***
Его Величество смотрел в одну точку уже которую минуту. За королевским столом остался сидеть только он и Филипп, неспешно доедая свой завтрак. Вскоре кучерявый не выдерживает такой тишины. Король всегда был болтлив с ним, а теперь он сам не свой. — Ваше Величество, что с вами? — обеспокоенно спрашивает брат, махая рукой перед глазами. Йен сразу приходит в себя, переводя затуманенный взгляд на брата. — Филипп, кажется я влюбился, — задумчиво говорит он, тем самым повергая в шок брата. Тот широко открывает глаза и часто моргает, отказываясь верить в услышанное. — Вы сума сошли? Королям нельзя влюбляться! Или вы забыли? — восклицает Филипп, активно жестикулируя. Он смотрит на короля, но не замечает никаких эмоций. — Боже мой, кто это? Это этот строптивый наложник с Украины? — Да, — выдыхает Йен, прикрывая глаза. — Он был вчера со мной, и мне кажется, многое изменилось. Он совсем другой. Я таких раньше не встречал. — С каких это пор ночь с наложником вызывает у вас такие чувства? Это смешно. Вы так теперь после каждого юноши будите говорить? Так их у вас семнадцать, должен напомнить, — сообщает Филипп строгим тоном. — Я не знаю, — шепчет Йен, кусая костяшки. — Я просто никогда не чувствовал то, что чувствую сейчас, и это меня пугает. Толком даже не знаю что именно я чувствую, — признаётся король. — Я не понимаю ни себя, ни Михайло. Он то ненавидит меня, то отвечает взаимностью. Я не понимаю этого! — кричит он, ударяя кулаком по столу так, что с него чуть не падают столовые приборы. — Успокойтесь, — Филипп сжимает его руку, заставляя прийти в себя. — Вам нужно дистанцироваться от него, — он замечает непонимающий взгляд короля. — На время. Если вы действительно утверждаете, что у вас что-то есть к нему, то дистанция даст ответы на все вопросы и вы будете знать точно. Если это не мимолётное увлечение, то вас будет тянуть к нему не смотря ни на что. А может быть вы просто увлеклись иностранцем? Или может уже завтра в ваших покоях будет один из наложников? — это заставляет Йена задуматься. Он хмурит брови и опускает взгляд на свой завтрак, к которому он даже не притронулся. — Сейчас не самое время кидать громкие фразы, — советует брат. — Хорошо, ты прав. Возможно я просто утрирую. Тревор перестал вызывать во мне те же чувства, что и ранее, и может именно поэтому я схожу с ума, переключаясь на первого встречного в поисках новых ощущений, — предполагает он. — Михайло даёт их мне вдвойне. — Да, задурили эти Милковичи нам голову. Не думал я, что всё обернётся таким образом. Должен признать, я и сам потерял голову от Мэдисон. Вы были правы, она смогла околдовать меня прежде, чем я это понял. Мне пришлось даже отменить моё путешествие из-за неё. Безумие, — сам над собой смеётся он. — Но в моей жизни появился смысл. Хочу делать её счастливой каждый день. — Филипп, я впервые слышу такие слова от тебя. Ты, часом, не заболел? — интересуется брат, склоняя голову на бок. — Ох, если бы это было так, — задумчиво произносит Филипп.***
Проходит достаточно времени, прежде чем Михайло понимает, что король не ищет встречи с ним. Он проводит время за чтением литературы, бессмысленными разговорами с Генрихом, прогулками в королевском саду, но собственные мысли не давали покоя его сознанию, утомляя физически. Сначала он думал, что король занят и не может уделить ему время, но это всё больше походило на наивную надежду. Неужели он был прав? Неужели король действительно просто воспользовался им, удовлетворив свои потребности и потешив своё самолюбие. Какой же он глупец! Как он мог позволить этому самовлюблённому мерзавцу так поступить с собой. Он принц Украины, а чувствует себя как грязный наложник, что обслуживает короля. Да, так и есть. Он ещё одна шлюха в этом гареме, которая развлекает короля своим телом. Зачем? Зачем он позволил этому случиться? Проходит ещё пару дней, проясняя вещи окончательно. Михайло чувствует себя разбитым