Лепестки белых лилий на могиле

Мы знали к чему это приведёт, но мы уже не могли остановиться. Это слишком трудно. Это слишком сладко и запретно. Невыносимая жажда коснуться друг друга. Принять, это лучшее и правильное решение, какое мы могли сделать. Мы понимали, иначе и быть не может. Так трудно отвести от него взгляд, как и он, тоже не может этого сделать. — Прикасаясь к тебе, я касаюсь счастья, — прошептал Майк, целуя меня в щеку. — Если они узнают, нам не поздоровится, Алеа, — Майк протянул руку и погладил кончиком пальца по щеке. — Сожгут заживо на костре, — тихонько рассмеялась я, и он вместе со мной. — Да… это будет больно, — улыбнулся Майк. — Больно для нас двоих. — Нам и так больно. Я подвинулась к брату чуть ближе, прижавшись к нему, а он обнял меня, поцеловав в макушку. Запах горячей выпечки доносится даже сюда, на второй этаж, наверное мама что-то приготовила. Но, насколько бы вкусным и манящим этот запах не был, ему не заставить меня встать с кровати. Что может быть лучше, чем просто наслаждаться друг другом? Мы с братом понимаем друг друга без слов, нам достаточно просто посмотреть друг другу в глаза. Мы могли бы часами держать друг друга за руку и лежать рядом. Я счастлива быть с ним сейчас. Как бы мне хотелось уехать, куда-нибудь, где я буду любить его каждый день, каждую секунду. Просто быть нам с ним — уже счастье. — Когда это произошло? — положив ему на грудь голову, я прижалась к брату плотнее. Я слышу, как бьётся его сердце. Его сердце словно музыка, так расслабляет и успокаивает, а главное — под её ритм я засыпаю. — Что именно? — слышу весёлые нотки в его голосе. — Что мы с тобой одно целое и любим друг друга. Я пыталась вспомнить, но не смогла, казалось, будто это все было целую вечность с самого нашего рождения. — Не знаю, разве это имеет какое-либо значение? — братишка берёт прядь моих каштановых волос, накручивая на палец. У брата были белые короткие волосы и ярко синие глаза. Он был невероятно красивый, а ещё высокий. Он был на три года старше меня, как не прискорбно. Раньше он часто меня дразнил, из-за того что старше, но со временем перестал, когда ему исполнилось четырнадцать. Как раз тогда он меня впервые поцеловал. Порой я думала, не зашли ли мы слишком далеко, не лучше ли остановиться, но потом понимала, что слишком поздно и нам уже не остановиться. — Ты не опоздаешь? — я почувствовала, как его рука погладила меня по плечу. — Может быть, — улыбнулась я. — Но мне так хорошо рядом с тобой, что не хочется никуда уходить. — Но нужно. — Ты меня выгоняешь? — Да. Я не обиделась, так как понимала, что он просто шутит. Но к сожалению мне пришлось его послушаться и уйти. Я и вправду опаздывала на занятия. Только вот стоило мне остановиться возле двери и повернуть голову, чтобы посмотреть на брата и попрощаться, увидела в его глазах тоску. Он не хотел, чтобы я уходила, но вынужден был меня выгнать на занятия. Наклонив голову, я улыбнулась, сказав: — Ну, если ты меня выгоняешь, значит, я уйду навсегда, — мне хотелось его немного подразнить. Он это понял, рассмеялся и ответил: — Можешь не возвращаться. Ждать не буду, — и как бы обиженно отвернулся. Он будет ждать. Вернувшись к брату, я нежно поцеловала его на прощание, слегка прикусив губу. Майк недовольно прошипел и ухмыльнулся. — Чтобы не говорил глупости. Он ничего не ответил, но это и не нужно было. Когда я вернулась домой родителей ещё не было дома, но был он, мой дорогой и любимый брат. Он всегда меня встречает, с улыбкой и теплыми объятиями. — Хочешь принять ванную? — шепчет он мне на ушко. — Не отказалась бы, — игриво отвечаю ему. — Тогда может, пойдем? — он берет меня за руку и ведет в ванную. Пока она наполнялась, он неспешно снимал с меня одежду, нежно целуя. Раздевшись, мы погрузились в теплую пенную ванную. Это не в первый раз, когда мы вместе в ванной. Его ласки и поглаживания, легкие поцелуи в шею, такие возбуждающие, такие приятные. Я бы могла так целую вечность провести с ним вот так — я и он. Если бы это было возможно. — А если они рано придут? — Ну, дверь закрыта, ты ответишь, что отдыхаешь, — ответил он и укусил мочку ушка. — Больно! — рассмеявшись, недовольно ответила ему. — А если спросят, где ты? — Придумай что-нибудь, — его руки медленно скользили от живота к груди, но я успела перехватить их, невольно пробормотав, что не нужно, он смеется, но ничего не говорит. Все же за несколько часов до прихода родителей мы успели выйти из ванной. Вечером за ужином собралась вся семья. Я, мама, отец и брат. Странно, но такого никогда ещё не было. Была