Высечь искру

Саске готов был повернуть время вспять, чтобы спасти мир. Для матери и отца, для своего клана или деревни. Но… Но то всего лишь мечты. Если бы на его месте был Наруто, что бы заставило его вернуться в ужасное детство? Спасение деревни. Спасение мира. Желание стать героем. Из Саске вышел очень плохой герой. Ему было шесть, когда он очнулся. Тощие руки, резь в глазах и на щеках кровь. Тошнотворная беспомощность; но он все-таки нашел в себе силы подняться. Он поставил цель — спасти Итачи. Итачи — вот что действительно было важно для Саске. Так было в детстве, так осталось и сейчас. Саске мог выстраивать новые связи, заводить друзей, но его жизнь все равно вращалась вокруг брата. Поэтому он собирался спасти его. Потому что это все, что имеет значение. Разве что теперь он думает и о том, как бы сохранить родной клан. Саске рано потерял семью, поэтому не успел привязаться к клану. Но Итачи… После той бойни состояние брата резко ухудшилось. После ухода обоих. Поэтому, в идеале, Саске сделает все, чтобы предотвратить резню и сохранить жизнь Итачи. И остальным членам клана. Но это останется побочной целью, провал или удача в которой вряд ли повлияют на общий ход событий. Скорее, Саске сделает пометку: «по возможности спасти остальных». Возможно, удастся выиграть время для них, не дав заговору Данзо воплотиться в жизнь. А потом… Саске не был хорош в долгосрочном планировании, но был весьма уперт в достижении целей. В то самое утро Фугаку вел себя как обычно: был немногословен и скуп на эмоции. Он даже не смотрел в сторону младшего сына. Микото, как всегда, кротко смотрела на стоящую перед ней тарелку с рисом и лососем. — Все хорошо, — прервал тишину Итачи. — Продолжай тренироваться. Я горжусь тобой, братец. А потом — новая лекция отца о том, что Саске следовало бы проявить больше усердия в тренировках, а Итачи — сосредоточиться на делах клана, а не на младшем брате. Саске не думал, что помнит этот разговор, но понял, что знает всё, что через мгновение произнесет Фугаку. Итачи кивал, соглашался и вставлял «да, отец» в нужных местах. А после встал и сказал, что ему надо поторопиться. Тогда Итачи все равно опоздал из-за сухих наставлений отца. Саске смотрел на жесткие кривые губы отца, на мрачное лицо, на глаза, что не касались его, и понимал… что не чувствует ничего. Пришлось приложить усилия, чтобы признать в сидящем напротив человеке отца. Ах, вот оно. Он бросил на отца вопросительный взгляд, но тот ответил беспросветным презрением. А после напомнил, что Саске пора идти в Академию, иначе он тоже опоздает. Возможно, клан не лучшее место для детей; особенно таких, как Саске. Что ж. Планы могут меняться. Большую часть времени Саске приходилось проглатывать уничижительные замечания. Бросало то в жар, то в холод. Становилось тепло от смеха Шисуи. Мороз по коже — когда снова читали нотации об уважении. Вновь ставили в пример Итачи. Саске как никто иной знал, насколько нелепы сравнения с Итачи. Итачи был мягким, умным и расчетливым, стремящимся угодить изо всех сил. Он делал всё, чтобы свести конфликт клана и деревни к минимуму, работал над ним каждый день. А Саске… Немного времени и клан погибнет, а он не пошевелит и пальцем. Они совсем не похожи. Их кровная связь такая сильная и хрупкая одновременно, а власть имени столь мощна и уязвима, что невозможно отстоять право. Если бы в уклад жизни Учиха не вмешался Мадара, Обито, Орочимару, Данзо — это обязательно сделал бы кто-то другой. Из Саске получился бы несносный герой. Он вообще не уверен, что это сравнение было уместным. Может, стоило бы ограничиться формальным презентом себе одиннадцатилетнему, чтобы обозначить грядущие перспективы. Итачи, конечно же, отнесся бы к вопросу иначе. Так уж вышло — они разные люди. И война