Still Still Still

      Это была плохая идея.       Чуя действительно не должен был приезжать сюда. О чем он только думал? Да, Дазай предложил приехать в Японию, но это, вероятно, была шутка. И он ничего не сказал Дазаю? Не предупредил его? Это было глупо. Эта была глупость, у которой будут свои последствия.       И все же, Чуя любил его. Несмотря на то, что он барабанил пальцами по бедрам в предвкушении, сердце колотилось о грудную клетку со скоростью, казалось, миллион ударов в минуту, и пот собирался на ладонях, у Чуи была яркая улыбка на лице.       Он думал о том, что удивит Дазая, но сможет увидеть его не через экран компьютера, сможет дотронуться до него.       Номер в отеле, в котором останавливался Дазай, был очень хорошим. Дополнительное преимущество. В настоящее время Чуя сидел на кровати Дазая. Он снял ботинки еще на входе, поэтому теперь его ноги, одетые в теплые носки, свисали с кровати, не касаясь пола.       Стены были обшиты панелями из светлого дерева, каркас кровати из темного дерева контрастировал с тонким цветом. Белье было темно-красным, не таким, которым обычно пользовался сам Чуя. Гильдия, должно быть, действительно делает все возможное, чтобы позволить Дазаю остаться в этом прекрасном месте во время съемок.       Чуя с беспокойством проверял свой телефон. Единственный человек, с которым он связался по поводу своей поездки, был Куникида. Он любезно сообщил Чуе, что Дазай должен закончить съемки сегодня в четыре. Зная Дазая, он должен был смыть грим, поменять костюм и вернуться домой около пяти.       Было чуть больше пяти, и каждый скрип или писк, который слышал Чуя, заставлял его нервничать. Где, черт возьми, Дазай? Неужели он не знает о том, что Чуя беспокоится? Ну, он не знал об этом, поэтому это все объясняет.       Наконец, Чуя услышал щелчок входной двери и увидел, как копна каштановых волос мелькнула у стены. Повинуясь импульсу, Чуя встал, не зная, что еще делать с его телом, ведь повиноваться своим желаниям он не мог.       Дазай заметил лишнюю пару обуви в коридоре и резко поднял голову. Карие глаза встретились с голубыми.       У Дазая отвисла челюсть, ни слова, ни звука не вырвалось наружу.       Чуя ухмыльнулся. — Эй, — сказал он, запинаясь. — Эй, — задыхаясь, ответил Дазай, уже улыбаясь и направляясь к Чуе. Он даже не потрудился снять свои туфли.       Как только Дазай оказался в нескольких футах от Чуи, он остановился. Казалось, руки Дазая зудели от желания протянуть руку и обнять парня. Чуя отчаянно хотел протянуть руку и оказаться в этих объятиях, но он не хотел делать так, чтобы Дазай сомневался в чем-то. — Что ты здесь делаешь? — смущенно спросил Дазай, как будто это была не его идея.       Чуя пожал плечами. — Я хотел тебя увидеть, — честно ответил он. — Значит, Чуя скучал по мне, — поддразнил его Дазай. — А что, если и так? — усмехнулся Чуя, поднимая бровь.       Дазай усмехнулся и сделал еще один шаг вперед. Он обвил руками талию Чуи и притянул к себе. Чуя ответил тем же, обхватив руками шею Дазая. — Я так счастлив, что Чуя здесь, — сказал Дазай, наклоняясь так, что его губы зависли рядом губами Чуи, — я даже не могу сказать тебе, как сильно я хотел дотронуться до тебя с тех пор, как уехал.       Дазай крепко сжал Чую и ухмыльнулся, а парень почувствовал, как кровь перестала циркулировать в его теле. Он судорожно сглотнул. Он больше не хотел думать ни о чем. Он не хотел сдерживаться. Все, что он хотел, было прямо перед ним. — Шшш, — прошептал Чуя, прижимаясь губами к губам Дазая, — ты слишком много говоришь.       На этот раз Чуя проявил инициативу и впился в губы парня.       Это продолжалось не очень долго.       Главным образом потому, что Чуя проснулся в холодном поту в тот момент, когда его язык раздвинул губы Дазая и был встречен новыми ощущениями.       Первое, что заметил Чуя, было его тяжелое дыхание, его сердце билось так же быстро, как и во сне, и он чувствовал себя бодрым. Он слепо ощупал себя с обеих сторон, чтобы убедиться, что это действительно была его кровать, и что все, что только что произошло, было выдумкой.       Как только это подтвердилось, Чуя перевернулся и сделал то, что сделал бы любой разумный человек, когда он мечтал о поцелуе с кем-то, с кем ему ничего никогда не светит. Он закричал в подушку.       Ни за что на свете Чуя не сможет больше заснуть. Особенно если есть хоть малейший шанс, что ему снова приснится сон о поцелуе с Дазаем. Это было опасно.       Используя предплечья, Чуя сел на кровати и попытался выровнять дыхание. Он коснулся своих губ и почувствовал, что они все еще покалывают от поцелуя во сне.       Он был так зол. Было так много плохого в том сне, от которого Чуя проснулся. Во-первых, он никогда, никогда, блядь, не станет слушать Дазая и навещать его. Во-вторых, он никогда не станет целоваться с Дазаем, это всего лишь его работа. В-третьих, Чуя ни за что не хотел целовать этого ублюдка.       Верно?       В течение последних нескольких недель Чуя настойчиво подавлял свои чувства и пытался игнорировать их. Он не хотел признавать, что влюбился в Дазая и его дерьмовую, тупую личность. Но этот сон ударил его, как тонна кирпичей.       Он влюбился в Дазая.       Чуя снова громко застонал.       Что ж, больше не было смысла отрицать все это. Его чертово подсознание предавало его, доказывая Чуе то, что ему нравится Дазай.       Чуя заставил себя встать с кровати и практически побежал в свою студию. Если он не собирается сегодня спать, то пусть лучше поработает. Хорошо было то, что Чуя был эмоционально заряжен, на взводе, и чувствовал все гораздо более обостренным, чем обычно.       Парень провел пальцами по струнам своего баса, закрыл глаза и позволил музыке, которую он играл, успокоить его душу, надеясь, что это сработает и он сможет уснуть. Черт бы побрал его график сна.

