свою комнату, закрывается. Хитоми встаёт перед зеркалом в полный рост. Отец купил его по скидке. Оно не привлекает: без рамы, обыкновенный прямоугольный кусок, стоящий в её комнате и играющий важную роль. У девушки фигура подобна песочным часам, что встретить можно редко. На вид спортивная, но на самом деле спорт — не её. Больше предпочитает что-то спокойное. Она слишком критически относится к себе и видит одни лишь минусы, к примеру: не нравится грудь, впалые глаза, кучерявые волосы. А ведь отец даже выпрямитель для волос не купит, чтобы она покончила с вьющимися прядями. Ежедневно приходится исправлять увиденные недочёты дешёвой косметикой. Свой образ иногда может подчеркнуть взятыми на время отцовской шляпой и чокером. Копировать его совсем не по нраву — вещи сами по себе симпатичные. — Вот бы убежать далеко и не вернуться, — озадаченный взгляд плавно скользит в сторону окна, но даже если она покинет дом, то вряд ли что-то изменится. Только Чую разозлит и всё, заставит решётки поставить на оконную раму — вот после такого жизнь точно не сложится. Накахара сам с собой ест. Ни поговорить, ни разузнать обо всём за день. Словно они чужие люди, живущие под одной крышей и иногда нуждающиеся в помощи друг друга. В её мечтах спрятан самый настоящий принц, готовый свернуть горы. Совсем недавно они всем классом читали «Ромео и Джульетта», и Хитоми убедилась, что лучшей истории о любви ей не встретить. Рыжая девушка падает на кровать и воодушевлённо смотрит наверх. Кто-то стучит. Да ладно, нетрудно догадаться. В комнату заходит отец. На его лице неловкость и грусть — отвратительная смесь эмоций. Он садится на край кровати, и та противно скрипит. — Когда-то давным-давно, — начал он, — твоя мать была такой же самокритичной. Ты у меня с каждым годом становишься краше, и ты не должна отрицать факты, — девушка поднимает туловище и садится рядом с отцом; он обнимает её рукой и поглаживает плечо большим пальцем, смотря прямиком в глаза. — Я помню тебя совсем маленькой девочкой, знаю наизусть все твои привычки и хобби. Скажи честно: тебя кто-то обидел сегодня? — Совсем нет, — Хитоми неуверенно пожимает плечами и уныло глядит на пол. — Я не знаю, что со мной происходит. — Ох уж этот подростковый период, — Чуя слабо улыбается. — Как дела в школе? А что насчёт вальса? Тебя кто-нибудь пригласил? — Некоторые осмелились, но я отказалась, — девушке аж смешно становится от этих жалких попыток пригласить. — Они плохие парни. Не хочу с ними связываться. — Ты всегда знаешь, куда бить, — подметил или даже напомнил мужчина. — До подобного точно не дойдёт, — пытается не засмеяться. — Знаешь, — она смотрит родному человеку в глаза и понимает, что грусть в них погасла то ли специально, то ли по-настоящему, — на днях к нам должен прийти новый парень. Перевёлся из-за своего острого ума. Мне интересно посмотреть на человека, который идёт против учителей. — Скоро как раз увидишь. Не забывай только о экзаменах. Но сильно не засиживайся, не переутомляйся, хорошо? Девушка широко улыбается и исключительно по-детски говорит, целуя отца в щеку: — Люблю тебя. — И я тебя, солнце, — его потрескавшиеся губы касаются мягкой щеки и кратко целуют. — Поздно не ложись спать, — говорит далеко не приказом, а как просьбой, которую желательно требовалось выполнить, и Хитоми в ответ кивает пару раз, после чего отец уходит. То ли всё дело в усталости, то ли в забытье, но Чуя давно не желал спокойной ночи своей принцессе. Всё-таки охота — дело плохое, а взрослая жизнь — ещё хуже первого. Девушке совсем не хочется взрослеть. Если раньше она мечтала как можно быстрее стать совершеннолетней, образованной и привлекательной, то теперь в её голове одно: как бы вернуться в свои ранние года и никогда не возвращаться в будущее? Время, к сожалению, не позволяло такой роскоши абсолютно всем. Да и времени, если говорить откровенно, не существует как такового. Это обыкновенная иллюзия. Чуя наверняка сейчас снова бессильно упадёт на кровать и крепко заснёт. Охота его выматывает. Изо дня в день он просыпается, идёт в ванную, смотрит презрительно на мешки под глазами и морщины и тяжко вздыхает. Рука противится брать ружьё. Ничего не меняется за долгие годы, даже его мечты. Чую