Противоречия

Данте весь состоит из противоречий. Он не злой и не добрый, в нем нет благородства, но и понятие чести не чуждо ему. Он привык к одиночеству, его хорошо видно в толпе, однако моргни, отвернись на секунду — и тут же потеряешь его из виду. Вергилий совсем другой — последовательный, уравновешенный, уверенный в своем пути. Он прямой до дурноты и холодный, будто арктический лед. Он — клинок, рассекающий врагов из тьмы за их спинами, и Данте не хочет попасть под его удар. Братья присматриваются друг к другу, кружатся в жадном танце недоверия и недомолвок, касаются украдкой, будто ждут беды. Беда приходит с осенним холодом, порывами злого ветра, голодными оскалами демонов и людей — Вергилий ждал ее, а Данте надеялся избежать. Вергилий принимает бой, привычно обагряя синий красным, не пытаясь избежать жертв, но и не желая лишней крови; Данте, напротив, мечется в сомнениях, противоречия разрушают его изнутри. Мир Данте рушится с каждым взмахом меча, с каждым криком, последним стоном, вздохом — Данте рушит его почти что сам, клинком взрезая беззащитную людскую плоть. Он может остановиться, сделать шаг назад, отказаться от плана. Вергилий поймет его, верно? Возможно, даст уйти. Данте почти уходит, почти смиряется с болью — всё почти: недосказанное, недоделанное, уродливое и кривое. Данте не успевает сделать даже шаг — Вергилий становится у него на пути. Осознание катастрофы настигает его слишком поздно. (Мир Данте рушится с каждым взмахом не его меча.)