***

      Честно говоря, Чуя был впечатлен тем количеством работы, которую он смог сделать. В течение нескольких затуманенных часов он смог отредактировать гитарные и базовые композиции, а также найти нужный ритм для барабанов.       Это было плохо. Всякий раз, когда Чуя впадал в такое бешенство, ему было очень трудно оставить что-то незаконченным. Это не было гениальным качеством, как, скажем, у Дазая, это была его собственная уникальная трудовая этика.       Лучше всего было то, что Чуя фактически использовал свое разочарование в Дазае в своих интересах. Так как песня была о влюбленных, Чуя направил диапазон эмоций, которые он чувствовал к Дазаю во время взлетов и падений в песне. Всякий раз, когда песня достигала драматического и эмоционального пика, Чуя выстраивал музыку таким образом, с которым, как он думал, его сердце начинало биться чаще.       Почти все, что делал Чуя, шло от сердца. Им двигали эмоции, настолько сильные, что это иногда затуманивало его суждение о том, какое решение было правильным. Но не с музыкой.       С музыкой Чуя позволил своим эмоциям вырваться на свободу. Он был сторонним наблюдателем того, что чувствовал, пытаясь перевести и истолковать то, что крутилось в его мозгу и сердце по нотам. Его музыка представляла его самого.       Когда Чуя просмотрел последние аранжировки нот, он удовлетворенно замурлыкал. Парень перешел из своей студии в спальню, схватил телефон и пошел обратно. Он открыл камеру и сфотографировал то, что только что закончил. Затем он перешел к своей электронной почте и отправил музыку для просмотра Дазаю.       После этого подвига Чуя, наконец, почувствовал, как усталость прошлой ночи обрушилась на него, как волна. Ну, по крайней мере, он знал, как устал, и что если уснет, то не встанет до вечера. Чуя поплелся обратно в спальню, положил телефон на прикроватный столик и забрался под одеяло.       Не прошло и пяти минут, как Чуя начал засыпать, но послышался гудок телефона. Чуя застонал. Он слепо протянул руку и поднес телефон к уху. — Алло? — спросил он хриплым от пения и истощенным от усталости голосом. — Чуя, — воскликнул Дазай. — Какого черта, — выдохнул Чуя, широко раскрыв глаза. Все, о чем он мог думать, был Дазай. Руки Дазая обхватывали его. Губы Дазая прижимались к его губам. Дазай, Дазай, Дазай.       Чуя с трудом сглотнул, пытаясь прогнать эти агрессивные и опасные мысли. Он действительно не хотел трахаться с Дазаем, независимо от того, хотело этого его тело, или нет. — Правильно, — со смехом ответил Дазай. — Почему ты отправил мне ноты в 5 утра?       Чуя моргнул. — Так вот сколько сейчас времени…       Дазай расхохотался. — Ну и ну, Чуя, — сказал он между смехом, — ты действительно тупой. — Ха?! — закричал Чуя. Если он не проснулся раньше, то сейчас он точно бодрый.       Дазай рвано выдохнул. — Ты работал? — спросил Дазай гораздо более серьезным тоном, чем раньше. — Да — ответил Чуя. — Так рано? — осведомился Дазай. — Да. — По собственной воле? — Да. — Но почему?       Ну, Чуя на самом деле не собирался говорить Дазаю причину. Во-первых, это означало бы, что ему придется говорить о своих чувствах и эмоциях. Об этом не могло быть и речи. И если Чуя действительно хотел поговорить, главное слово «если», он ни за что не собирался говорить об этом по телефону. — Я не знаю, — солгал Чуя, — порыв вдохновения, наверное? Я проснулся посреди ночи, и у меня в голове застрял барабанный бас, поэтому я работал над этим.       Дазай что-то промычал в знак согласия. — Чуя действительно трудоголик. — Думаю, можно и так сказать. — Что ты сейчас делаешь? — Честно говоря, Дазай, я пытаюсь уснуть. — О, — сказал Дазай тише.       Они не разговаривали пару минут, Чуя слышал только дыхание Дазая. Это было приятно. Успокаивающе. Он держал его прикованным к своему окружению. Чуя совершенно забыл причины, по которым он был так бодр.       Глаза Чуи закрылись, а сам он слушал только его мирное дыхание. Это действительно был момент, предназначенный только для них двоих.       Через несколько минут Дазай спросил: — Ты все еще здесь?       Чуя наполовину переварил то, что сказал Дазай. Он хмыкнул, полагая, что это был самый безопасный ответ.       Дазай усмехнулся, тихо и гортанно. — Надеюсь, я тебе приснюсь, — пробормотал Дазай.       Линия снова затихла, наполненная только звуками Чуи и Дазая в их собственном маленьком мире. — «О, — подумал Чуя, — ты даже не представляешь, что это уже случилось».

