***
За окном конец весны, воздух уже прогрелся до комфортных плюс двадцати. Каждый день радовал теплыми лучами яркого солнца и сладким запахом приключений, ведь совсем скоро начнутся каникулы, а вместе с ними поездки в лагерь на берегу озера, окруженного лесом, и периодические вылазки в поход с палатками. Под предводительством в жопу ужаленного Бэкхена, вся дружная компания отправится гулять по лесу глубокой ночью, чтобы доказать свою «не ссыкливость», и, по старой-доброй традиции, на которую все по непонятным причинам кладут увесистый такой болт, потеряются. У Бэкхена топографический кретинизм, идти у него на поводу всегда чревато, но вера в лучшее из года в год отрывает их задницы от прогретого бревна. Они обязательно вновь попытаются повторить кадр из фильма и вытащить надувной матрац из палатки со спящим Чунменом, с целью отправить того в далекое плавание на самый центр озера, но потерпят неудачу. Столько всего незабываемого их ждет, но есть одно маленькое такое «но»: прежде всего им предстоит пережить летнюю сессию. Бэкхен, правда, уже давно перестал реагировать на нее должным образом, ведь все равно все пройдет по уже проверенному плану: поплачем, понервничаем и выучим что-нибудь, молясь на автоматы по большей части предметов. «По большей части» — это те, которые сдавать хочется в самую последнюю очередь, находясь на смертном одре, потому что там понятно гордое нихуя, за исключением названия предмета. У Бэкхена в этом списке «по большей части» на первом месте стоит латынь. И, к глубокому его сожалению, мерзкая габаритная тетка, которая обожает писать на доске в диагональ, лишь бы не вставать лишний раз со стула, на дух его не переносит. К этому еще стоит добавить ее ярое нежелание ставить по своему предмету автоматом, потому что в ее припизднутой головке (которая, к слову, служит ей полотенцем, Бэкхен сам видел) латынь — самый важный предмет в мире. А без знания пословиц по типу «не трогай мои круги» и «дареному коню в зубы не смотрят» вообще бесполезно что-либо делать. Скорая на вызов «температура сорок» приедет и в первую очередь пословицу потребует. Не ответил — лежи умирай, придурок необразованный. И с этого можно было бы посмеяться, если бы не было так грустно. На ее парах всегда клонит в сон, потому что Бэкхен ничего не знает и отказывается понимать тех людей, которые шарят и разбирают активно текст вместе с этой баржей на вечном якоре. Он каждый раз пригревается либо на солнышке, либо рядом с горячей батареей. Чего греха таить, студент он, мягко говоря, хреновый, потому что даже правил чтения не выучил, но это не профильный предмет, так какого черта? Близкий друг и, по совместительству, сосед и предмет тайных воздыханий, каждый раз лишь хрюкает себе в кулак приглушенно, когда Бэкхена вынуждают прочитать на латинском хоть что-то. Чанель — высокий и очень харизматичный альфа, так еще и спортсмен. Он на латинском только что читать научился, пускай и с черепашьей скоростью, однако, этот орангутанг в юбке просто в поросячьем восторге с него. Бэкхен считает это нечестным, потому что препод в принципе для себя только мальчиков-альф и выделяет. Те могут делать что угодно, хоть в телефоне во время контрольной сидеть, она лишь кокетливо «пиу-пиу» на манер пистолетика будет делать. Чанель, правда, друг отличный, ведь улыбнувшись на ее кринжовые действия, находит ответы и делится с Бэкхеном, которого эта бешеная только что камерами со всех сторон не окружает. Правда, каждый раз, когда альфа улыбается, Бэкхен безбожно подвисает. У Чанеля глубокий бархатный голос и смех, сам по себе он излучает тепло и лучи добра, красиво поет и играет на гитаре, так еще сам по себе человек безумно привлекательный и интересный. Таким хочется доверять. И с того факта, что этот дебил двухметровый явно не планирует рассматривать