На кровавых рассветах

      

nicebeatzprod. - На кровавых рассветах

      Дождь закончился от силы час назад, и лес всё ещё ошалело пах жизнью и холодной влагой. Где-то неподалёку в корнях старых сосен шуршала мелкая живность, а среди веток мелькали тени пернатых охотников. Всюду слышалось нерешительно порхание маленьких крыльев и жужжание насекомых, выбирающихся из своих укрытий. Замерев и перестав на мгновения дышать, можно было даже услышать как вода впитывается в жадную плоть земли. Тихий, но приятный звук.       Воншику даже жаль было привносить в такую идиллию что-то мёртвое.       Но пакет с телом и так пролежал в его доме слишком долго. Нужно было избавиться от него как можно быстрее, и лучшего места, чем этот лес, Воншик попросту не знал. Да и не хотел искать ничего другого. Даже если любой обнаруженный труп привёл бы именно к его дому, расположенному совсем неподалёку.       Земля под ногами неприятно чавкала, будто бы в ожидании подношения, и мужчина поморщился, представляя, как тяжело будут отрываться куски грязи от заросшего травой участка. Он подождал немного, не решаясь начать, но так и не получив помощи извне, воткнул лопату в место, кажущееся наиболее мягким.       — В конце концов, это просто не справедливо, — пробормотал он. Одновременно говорить и работать было не просто — дыхание сбивалось, но собственный голос немного бодрил, поэтому Воншик и не думал замолкать. Тем более, он знал, что его прекрасно слышат. — Вообще-то это твоя обязанность. Твой мусор и твоя работа. Когда я заказываю пиццу, то я убираю за собой пустую коробку. Так почему же ты не можешь убрать за собой разносчика этой самой пиццы?!       Воншик снова начинал злиться, и отчасти это было хорошо. Злоба придавала ему сил. Он даже мысленно изумился тому, как быстро неказистое углубление перед ним превращается в полноценную могильную яму.       — Если бы ты помог, то было бы гораздо проще, — ещё раз на пробу позвал Воншик, но это ничего не изменило. Тяжело вздохнув, как человек готовый вот-вот сорваться, он продолжил копать.              Ещё пару месяцев назад Ким Воншик и подумать не мог о том, чтобы заниматься столь противозаконными вещами, как сокрытие мёртвого человека. Но его никто и не спрашивал, чего он хочет. Воншик к своим двадцати семи годам имел немалую популярность, будучи писателем-романистом. В его голове жило столько историй, что он едва поспевал выливать их на бумагу. Одну за одной. Кто-то думал, что он гонится за прибылью, силясь как можно быстрее нажиться на гонорарах, но дело было не в этом. А в том, что эти идеи переполняли его изнутри слишком сильно. Они давили на стенки черепа, распирали его. И порой Воншику даже казалось, что ему сложно дышать. По крайней мере до того момента, пока он не исписывал положенную на день норму страниц.       Объяснять это кому-то было бесполезно. Жить с этим — вполне реально. Главное было не отвлекаться ни на что и найти достаточно тихое место. Настолько тихое, чтобы помимо кричащих историй и идей в голову больше не попадало ничего. Ни скандалы соседей, ни шум многочисленных машин за окном, никакие сомнительно-важные новости извне.       И пусть за домик, расположенный вблизи заповедной зоны, запросили баснословную сумму, Воншик мог себе это позволить. При условии, что будет каждый месяц исправно выплачивать кредит. Он знал, что такая покупка принесёт ему больше пользы, чем любая другая. Больше тишины и времени на творчество. Тем более гулять по горным тропкам и лесным дорожкам оказалось действительно приятно и успокаивающе. Конечно, приходилось регулярно выбираться в город за продуктами и всякими мелочами, но это было вполне приемлемо для Воншика, получившего деньги на старенькую, но добротную машину от родителей ещё несколько лет назад.       И всё бы ничего, но в один из дней, к нему в дверь постучали. Воншика это порядком удивило. Не то чтобы у него совсем не было посетителей, но немногочисленные друзья, которых он успел завести вдали от Южной Кореи, предупреждали о визите заранее, да и час для гостей был поздний. Доставка еды… нет, Воншик был уверен, что ничего не заказывал. И всё-таки он открыл дверь перед гостем, увидев через камеру наблюдения, расположенную у массивных ворот, что это был обычный путешественник.       — Заблудился, наверное, — предположил тогда Воншик и, пожав плечами, открыл дверь позднему визитёру.       Весь в грязи и листве, в поношенном походном костюме и с рюкзаком на спине, человек выглядел измученным, но было в его взгляде что-то такое, что заставило Кима пожалеть о своих поспешных действиях. Глаза незнакомца не были человеческими, но Воншик их всё равно узнал и почувствовал, как из роли писателя он стремительно опускается до участи одного из героев собственных романов.              