закручивает в нескончаемый круговорот, где видно одно и то же сквозь пелену: высокие сосны, море шишек, раздражённо пищащих птенцов в маленьких гнёздах и мелькающих зайцев, стремящихся прямиком в ловушку. Его навык стрельбы заметно улучшился, но кому это, чёрт возьми, надо? Он вновь стоит на рынке с убитой добычей и заманивает к себе мимо проходящих. — Сколько такой красавец стоит? — женщина немолодых лет изучающе смотрит на одного из самых больших зайцев; Чуя сказал о цене. — Что-то дороговато у Вас. — незнакомка поджала губы и подняла взгляд на Накахару. — Специально Вам по меньшей цене продам, — он цепляется уже хотя бы за это и угождает своим покупателям, дабы получить хотя бы какие-то деньги. Чуя неоднократно размышлял о работе в городе, но ему это показалось делом куда более затратным. Ему бы машину приобрести или хотя бы мотоцикл. Все его дальнейшие решения сводились к тому, что деньги, которые он ранее чуть ли не разбрасывал направо и налево, как-никогда нужны. Иногда в голове проскальзывает безумная мысль: пополнить отряд смельчаков, жаждущих отправиться в Йокогаму с оружием в руках, тайком отделиться от группы и рвануть к себе домой, где пылятся купюры. Только что на это скажет Хитоми? Она будет умолять его остаться, как это когда-то делала Тина, говоря не высовываться из проклятого подземелья вместе с Дазаем, или как он когда-то умолял любимую девушку, притягивая к себе за руку и заставляя лежать рядом? Раз уж внешностью она удалась исключительно в отца и это было легко распознать, то с характером всё вышло куда сложнее. Чуя воспитал девочку двуличную, и кто знает, как она себя поведёт во время использования «Смутной печали». В самый последний раз, когда она подставила нож к горлу Осаму, показывала себя со стороны хладнокровной и с плевательским отношением к, казалось бы, родному человеку. Накахара никогда в жизни не осмелится рассказать ей о дополнительной функции донельзя ценного дара: в ней заключалась неимоверная сила, после которой Накахара, судя по опыту, мог скончаться на месте. Он привык приходить домой и сразу метаться из стороны в сторону на кухне. Не хотел, чтобы Хитоми отвлекалась от учёбы и тратила время на готовку, когда его можно с корыстью посвятить предстоящим экзаменам. Мужчина с нетерпением ожидает её с готовым ужином, и, когда она отказывается есть, сердце кровью обливается. Не нравится ему совсем, когда дочь питается через день. «Может, что-то случилось? Вдруг кто-то обидел?» — каждый раз мучает вопрос. Он не по своей воле вспоминает девушку из своего прошлого, которая показывала свои эмоции без стеснения и вела себя открыто. Бывало, врала, не отрицает. Но может же быть малая вероятность того, что Хитоми повторяет судьбу матери? Накахара строго запрещал ей заступаться за себя в случаях издевательского характера дракой. Не нужно показывать себя грубой другим: это может хорошим не окончиться. — Говори мне, если тебя кто-то обидит, — просил Чуя. Это он твердил ей с самого первого прихода в школу и продолжает дальше. Девушка сейчас молчит как рыба в воде, а раньше говорила да говорила о детских оскорблениях в её сторону. Удивительно, что не плакала. Частично характер не в мать. Бывал случай, когда они шли вместе домой и Хитоми тихо скажет на полпути: — А меня сегодня обозвали рыжей ведьмой, — она сказала это с некой гордостью, будто не посчитала за глупое оскорбление. — Солнце ты моё, — Чуя присел возле дочери, — ты не могла сказать это тогда, когда я ещё зашёл в твой класс? — Но тогда ты бы их наказал. У неё поистине чистое сердце, и она это смело показывает. Накахара мог только улыбнуться на подобное и погладить девочку по голове. — Зато рыжие красивые, — добавил немного позитива. — Остальных не слушай никогда. Глупцы они. Их вечерние походы на недалёкое озеро случаются всё реже и реже. Нет желания смотреть на те самые звёзды, внушающие ослепительную надежду. И причина в том, что они в неё не верят. Хитоми вновь отправляется в школу. Очередная подготовка к экзаменам на первом уроке — не лучшее, что могло вообще произойти в полдевятого утра. Она сидит на второй парте на первом ряду от окна и нехотя открывает тетрадь для записей. Весь класс сидел смирно, когда учитель находился