ничему не научила Саске. Сравнивать их было глупо и бессмысленно. — Снова лучше всех в группе? Хорошо постарался, — произнес Итачи, не утруждаясь придать голосу хоть какие-нибудь эмоции. Улыбка получилась почти искренней, и дело не в скупой похвале. Родителей рядом не было, а значит те крохи внимания, которые они уделяли друг другу, не зависели от вездесущего Фугаку. Итачи предстал куда более резким, чем оставался в воспоминаниях. Маленькая победа, оставшаяся в секрете. И все же, в доме пахло переменами. Родители следили за братьями, дергая то одного, то другого. Даже Микото. Она шутливо просила, чтобы Саске улыбался чаще. И несмотря на мягкость голоса, это было требованием. Итачи не мог всё время подставлять себя под удар. Именно тогда Саске невольно задался вопросом, а глубока ли червоточина? Что если Итачи убил клан, чтобы предотвратить гниль, но… Тем же утром он смотрел на Фугаку глазами шестилетки. Ни единой эмоции, ни единого отклика в сердце. Только ленивая мысль: что я почувствую, если убью его прямо сейчас? Саске казалось, что он самозванец. Подкидыш. Шпион, проникший в тело ребенка. Он мог называть себя как угодно, но факт оставался фактом: он больше не был частью семьи. Он больше не был частью клана. А еще Саске заметил, что слишком привязался к брату, что мнение того слишком важно, чтобы напрямую задавать вопросы. Время от времени во взгляде Итачи вспыхивал черный огонь. Саске оглядывался, пытался распознать вражескую иллюзию, но все было тщетно. Такова оказалась реальность. — Тебя что-то гложет? — спустя несколько месяцев застал врасплох Итачи. Саске только замотал головой. Рука легла на плечо, и их томительное молчание продолжилось. Микото, как и в воспоминаниях, была наблюдательной, но изменения в младшем сыне списала на возраст и взросление. Фугаку же так ничего и не заметил. Прокручивая в голове события прошлого, Саске понимал, что мало знал об отце. Саске сделал вдох. Медленный, глубокий. Дыхательная гимнастика помогала держать себя в равновесии. Даже если ему шесть. — Задумался? — как всегда без звука подкрался Шисуи. Он нашел Саске в клановой библиотеке, среди беспорядка пыльных исторических книг, которые не открывались десятки лет. Шисуи стоял сзади, ерошил его волосы, а потом, словно вспомнив, опустил руку на плечо. Юноша всегда был голоден до прикосновений. Жизнерадостный, добродушный. Одно из немногих счастливых воспоминаний прошлого. — Чего это ты решил медитировать? Саске выдохнул. Шисуи что, действительно не видел разницы между медитацией и дыхательной гимнастикой? Медитация — это то, что способствует сосредоточению, дыхательная гимнастика — это и есть сосредоточение. Сейчас же Саске лишь удалось выровнять сердечный ритм и вернуть себе спокойствие. Это одна из причин, по которой медицинское дзюцу было ему неподвластно. Самообладание летело к чертям, стоило Фугаку открыть рот. Стать малолетним гипертоником не то, чего бы ему хотелось. — Учусь чувствовать людей. Шисуи цокнул языком. — Тебе шесть! — напомнил он. И смешно, и грустно. — М-м, — прозвучало убедительно. И все-таки, одним глазом Саске следил за Шисуи. Большая часть клана не вызывала никаких чувств, другая — раздражала. Однако Шисуи вместо смущения или злости порождал ощущение… надежности. Его пылающая чакра обжигала. Если бы существовали драконы, они вызывали бы похожий трепет. На этот раз Шисуи должен был выжить. В этом не было острой необходимости или кармического значения. Просто Шисуи будет жить. Итачи будет жить. И Саске плевать, кто должен умереть во имя этого. Шисуи нахмурился, щелкнул пальцами перед самым носом. Саске скосил взгляд, сосредотачиваясь на по-детски гладкой руке Шисуи. Пора было отвлечься от обжигающего пламени чужой чакры. Саске сморгнул и только тогда заметил, что