Лопата с лязгом отскочила от камня, заставляя мужчину вынырнуть из своих воспоминаний. Он осторожно простучал кончиком инструмента со всех сторон от места удара, но звук ни капли не изменился. Каменистый пласт был большим и прочным.       — Сука! — в сердцах бросил Воншик, откинув бесполезный более инструмент в сторону. Он опустил руки и едва не взвыл, ощущая, как ноют те от перенапряжения. — Ты вообще понимаешь, до какой степени отвратно копать ямы в горной местности?!       На этот раз его услышали. Сжалились. И если прежде Воншик казался лишь умалишённым чудиком, говорящим с самим собой, то сейчас случайный свидетель мог бы заметить, как из спины мужчины вырос длинный отросток и устремился в землю, чтобы выворотить злосчастный валун. Нечеловеческое нечто замедлилось лишь на пару мгновений, а после откинуло крошащуюся по краям плиту в сторону. Чёрная, переливающаяся на солнце конечность схватила мешок с телом и сбросила в яму, чтобы после придавить его всё тем же плоским камнем. Воншик поморщился, не имея сил проигнорировать отвратный звук, с которым глыба вмяла труп в сырую землю. Впрочем, это не сильно отличалось от того, как, чавкая, конечность вернулась обратно в него.              — Простите, что беспокою вас так поздно, я заблудился и… — незнакомец недоговорил, вытолкнутый Воншиком с порога, он не удержал равновесия и вроде бы даже начал падать, но в последний момент его подняла с земли неведомая сила, толкнула на хозяина дома, и тот едва успел увернуться. Послышался треск ткани, и Ким с ужасом заметил, что один из отростков всё-таки уцепился за его рубашку, и он же стал причиной, из-за которой рукав разошелся по швам.       Воншик не знал, сон ли это или явь, но предпочитал не рисковать. Он помнил собственные фантазии и то, что обсидиановых конечностей нельзя касаться голыми руками, а потому его взгляд натолкнулся на грабли, которыми днём ранее он сгребал листья в своём саду, пребывая в медитативном состоянии и раздумывая над продолжением очередной истории. Схватив их и посильнее замахнувшись, Воншик надеялся снести голову существу, которое уже вряд ли являлось человеком, но выросшая из-за спины чудовища лапа схватила и смяла инструмент так, будто он был сделан из глины, а не из прочной нержавеющей стали.       Мысленно застонав от собственной беспомощности, Ким бросился к гаражу, помня, что там у него хранилось ружьё. Оружие он купил когда-то давно для охоты, но так ни разу и не использовал по назначению. Возможно, теперь его час настал. Воншик молил всех богов о том, чтобы дверь оказалась открыта, и те благоволили ему. Или же дело было лишь в рассеянности самого Воншика, который частенько забывал пользоваться ключами на собственном участке.       Захлопнув за собой дверь и закрыв её на замок, Воншик подбежал к маленькому напольному сейфу. Засунув руку под него, он нащупал плоский кусочек железа под одной из массивных ножек — не самое подходящее место для хранения ключей от ящика с оружием, но сейчас, как ни странно, эта беспечность могла помочь ему сохранить жизнь.       Руки дрожали, но всё-таки Воншик, мотивируемый ужасным грохотом с другой стороны двери, смог не только открыть сейф, но также достать и зарядить ружьё. Сердце стучало у горла, мешая дышать, а внутри зарождался маленький червячок сомнения. Воншик на мгновение искренне поверил, что ошибся. Напридумывал себе всякого и сам себя напугал, принимая обычного человека за ожившего выдуманного им монстра. Но разве мог обычный путник, измотанный долгой дорогой, так настойчиво биться в дверь? Разве могли крепкие доски так жалобно трещать под напором простого смертного? Конечно же, нет.       Воншик прицелился и выстрелил несколько раз, как только дверь слетела с петель, а существо за ней метнулось в его сторону.              — Спасибо. Это было очень своевременно, — с трудом сдерживая ядовитые нотки в голосе, отметил Воншик. Обстучав лопату о камень и избавившись от прилипших к ней комков земли, Ким перехватил ручку поудобнее, и отправился в сторону дома.       Голос внутри молчал, поэтому Воншик прислушивался к своим ощущениям. Самым ярким была нещадно ноющая спина — должно быть он перестарался и всё-таки потянул мышцы во время своей нежеланной работы. Далее в его личном рейтинге дискомфорта находилось ощущение пота и грязи на теле. Чертовски хотелось в душ, а лучше в ванную, чтобы нежиться в горячей воде до тех пор, пока та не остынет. На третьем месте дискомфорта было… ощущение растянутости. Не болезненное и раздражающее скорее в моральном плане, потому что всякий раз, когда Воншик вспоминал подробности, его прошибало волной возбуждения. Слишком яркой для человека, секс у которого в последнее время случался чаще, чем у среднестатистического мужчины его возраста.       — Я устал. Неделю будешь обходиться без вкусностей, — произнёс Воншик, чувствуя, как улыбка пробивается через сомнительную маску серьёзности. Он с трудом верил, что и сам сможет продержаться так долго.              — А ты неплох, — заметил незнакомец не своим голосом, нависая над Воншиком. А тот не мог смотреть в нечеловеческие глаза. Не мог отвести взгляда от ужасных ран в плечах существа. Те затягивались с невероятной скоростью, оставляя после себя гладкую грязную кожу, едва сокрытую рваными тряпками, которые когда-то были одеждой. — Не сбежал, не закричал. Уж не знаю, храбрость это или же безумие, но теперь это неважно. Я заставлю тебя закричать. А сбежать не дам.       Воншик попробовал вырваться из крепкой хватки, но тщетно. Даже одной попытки хватило для того чтобы понять, как жалко он смотрится со своими трепыханиями. Ким расслабился, если это вообще можно было сделать в данной ситуации. Попытавшись смочить пересохшее горло слюной, он заговорил.       — Кто ты и что тебе от меня нужно? — звучало до такой степени шаблонно, что Воншик обязательно дал бы себе пощёчину, если бы его руки не были крепко зафиксированы над головой. Для него, как для писателя, использование подобных клишированных фраз было недопустимым, и всё-таки именно они срывались с губ. — Ты убьёшь меня? Или это просто сон?       — Я не прочь побыть твоим личным кошмаром, какое-то время, — существо кивнуло, а после человеческие губы расплылись в широкой ухмылке, постепенно превратившейся в оскал. Всего за пару судорожных вздохов, лицо незнакомца изменилось и практически перестало напоминать человеческое. На угольно чёрной лишенной волос голове выделялись большие белёсые глаза, будто бы чуть прикрытые в хитром прищуре. Без зрачков и привычного глазного яблока в целом, они казались незрячими, но это было не так. Существо прекрасно видело Воншика, наблюдало за ним, и давало рассмотреть себя.       И Воншик смотрел. С трудом, но он переводил взгляд на широкую зубастую пасть существа и как завороженный следил за тем, как та открывается. Он уже даже успел представить, как острые длинные клыки впиваются в его лицо, но не почувствовал страха, скорее… трепет? Это чувство многократно усилилось, стоило только гибкому горячему языку существа скользнуть по его скуле, а после подбородку и шее.       К собственному ужасу Ким подозревал, что так или иначе знаком с существом. Это было похоже на сумасшествие, но он сам создал его. Описал во всех подробностях в одной из книг. Размеры. Внешний вид. Способности, в том числе и необходимость симбиоза с людьми. Стремление к насилию и доминированию.       — На самом деле, мне очень хочется съесть тебя, — призналось существо, чуть сильнее наваливаясь на человека. Воншик отвёл взгляд прочь, скользя им по крупному мускулистому телу обсидианового чудовища. — Но, кажется, ты можешь сгодиться не только на это. Зови меня Лео.       И Воншик не знал, радоваться ему такому заявлению или огорчаться. Просто не успел подумать, потому что одна из лап чудовища со странным и почти человеческим именем перестала держать его запястья и скользнула вниз, уверенно разрывая тонкую ткань брюк.       И если и хотел Воншик изобразить сопротивление, то выходило у него откровенно плохо. Он почти не дёргался, когда его обнажённые ноги развели в стороны. И пусть Ким понимал, что со стороны, должно быть выглядит как последняя шлюха, это не мешало ему наслаждаться чуть грубоватыми прикосновениями Лео. В момент, когда существо единым рывком заполнило его тело, Воншик всё-таки не сдержал крика.              Нежась в горячей воде, он едва не заснул, но настойчивое прикосновение к колену заставило Воншика повременить со сном. Мужчина медленно приоткрыл глаза, чтобы увидеть обвивающий его ногу отросток, постепенно видоизменяющийся в руку. И на самом деле привыкнуть к такому было нереально, хотя бы потому, что Лео всегда давал о себе знать по-разному. Теперь, например, он частично выбирался наружу в районе грудной клетки Воншика. Это смотрелось так пугающе, что Ким даже не сразу отреагировал на провокационные поглаживания, а заметив их, кратко усмехнулся.       — Мы занимались этим совсем недавно, не говори, что голоден снова, — и на этот раз под «голоден» Воншик имел в виду совсем не желание съесть кого-нибудь.       