***

      В этот момент у Чуи начался обратный отсчет.       Две недели, пока Дазай не вернется домой. Одиннадцать с половиной дней, если быть точным. Чуя точно не знает, когда именно он вернется, но, вероятно, это будет самое неудобное время для Чуи. Потому что Дазай, кажется, точно знает, как вывести его из себя. Ебаный мудак.       Вот почему, вероятно, плохой идеей было устраивать концерт с Черными Ящерицами, который будет длится лишь одну ночь и на нем будут играть песни, которые обычно не звучали ни на одном концерте. Дазай, скорее всего, появится в тот день и все испортит.       С тех пор, как три ночи назад Чуя видел сон о Дазае, это было единственное, о чем он думал. У него было много времени для самоанализа. Вывод, к которому он пришел, был невелик. Но, честно говоря, независимо от того, что Чуя решил, он все равно будет злиться на себя из-за своих же чувств.       У Чуи было много времени для работы. Поскольку на данный момент он закончил свою совместную песню с Дазаем, он позволил себе погрузиться в свои эмоции.       Своей ненависти к Дазаю, которая бушевала, как огонь. Безмятежности, когда он был с Дазаем, которая омывала его, как вода. Взлеты и падения, холмы и долины, путаницы и безопасность. Чуя вылил все это в новые песни, с которыми он хотел поэкспериментировать.       Последние три дня Чуя практически жил в своей студии. Единственное время, когда он отмечал, что прошло несколько дней, — это когда он получал телефонные звонки от Коё или сообщения от Дазая и Черных Ящериц.       Он почти забыл, что собирался встретиться с Черными Ящерицами, пока ему не позвонила Хигучи, сообщив, что они стоят у его квартиры, стучат и ждут почти три минуты.       Чуя бросился ко входу и пригласил друзей войти. Только тогда Чуя осознал, что он, вероятно, не принимал душ уже три дня. Чтож. Теперь он ничего не мог поделать.       Он повел их обратно в свою студию и передал некоторые тексты, стихи и аккорды, над которыми работал. Они все, казалось, одобрили это. Даже Тачихара начал бренчать на гитаре, чувствуя один из самых мрачных тонов, о которых писал Чуя.       Все было мирно. Чуя погрузился в игру пианино, играя несколько случайных нот, которые резонировали с ним. И тут Чую осенило. Все было слишком мирно.       Ему было скучно.       Пальцы Чуи напряглись, и он не смел продолжать играть. — Чуя? — спросил Тачихара, смущенный тем, что Чуя перестал играть на середине мелодии, — ты в порядке? — Мы должны устроить концерт, — заявил Чуя, полностью игнорируя вопрос Тачихары.       Никто ничего не сказал. Чуя развернулся на стуле, чтобы посмотреть прямо на Гин, Тачихару и Хигучи. Он хотел убедиться, что они правильно его расслышали. — Что ты имеешь в виду? — спросила Хигучи. — Я имею в виду именно то, что сказал, — отрезал Чуя, напряжение последних двух дней ударило его, — мы должны провести один ночной концерт здесь, в Лос-Анджелесе, мы должны сообщить всем об этом за день до самого концерта.       Хигучи уставилась на него, слегка приоткрыв рот. — Ты серьезно, — наконец невозмутимо произнесла она. — Да. — Когда же? — Следующая неделя. Чем скорее, тем лучше.       Хигучи зажала большой палец между зубами, погруженная в свои мысли. — Не знаю, как остальные, но я в деле, — воскликнул Тачихара. — Я тоже, — сказала Гин. — Я думаю, что мы справимся, — наконец сказала Хигучи. — мне придется много кому позвонить, но я уверена, что мы сможем найти небольшое место.       Глаза Чуи загорелись. На самом деле, он почувствовал, как все его тело ожило при мысли о том, что он снова будет выступать перед толпой.       Бля, да! Это действительно происходило. Ничто не могло успокоить Чую так, как время за любимым делом. Таким образом, он полностью зависел от своих импульсов и таланта.       Верной слову Хигучи потребовалось несколько дней, чтобы все подтвердилось. Хигучи не отдавала себе в этом должного отчета. Она забронировала их в приличном месте и заставила их договориться о ценах на билеты всего за пять долларов, и уже набежало довольно много народу. Чуя не знал, как ей это удалось.       Теперь все, что им нужно было сделать, это выбрать сет-лист, отрепетировать и поставить чертовски хорошее шоу. Всю оставшуюся неделю Чуя буквально кипел энергией.