ему улыбаются. — Есть вещи куда интересней тренировок, — хитро напомнил Шисуи. — Да, — согласился Саске. Удивительно. Они никогда не были близки, почти не знали друг о друге. Совершенно разные. Но, заглядывая в глаза, понимали, что чувствовали одно и то же. Уму непостижимо. Но, временами, когда на закате Шисуи выходил на скалистый берег бурной реки Нака, Саске пытался угадать, что у того на уме. Задавался вопросом: а могут ли его глаза видеть будущее? Иногда Шисуи выглядел уставшим, как сам Саске, принявшим безысходность судьбы. Не зря. Именно здесь его путь и должен был закончиться. Раньше многое ускользало от внимания Саске, но не сейчас. Когда-то, узнав о резне, Саске подумал, что клан повел себя глупо, недальновидно. Но старейшины Учиха были не такими. Их опасения оказались разумны, сомнения — обоснованы. Не подкопаешься. Фугаку был неподходящим лидером в неподходящее время. Он был хорошим ниндзя, но это оказалось как нельзя некстати. Слишком внимательный, слишком прямолинейный, ищущий двойное дно и скрытые смыслы. Фугаку был решителен, несгибаем и непоколебим. Он свято верил в единственно верную истину, к которой и шел напролом. Так и осталось. Он вел их гордый клан прямо к гибели и был уверен в своем выборе. А клан? Глупый напыщенный клан, который гордился корнями? Все до единого, от древней старухи до молочного младенца, ощущали себя настолько значимыми, что от них буквально фонило, и Саске чувствовал это. Таковым было проклятие крови. Они ненавидели там, где достаточно было обиды, и впадали в отчаянье вместо минутной печали. В последнее время в воздухе витало слишком много отчаяния. Саске почти заразился им. — Ты хороший человек, братец, — временами вздыхал Шисуи. И бормотал себе под нос что-то о справедливости и жизни. Саске хоть и выглядел ребенком, но хорошо знал этот тон. Никогда прежде Саске не чувствовал необходимости заключать кого-то в объятия, но в этот самый момент сжал своей маленькой бледной ручкой ладонь Шисуи. Держал крепко, чувствовал размеренный ровный пульс. По крайней мере, у них был год, и Шисуи не имел права сломаться. — Все будет хорошо, — выдохнул Саске, приоткрыв вдруг секрет. Шисуи сжал руку в ответ, немного жестче, чем стоило бы с ребенком. Уткнулся носом в затылок Саске и вдохнул чистый невинный аромат кожи. Нелепый аналог дыхательной гимнастики, которую выбрал Шисуи. Но Саске не собирался указывать на ошибку. Ему едва ли исполнилось семь, а Шисуи едва ли подросток. «Как страшно, — вдруг пришло в голову Саске. — Как жестоко». Он почти ничего не сделал, чтобы остановить судьбу. Пытаться выступить против клана Учиха здесь и сейчас — подобно попыткам повернуть реку вспять. Бессмысленно и опасно. Данзо глуп, раз пытается уничтожить всех — невероятно недальновиден — но он не догадывается о Саске. Если бы Саске оказался на месте главы Корня, он бы ограничился взрослыми. Подростки и дети стали бы подспорьем для нового поколения. Взять хотя бы Саске. Вот ему семь, а он не в силах что-то исправить. Еще нет. Время не пришло, и Саске только смотрит и задается вопросом: как они дошли до этого? Иногда он задавался вопросом: что сказал бы Мадара, увидев клан таким? Обито был уверен, что они все делают правильно, но тому виной отчаяние, а Мадара сейчас скорей был марионеткой Зецу… А его мотивы были туманны и путаны даже для Саске. Саске убивал время в Академии. Это было смертельно скучное время, ведь вместо изучения действительно важных вещей он лишь коптил небо. Он и без того был достаточно опытен, чтобы самому кое в чем натаскать учителей. Странно было думать, что вырос даже из этого. И все же, он не противился дружбе с Наруто. Наруто был хорошим другом. Его любопытство раздражало, а когда надо было спешить домой, мальчишка обязательно приставал с