И Лео действительно ничего не говорил. Он вообще был немногословен и предпочитал заменять общение действиями. Воншику оставалось лишь удивляться, до какой степени хорошо его изучили. Практически полностью. В то время как он сам не знал о Лео лишь минимум информации. То, что он прибыл из космоса и не совсем по своей воле оказался здесь. Он с презрением вспоминал о том, что люди называли таких как он образцами, но на деле образцами стали они сами. Пробниками.       За время, проведённое вместе,Воншик не узнал о своём, если можно так сказать, сожителе практически ничего, но на самом деле ему было достаточно и известного. Того, что забираясь в его голову, инопланетное нечто за секунды превращало хаос мыслей в идеально рассортированную библиотеку. Того, что его новый друг силён, неутомим и имеет невероятно длинный и гибкий язык. Воншику этого более чем хватало, чтобы при каждой мысли о таком необычном соседстве чувствовать растекающиеся по телу волны приятного покалывающего возбуждения. И, нет, у Воншика, в отличие от героев множества шаблонных книг, не возникло желания спасать мир после появления необычных особенностей. Ему всё также хотелось спокойной и относительно обычной жизни. И Лео, к счастью, был не против такого расклада.       Хотя последнее поначалу было для Воншика чем-то невероятным. Являясь сосудом дьявольской машины для убийств, он ждал приказов, угроз или команд, но Лео просто сказал своё веское: «Ты — мой» и ничего не попросил. Разве что стал следить за питанием и физической подготовкой Воншика. Этакий личный тренер. Настойчивый голос совести, заставляющий вместо пива и чипсов выбирать овощи, фрукты и мясо, а вместо просмотра сериалов — пробежку по лесу.              Если бы кто-то спросил Воншика, любит ли он одиночество, то он бы не раздумывая ответил положительно. Он так привык. Ему нравилось жить в доме одному, и в тоже время он не готов был посвящать себя таким делам, как уборка и стирка. Для этих целей у него была Сьюзи — миниатюрная блондинка, которую он нашел через объявления в интернете. Девушка приезжала к нему два раза в неделю и за хорошую плату выполняла всю «женскую» работу по дому. Несмотря на свой юный возраст, девушка не пыталась флиртовать с Воншиком, не пыталась соблазнить, чем заслужила уважение писателя. Впрочем, он не мог до конца поверить, что в этой белокурой очаровательной головке действительно нет места мечтам о нём, а потому решил для себя, что Сьюзи просто предпочитает девушек.       Лео было плевать, кого хочет видеть в своей постели женская особь. Но он быстро понял, что она достаточно сильна, чтобы становиться для него порой неким… транспортом. Средством связи с большим миром. И он пользовался этим.       Первый раз, когда Воншик, проснувшись, не почувствовал в себе Лео, то он испытал смешанные чувства. Растерянность. Удивление. Облегчение, потому что сожительство с неведомой тварью внутри всё равно так или иначе напрягало. А ещё испуг, потому что Сьюзи не было в доме, хотя она никогда не опаздывала и не отлынивала от работы.       Но к вечеру Лео вернулся, в облике высокого загорелого брюнета, с распутной улыбкой и глазами шлюхи. Тогда они впервые переспали, находясь в разных телах. И единственное что возмутило Воншика, так это то, что Лео вернулся в него раньше, чем следовало, а потому кончал он уже в тело мёртвого парня. Последнее было отвратно и абсолютно неправильно, но Воншик принял правила чужой игры, решая, что пусть уж лучше существо питается незнакомцами, чем им самим. Поэтому он не возражал. Единственным условием, которое поставил Воншик, было то, чтобы Лео не забирал Сьюзи прежде, чем та заканчивала работу.       С тех пор сексуальная жизнь Воншика стало значительно разнообразнее. Лео, как какой-нибудь неведомый питомец, регулярно покидал его и возвращался всё с новыми и новыми подношениями. И он не пытался примерять роль девушек потому, что, как сам и признался, в мыслях Воншика уловил отвращение к слабому полу. Почему он таким же образом не мог подсмотреть вкусовые предпочтения, для Кима оставалось загадкой. Но кажется, Лео просто нравилось угадывать — подбирать партнёра для Воншика, основываясь лишь на информации, полученной во время секса.       И вскоре он действительно поймал ту волну, на которой находились сексуальные пристрастия Воншика. К полнейшему недоумению Лео, Воншику, переехавшему жить в Швейцарию, всё ещё нравились азиаты. Найти их было сложно, но вполне реально. И спустя какое-то время Лео даже удалось отыскивать тех, которые максимально соответствовали понятиям Кима об идеальности.       Бледная кожа, лисий прищур, тонкий надменный рот, выделяющиеся скулы и голос, обязательно тихий, но достаточно высокий и непременно бархатный. Воншику лишь оставалось удивиться — откуда, если не из его тайных полных похоти фантазий берутся эти красавцы? Лео не спешил раскрывать свои секреты. Вопрос оставался без ответа.       