Вековая традиция

      Шерлок Холмс приоткрыл глаза, лениво потягиваясь в постели и намереваясь насладиться медленным всплыванием из чёрной бездны сна к прозрачной ясности бодрствования, как внезапно весь его умиротворённый настрой рассыпался в прах. Шерлока аж передернуло от возмущения: напротив окна, между его любимыми пейзажами Констэбля и Гейнсборо, на роскошном настенном календаре, лично привезённом им в прошлом году из путешествия по Италии, синими чернилами была жирно обведена дата – 21 мая. День его рождения. – Чёрт побери, Майкрофт! – сквозь зубы выругался Холмс. – Везде суёт свой длинный нос и лезет в чужие дела!       И до чего же дошёл сам Шерлок, раз сразу не смог почувствовать, что в квартире побывал его несносный старший брат. Хотя Шерлок вернулся из морга усталый и голодный, почти на рассвете, и, не раздеваясь, сразу завалился спать, это в его глазах не было достаточным оправданием такой невнимательности. Снова эти неполадки в рабочем транспорте, который должен функционировать постоянно и безотказно независимо от внешних условий. Но недостаточность питания в последнее время вызывала у Шерлока неконтролируемый упадок сил, и если раньше он мог бодрствовать и заниматься делами несколько суток кряду, то теперь с трудом выдерживал и одни. Эксперименты с консервацией, пастеризацией и брикетированием крови мертвецов и животных проходили сложно и пока не принесли желаемых результатов, но сдаваться Шерлок не хотел. Он не собирался идти на поводу у инстинктов, заставляющих его сородичей тратить драгоценное время и силы на поиски и обольщение подходящего на вкус человека, а особо опустившихся особей – не брезговать и первым попавшимся бессознательным пьяницей в темных лондонских переулках. Холмс всегда презирал потребности тела, а будучи по всем и физическим, и умственным качествам выше обычной людской массы, не представлял себя зависящим от кого-либо из них.       Шерлок с неохотой встал с кровати. На улице уже темнело, но тратить силы на своё сумеречное зрение ему не хотелось, поэтому он зажёг газовую лампу, установив между ней и висящим на стене зеркалом фильтр из пропитанной цинком и амальгамой бумаги. Хотя отсутствие отражения и создавало некоторые неудобства в плане туалета, Холмс не был бы Холмсом, если бы не смог эту проблему обойти. Ведь поддержание достойного внешнего вида, наряду с распутыванием загадочных преступлений, было его страстью. Конечно, он бы мог, как некоторые представители его вида, пользоваться особыми чарами обольщения и казаться окружающим прекрасным принцем независимо от реального физического состояния, но в этом вопросе предпочитал полагаться на свои собственные достоинства. Благо, в привлекательности природа ему не отказала. Правда, для того чтобы как следует уложить непослушные локоны в причёску и побриться, приходилось изворачиваться и немного по-жирафьи вытягивать шею, но результат стоил того.       Закончив со всеми процедурами, Шерлок удовлетворённо развернулся вокруг собственной оси, выпуская острые клыки и любуясь их жемчужным блеском. Но случайно взгляд его снова упал на календарь и сразу же стал хмурым. С вмешательством Майкрофта надо было как-то разбираться. То, что до его векового юбилея оставался ровно месяц, Шерлок и сам прекрасно знал, и в дополнительных напоминаниях не нуждался!       Несмотря на то, что он всегда презирал традиции, особенно связанные с семейными ценностями, перед так называемым установлением «первичной связи» его бунт пока оказался бессилен. Годы, проведённые в библиотеках, поездки в самые отдалённые монастыри за древними манускриптами, экспедиция в Трансильванию (кстати, рассказы о кровожадности Дракулы оказались чрезвычайно преувеличенными) и даже взлом и проникновение в запретный для всех санктуарий первородных семейств не помогли ему в разрешении проблемы. По всем источникам отсутствие связи с обращённым по своей воле человеком ко дню векового юбилея сказывалось на вампире катастрофически, и обойти эту загадку природы представлялось невозможным. Хотя обычно мало кто доводил дело до крайности – всё же за сотню лет всегда находился какой-нибудь индивидуум, а чаще и не один, заинтересовавший вампира для ритуального укуса. Возникавшая после этого связь была сильнее, чем при обычном кормлении, и ощущалась обоими участниками постоянно, что создавало некоторые трудности и ограничения…       Внезапно неприятные размышления прервал стук дверного молотка (одним из неоспоримых достоинств природы Холмса была возможность слышать самые тихие звуки на большом расстоянии). Шерлок одним ловким движением повязал чёрный шёлковый галстук, завершая этим штрихом свой повседневный костюм, и спустился по лестнице в холл. В прорези медного почтового ящика он заметил появившийся конверт. Синий. С ароматом лаванды. Опять Майкрофт! Всепроникающий, как и его любитель, цветочный запах чувствовался уже на расстоянии десяти шагов.       