несуразными вопросами. И все же, несмотря на весьма затянувшийся процесс дружбы, его отношения с Наруто были куда лучше, чем у Наруто с остальными в классе. Однажды Саске одолжил ему ручку, когда остальные отказались. — Знаешь, он ее не вернет, — как бы между прочим заметил Шикамару. — Хм, — безразлично фыркнул Саске и потерял интерес. С тех пор Саске занимал едва ли не верхнюю строчку хороших людей в личном рейтинге Наруто. Это оказалось немного тяжелей, чем думалось. — Ты не должен общаться с этим мальчиком, — в тот же день со всей строгостью объявил Фугаку. Не удивительно, что информация достигла адресата столь быстро. Шиноби любят посплетничать. А отец всегда держал руку на пульсе. Такое положение вещей удручало. Едва слышно вступилась Микото, но Фугаку оставался суров и непреклонен. И чем дальше, тем напряженней становился разговор. — Они пытаются обвинить наш клан… — отец вовремя замолк. Поджал губы. Сделал вдох. Микото выглядела несчастной, но больше не попыталась сказать и слова против. Саске тошнило от этого места. Клан угнетал. Деревня высасывала силы. Он и не собирался сближаться с Наруто ровно до тех пор, пока ему не запретили. На следующий день Саске сел с ним за одну парту и стал так поступать каждый новый день. Но на лице оставалось все то же выражение — холодное и равнодушное. Отец был недоволен. У него оставалось много дел в клане, но приходилось отвлекаться на неповиновение младшего. — Иногда нам приходится идти на жертвы, — начал издалека Итачи, вернувшийся с месячной миссии и внезапно обнаруживший безмолвную войну в отчем доме. — Иногда, — акцентировал Саске, вырывая с корнем злополучный сорняк. Брат протяжно выдохнул. — Наверное хорошо, что у него все-таки появился друг. Кажется, Итачи даже улыбнулся. Еще бы, ведь это не он должен был выполоть сад тетушки Эцуко. — Неплохая тренировка миссий ранга D, — из ниоткуда возник Шисуи. — Отличная работа! И дружеское похлопывание едва не заставило ткнуться носом в розовые кусты. Итачи успел схватить Саске за руку, а заодно и Шисуи. Тот обреченно закатил глаза так сильно, что стало смешно. Они залились смехом. Саске наслаждался моментом, пока позади не послышались голоса старейшин клана, вынуждая обернуться и прекратить фарс. Старики смотрели на детей, и в их взгляде читалось разочарование. Поменялся в лице Шисуи, осунулся Итачи, будто вернулся с многодневной миссии. Они выглядели истощенными, мрачными, пустыми. Саске следил за старейшинами взглядом. Можно было бы подбежать к ним и, пользуясь моментом, отправить в красно-черный мир кошмаров. Заманчивые перспективы. Но вдруг тело пронзила дрожь осознания, кто именно мыши, а кто — змеи. Старейшины сейчас так слабы. Да, они были когда-то шиноби, но рефлексы угасли, мышцы обмякли, а под дряблой кожей… — Надо доложить, — скомандовал Итачи. Саске моргнул, сбрасывая оцепенение. Момент был упущен. Итачи больше не смотрел на Саске. Но не Шисуи. Тот молчал, но не отводил взгляда. А после медленно повернулся к Итачи. Губы растянулись, поджались, превратились в бескровную нить… — Больше дела, меньше слов! — с театральным вздохом произнес Шисуи. Он не собирался идти наперекор другу. Напротив, коротко кивнул туда, где в самом сердце деревни обосновалась башня Хокаге. И… этот тон. Сердце Итачи откликалось на настроение клана куда сильней, чем у других. Раньше Саске не видел этого, но теперь, смотря с высоты прошедшего времени, больше не удивлялся, как удалось Итачи достичь таких высот. Столько времени он проводил в АНБУ и работал над собой. С нескрываемым чувством вины, Итачи вверил судьбу Саске в руки клана. — Прости, братец, — произнес тогда он. Саске был достаточно опытным, чтобы почувствовать боль в голосе. Итачи не умел скрывать ее. Искреннее сожаление и сомнения подобно