в классе, но поднялось тихое перешёптывание, когда незнакомец постучал в дверь и зашёл вместе с директором. — Доброго всем утра. Это — ваш новый ученик, которого настоятельно перевели к нам. Знакомьтесь с ним поближе и прошу простить, что задерживаю материал сегодняшнего урока, — директор поспешил удалиться, а юноша, стоящий и не знающий ни о чём, отводит взгляд в сторону. — Мы не кусаемся, — сквозь дружелюбную улыбку проговаривает учитель математики. — Прошу, представься нам всем. Весь класс осмотрел новенького с ног до головы. По мнению каждого, обычный парень с типичной внешностью, но привлекательной: высокий шатен с пронзительным карим взглядом, белоснежной улыбкой и короткой стрижкой, пряди как кстати падали на лоб. Он прошёл к доске и, встав рядом с учителем, начал знакомить всех со своей мини-биографией: — Я — Акихико Кимура, буду рад познакомиться со всеми вами. Пара его слов, высказанная медовым голосом, наверняка зацепила все девчачьи сердца в кабинете — только не Хитоми. Она увидела его как и хотела — больше ничего не надо. Видом своим далёк от человека, умеющего достать учителей одной лишь фразой. Впрочем, не положено судить людей по внешней оболочке — надо копать куда глубже, в самую душу, если она, конечно, есть. Акихико ей пока совсем неинтересен. «Посмотрим, как ты попробуешь нашу биологичку достать», — она ухмыляется, подперев лицо рукой, и не осознает, что неотрывно смотрит на новенького. Понимает это тогда, когда юноша, проходя мимо, ехидно улыбнулся ей якобы в ответ, что ли, да подмигнул. «Определённо наглый», — первый сделанный вывод, касающийся характера. — «Что же, а наглые действительно способны достать». Парень занял самую последнюю парту: она была свободна, а садиться к кому-то Акихико пока не готов, похоже. Достал какую-то чистую тетрадь с ручкой и смотрел в окно. Никто не сомневался, что сегодня грянет дождь. Повезло рядом живущим и ходящим с зонтом под руку, а вот Хитоми — нет. Ни отец не заберёт, ни укрыться где-либо, так как потом по приходу домой опять начнётся скандал по поводу задержки. Глупое расписание, созданное отцом. Она ведь может себя защитить, если понадобится. Урок прошёл как всегда скучно. Грядущие экзамены были половине классу по барабану, да и Хитоми не сильно хваталась за новые темы или подтягивание старого материала: отец мог помочь с математикой. Девушка собрала все свои вещи и была готова перейти в следующий кабинет, подготовиться к уроку или же прямиком с книгой и рюкзаком пойти в столовую. Выбрала второе, оставив свои вещи и с соком в руках пойдя в жаркую столовую. Заняла место и открыла книгу, попивая сок из трубочки. — Что читаешь? — спрашивает кто-то и садится рядом с ней. «Чёрт, это же тот новенький», — Хитоми сразу закрывает книгу и кладёт на неё руку, дабы приставший не увидел названия. — Химия? Это ведь ерунда, — он улыбается обворожительно, а рыжая только в негодовании глядит на него. Она не закрыла верхнюю часть книги, из-за чего название было видно. — Слушай, лучше не болтай со мной, окей? — С чего бы это? — процедил парень с хитростью во взгляде и опёрся локтями на стол, вытягивая шею к девушке. — Как тебя зовут? — Узнаешь, когда вызовут к доске, — она хмыкает и ставит сок на стол, а книгу прячет в рюкзак. — Позволь мне, кстати, сесть рядом с тобой. Думал, ты на первом уроке задушишь меня, если без спроса место займу. — Можно, если не будешь болтать и отвлекать меня. — Договорились. Парень действительно молчаливо сидел на всех оставшихся уроках, изредка косо поглядывал и точно хотел что-то шепнуть на ухо тихо-тихо — воздерживался: видел, что с этой леди шутить не желательно некоторое время. Да и странная она какая-то, неразговорчивая совсем, а Акихико Кимура таких совсем не понимал. Как можно жить среди людей и почти не общаться? Это ведь невыносимо тяжело. Учебный день подошёл к концу. У Хитоми были подозрения, что дождь не закончится. Так и оказалось. Ей оставалось стоять на крыльце учебного заведения и обнимать саму себя. Уже думает, как в правильной форме и со спокойным тоном объяснить отцу, что её задержал бесящий дождь, — подобные мысли моментально исчезают, когда она, спустившись вниз, не промокла, а увидела над головой чей-то зонт.