И на самом деле, Воншика куда больше должно было интересовать не это, а то, что теперь он по сути является убийцей или тем, кто укрывает такового. Но, кажется, моральные принципы были первым и единственным, что уничтожил в нём Лео своим появлением. А потому за молодым коротко стриженным скромником следовал замкнутый парень с ярко-красными волосами. После него на пороге дома Воншика появилсявполне себе обычный брюнет. Однажды случился длинноволосый представитель какой-то секты, поклоняющейся смерти. Его губы были умело накрашены чёрной помадой, а глаза подведены карандашом. Он один из немногих гостей, оказавшихся в доме Воншика по воле Лео, выглядел так, как будто знал, что с ним случится. И не был против.А вот паренёк с волосами цвета спелой сливы заявил, что его приход в чужой дом был ошибкой. Впрочем, прозрение было запоздалым, а потому не бралось во внимание.       После него случались и другие азиаты. Некоторые без особых вычурностей, другие с крашенными или осветлёнными волосами, в дорогой одежде или в обычных потрёпанных вещах. Все они были похожи. Это завораживало Воншика, затягивало его в порочный круг слишком животных желаний, из которого попросту не хотелось выбираться.       Иногда в их доме, а значит и в рационе Лео, случались и совершенно неожиданные гости, которые выбивались из вкусов Кима, но очень даже нравились Лео. Заблудившиеся туристы, навязчивые фанаты книг и воришки, решившие поживиться чужим добром — все они находили приют под камнями, сокрытыми под поросшей мхом землёй. И если и задумывался Воншик о том, что они творят, то только ненадолго. Он считал, что все эти люди становились платой за щедрость Лео, за его способность останавливать хаос чужих мыслей и дарить настоящее умиротворение.              — Почему бы тебе не продолжить писать книги про меня? — рука, ласкавшая колено, начала увеличиваться, расширяться и быстро превратилась в голову. Воншик привык к клыкастой пасти Лео, а потому и не подумал отстраниться, лишь с извращённым умилением наблюдал за тем, как трётся существо щекой о его ногу. Приятно.       — Вообще-то первая книга была не про тебя, я уже говорил, что это…       — Совпадение. Странное стечение обстоятельств. Бла-бла-бла, — Лео оскалился, раздражаясь, но тут же вернул себе игривый настрой и по-собачьи лизнул чужое бедро. Воншика от такого прошибло будто бы током. — Но мы же оба знаем, что это слишком уж точное совпадение, верно? Поэтому не упрямься. Я хотел бы прочесть это. И поучаствовать в создании, конечно.       — Хорошо.       — Мне особенно нравятся вот эти две задумки, где я и мой человек спасаем мир от нашествия мне же подобных. Звучит интересно. Особенно первая версия с лабораторией. Как можно победить целую корпорацию с собственной армией?       —Узнаешь, когда я напишу это, — Воншик улыбнулся и прикрыл глаза. Это ощущение другого существа в голове… он ничего не мог с собой поделать. Лео не получалось видеть иначе, нежели любознательным посетителем закрытого музея или библиотеки. Он находился в сознании Воншика, брал в руки — если можно так выразиться — его идеи, рассматривал их и без труда перекладывал самые интересные к той части воншиковского Я, откуда брали своё начало новые книги.       — Но я хочу узнать сейчас! — пасть нависла над Воншиком, клыки лязгнули в опасной близости от правой скулы, но Воншик всё равно не перестал улыбаться. На провокацию он также не поддался. Не в его правилах было забегать вперёд и раскрывать середину сюжета до того, как было написано начало.       — Всему своё время, — примирительным тоном сообщил Ким. — А пока я хочу перекусить.       И будто бы в ответ на слова Воншика по коридору разнеслась заливистая мелодия домофона.       «В таком случае, я тоже кого-нибудь перекушу», — раздалось довольное в голове Воншика и тот, подгоняемый чужой силой, вынужден был вылезти из ванной и закутаться в халат. Махровая ткань неприятно липла к телу, но время на обтирания раззадоренный монстр тратить не собирался.       Лео не собирался тратить время на игры в примерного хозяина. Игнорируя домофон, он вытолкнул Воншика в одном халате и тапочках на крыльцо, а после подтолкнул к воротам. Дальше Воншику чужих наставлений и не требовалось. Через кованную калитку он уже видел пришедшего и мысленно стонал от безысходности. Любого другого человека он бы мигом отвадил от ворот — спас. Но ведь рядом с его домом появилось истинное воплощение его идеала.       — Хэй, здравствуйте! — увидев, что его заметили, паренёк тряхнул смоляными чуть вьющимися волосами и помахал. Тонкая бледная рука недолго помельтешила в воздухе и опустилась. — Вы ведь Ким Воншик, верно? Я Чон Тэгун, фанат ваших книг и просто хороший человек.       