море волнуется

      Гарри Крюк считает, что жизнь флиртует с ним, окутывает пеленой сострадания и вечно вытаскивает из передряг. Пока другие барахтаются в воде, привязывают неуверенно камни к шее и ещё больше приближаются ко дну, Гарри уверенно стоит двумя ногами на вымышленном плоту, вечно вырисовывает шариковой ручкой на воображаемом запястье корабль в море и верит, что жизнь всегда будет улыбаться ему.       Но "подруга по флирту" всегда забывает сбросить обороты и накручивает счётчик по счастью и улыбкам до предела, пока не вспоминает о своих задачах и резко переключает вектор на грусть и отчаяние. Гарри смеётся, но подчиняется этой интересной игре. Он всё ещё стоит на плоту, правда начинает качаться из стороны в сторону.       Ума злится и не понимает, почему младший Крюк, живя в касте злодеев, пытается казаться хорошим и строит стену из смирения к их отвратительной жизни. А Гарри продолжает смеяться всем в лицо, показывая, что даже вечное заточение на острове не сломает его.       Море волнуется раз.       Это происходит случайно. Пират знает, что во всём виновата Ума, что именно она спутала его карты, забрала компас и выбила на изнанке черепа слово «страдай». Что именно из-за её выходки что-то сейчас стучит в груди, с противным скрежетом привлекая к себе внимание и заставляя захлёбываться солёной водой, из-за чего смеяться становится всё труднее.       Гарри думает, а что было бы, если тогда он не пошёл вместе с ведьмой знакомиться с новыми дружками Мэл. Возможно, он бы никогда не знал кто такой Карлос де Виль, и был бы очень признателен за это жизни.       Пират не знает, что привлекло его в этом замкнутом мальчишке, но Гарри точно знает, что стена и плот начинают рушиться прямо на глазах.       Карлос — это его личный выстрел в голову, въедающийся в кожу, причиняющий боль и дискомфорт, становящийся частью жизни.       Нет, Крюк младший не тонет, он просто заходит в реку и машет, машет старательно людям с берега. И сейчас Гарри с уверенностью может сказать, что он разучился флиртовать с жизнью, а жизнь — с ним.       Море волнуется два.       Хочется выть или снять с себя кожу, хочется избить до крови свои костяшки, но из всего разнообразия саморазрушения Гарри выбирает самый сложный — наблюдать как де Виль пытается скрыть свои фиолетово-алые синяки.       Хочется забрать этого запуганного ребёнка к себе в каюту и шептать ему на ухо «люблю», хочется целовать и зализывать его раны. И никогда не отпускать.       Хочется.…       Но единственное, на что способен пират — это снова и снова цапаться с ним, драться и изредка прикасаться к его нежной, но такой холодной кожи.       Гарри рычит и злится на мать де Виля, когда снова видит заплаканные глаза своего мальчика. Хочется крепко обнять Карлоса, прижать к себе и целовать в подбородок, смазано вести губами по щеке, ведь всё это было б чертовски правильно и необходимо. Но де Виль цепляется за футболку Джея, тычет носом в шею друга и судорожно втягивает воздух. Успокоившись, улыбается своим друзьям. Друзьям. Но не Гарри.       Вот тебе и жизнь — холодными руками обвивает шею пирата и душит его, заставляет лишь наблюдать издалека.       Воображаемый корабль в море тонет, шариковая ручка перестаёт рисовать, а Гарри ломает свой плот и перестаёт верить в улыбчивую жизнь.       Море волнуется три.       Ума больше не злится, а лишь смотрит с беспокойством, а Гарри больше не смеётся. Вода в лёгких достигла краёв и вот-вот начнёт выливаться.       Карлос же танцует на осколках своей души, но очень аккуратно, чтобы никто не видел, как сильно кровоточат его раны. Никто, кроме пирата.       Или ведьма сошла с ума или снова решила спутать карты, запрятать весь кофе с чаем и кружками, чтоб никто не мог предсказать свою судьбу или сегодняшний вечер. Но сейчас Гарри просто благодарен ей за эту выходку.       На кровати лежала старая пластинка. Та самая, под которую раньше все на корабле танцевали вальс.       Пластинка не требует приглашения.       Гарри уверенно протягивает Карлосу руку, улыбается и ждёт. Смотрит нежно и с трепетом. Де Виль понимает, что от него хотят, но не может полностью довериться. Мнётся пару минут с ноги на ногу, но всё ж протягивает свою руку, такую холодную и почти неощутимую. Гарри боится сжать слишком сильно и лишь слегка прикасается своими горячими пальцами.       Карлос улыбается. Такой редкой, но искренней и солнечной улыбкой.       Пират краснеет и проваливается, пытается приобнять своего мальчика за талию.       Де Виль путается в ногах, спотыкается и часто наступает на ноги, так же часто извиняется и краснеет-краснеет. Гарри смеётся, а затем спокойно кладет руку и медленно ведёт — раз, два, три.       — Могу я поцеловать тебя? — Совсем по-детски спрашивает пират, словно проверяет, реальность ли перед ним или нет.       Карлос кивает. Встаёт на носочки и поддается вперёд.       На воображаемом запястье снова вырисовывается корабль. Кажется, жизнь снова начинает улыбаться в ответ.