The Influence Of The Moon.

Как только я начала путешествовать с Доктором, лунная ночь уже не казалась мне чем-то обыкновенным. Я вижу перед собой много звёзд, со своими жизнями и историями, но Луна имеет особенное значение. После того, как я узнала, что спутник Земли — это зародыш, я смотрю на неё уже не так, как прежде. Она кажется такой живой с каждым кратером на ней и шелухой, которая вот-вот распадётся и превратится в пепел. Во мне есть тревога, что кто-то придёт и просто перечеркнёт всё решение, которое далось с таким трудом. Ради одного живого существа я чуть не пожертвовала моими людьми, моим народом. Но Доктор? О, я так злилась на него. Нет, я была в ярости, неделями думая о том, какую сильную он причинил мне боль, просто взяв и бросив меня словно попутчика в такси. Кажется, я никогда не пойму наверняка, почему он поступил так со мной. Я не принимала решения за человечество, я не Тайм Лорд, путешествующий во времени, я лишь обычный человек. И прямо сейчас, сидя посреди ночи на давно потрескавшейся от старости лавочке и чувствуя огромное напряжение в теле, смотрю и понимаю, какая, должно быть, тяжёлая ноша лежит на его плечах. — Ты всегда так поступал? — Как? — нахмурился и отвернулся Доктор, предполагая, о чём сейчас пойдёт речь. — Принимал решения за других, потому что так было правильно? Доктор глубоко вздохнул и поднял глаза на звёзды. — Буду откровенен с тобой, Клара. Иногда тебе кажется, что другого решения просто не может быть. Власть временем ослепляет, сила и временное бессмертие диктуют тебе, что всё, что ты хочешь, всё, о чём ты только подумаешь, можно переписать. Стереть страницу и попробовать снова сделать лучше. Для всех вас, людей… В этот момент, находясь максимально близко к его лицу, я увидела в очень-очень старых и очень-очень добрых глазах сожаление. Что-то кольнуло внутри меня так сильно. — Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что это неправильно. Ты не можешь в один момент сказать себе, что именно ты имеешь такое право, потому что это не твой дом, не твой вид, не твоя ответственность. Однажды, очень давно, я принял сложное решение. Закончить войну, потому что иначе боль и страдания будут продолжаться до тех пор, пока одни не истребят других. Я так же, как и ты, нажал на кнопку. И спустя много времени я не знаю, поступил ли я правильно, ведь я уничтожил всю свою расу и расу Далеков. Это было подобно массовому убийству, кровь которого мне никогда не смыть. - словно от боли, Доктор медленно закрыл глаза. — Кажется, правильных и неправильных решений просто нет. После долгих путешествий во времени я лишь понял, что есть один выбор и его последствия. — приподняв голову, сказал Доктор. — Я хочу сказать, что ты поступила очень смело и я горжусь тобой, Клара Освальд. Не хочу, чтобы ты испытывала то же, что и я. — Я прощаю тебя, и принимаю тебя. — расплакавшись, я припала к его груди и крепко-крепко, до боли в костяшках, обняла его. Для Доктора объятия всегда были некой уловкой спрятать свои эмоции, но объятия не всегда означали только это. С помощью объятий мы выражаем любовь, настоящую, искреннюю, как бы не решаясь сделать более смелый шаг. — Но… — отстранив её легонько от себя и держа в ладонях её руки — ты тоже была права — сказал Доктор. Я хожу по вашей Земле, дышу вашим воздухом. Значит это и мой дом тоже. — О, Доктор… — я взяла в свои ладони его лицо и стёрла слезинку, так медленно катившуюся вниз по щеке. Звёздное небо раскинулось перед нами. Мы наблюдали, как снова и снова сгорает в атмосфере звезда, когда-то жившая и существующая, как и всё во Вселенной. — Не грусти, Клара. — считав с меня эмоцию, произнёс Доктор. Если бы старая звезда не сгорала, на её месте не появлялась бы новая. Без конца не было бы более яркого и фееричного начала. Такова жизнь. Так необычно смотреть на небо и знать, что где-то там, на одной из миллион звёзд, живут существа со своей историей, запечатлённой в вечности. — Ты когда-нибудь загадывал желание? — с любопытством спросила я, заглядывая в его как будто бы постаревшее за минуту лицо. — Порой я даже не знаю, что загадать. — задумчиво, с хрипотцой произнёс Доктор. — Что насчёт тебя? Мы мимолётно пересеклись глазами, в которых можно было прочесть недосказанное.