От последней фразы Лео зашелся заливистым хохотом, но слышал это только его человек. Воншика же пробрала дрожь. Он схватился за каменные перила, силясь удержаться на месте, но ноги несли его вперёд. Ему нужно было увидеть пришедшего поближе. И гость не был против чужого внимания, наоборот, ослепительно улыбнулся и чуть склонил голову в бок, силясь показать себя милашкой.       — Всегда мечтал познакомиться со своим любимым писателем, поэтому не удержался и вызнал адрес у вашего редактора. Не ругайте Кэрол, она правда пыталась отстоять ваши интересы, но не смогла противиться моему очарованию. Надеюсь, что и вы не сможете.       — Что, простите? — Воншик не смог разобрать, кто произнёс последнюю фразу — Лео или Тэгун.       — Я сказал, что у меня есть все ваши книги, и я был бы признателен получить от вас роспись хоть на одной из них, — терпеливо повторил мужчина, который по подсчётам Воншика вряд ли был многим старше его самого. — Ещё бы я не отказался от стакана воды, если можно. Большую часть пути я добирался на попутках, но от шоссе пришлось идти сюда пешком.       — И что же ты, ничего не взял с собой? Никакой провизии? — Тэгун всё больше удивлял Воншика своей беспечностью.       — Почему же? Я брал. Но большая часть места была отведена на книги, поэтому пришлось отказаться от нескольких бутылок воды и бутербродов, — Воншик только теперь обратил внимание на увесистый рюкзак за спиной говорившего. Большой. Ким даже изумился, представляя, что тот едва не рвётся по швам от его собственных изданных историй. — Я не знал, какая книг покажется вам более подходящей для росписи, поэтому на всякий случай взял все. И я был бы ужасно счастлив узнать, какая из книг кажется вам самой удачной. К какой вы привязаны больше всего, если не секрет?       — «На кровавых рассветах», — раньше бы Воншик сказал, что любит все свои произведения одинаково, но именно с этим его максимально связывал Лео. История инопланетного существа, медленно, но верно познающего людской мир. — Да, эта история мне ближе всех.       — Это и моя любимая книга тоже! — глаза Тэгуна засияли от восторга. — Вот это совпадение! Удивительно, правда?       — Да уж, — и Воншик мог бы подумать, что гость подстроился бы и под любой другой ответ, но слишком уж искренним выглядел Тэгун. Да и книга, которую он протянул через прутья решетки, была порядком потрёпана. Было видно, что её перечитывали не один раз. — Зайдёшь?       — Только если это будет удобно, — на этот раз губы Тэгуна украсила скромная, но благодарная улыбка человека, готового на любой исход. Лео внутри Воншика нетерпеливо заёрзал.              Воншик решил, что ничего ужасного не случиться, если гость составить ему компанию за обедом. Накрывая на стол, он ожидал, что Тэгун будет говорить без умолку и заболтает его до смерти, но этого не произошло. Пришедший молчал и с интересом наблюдал за перемещениями хозяина дома по кухне. Он сил слегка улыбался и прятал глаза под тёмной чёлкой, не давая ничего в них прочесть.       И до Кима только тогда дошло до какой же степени неестественно смотрелось на его госте прежнее веселье и милашество. Он выглядел более настоящим сейчас: раскованный, спокойный и… опасный в своём молчании. Воншик немного замешкался у шкафа с алкоголем, но всё-таки достал початую бутылку вина.       — На самом деле я ожидал расспросов или чего-то в этом духе, — неловко засмеялся Воншик, устраиваясь за столиком напротив гостя. — Разве не за этим приходят фанаты к своим любимым писателям?       — Ну, если ты настаиваешь… — Тэгун улыбнулся одними уголками губ и стукнул своим бокалом о чужой. Ким в первый, но не в последний раз подумал, как бы подошла этому человеку роль безумного маньяка.              Но Воншик не спешил слушать истеричный голосок интуиции. Ему, как и многим писателям с немалым стажем работы, было свойственно додумывать совершенно немыслимые подробности для обычных вроде бы ситуаций. Вот и теперь он списывал всё на богатое воображение… и обнаруживал себя в компании нового знакомого в гостиной. Они расположились на диване и, неспешно попивая вино, делились друг с другом историями. И это было до такой степени комфортно, что Воншику даже стало немного жаль, когда он понял, что его гость хотел бы получить не только книгу с росписью, но ещё и ночь в постели с любимым писателем. Впрочем, Тэгун был достаточно смел, чтобы не тянуть даже до ночи.       