Она

В холодной темноте, в черной пустоте... там не было ничего. Ничего, что могло бы держать; ничего, что могло бы звать обратно. Это была бездна, пропасть. И он в ней тонул. Так казалось. Так считали все. Все назойливо твердили ему об этом. Но он-то знал, что все это неправда. Знал, что все это лишь иллюзия. Что эти голоса его обманывают, пытаясь забрать с собой. Знал, что они желали ему зла. Что они причиняли ей боль. «Молодец, сильный парень. Он борется, чтобы вернуться к нам», - он слышал эти слова снова и снова. Это тоже была неправда. Это было обманом, приманкой. Он боролся, но боролся против них. Он ни за что не дал бы им себя забрать. Они говорили, что он «просыпался». Он ненавидел «просыпаться». Ведь тогда она оставалась одна. Когда она появлялась, тишина менялась, теперь она становилась другой. Молчание замолкало, и начиналась музыка. Она была соткана из тысяч голосов: мужских, женских, детских... Тихий гул неосязаемыми нитями сплетался в причудливую мелодию, становившуюся фоном для чистейшего и манящего голоса. Когда она начинала петь, то затмевала собой все. Музыка ее голоса пронизывала насквозь, обволакивала каждую клеточку, заполняла все изнутри, разрывала на части и превращала в единое целое с собой. Она разгоняла темноту, маленькое, но слепяще-яркое розовое пятнышко бесстрашно боролось с удушающим мраком. Когда она начинала петь, перед ее голосом отступали страхи и тревоги, проходила сводящая с ума боль. Он переставал существовать, а становился частью вертящейся безумным потоком мелодии. Распадался на песчинки и скользил по шелковым лентам музыки, ласкаемый теплыми лучами розового солнца. И другого мира не могло существовать. Этот был единственным из возможных, самым настоящим, подлинным, реальным. Ведь она так говорила, а он верил только ей. Она обещала спасти его ото всех. Защитить от самого себя, от тех демонов, говорящих с ним в забытьи и обещающих ему то, чего он так желает. Просила поверить и отдаться ей, тогда она будет петь для него вечно. Он знал, что она – единственная, кто может залечить его боль. Закрыть собой от тех страхов и мучений, что приносят видения. Она звала его за собой. Он бежал. Рвался вперед, стараясь догнать ее. Музыка становилась громче, а звук объемнее, темнота насыщенней, но он не приближался к ней ни на шаг. Стройная фигурка тянулась к нему ручками, обещая спасение. Он знал, что стоит ему только коснуться мерцающей ладони, и больше никогда и никто не сможет их разлучить. Но бывало и так, что она не успевала допеть. Она глубоко вдыхала и тут… Губы расплывались, расползались в стороны, рвался в уголках губ рот и увеличивался в безмолвном крике, а изнутри вырывалась чернота. Мгла разъедала ее, она белела, словно горящая фотокарточка, скукоживалась и сворачивалась. Сквозь бесцветные пятна вырывались языки черного пламени и пожирали ее. Она плавилась, растворялась и исчезала. Исчезало все. Он открывал глаза и видел их. Много удивительно четких лиц, белые халаты. Он никогда не мог разглядеть ее лицо, оно было размытым, именно это отличало его реальность. Именно так он понимал, что он снова в их власти. И тогда он зверел, он кричал, ему снова было страшно. Его ослеплял яркий свет, он молил ее вернуться и спасти его. Он боролся с ними и ненавидел их, ведь они сделали ей больно! Они отобрали ее и были рады этому… Он жил в мире забытья, он пытался спрятаться от этих лиц, от страданий, которые они приносили. Он знал, нужно лишь подождать. Они никогда не могли удержать его надолго. Снова шум, снова слепящий порог боли, и он снова с ней. И снова она улыбалась, и снова пела ему. Сначала ее огонек едва трепетал во мраке, и пела она тихо. Но раз от раза музыка становилась все громче, сияние ее солнца становилось все ярче. И на этот раз он дослушивал ее до конца. Но потом все снова исчезало, и она уходила. И долго еще был слышен ее смех, далекий, тонкий, словно колокольчик, переливающийся, словно развеивающиеся по ветру песчинки. Она смеялась, пока в темноте не растворялся последний розовый блик. И тогда он снова оказывался в тишине и темноте. Но он и не думал уходить. Нет, он оставался. Он боялся, но знал, что это ненадолго. Ведь она обещала скоро вернуться снова спеть ему.