Отвратительно! Первым его желанием было пустить всё это, не вскрывая, на растопку камина, но любопытство всё же пересилило. В конце концов, приятнее обратить бумагу в пепел, лично наблюдая как поджариваются майкрофтовы чернильные завитушки на веленевой бумаге. Шерлок распечатал конверт. Внутри оказалась прямоугольная картонная карточка с золотым тиснением по краю – приглашение на завтрашний бал к Финеасу Хуперу. Так и есть! Майкрофт даже не потрудился создать видимость случайности – прямолинейность намёка была невыносима. Брат считал, что Шерлок сам ни на что не способен, и помочь ему может только его неустанная забота. И Молли Хупер. Холмс и сам прекрасно знал, что девушка готова на всё, лишь бы привлечь его внимание. Она увлекалась мистикой, романтикой и спиритизмом, и Шерлок, с его вечной меланхолической бледностью и отстранённой надменностью заставлял её сердце замирать от восхищения. И даже не зная правды о его природе, Молли была уверена, что он самый необычный мужчина из существующих на земле (хотя в этом она, определённо, была права). Однако связывать себя с ней какими-либо отношениями на долгие годы вперёд только лишь из пошлой необходимости сытного питания и гарантированного существования было как-то глупо. И скучно. Срочно требовалось, просто жизненно необходимо было придумать что-то ещё, чтобы в дань вековым традициям не оказаться связанным с унылыми посредственностями и воинствующими бездарностями!       Пока Шерлок мысленно отвергал все возможные аргументы Майкрофта против его безответственности в пользу умственной зрелости и семейной преданности, в дверь снова постучали. Но на этот раз повод оказался более приятным – почтальон доставил телеграмму от инспектора Лестрейда. Произошло новое преступление! Труп абсолютно голого утопленника был обнаружен у Хаммерсмитского моста, но сотрудники Скотланд Ярда (какой прогресс!) засомневались, что это было обычное самоубийство. И, как обычно, нуждались в помощи Холмса.       Шерлок накинул чёрный плащ (и вовсе не как дань кровопийским традициям, а только лишь потому, что этот цвет ему нравился), схватил чёрный цилиндр и выскочил из дома. Теперь бы добраться до Темзы как можно быстрее, пока эти недоумки не испортили все улики и не затоптали следы. Ночью он без труда мог бы перемещаться по крышам – с его зрением, скоростью и ловкостью это не составляло труда, но сейчас, пока ещё полностью не стемнело, да и сам он был не в лучшей форме, рисковать не стоило. Ему и так слишком часто приходилось ловить на себе удивлённые взгляды, когда он делал или видел то, что не могли другие. Иногда помогала отговорка, что люди не пользуются своим мозгом по назначению и не замечают очевидного, но дополнительные поводы для подозрений всё же были ни к чему.       Выйдя на дома, Холмс пересекал Бейкер-Стрит, когда увидел выворачивающий из-за угла в конце улицы кэб. Шерлок небрежно махнул рукой, давая извозчику сигнал притормозить, и уже приготовился максимум через четверть часа оказаться в гуще криминальных событий, когда заметил впереди себя вышедшего из подъезда старинного особняка невысокого мужчину с саквояжем в руках, который тоже направлялся к свободному экипажу. Правда делать это достаточно быстро ему мешала лёгкая хромота и зажатая в левой руке трость.       Шерлок, не обращая внимания на конкурента, в пару десятков шагов обогнал его, бесцеремонно оттолкнул и первым ухватился рукой за дверцу. – Скотланд Ярд, и побыстрее! – приказал он изумлённо таращившему глаза на поведение двух вроде бы вполне приличных джентльменов вознице. – Послушайте, мистер! Я тоже спешу, и моя причина, уверяю, не менее важна, чем ваша. И по справедливости, я раньше вас добрался до этого экипажа и намереваюсь им воспользоваться, – раздался рядом с Холмсом спокойный голос с едва заметными нотками осуждения.       Шерлок резко обернулся на человека, посмевшего вступить в ним в спор: – Боюсь, вам придётся поискать другой способ добраться до места назначения, – заявил он безапелляционно, взглядом пригваждая мужчину к месту и пытаясь подавить любую попытку к сопротивлению. – Потому что в этом кэбе поеду я.       Однако в синих глазах незнакомца не появилось ни капли смирения и покорности – он решительно протянул руку к ручке дверцы и тоже потянул её на себя: – В этом вы ошибаетесь, сэр, – спокойно проговорил он. – От того, как быстро я доберусь до больницы, зависит вопрос спасения пациента, а я не собираюсь рисковать человеческой жизнью. – Так едет ли кто-нибудь вообще или нет? – хрипло поинтересовался извозчик, прерывая словесный поединок. – Или мне нового клиента поискать? – Да! – хором ответили оба.       В это время на другом конце Бейкер Стрит раздался громкий стук копыт. Форейтор в синей с серебром ливрее лихо правил парой лошадей, не замедляя хода даже на самых глубоких выбоинах мостовой. Шерлок оглянулся на стремительно приближавшийся к ним роскошный экипаж и закатил глаза. – Чёрт с вами со всеми, поехали! – свирепо буркнул он и впихнул стоящего на пути мужчину внутрь кэба. – Вперёд, и побыстрее! Платим вдвойне.