***

Чуя Накахара @taintedsorrow — 3ч Сюрприз! Только сегодня я и Черные Ящерицы будем выступать и петь ваши любимые песни! Присоединяйтесь к нам! [link.com]

***

      Дазай настоял на разговоре в скайпе прямо перед концертом.       Чуя не был точно уверен, почему, так как это казалось довольно неудобным временем для Дазая, но он не возражал. Он уже давно не слышал голоса Дазая.       Первое, что Чуя заметил, как только лицо Дазая более менее стало четким, было то, что стены его отеля действительно были отделаны деревянными панелями, а кровать позади него была покрыта темно-красным одеялом.       Чуя с трудом сглотнул. В точности как в его сне.       Чую, фактически, хватил удар, воспоминания нахлынули на него. Он все еще чувствовал покалывание губ Дазая на своих, если действительно думал об этом. Он не должен думать об этом.       Самое приятное в планировании импровизированного концерта было то, что каждую минуту бодрствования Чуя проводил со своей группой. Планирование, перепланировка, репетиции, повторные репетиции, проверка места проведения, чтобы убедиться, что все было абсолютно идеально. В результате у него не было времени подумать о своих чувствах к Дазаю.       Но теперь все вернулось назад. — Чуя, — воскликнул Дазай. — Привет, Дазай, — ответил Чуя.       Второе, что заметил Чуя, это то, что Дазай поправился… совсем. Он не хотел, чтобы он выглядел хорошо или плохо, но что-то в его внешности изменилось за полторы недели с момента их последнего звонка.       Как только до Чуи дошло, он даже не потрудился подвергнуть себя цензуре, выпалив:  — Ты что, похудел?       Дазай уставился на Чую широко раскрытыми глазами. Как ребенок, которого поймали за кражей печенья из банки. — Чуя теперь моя мама? — хмыкнул Дазай, пытаясь отыграться. — Нет, идиот, меня просто волнует, как ты выглядишь рядом со мной. Мне не нужен гребаный шнур для спагетти, свисающий с моей руки.       Дазай всегда был худым. Но для него потерять настолько, что Чуя заметил это только спустя неделю, было плохо. — Наверное, я похудел, — сказал Дазай, хотя это прозвучало так, будто это вовсе не было догадкой, — но это не так уж и важно. — Это важно, — бушевал Чуя, — черт возьми, Дазай, это твое здоровье. — А тебе какое дело? — спросил Дазай, лицо и глаза которого были совершенно непроницаемы.       Щеки Чуи вспыхнули. Частично от ярости, частично от волнения. Он не хотел признаваться, что ему небезразличен Дазай, что он беспокоился о нем. Значит, он солжет. — Я же говорил тебе, — фыркнул Чуя, — ты мой «парень», ты должен выглядеть так, будто счастлив со мной. Что скажут люди? О, смотри, там Дазай и Чуя, Чуя, наверное, морит Дазая голодом, посмотри, какой он тощий.       Дазай рассмеялся. — Нет, люди подумают, что я потерял его из-за фильма. Это правда, я так и сделал, просто в моем контракте этого не было. Я думал, что Шуджи будет кем-то, кому не важна еда и собственное здоровье.       Чуя удрученно вздохнул. — Ладно, как хочешь, делай все, что тебе вздумается. Но как только ты вернешься, я приготовлю тебе нормальную еду. — Да, да, конечно, мам. — Какого хрена ты сказал, ублюдок?!       Дазай расхохотался, пока Чуя закипал в другом конце экрана. Это напомнило Чуе, что он не мог ударить Дазая за это, и стал еще злее.       После того, как Чуя успокоился, Дазай поднял тему их песни. Он был полностью доволен договоренностями, которые Чуя отправил ему по электронной почте. Оставалось сделать лишь несколько небольших правок, но еще Дазай хотел попробовать спеть ее вживую до того, как выпустить.       