в Бэкхене омегу, хочется громко закричать. Бен честно даже намеки делал, и не суть что с пьяну. И уж точно не суть, что его намеки были по типу «сходи к окулисту, шакал плюшевый» без дальнейших пояснений. Вообще, в их компании друзей (если с самого основания этой банды алкашей) из омег лишь Бэкхен. Не так давно заморыш Чунмен привел китайского ангела по имени Исин. Как последний умудрился влюбиться в этого пердуна скучного — еще одна мировая загадка. Тем не менее, до того, как их ряды расширились, особого отношения к Бэкхену, как бы странно это не прозвучало, не было. Они пили и отдыхали на равных, точно так же делили обязанности по типу кто тащит хворост для костра, готовит или убирает за всеми мусор. Когда же появился Исин, то все резко изменилось, и Бэкхен искренне первое время не понимал почему. Все как-то резко вспомнили, что они джентльмены, которым нужно фильтровать базар и свой внешний вид. Ранее все ходили в одних трусах с котятами или кактусами за милую душу. А тут вдруг плавательные шорты в гардеробе у всех появились. На такую смену в поведении можно было бы обидеться, но тогда Бэкхен перестал бы быть собой. Его полностью устраивал предыдущий расклад событий, кроме тех, в которых Чанель приводил девушек или парней-омег, а в общем чате блевал с них розовой сахарной ватой. Пожалуй, только в такие моменты Бэкхен задумывался над сменой имиджа или тщетности бытия. В схожую апатию его загнать могла только латынь. Бэкхен ушел глубоко в себя, строя планы на каникулы и продумывая всякие подлянки для друзей, особенно, для Чонина, который в этом году тоже хочет привести своего парня для знакомства. Эта традиция уже начинает настораживать, потому что друзья чет начинают заканчиваться, и так скоро очередь может и до весьма любвеобильного (только не в те ворота) Чанеля дойти. Такая перспектива откровенно пугает. Парень так задумывается, что далеко не сразу слышит как его зовут и отмирает только после легкого толчка в бок. — Бен Бэкхен, прочитай слово на доске, — студент лениво отворачивается от окна и смотрит на написанное слово. Заранее знает, что этой мымре просто скучно стало. — Жупитор? — Жупитор будет тебе в конце года на экзамене, а слово читается как «юпитор». Твою же мать. Бэкхен устало вздыхает, потирая глаза. Когда же уже этот тупой предмет исчезнет из их расписания. Как только группа перестает хихикать, довольная собой баржа продолжает пару. В большой обеденный перерыв трое из компании встречаются в кофейне рядом с университетом. Позволить они себе могут только средний стаканчик кофе, но ведут себя так, словно животы не сводит от голода, и все так и задумано. Чунмен в какой-то момент плюет на экономию и идет за сэндвичами, а Чанель с Бэкхеном предпочитают протестировать собственные желудки на прочность. В этой кофейне всегда особенная атмосфера, а девушка на кассе, которая по совместительству еще и владелица целой сети кофеен по городу, каждый день полна энергии и заряжает своей чудесной улыбкой на весь день. Какое бы у Бэкхена не было хреновое настроение, он сам не замечает как моментально зеркалит чужую улыбку. И плевать, что на часах пять минут девятого, и он опаздывает на первую пару. Его в какой-то момент просто перестала волновать вся эта суматоха. Преподаватель спокойно впускает на занятие, никаких штрафов нет, все по-взрослому. Потому и сейчас он просто наслаждается моментом и смешавшимся ароматом обжаренных зерен и свежей выпечки. Сейчас тут аншлаг, все столики заняты, поэтому многие берут на вынос, благо погода располагает. Бэкхен смотрит на проезжающие мимо машины, на то, как медленно плывут облака, или на компанию девушек, решивших устроить себе фотосессию со стаканчиками из этой же кофейни. Чанель молчит, переписывается с кем-то по телефону и изредка на лице появляется мягкая улыбка. Бэкхен