удару под дых. Саске хотел умолять брата, просить снова и снова. Хотел освободить от обещаний, спасти от тайн и предательств, избавить от чувства вины и волнений. Это выматывало. Саске начинал следить за каждым шагом брата. Даже юный Итачи был пугающе хорош. Таков результат тяжелой работы. Даже если тот оставался в деревне, то не задерживался дома дольше, чем на одну ночь. Сначала Саске думал, что он уходит к Шисуи, но… Но нет. Итачи бесшумно мерил шагами границы земель клана. Мягко и напряженно, словно загнанный в ловушку тигр. Это… было неправильно. — Что ты делаешь, Саске? — однажды, когда Саске оказался весьма беспечен, огорошил вопросом Итачи. Всего одна ошибка, а план отправился коту под хвост. Итачи был очень и очень хорош. Полсекунды оказалось достаточно. — Не могу уснуть, — соврал Саске. Или не совсем. Кошмары Саске не были похожи на сказочные сны мальчишки. Ужасы прошлого резонировали с настоящим, и полуночные образы наводили куда больше страха, заставляя кричать в пустоту и отключаться от реальности. Но было и то, что казалось куда более страшным — всё это ждало их в реальности. Саске чувствовал укоры совести, что держал Итачи рядом, пока сам не мог сомкнуть век без страха очнуться с риннеганом в одном глазу и вечным мангекё — в другом. Об этом он тоже не мог рассказать. И все же, бессонные ночи вдвоем успокаивали его. И Итачи тоже. Когда-то брат казался таким взрослым. А что сейчас? Всего лишь ребенок. Поэтому Саске воспользовался своим положением, капризно протянул «нии-сан» и попросил брата лечь рядом. Он поймал ритм дыхания, уличил момент и заставил тот замедлиться. Концентрируя чакру, попытался погрузить в сон обоих. Все это заняло три ночи, прежде чем Итачи сдался и провалился в сон. Оказалось, это сложно. Брат ворочался, не смыкал глаз, осматривал комнату, а после прижимал Саске ближе и снова погружался в дрёму. Но даже во сне его чакра мерцала. Саске не спал, ждал, чтобы пустить в ход свою. Итачи не должен был ничего заметить, и приходилось потрудиться. Брат был очень внимательным и вряд ли бы допустил такие вот манипуляции. Но они лежали под одним одеялом, и чакра Саске окутывала обоих. Шло время, и вот уже Итачи спал, словно ребенок. Дыхание ровное. Темные волосы разметались и в лунном свете были похожи на змей. Кажется, Итачи даже пустил слюну на подушку. Саске бы нашел это отвратительным, но… не сегодня. Саске чувствовал себя древним стариком, столетним, не из этого времени. Перед ним лежал Итачи — юный, спящий, уязвимый. Саске казалось, что он сошел с ума и сам себе всё придумал. Странная мысль испугала. Одно дело было защищать Шисуи, но что насчет Итачи — человека, который отвернулся от света, погрузившись в бесконечную тьму? Спящий Итачи был жалок и слаб. И эта мысль была еще одним шагом к ярости, злости, холоду, сковавшему душу. Итачи — вот кто сделал из него монстра. Когда-то внутри бушевало желание мести, горела любовь к брату, к семье. Теперь, когда Саске смотрел на Итачи, то считал его своей собственностью и сокровищем. Не давала покоя мысль: что теперь делать? Бежать или убить? Разум должен оставаться ясным. И это оказалось куда сложней, чем думалось сначала. Одним февральским утром он перехватил руку Итачи за секунду до того, как пальцы коснулись лба. Возможно, то был последний раз, когда брат хоть как-то пытался проявить привязанность. — Всё в порядке, нии-сан, — вместо объяснения сказал Саске. Итачи выглядел так, словно сердце разбилось на осколки. — Прости, — тихо произнес Итачи. — Постарайся на миссии, — сухо пожелал Саске. Взгляд был пустым. Под ребрами расцветал трепещущий гнев, готовый разорвать грудную клетку. Итачи смотрел долго, чуть наклонив голову вбок, пока не встретился взглядом и наконец не улыбнулся. — Конечно. Веди себя