невыносимо напряженная атмосфера, от которой по коже пробегали мурашки. Майк тоже это заметил, он время от времени поглядывал на меня, а я на него, он кивнул головой, как бы давая понять, что его это всё беспокоит. Я буквально кожей чувствовала взгляд отца и матери. — Алеа, ты беспокоишь нас с отцом. У тебя оценки ухудшились, часто прогуливаешь школу. Что с тобой? — мама положила вилку с ножом на стол и неотрывно посмотрела на меня, даже отец перестал есть, ожидая моего ответа. — Почему это сразу со мной что-то не так? — возмущенно ответила на вопрос матери. Аппетит сразу пропал. — Не бери пример со своего непутевого брата. Ты не глупая и всегда была отличницей, примерной дочерью, что на тебя нашло? — Со мной всё в порядке! — Всё же они правы, ты брешь пример с меня, и это плохо. Я хотела, чтобы брат заступился за меня, но он этого не сделал. Бросив столовые приборы на стол, встала из-за стола и поднялась к себе в комнату, заперев дверь на ключ. Какая же я глупая, не стоит так взрываться и истерить. Я и Майк долгое время не общались. Не знаю почему… И это ужасно… Я так сильно по нему скучаю, хочу поговорить с ним, но всё, что я делаю — это прохожу мимо него, а он даже не смотрит в мою сторону. В субботу, когда родителей не было дома, мы с братом были одни, и я решила с ним поговорить. Он сидел в гостиной и читал. Я стояла у порога в гостиную, за спиной брата и наблюдала за ним. — Ты долго будешь стоять и смотреть на меня? — услышала я его насмешливый голос. — А ты долго ещё будешь меня игнорировать? — А это разве не помогло тебе вернуться к учебе? Может, ты обижаешься на меня, но это ради твоего же блага, — он всё так же на позитиве, будто ничего не случилось и это так пустяки. — Допустим… — обиженно ответила я. Так трудно долгое время не разговаривать с человеком, которого любишь, даже если вы живете под одной крышей. И даже если вы сталкиваетесь с ним, ты не смотришь на него, так как боишься встретится с ним глазами. Но ты чувствуешь его аромат, ты мысленно разговариваешь с ним, воображаешь разные сцены. — Нам следует им обо всём рассказать. — Родителям? — я села рядом с братом. — Не лучше ли нам уехать? Сбежать? Далеко, чтобы они не нашли нас, и мы будем одни и о нас никто не будет знать. — Тебе нужно учиться. А если мы сбежим, они будут нас искать и когда-нибудь найдут. Но мы не сможем сбежать от самих себя. Если говорить о побеге, то только один из нас может уйти и никогда не вернуться, — опустив глаза, опечаленным голосом произнес брат. — Ты хочешь уйти и бросить меня? — я ошарашенная, смотрела на него, не отрывая глаз. Я не могла поверить в то, что он сейчас сказал. Он не может так со мной поступить — бросить меня — он не сделает этого, а если сделает, я покончу с собой, так как не смогу жить без него. Ещё немного и я готова была расплакаться, но я сдержала себя, не хочу, чтобы он видел мои слезы. — И давно ты об этом думал? — дрожащим голосом спросила у Майка. — Алеа, это жестоко, я знаю. Но не лучше ли будет так сделать? Чем говорить родителям, и жить так, как мы сейчас живем, думать о том, чтобы мы с тобой сбежали? Может лучше остановиться. — Давай расскажем им обо всём, — я не хотела расставаться с ним, и он это знал, он и сам не хотел этого, это читалось в его глазах, наполненных болью и грустью. Спокойно о нас рассказать родным не получилось. Признание брата вызвало цепочку агрессии и скандала. Отец готов был убить Майка, а мать пыталась загнать меня в комнату и запереть. Я вырывалась, как могла. Снизу я слышала, как брат и отец дрались. Отец кричал, что этой грязи не место в нашем доме. Почему они не могут нас принять? Даже мать кричала, что я омерзительна. В конечном счете, скандал привел к трагедии. Вырвавшись из рук матери, я споткнулась и летела вниз по лестнице, казалось, что каждый удар, и хруст моих костей невыносим, боль была ужасной, а еще хуже, что я не могла дышать, что-то давило на легкие. В конце я помню, как увидела брата с ножом в горле. Он смотрел прямо на меня, боль и отчаяние были в его глазах. Помню, как его кровь окрасила его белые волосы, как она коснулась кончиков моих пальцев. Я часто думала о том, чтобы мы с братом умерли в один день, но я не думала, что мы умрем от рук наших родителей, подаривших нам жизнь. Ещё я часто думала о том, чтобы нам на могилу положили мои любимые белые лилии. Я думала, что родители примут нас и нашу любовь, я осознавала, что многие будут осуждать наши отношения с братом, но не родители. Почему всё обязательно должно было обернуться смертью для нас двоих? Смерть беспощадна.