Весь этот разговор заставил сердце Чуи воспарить. Он никогда раньше не слышал, чтобы Дазай говорил такие приятные и вдохновляющие вещи о своей музыке. Дазай даже заметил, как болезненно звучит музыка, мрачная, но полная надежды.       Чуя действительно чертовски хотел, чтобы между ним и Дазаем не было такой большой пропасти.       Может быть, это был знак того, что Дазаю Чуя тоже нравился.       Этот разговор продолжался некоторое время, но как только они закончили, Дазай начал говорить о съемках. Чуя сделал паузу на полуслове, чтобы взять немного черного лака для ногтей. В конце концов, это была одна из его фишек, без которых на сцену он не выйдет. Даже если Дазай собирался задержать его допоздна. — Ты вообще меня слушаешь? — спросил Дазай, надув губы.       Чуя поднял глаза, но ничего не ответил. В следующую секунду глаза Чуи снова сосредоточились на ногтях, поглаживая маленькую кисточку от основания до кончика. — Чуя, — заскулил Дазай.       Чуя рассмеялся. Остался всего один ноготь, который займет минуты две, поэтому Дазай мог и подождать. После того, как Чуя закончил покрывать свой мизинец черным лаком для ногтей, он снова закрутил крышку и уделил Дазаю все свое внимание. — Ладно, договорились, — сказал Чуя.       Дазай протестующе выпятил нижнюю губу. — Не делай этого, — упрекнул Чуя, — ты ведешь себя как ребенок. — Ты меня игнорируешь! — Нет, — возразил Чуя, — просто не все мое внимание было сосредоточено на тебе. — Это называется игнорированием! — Нет, это не так, дерьмовый ублюдок.       Дазай высунул язык. Чуя усмехнулся. — Что думаешь? — спросил Чуя, поднося к камере свои высохшие ногти. — Ты всегда так делаешь? — спросил Дазай, блуждая глазами по ногтям парня, — на удивление, выглядит хорошо. — Неужели ты никогда не сможешь искренне сделать мне комплимент?       Дазай в замешательстве склонил голову набок. — Ты никогда не делал ничего, что заслуживало бы моей похвалы.» — Я ненавижу тебя — фыркнул Чуя, скручивая ногти так, чтобы они были обращены ко рту, и обдувая их холодным воздухом, чтобы ускорить процесс высыхания.       Дазай задумчиво хмыкнул. Похоже, он хотел это опровергнуть, но у него хватило ума промолчать. — Итак, как я уже говорил, — снова начал Дазай, — если бы Фицджеральд дал мне полный контроль над этим фильмом, все пошло бы намного лучше.       Чуя позволил Дазаю болтать столько, сколько он хотел. Ему очень нравилось, когда Дазай был полностью нефильтрованным, не таким расчетливым, как обычно. Иногда Дазай даже заикался и возвращался к своим мыслям. Это была совершенно другая сторона, которую никто не видел. Потому что Дазай был бы проклят, если бы кто-нибудь другой увидел эту сторону.       Через пару часов Чуя начал зевать и то терял сознание, то приходил в себя. Дазай проверил время, и его губы сложились в небольшое «о». — Тебе, наверное, надо поспать, — сказал Дазай.       Чуя кивнул, почти не слыша слов Дазая.       Дазай положил голову на ладонь и нежно улыбнулся. — Спокойной ночи, моя маленькая рок-звезда. Надеюсь, концерт пройдет хорошо. Тебе лучше приберечь ‘rain beat’ до моего возвращения, пока, — тихо сказал Дазай, махнув другой рукой и отключившись.       Чуя даже не успел пожелать спокойной ночи, как окно скайпа закрылось. Чуя быстро послал Дазаю сообщение, закрыл ноутбук и заставил себя лечь в постель. Он завернулся в одеяло и заснул, постоянно переключая мысли между Дазаем и выступлением.