хорошо, братец. Конечно, Итачи выкладывался на всю. Вот он уже капитан АНБУ, и черный день несомненно стал ближе. День ото дня Шисуи становился всё беспокойней и отстраненней. На улицах клана в воздухе висела опасность. Саске не прекращал дыхательную гимнастику. Еще немного, и он бы легко потерял контроль над собой. Но Итачи должен жить. Шисуи должен жить. Клан может гореть в аду. Шисуи исчез. Потерялся, как говорили соклановцы. И хотя Саске прекрасно знал, где тот, волнение это не уменьшало. Если бы речь шла о взрослом, сказали бы — «пропал без вести». Ребенок — «теряется». Но Шисуи лишь был там, где его не будут искать. Микото и Фугаку мрачнели день ото дня. Их мало заботил младший сын, даже если они находились в одной комнате. Саске же пользовался свободой и надолго уходил из дома. Несмотря на проблемы в семье, у него оставались дела. Саске проклинал свой клан и решил, что не станет вмешиваться в предначертанное. Справедливости ради, ему было жаль. Но спасение деревни было не его задачей. Коноха — мечта Наруто, так пусть он и спасает ее. Мир? Главное, чтобы он выстоял, пока Итачи не будет спасен. Вот с чем стоило поработать сначала. Если Кагуя решит покончить с шиноби без кровопролития — Саске удивится. Но будет готов и к этому. Женщина всемогуща. С Зецу, горящим в черном адском пламени, она была всемогуща. С Мадарой — бедным старым Мадарой-саном, безумным прародителем славного гнилого клана, спрятанным в пыльной гробнице под склоном горы — она всё ещё была всемогуща. Но Саске — нет. Итачи нужен был Обито, чтобы вырезать клан, и Саске, конечно же, смиренно ждал, чтобы встреча состоялась. Он не стал переубеждать брата и, тем более, не отправил бы на задание в одиночку. Никогда. Он был занят другим — спасением Шисуи из бурной реки Нака. — Ты… Саске, — с хрипом выдавил парень. Шисуи был слеп, едва мог дышать, но все еще был способен различить чакру. — Что с тобой? Ты… от тебя пахнет кровью, ты… — и вновь снизошел влажный кашель. Саске не единственный, от кого пахло кровью, но с Шисуи он хотел быть мягче. Медицинские дзюцу в его исполнении все еще оставались отвратительными, но оказать первую помощь он все же был в состоянии. Если Шисуи не бросится в воду во второй раз, то, безусловно, выживет. Хорошо, что знаний в медицине хватало, чтобы восстановить связи зрительных нервов. Глаз, который он пожертвовал Шисуи, его собственный. Возможно, прямо сейчас Итачи пробуждал мангекё. Шисуи он был нужней, тот должен увидеть меняющийся мир. К тому же, Саске уже справлялся с одним глазом. Первое, что притягивало взгляд, конечно же, риннеган. — Саске. — Все в порядке, — перебил Саске, — мы потом придем за Итачи. Не бросим его. У Саске было не так много времени, чтобы думать. Все, что он знал — Итачи должен убить. Итачи тяжело. Он наверняка прокручивал в голове убийство брата, но тот «потерялся». И от этого, должно быть, больнее вдвойне. Саске сердился за то, что всё случилось так, как случилось. Он не был уверен, что выдержит. — После чего? — сбитый с толку, спросил Шисуи. — Ты выбирал между верностью клану или деревне, но есть и другой путь, — Саске говорил быстро. — Давай. Нам надо покинуть деревню до наступления темноты. Но мы вернемся, — и, когда Шисуи открыл рот, добавил: — За Итачи. Саске никогда не думал, что Итачи будет делать после их исчезновения, и это ещё одно слабое место плана. Итачи подавлен и оттого согласился на резню, назначенную на пару дней раньше срока. Итачи был похож на призрака, но без колебания направился в сторону квартала. Да, брат отлично контролировал свои эмоции. Шисуи быстро шел на поправку, но Саске всё равно сидел как на иголках. Как и тогда, после битвы с Мадарой. Он видел угли на месте десятихвостого, поглощенного пламенем Аматерасу. Быть может, такое