и опустошённым. Даже еда не лезет, хотя слуга продолжал носить деликатесы в его покои, тем самым вызывая у наложников кучу вопросов. Через пять дней он видит его Величество впервые за долгое время. Он проходил по коридору, когда брюнет с Генрихом гуляли по дворцу, пытаясь занять себя хоть чем-то. Взгляд его зелёных глаз вызывал у Михайло ощущение своей полной ничтожности и море дискомфорта. Король отвёл глаза слишком быстро, и так же быстро ушёл, оставляя брюнета в раздумьях. Как же это всё несправедливо! Ему хочется ударить его, хочется рвать на себе одежду, хочется кричать пока голос не осипнет, но он не подаёт виду. Он сильный, и если он оступился один раз, то второго раза он не допустит.***
Вечером все разошлись по своим покоям. Свечи ярко горели в начищенных подсвечниках, освещая помещение. Михайло лежал на своей кровати, укутавшись в тёплое одеяло, и слушал рассказы Генриха о своей прошлой жизни и жизни других наложников. — Один юноша рассказывал мне, что был наложником у немецкого короля. Он был настолько жесток, что привязывал его к кровати, обливал горячим воском и брал силой. Так что нам не стоит жаловаться на нашего короля, — ухмыляется он, обнимая худые коленки. — Даже когда Йен устроил групповой секс, он был обходителен и старался уделить внимание каждому. — Групповой секс? — переспросил Михайло, чувствуя, как брови лезут на лоб. — Ага, — улыбается сосед. — Пять человек, но всем было весело, - брюнет не может это даже представить. Чего он ещё не знает о короле? Видимо, он не знает его вообще ни капли. — Господи, — выдыхает Михайло, зарываясь лицом в одеяло. — Как же я хочу вернуть тот вечер обратно, когда мы с королём… - он резко делает паузу, мысленно давая себе пощёчину, что сказал это вслух. — Я не дурак, догадался уже, - признаётся Генрих, поглаживая ногу наложника. Брюнет поднимает на него свой взгляд. — Самое интересное - это как я оказался в его покоях. Совсем не понимаю, ведь у меня очень чуткий сон. Не мог я не почувствовать как меня переносят в другую комнату. Возможно, этого бы никогда не случилось, если бы я не уснул так крепко, - рассуждает брюнет, не замечая виноватого взгляда своего соседа. - Ладно, не важно. Что сделано, то сделано. По крайней мере, этот придурок получил то, что хотел, и отстал от меня. Пусть трахает кого хочет теперь. — Уже. Михайло, я не знал говорить тебе или нет, но на днях я видел, как Тревор заходил в покои его Величества вечером. А когда на следующий день наступило время завтрака, он пришёл не из своей комнаты, — его грустные глаза смотрят прямо на Михайло, изучая его лицо. По брюнету действительно было сложно сказать о его чувствах, но стиснутые зубы и бледность выдали его. Он пытается контролировать своё дыхание, оно спокойное, но шумное. Пальцы под одеялом сильно сжимают простынь до хруста. — Ну и замечательно. Пускай дальше развлекается. Мне всё равно, — его голос почти не дрогнул, звучало довольно убедительно. По крайней мере, ему так казалось. Он натянуто улыбается Генриху, и тушит свечу, что стояла на тумбочке. — Хорошо, Мик. Спокойной ночи, — улыбается он, вставая с кровати. — Ага, — всё, что он может выдавить прежде, чем Генрих покидает комнату. К горлу подкатывается твердый комок, а сердце сжимается от дикой боли. Его душа заполнилась странным чувством. Он ощущал, как ненависть горела в груди, отчего его руки тряслись, а глаза заволакивал туман. Горькая обида и боль разлились по всему телу. Горькая настолько, что во рту становилось приторно. Как он мог? Как он мог поступить с ним так? Это так несправедливо! Подушка летит куда-то в сторону, сбивая на своём пути вещи с тумбочки. Горячие слёзы, что он так старательно сдерживал, теперь катятся по щекам. Рыдания рвались наружу, разрывая грудную клетку. Его просто использовали как игрушку, а он позволил этому случиться. Но он больше не поведётся на эти обманы. Его Величество пожалеет о сделанном.