***

      Бля, Чуя скучал по этому.       Толпа ликует.       Ударяя каждую высокую и низкую ноту, которую он хотел, он слышал возгласы в толпе.       Пот стекал по его лицу и прилипал к одежде.       Адреналин бурлил в его венах.       Легкая боль в ногах и руках от беготни вверх и вниз по сцене.       Он полностью командовал всеми присутствующими в клубе. Если он хотел, чтобы они замолчали, ему достаточно было поднять палец.       Улыбка на его лице напрягла скулы.       Но Чую это не волновало.       Это было опьяняюще.       Выступление перед сотнями людей всегда приносило Чуе огромное, несвязанное и эйфорическое чувство удовлетворения. Ничто не могло сравниться с тем, что он чувствовал себя чистым золотом на ощупь и звучал так же гладко.       Так как концерт начался довольно рано, их сет-лист был коротким, только около половины песен, которые обычно исполнял Чуя. Что было благословением и проклятием, потому что Чуя не думал, что он репетировал достаточно для двухчасового шоу, но ебать, он хотел этого.       В середине концерта Черные Ящерицы покинули сцену и помогли переставить декорации, так что Чуя сидел на табурете, повесив акустическую гитару на шею. Он сел на стул и поблагодарил свою группу за интимный момент, который они позволили ему провести с толпой.       Чуя сверкнул ухмылкой перед аудиторией, слегка настраивая свою гитару. Все закричали.       Он наклонился вперед, поближе к микрофону, и спросил: — Как вам, нравится концерт?       И снова все зааплодировали. Чуя улыбнулся и кивнул. — Знаете, — объяснил он, — это случилось неожиданно. Я так соскучился по вам, что мне не терпелось вернуться на сцену. Хигучи нашла это место и помогла проработать все детали, так что подарите ей много аплодисментов.       Чуя любил эту силу. По команде все захлопали в ладоши и начали звать Хигучи. Хотя она была не на сцене, Чуя знал, что она, вероятно, краснеет и заикается от похвалы, которую только что получила.       Чуя усмехнулся. Удовлетворившись звуком гитары, он притянул ее ближе к своему маленькому телу и наиграл на ней один раз. — Я собираюсь сыграть «звездопад», — сказал Чуя, ожидая немедленной реакции приветствий, которые он обычно получал, но был совершенно сбит с толку единственным посредственным ответом.       Он нахмурил брови. — Какого хрена? — импульсивно спросил Чуя.       Несколько смешков, но снова все оказались довольно молчаливыми. — Я что-то упустил? — спросил Чуя, поворачивая голову в бок, чтобы посмотреть, не подкрадывается ли кто-нибудь к нему.       Наконец, отклик распространился по всей маленькой арене. Все началось где-то в середине, но через несколько секунд все повторяли одно и то же. Казалось, что толпа будет кричать и умолять до тех пор, пока Чуя не выполнит их желание. — «Rain Beat»! «Rain Beat»! «Rain Beat»! «Rain Beat»! — «Rain Beat»? — повторил Чуя, застигнутый врасплох.       На этот раз толпа разразилась радостными криками.       Чуя в замешательстве нахмурил брови. Во время своего последнего тура он играл «Rain Beat» в качестве своей акустической пробы. Разве это не скучно? Он никогда раньше не играл в Sea of Stars acoustic и действительно с нетерпением ждал этого. Но почему люди стали требовать песню, которые слышали не один раз? — Но почему? — спросил Чуя. Он понимал, что глупо спрашивать об этом на арене, но надеялся, что даже несколько слов прояснят путаницу.       К счастью, он был достаточно близко к краю сцены, чтобы расслышать ответ нескольких девушек, кричавших на него. Это еще больше смутило Чую. — Дазай? — ошарашенно повторил Чуя. — Вы, ребята, хотите, чтобы я спел любимую песню Дазая?       