сравнение не было лучшим, но Саске чувствовал примерно тоже. Хотя. План Данзо шел без сучка и задоринки. Реакция Шисуи была предсказуема: «Как он мог?» и «Они не заслуживают», «Он никогда…» и прочее, прочее, прочее. Саске слушал, давая выговориться. Все, что угодно, лишь бы этого не слышал брат. Чаще всего Шисуи спрашивал: «Почему?» — Ты знаешь ответ, — говорил Саске, хотя сам не был уверен, но надеялся, что Шисуи поймет. Никогда прежде слезы столь горько не лились из собственных глаз. Крупные, чистые, надрывные. Шисуи не мог остановиться, и тело содрогалось до хрипоты. Саске был знаком с этим чувством. И да… Шисуи понял причину. Саске оставался с ним так долго, насколько это возможно, и чувствовал себя еще большим чудовищем оттого, что сбегал, стоило Шисуи провалиться в сон. Нельзя, чтобы кто-либо вмешался. Поддержка и уход никогда не были сильными сторонами Саске. Обито не обратил внимание на отсутствие восьмилетки, да и что бы он предпринял? Пока Итачи обговаривал план с дальним родственником, Саске решил расплатиться с Данзо. В конце концов, тот все еще держал Шисуи на поводке, и Саске хотел вернуть тому свободу. Деревня и клан достаточно поживились мальчишкой. Найти Данзо не составило большого труда. Как же Саске устал от убийств. От бесчисленных безымянных агентов Корня, которых приходилось сметать с пути. Сегодня их было слишком много. Саске планировал снести Данзо голову. Это должно было случиться быстро и легко. Но просчитался — у восьмилетки не хватило сил. Саске пришлось долго сражаться за право отомстить и торжество справедливости. Обито — на очереди. Это будет невыносимо тяжело, но не невозможно. К закату дня — Саске по пояс в крови. Он быстро нашел Шисуи: разбитого и безмолвного, размазал чужую кровь по щеке и ушел. Столько смертей, что монстру внутри пора бы пересытиться и захлебнуться в крови, но время еще не настало. Итачи нашелся неподалеку от Конохи в буковом лесу. Черный от крови, с катаной, которой лишил клан будущего, и смертельно уставший. — Привет, нии-сан, — просто сказал Саске и опустился в колыбель корней векового дерева. Даже для ниндзя это слишком — видеть ребенка-преступника ранга S. Сегодня итак выдался непростой день. Слишком много случилось. Они были истощены и без чакры. — Саске? — произнес Итачи и тут же осекся, понимая, что фантасмагория может рассеяться, исчезнуть. Но было то, что привлекало внимание. — Что с твоим глазом? — Это… — понадобилась секунда, чтобы понять. У Итачи не было сил, чтобы использовать шаринган и увидеть причины. А Саске не хотел вдаваться в долгие объяснения. Не сейчас. — Я отдал его Шисуи. И все-таки, Саске решил сказать правду. — Шисуи мертв. Саске мотнул головой. — Уже нет. Он поправляется, — и взял за руку. — Давай… — Саске… — Объясню потом, обещаю. Нии-сан, обещаю тебе. Итачи не спешил подниматься. Но Саске знал — тот уже принял решение. Ему надо было лишь осознать его. — Хорошо. В подгорье их схоронил старый клановый склеп. Обитель смерти и тайн. Но это не важно, пока они могли там укрыться. Саске хотелось о многом рассказать, но надо было выждать время, прийти в себя и отдышаться. Он прикрыл глаза, ощущая нервные крепкие объятия Итачи и внимательный болезненный взгляд Шисуи. И все-таки они теперь были в безопасности. С рассветом Коноха поймет, что лишилась Учиха. Обнаружат улицы, усеянные телами. Корень пал, Данзо убит. Учиха Обито найдут зарезанным неподалеку от стен деревни. Коноха будет похожа на разоренный муравейник. Сандайме ждёт долгий день. Вряд ли он мог спланировать подобное. — Надо замести следы, — произнес Саске. Он был вымотан, выжат до последней капли. И все же, он подарил им жизни, за которые отныне в ответе. Итачи не произнес ни слова, молча вверяя себя в руки такого спокойного младшего брата.