переводит на альфу взгляд и начинает рассматривать без зазрения совести. Сегодня альфа выглядит как-то по-особенному мягко и уютно, хотя одет как обычно: синие джинсы с дырками, которые его бабушка несколько раз уже зашивала, но Пак кропотливо распарывал все обратно, и черная футболка с какой-то вышитой белыми нитками надписью на левой груди. На голове временно покоятся солнцезащитные очки, из левой мочки свисает новая длинная сережка. Бэкхен не замечает, как неожиданно вслух произносит: — Красивая сережка, где купил? Чанель подвисает на несколько секунд, застигнутый врасплох, в этот момент возвращается Чунмен и вопросительно смотрит на обоих. — Я что-то пропустил? — Нет, просто вопрос такой неожиданный, — посмеивается, блокируя и откладывая телефон. — Мне подарили, — все с такой же мягкой улыбкой, как те, подаренные несколькими минутами ранее экрану смартфона. — Это у кого такой вкус тонкий? — спрашивает уже с набитым ртом Чунмен, за что получает испепеляющий взгляд от Бэкхена, которого трясти от злости начинает, когда кто-то говорит с набитым ртом или чавкает. Улыбается извиняюще и выдает свое излюбленное на французский манер. — Пардон, мсье. — Слышала бы тебя французская группа, — фырчит беззлобно Бэкхен и переводит взгляд обратно на Чанеля, ожидая ответа. — Парень подарил. — Чего? — в один голос. — Я уже почти два месяца встречаюсь с одним парнем. Если честно, хотел представить его по всем правилам нашей уже нарисовывающейся традиции в следующем году. Но о его существовании вы узнали бы пораньше, — под конец уже не выдерживает и начинает открыто хохотать. — Что с вами? — Добей меня полностью, тащи его уже в этот заезд, — пытается выглядеть естественно, но улыбка выходит слишком дерганной, поэтому нервно хватает стаканчик с кофе и прячется. — Мы не так долго вместе, да и Чонин уже ведет своего. Ничего страшного, позже. — А как его зовут хоть? — спрашивает настороженно поглядывая на Бэкхена Чунмен. Он не уверен, но есть подозрения, что Бэкхен по уши в Чанеле. — Тэхен, — и стоит вспомнить своего парня, как черты лица смягчаются, а на лице вновь расцветает дурацкая улыбка. Бэкхен напрягается еще больше и внешне начинает походить на натянутую до предела струну. — Ким Тэхен? С юрфака? Ты говоришь о нем? — Да, — Чанель не понимает такой странной реакции друга и напрягается, потому что видеть омегу таким ему приходится впервые. — Так он моя копия, блять! — Эм, — альфы начинают переглядываться, только вот по Чунмену видно, что против Бэкхена он махаться точно не будет. Он же его пришибет, а об Исине кто позаботится после его кончины? Только вот нависающий над ними махыч растворяется вместе с Бэкхеном. Несколько недель Бэкхен избегал разговора с Чанелем, прятался и не отвечал на звонки. Вечерами злился на себя дико из-за столь глупого поведения, но перебороть себя никак не мог. Ему было стыдно за сказанное, хотелось отмотать время назад и промолчать. Бэкхен сидел у себя в комнате, смотрел какой-то ролик на ютуб-канале, как в комнату зашел папа. — Хэй, тебе письмо прислали, — и улыбается так, словно уже прочитал, и там что-то милое. Передает конверт и все с такой же напрягающей улыбкой выходит, прикрывая за собой дверь. — Охуеть, что же там такое, раз папа впервые в жизни не забыл дверь закрыть. Ровно через несколько секунд дверь открывается. — Я передумал, нечего от семьи изолироваться, — и с гаденьким смехом уходит. В конверте Бэкхен находит короткое письмо, дочитав которое до конца, подрывается на выход с диким писком.Мне порекомендовали этот совет, как самый действенный способ проверить твои чувства ко мне. Я не ожидал такой реакции. Жду тебя на крыльце.
Выбегает Бэкхен очень эффектно. — Вот же хуйюс ты генетивный! — и, запрыгнув, целует в губы. — Дум спиро, сперо, да? — Ой, пошел ты в жупитор, скотина.