Еще одна волна криков, в которых Чуя надеялся услышать одобрение.       Чуя откинулся на спинку стула с ошарашенной улыбкой на лице. Это была на самом деле довольно милая идея, Чуя играл любимую песню Дазая, потому что он «скучал» по нему, или что-то еще. — Хорошо, — наконец объявил он, настраивая гитару на другой диапазон. — Но я хочу, чтобы все вы, ребята, кидали это видео Дазаю, чтобы, когда он проснется, он увидел это.       Чуя клянется, что увидел, как около двухсот фанатов схватили телефоны и начали снимать. Чуя слегка откашлялся и начал соответственно бренчать на гитаре.       Обычно, когда Чуя исполнял акустические песни, он обращал особое внимание на толпу перед ним. Ему нравилось видеть, как огни на всех телефонах освещают темную арену, так что он мог видеть, как все смотрят на него. Таким образом, он мог видеть людей, улыбающихся с любовью, пораженных благоговением, и даже случайный взгляд заплаканных глаз.       Но не сегодня. Сегодня глаза Чуи были закрыты, он играл от всего сердца. Он не хотел думать ни о ком, кроме Дазая.       Потому что, хотя во время его обычной повседневной жизни было легко отрицать свои чувства, во время песен это было сложнее. Чуя бросил все, что у него было в его музыке, все его сомнения, неуверенность, страхи и разбитые сердца подпитывали его печальные песни. Дождь был ярким примером.       Сегодня он пел для Дазая. Он желал, чтобы Дазай ответил ему взаимностью. На биение сердца, на крики с просьбой отпустить его, на любовь. На боль, которую он чувствовал каждый раз, когда боялся, что Дазай отвергнет его по-настоящему.       Эмоции Чуи взяли верх над ним к концу песни. — О, биение дождя, — пропел Чуя, голос его слегка дрогнул, но все еще звучал сладко и мрачно, — ты меня видишь? О, биение дождя, посмотри в мои глаза прежде, чем они исчезнут.       Это было тяжело, Чуя еле допел до конца. Он надеялся, что Дазай услышит его. Каждая его частичка. Это первый раз, когда его чувства были противоречивы в результате Дазая, потому что Чуя знал, чего он хотел.       Он действительно чертовски надеялся, что не пожалеет об этом.       Чуя едва успел сделать это без слез, наворачивающихся на глаза. Когда он сыграл последние несколько нот, по залу прокатились уважительные хлопки.       Никто не кричал. Все, казалось, понимали и чувствовали, что эта песня значила для Чуи гораздо больше, чем они ожидали.       Чуя нервно улыбнулся и попытался незаметно стереть покалывание в уголках глаз. — Спасибо, — тихо сказал он.       Он еще не совсем хотел уходить со сцены. Следующая песня была действительно восторженной танцевальной песней, и Чуе нужно было преободриться перед ней. — Забавная история, — начал Чуя, — Дазай все время просит меня, умоляет и, по сути, скулит, чтобы я сыграл ему ритм «Rain Beat». Но вы, ребята, услышали ее первыми, так что я думаю, вы знаете, кто мне дорог больше всего.       Возгласы снова подхватили в полную силу.       Чуя улыбнулся и засмеялся. Омолодившаяся энергия толпы снова наполнила его желанием устроить чертовски хорошее шоу. Он улыбнулся, встал и помахал рукой, прежде чем отправиться за кулисы, чтобы быстро сменить костюм и закончить концерт.

***

держи меня крепче @formychuuya — 1м акустическая версия «Rain Beat» в ЛА! [видео.МР4] Нэнси @redhotlove — 1м У меня на глазах слезы, эта песня была так прекрасна, кто, блядь, обидел Чую? Обратный отсчет концерта ЧУИ: 0 дней @happynakahara — 1м я законно иду в kms. теперь я могу подняться, слыша, как Чуя поет, это прекрасно. двойная спина реальна и жива @ddoublebblack — 1м Эй, @nolongerhuman, ты видишь это дерьмо?