Он подсел ближе и просто заткнул Воншика настойчивым поцелуем, когда тот рассказывал историю о появлении своей первой книги. Поступок, конечно, показывал Тэгуна не самым воспитанным человеком и не очень-то благодарным слушателем, но всё это компенсировалось умелым языком и мягкими губами. На такой поцелуй хотелось ответить, что Воншик и делал, приобнимая Тэгуна и притягивая его к себе.       Воншику нравилось в происходящем абсолютно всё. То, как Тэгун не желал надолго передавать инициативу в чужие руки. То, как он седлал его ноги. И в особенности то, как постанывал Тэгун в поцелуй. Ким даже позволял гостю самостоятельно избавиться от пропахшей потом футболки. Чуть отстраняясь, он с наслаждением любовался бледной безволосой грудью, выступающими рёбрами и плоским животом. Ему хотелось изучать это тело языком, прикусывать кожу до болезненных вскриков мужчины, до боли сжимать пальцами напряженные бока и наслаждаться человеком столько, сколько позволит это делать Лео.       И только эта мысль о внутреннем монстре — первая за долгое время — заставила Воншика очнуться. Он широко раскрыл глаза и проигнорировал провокационное движение Тэгуна, скользнувшего бёдрами по его паху.Его больше сейчас заботила не собственная эрекция и горячий красавчик на коленях, а тот факт, что он абсолютно не чувствовал Лео.       — Стой, — Воншик упёрся руками в грудь Тэгуна, не давая ему прильнуть к шее новым с ума сводящим касанием. — Я сейчас приду. Просто подожди здесь. Я должен… я сейчас вернусь.       И, конечно, Тэгун мог бы расценить такой побег потенциального любовника не самым лучшим образом. Мог бы посмеяться над ним, раззадорить или обидеться в конце концов, но вместо этого он покорно слез с чужих коленей и отсел в сторону. Делая глоток вина и пряча румянец за бокалом, он никак не комментировал чужие действия. Будто бы привык к подобного рода поведению потенциальных любовников.              Воншик тоже старался выглядеть невозмутимо и даже многообещающе подмигнул Тэгуну, прежде чем скрыться в коридоре, а после в уборной. Но стоило двери за ним захлопнуться, как маска похотливого мудака разбилась вдребезги. Её сменило ничем неприкрытое беспокойство, смешанное с раздражением.       — Долго будешь играть в прятки? — громким шепотом спросил Воншик у зеркала, в котором давно отражался не он, а Лео в своём истинном обличии.       — А что? Без моей помощи уже и не помнишь, как и что делается, да? — клыкастая пасть двигалась неестественно, почти не соответствуя говоримому, но это было вполне объяснимо. Картинка отражения — лишь иллюзия, голос звучал лишь в голове Воншика. Грозный. Змеиный. Игривый. — Давай, действуй. Я посмотрю на тебя и присоединюсь чуть после. Возможно.       Прозвучало не то чтобы обнадёживающе, скорее призывно. Тварь, сидящая внутри Воншика, всегда знала, как раззадорить своего человека. И тот в очередной раз повёлся на провокацию, доказывая, как им легко манипулировать. Но для Воншика были безразличны чужие умыслы, потому что он действительно начинал действовать и остановиться уже не мог. Потому что тело Тэгуна под руками ощущалось податливым сгустком огня — обжигающим и таким желанным, а его стоны — сочетание бархата и холодного хрусталя оказались лучшим, что Воншик когда либо слышал.              Лео в тот вечер так и не дал о себе знать, и это было странно.       Больше этого Воншика удивлял только тот факт, что впервые за долгое время он просыпался в постели с живым человеком. Ему было удивительно следить за тем, как мерно вздымается грудная клетка его новоявленного любовника, как тот потягивается под настигшими его солнечными лучами и… совсем не боится. Скорее наоборот — гостю удавалось напугать Воншика. Тот отпрянул, когда глаза Тэгуна резко открылись, не тая под веками и грамма сонливости.       — Прости, — тихо засмеялся Тэгун. — Просто ты так долго и крепко спал, что я успел встать, немного похозяйничать и лечь обратно. А вот уснуть снова, увы, не смог.       — Похозяйничать? — уточнил Воншик, старательно игнорируя изучающий его взгляд и очаровательный лисий прищур.       — Я приготовил завтрак, — признался Тэгун, а после, будто бы боялся быть осуждённым, добавил: — Мне же нужно было хоть как-то отплатить за твоё гостеприимство.       На последнем слове Тэгун придвинулся ближе и скользнул рукой к паху Воншика, явно давая понять, о каком именно гостеприимстве он ведёт речь. Умелые пальцы обвились вокруг возбуждённой плоти и пару раз скользнули вверх-вниз, вырывая из горла хозяина дома блаженный стон. И сразу же, будто в контраст этому шаловливому действию, Тэгун потёрся кончиком своего носа о чужой. Невинно и щекотно. Приятно. Воншик начинал опасаться, что привыкнуть к такому окажется слишком просто. Мысленно он позвал Лео, предлагая не затягивать с завтраком, но тот молчал, всё ещё не вступая в игру.       И это, пожалуй, было самым страшным в данной ситуации. Потому что Воншик чувствовал себя беспомощным во всех смыслах. Он не мог противиться очарованию Тэгуна и невольно улыбался, когда тот тянул его к столу, усаживал и начинал ухаживать за ним, изображая самую распутную и милую горничную на свете. Воншик не мог оттолкнуть от себя гостя и поставить его на место парой чётких фраз. Вместо этого он с радостью принимал помощь с мытьём и уборкой посуды и был совсем не против частых поцелуев и объятий.       Воншик корил себя за собственную слабость и списывал её на долгое время, проведённое без нормального общения. Только так он мог объяснить тот факт, что его потребность в человеке, которого он знал менее двадцати четырёх часов, была сродни физической. Жизненно важной. И страшно было даже думать, что Лео, наигравшись в затишье, может уничтожить эту едва-едва начавшую зарождаться идиллию.              Время после завтрака текло медленно, и день, только начавший напитываться солнцем, будто приглашал понежиться в мягком тепле на открытой террасе. Там и расположился Воншик со своим гостем. И даже так, в молчании и плену плетёных кресел, Воншик не мог не поразиться тому, как комфортно ему было в этой компании.       — У тебя здесь красиво, — Тэгун разрушил начавшую было крепнуть тишину, но Ким был не против — ему нравилось как звучит бархат чужого голоса. Нежно и почти мурлычуще. — Чистый воздух, природа, тишина. Должно быть, здесь отлично работается.       — Верно, — кивнул Воншик, решая не вдаваться в подробности о том, что именно это место и не дало ему утонуть в дьявольской смеси реального мира и собственных фантазий. Глупо было рассказывать всё это человеку, которого должны были съесть в ближайшее время.       — Но разве тебе здесь не одиноко? — Тэгун перестал любоваться верхушками сосен, вплетающимися в небесную высь. Вместо этого он посмотрел на своего собеседника. Прямо и, кажется, немного с укором.       — Когда тут, — Воншик указал на грудь, а после на голову, — и тут есть много разного, то одиночеству места просто не остаётся.       Мысленно он усмехнулся двоякости собственного ответа. Да, он действительно был переполнен во всех смыслах. Идеями. Лео. Вот только глупая надежда шептала о том, что в этом всём может найтись место и одному маленькому человечку.       — Понимаю, — кивнул Тэгун, явно не понаслышке зная, о чём говорит Воншик. И тут Киму до одури сильно захотелось узнать о его госте как можно больше. Чем он занимается, не связан ли его жизненный путь с писательством, как и его собственный. Ему хотелось дать шанс этому человеку и, наверное, именно поэтому с губ вместо тысячи вопросов сорвалось:       — Тебе нужно убираться отсюда, немедленно.       А потом его было не остановить. Воншик говорил-говорил и говорил. Рассказывал о том, как стал жертвой инопланетного существа, о том, как убивал и наверняка убьёт ещё. Причём скорей всего в ближайшие несколько минут, если Тэгун не начнёт его воспринимать всерьёз и не уберётся из этого дома, пока ещё есть такая возможность. Воншик говорил так быстро, что едва сам себя понимал, а под конец и вовсе начал задыхаться. То ли от обычной нехватки воздуха, то ли от удушья принесённого упомянутым внутренним монстром.       — Я знаю, — прервал его Тэгун, стоило только Воншику начать повторяться и упрашивать гостя о побеге. — Знаю всё, но ты мне всё равно нравишься. Очень.       — Но… откуда? — на ум сразу же пришла Сьюзи. Неужели эта болтушка что-то запомнила или получила ненужные знания вместе с Лео? Только она регулярно возвращалась в этот дом и покидала его живой, только она могла…       — Рави мне всё рассказал, — легко отозвался Тэгун, поудобнее укладываясь в кресле и делая неопределённый жест рукой. — У них общение на каком-то другом уровне, так что можно и без слов обходиться.       И наверняка понимая, что проще один раз показать, чем сотню — объяснить, Тэгун вытянул руку в сторону места, где сидел Воншик. Тонкопалая кисть мгновенно обросла чёрными плетьми, превращаясь в когтистую лапу, которая без труда придвинула чужое кресло ближе. Теперь, когда парень повернулся к Киму, тот мог почувствовать тепло его дыхания на своей шее.       — Ты нравишься нам обоим.       И если кого-то и могла пугать эта фраза, то уж точно не Воншика. Он же, наоборот, почувствовал облегчение. Его накрыло волной понимания, да и сам Лео запоздало давал о себе знать, указывая на теперь уже очевидную причину своего бездействия. И от этого всего становилось невероятно тепло и приятно. Воншик порывисто обнимал Тэгуна, чувствуя, что его одиночество подошло к концу. А о том, сколько нужно людей, чтобы прокормить двух тварей, он собирался подумать гораздо позже.