***

      Чуя едва успел скрыться за кулисами, как его товарищи по группе начали преследовать его. Тачихара, Гин и Хигучи стояли за занавесками, уже переодевшись, и смотрели на Чую широко раскрытыми глазами. Хигучи выглядела так, будто у нее даже слезы текли по лицу.       Чуя уставился на них и смущенно моргнул. — Что? — спросил он.       Хигучи и Гин устало переглянулись. Тачихара неловко почесал затылок.       Чуя тяжело вздохнул, злясь, что не получил ответа, и протолкался мимо своих товарищей. Ему все еще нужно было переодеться и положить гитару на место. — Чуя, — позвала Гин.       Внезапно все трое оказались рядом с Чуей. — Вам помочь? — прорычал Чуя. Он положил гитару и начал снимать рубашку. Все уже привыкли к этому. — Это было действительно красиво, — ответила Гин, не признавая резкого тона, брошенного ей Чуей.       Парень замер на полпути, снимая рубашку. Он продолжал снимать ткань со своего тела, гораздо медленнее, чем раньше, а после взял ее в руки. Чуя краем глаза взглянул на Гин и увидел, что та до сих пор смотрит на него. — Э-э, спасибо, — сказал он, не совсем уверенный, как ответить на непрошеный положительный комментарий. — Серьезно, Чуя, — пропищала Хигучи, — это была лучшая версия «Rain Beat», которую я когда-либо видела.       Чуя почувствовал, как все его тело вспыхнуло от второго комплимента. Не зная, как реагировать, Чуя кивнул головой и схватил новую рубашку с вешалки перед ним. Он начал застегивать ее. — А еще ты выглядишь намного счастливее, когда выступаешь, — пробормотал Тачихара, — не то чтобы раньше ты не был счастливее. Но такое чувство, что ты поешь для одного человека, но это слишком личное, да? Ну я имел в виду- — Подожди, — прервал его Чуя, поворачиваясь лицом ко всем троим, — вы что, ребята, пытаетесь намекнуть, что я пою для Дазая?       Гин, Тачихара и Хигучи переглянулись. — Разве это не очевидно? — спросила Гин. — Я так рада за тебя, Чуя! — воскликнула Хигучи, — ты наконец нашел свою музу.       На этот раз Тачихара ничего не сказал, только кивнул.       Чуя почувствовал, как у него отвисла челюсть. Он не мог поверить своим ушам. Да, он предполагал, что пел «Rain Beat» для Дазая, но чтобы брать весь концерт. Неужели его подсознание снова всерьез издевается над ним? — Ну, спасибо, наверное? — сказал Чуя, хотя это прозвучало как вопрос.       Затем он прочистил горло, еще раз протиснувшись мимо своих товарищей, возвращаясь на сцену. В конце концов, у них было еще тридцать минут выступления. Чуя оглянулся и махнул им. — Пошли. Работа еще не окончена.

***

      Через пару дней Чуя проснулся от голосового сообщения от Дазая. У него не было времени поговорить с ним после концерта. Дазай заканчивал съемки в Японии в течение последних нескольких дней. Из того, что Чуя понял, каждая секунда была похожа на время хруста.       Так что скайп с Чуей не был главным приоритетом в списке Дазая.       Но все было нормально. Дазай и Чуя нашли время еще до концерта. Это был такой приятный перерыв от всех безумств, кружащихся по всей жизни Чуи, что это не было похоже на хлопоты.       Чуя перешел в приложение телефона и нажал на голосовую почту, ожидающую его. Он поднес телефон к уху, закрыл глаза и прислушался к голосу Дазая. — Привет, Чуя, — воскликнул Дазай, — ты, наверное, удивляешься, почему я позвонил тебе так поздно, хотя знаю, что ты спишь. Не волнуйся, я скажу твоему медленному, маленькому мозгу. Я скоро улетаю домой! Вообще, мы уже садимся. Куникида-кун кричит на меня, чтобы я закончил, потому что я груб, или что-то в этом роде. Я тут на неделю, поэтому мы можем сходить на второе свидание. Я с нетерпением жду твоего хмурого лица! Пока~       Чуя закрыл рукой свое улыбающееся лицо, пытаясь притвориться, что его сердце не колотилось от мысли снова оказаться так близко к Дазаю.       Блять.       Он действительно скучал по его раздражающему голосу, по запаху его ужасного шампуня, по ощущению его грубых шершавых бинтов и по этому ужасному смеху.       Дерьмо.       Ему действительно нравился этот ублюдок.       Как, черт возьми, это работает?!